Ваша Госпожа

Мы решили дойти до Цайи пешком, потому как от полетов меня уже тошнило, серьёзно. Хотелось просто размять ноги и приятно поговорить с другом в пути. Мы так давно не разговаривали вживую и не обменивались новостями, что, признаться, иногда я долго не могла уснуть по ночам из-за приступа тревожности. Башня Кои — это не цветник с нежными цветочками. Я переживала постоянно о том, как бы с Маринэ что-нибудь не случилось. Тот же Цзинь Гуаншань — он оставлял желать лучшего. Как она только справлялась? Мне от минутного нахождения рядом с этой личностью мутило, а моя подруга вынуждена терпеть его общество часами. Умело спускаясь по широкой лестнице, поросшей с краев травой и мхом, мы двигались в сторону маленького городка. Маринэ, хитро улыбаясь, уводила меня козьими тропами, к опушке леса, и там по протоптанным дорожкам мы, изредка переступая через корни могучих деревьев и молодых кустарников, успешно срезали часть своего пути. — Откуда знаешь о коротком пути? — спросила я, приподнимая подол верхнего фиолетового ханьфу с разрезами по бокам. Под него я надела что-то вроде мужского костюма: полуоблегающие штаны светлого оттенка и шёлковую рубашку того же цвета, что и ханьфу, с высоким воротом поверх белых нижних одежд. На ногах были надеты обычные кожаные сапоги, на голове сооружён крепкий пучок, чтобы ветер не трепал мою гриву. Я не преувеличиваю. Мне волосы до колен доходили! Композицию венчал широкий плотный пояс, на котором висел Колокольчик Ясности с пушистой фиолетовой кисточкой на конце. Маринэ была одета практически аналогично, только жёлтого цвета и золота побольше. Но что-то в ее облике отсутствовало. Что? — А где красная точка на лбу? В клане Цзинь вроде бы принято её рисовать, — с недоумением сказала я. — Киноварь же, Юль. Ртуть! Ты прости, но травить я себя не собираюсь. Это тяжёлый металл, и из организма он не выводится. — Точно. Забыла я. Юй Цзыюань не жаловала косметику и пользовалась ей по минимуму, а если и пользовалась, так чем-нибудь лёгким и быстросмываемым. По крайней мере, никаких свинцовых белил и киновари я у себя не заметила. Значит, Хозяйка ими или не пользовалась, или просто избегала. Но если память мне не врёт, то косметика ей вообще не нравилась. Я задумчиво посмотрела на синее небо и покачала головой. Совсем ничего не замечала тогда. Не до этого мне было. Какая к черту косметика, когда на меня в одночасье повесили орден, мужа и детей? — Ничего страшного. А дорогу я знаю, благодаря памяти и небольшим подсказкам старших адептов клана Лань. Они так смешно смущаются, — расхохоталась Маринэ, — ты бы видела их. Подошла я недавно, ещё до того, как вы прилетели, к одному симпатичному юноше и спросила, как можно быстрее добраться до Цайи, так он сначала в заику превратился, словно девушку никогда не видел, и только потом сумел подобрать ответ. Меня прям гордостью прошило. — А что ты хотела? Это же орден праведников. Три тысячи правил, высеченные прямо в скале, не хочешь? — Вопиющая дикость. Три тысячи правил — это же с ума сойти можно. — Ага, и мы уже, наверное, нарушили с полсотни этих правил. — Ты преувеличиваешь. Не может быть такого. — Часть я уже успела прочитать. И одно из них гласило — не сплетничай, — замогильным тоном прошептала я. — Нет нам прощения. — Сплетни будут всегда, милая. Я вот, благодаря им, о тебе и узнавала. Часть их, конечно, и яйца выеденного не стоила, но и из них многое можно было подчерпнуть. — Неужели? — Да. К примеру, тебя насильно запер муж на самом краю ордена. В качестве наказания, — беспечно сказала Маринэ. — А ты была слишком слаба, чтобы оказать сопротивление. Я поперхнулась воздухом, и Маришка ласково постучала мне по спине. Что за бред?! — Ты что такое несёшь? Это не смешно. Совсем не смешно. — Не смешно. Но в Ланьлине всегда ходят самые извращённые слухи. Пришлось общаться с торговцами из Юньмэна — они-то меня и разуверили во всем. Сказали, что их любимая госпожа просто ушла в уединение. Один ваш мужчина-торговец чуть не подрался с торговцем из Ланьлина, когда он начал говорить плохо про главу Цзян и его супругу. — Правда? — с поразительной для себя хрупкостью спросила я. Мне было все равно, если нелицеприятные слухи касались меня, но Цзян Фэнмянь — это же совсем другое. — Правда. В Юньмэне, говорит, давно всем известно, что между вами воцарились мир и согласие и что нечего воду мутить почём зря. Вот так вот, — насмешливо хмыкнула Маринэ. — Но мы уже пришли. Пойдем закупаться. У тебя же есть деньги? — Как будто у тебя их нет. — Я закатила глаза и нырнула рукой в цянькунь на поясе. Пальцы быстро нащупали бархатный мешочек-кошелек с местными деньгами. Его мне Фэнмянь подарил. Я пыталась отказаться и ссылалась на то, что вместилище для хранения всяческих сбережений у меня уже было, но тот на уговоры не повелся, оставил подарок на самом видном месте и ушёл себе вальяжно, смотря куда-то в даль своими серыми хитрыми глазищами и заложив одну руку за спину. — Показывай, где тут лавка с вином. — Я сама не знаю, но, кажется, там. Маринэ указала тонким пальцем с длинным аккуратным ноготком на широкий и протяжённый торговый ряд и жестами рассказала, как пройти к нужному месту. Ну, я и пошла. Слух ласкал местный певучий говор. Солнце приятно грело, и ничто не мешало нашему неторопливому шествию. Люди вежливо кивали и расступались перед нами, только завидев. Иногда и мы кивали в ответ на незамысловатое приветствие. В винной лавке, хорошо скрытой от чужих глаз, нас встретили с добродушной улыбкой и чуть ли не распростёртыми объятиями. Мужчина, продававший известную Улыбку Императора, спросил о наших предпочтениях. Вкусы всё-таки у всех разные, и не каждое вино могло подойти. — Средней крепости, господин лавочник, — обаятельно улыбнулась Маришка. — Но чтобы вкус был помягче, более цветочный или травяной. Сможете? — Обижаете, госпожа! — Так уж обижаем? — с капризной ноткой поинтересовалась она. — Мы ни за что не хотели оскорбить вас. Лавочник пришел в священный ужас и отчаянно замахал руками: — Что вы, что вы, я сейчас все сделаю. Уважаемые заклинательницы ничем не оскорбили этого старого дурака. Подождите немного! Спустя каких-то пару секунд он достал снизу два глиняных кувшина вина с потёртыми и пыльными этикетками и принялся заверять нас, что лучше вина у него нет. Все нам от чистого сердца отдаёт. Я переглянулись с Маринэ и, пока торговец приходил в себя, оплатила вино. Наш путь завершился на веранде приятной чайной в окружении солнца, цветов и деревьев. Хозяин заведения за небольшую плату согласился предоставить нам уединение. Закуски и обед нам принесли чуть позже. И все было таким нежным и сочным, что я чуть богу душу не отдала. Вино очень походило на нашу русскую водку. Маринэ слегка ошибалась в своих предположениях. Если мы не будем закусывать и забудем об аккуратности, то к утру нас с пола только соскабливать и придется. Лучше пить осторожно и не спеша. К тому же, структура, аромат и цвет у этого «вина» были очень и очень занятные. Вкусно, обжигающе и чуть-чуть маслянисто. Между первой и второй приходилось делать короткие перерывы и закусывать. Благо, времени на это было предостаточно, поскольку перед употреблением непосредственно Улыбки Императора все равно приходилось ждать, когда из вина «выветрятся» все вредные вещества. Ведь здесь, вокруг меня и Маринэ, — самый настоящий древний мир, где современными технологиями при изготовлении алкогольных напитков и не пахло от слова «совсем». Чистоты производства не было. А потом пошло легче. Водка шла так же хорошо, как и разговоры. Мы ещё на всякий случай талисманов вокруг понавесили, чтобы можно было нормально на русском поговорить. Эта китайская бесоёбщина нам обеим уже до смерти надоела, хоть вой с тоски. — Я слышала, ты своих вообще не жалеешь, — начала Маринэ. — Ты про кого? В голове возникло тягучее и отлично знакомое марево, пока не сильное, но очень приятное. Меня охватило чувство лёгкости и расслабленности. — Про учеников твоих. Они и в Ланьлине засветились. — Ничего не знаю. Какие жалобы были от мелких поселений, туда и отправляла. Это отработки. — Чем же они провинились? — Тем, что выводят из себя свою хозяйку. Совсем совесть потеряли. Я налила себе ещё вина и откусила кусочек поджаренного в масле тофу, политого сверху соевым соусом. — Надо и мне взять на вооружение. Мои просто наглые и самоуверенные. — Штрафуй. Назначай дополнительные тренировки. — У меня нет на такое полномочий. Да и загнусь я так — мне и без того за большей частью дел клана следить приходится. Там столько слуг, Юленька, и каждого мне надо запомнить, иначе в Башню Кои любой проходимец проникнет, и никто даже не почешется, потому что, «зачем нам знать каких-то там слуг в лицо»? Идиоты! С охраной вообще беда. Мой прадед от горя бы повесился, если бы увидел. — А исправить никак? — А я женщина! — сплюнула Маринэ. — Кто там послушает женщину, пусть и жену главы ордена? Козлы, — выругалась она и опрокинула в себя вино. — Они ещё и все на одно лицо! Хоть ленточки на них вешай! — Так повесь, — пожала плечами я. — Поговори с управляющим. Маринэ замерла, не откусив от нашего общего тофу, и выпученными глазами посмотрела на меня. — Юля, — с благоговейным восторгом прошептала она, и тут мне стало страшно. Пусть она не говорит таким тоном со мной. Ну, пожалуйста. — Что? — протянула я, отводя взгляд. Стена вон красивая и ширмы вон бумажные с цветами и птичками. Такой труд, такое искусство. Вах! — Ты гений. — Чего? Мариш, очнись. — Но это очень хорошая идея. Ленточки. — И куда ты собралась эти ленточки им цеплять? — Да хоть на задницу! Я уже все решила, а управляющему наплету что-нибудь про величие клана Цзинь и что даже слуги у нас особенные и бла-бла-бла. — А что с управляющим-то не так? — совсем уж растерялась я. — Уёбок он. Полное мурдло, — припечатала Маринэ. — Покоя мне не даёт наравне с муженьком и все тыкает мне в то, что я женщина и ни хрена в жизни не понимаю. Прямо он мне этого, конечно, не говорит, но мозги у меня на месте всегда были. Намёков мне достаточно. И зау… блять… зави… зв… Ух, с-сука! Маринэ почти зарыдала от отчаяния. — Вдох-выдох, — мягко подсказала я, откровенно веселясь. Подруга в ответ кивнула и на одном выдохе выдала: — И заувалированных угроз — вот! — Ну, почти, — хихикнула я. — Завуалированных. Маришка вполголоса выругалась на грузинском и торжественно кивнула: — Именно так. Сволочь! — Что он сделал? Маринэ поежилась и обняла себя руками. Я заметила мурашки на ее предплечьях и то, что, несмотря на приличный градус в крови, она как-то побледнела. — Его угрозы — пустое, А-Юань, — сказала Маришка, используя почему-то мое новое имя. — Пустое. — Он домогался до тебя, что ли?! — взъярилась я. Цзыдянь выпустил маленькие фиолетовые молнии, подпитываясь от моей чистой ярости, лишь частично замутненной действием алкоголя. Порву же. Но сначала найду. — Пустое, — упрямо повторила она. — Да какое там «пустое»! Ты — первая госпожа Башни Кои! — Да плевать на него. Главное, чтобы А-Сюань рядом был, — всхлипнула вдруг Маринэ, делая новый глоток вина. — Мариш, — ласково позвала её я. — Я справлюсь. Мое положение не такое шаткое, как ты думаешь. Мне просто нужно время, чтобы найти надёжных людей, вот и всё. — Приезжай в Пристань Лотоса, — твердо сказала я, — с сыном. А-Ли как раз про тебя и твоего сынишку спрашивала. — Да? — подняла на меня красные глаза Маринэ. — Да. Приезжай, ладно? У нас сейчас сбор лотосов, поедим вместе сладких семян. Поможешь мне саблю нарисовать. — Зачем тебе сабля? — Надо. — То есть обычная сабля? Без этих духовных штук? — Угу. Шашки не такие тяжёлые и более маневренные. Сама знаешь, что ими можно не только рубить. — Знаю. Но зачем? — Привет с родины? Захотелось мне так? — с иронией произнесла я. — Опять ёрничаешь, — надула губки Маринэ. — Пративная. — Прости-прости, — рассмеялась я. — Ладно, хочу сделать подарок. Мальчишкам и себе я закажу в Мэйшане шашки, а вот дочери попрошу выковать что-нибудь другое. Ей бы что-то поизящнее. Может, боевые веера? Ножи? — Веера — это тема. И… Погоди, что значит «мальчишкам»? Когда ты успела ещё одного родить?  — Дура, — буркнула я, краснея лицом и едва не падая в тарелку с закусью. Надо бы ещё заказать. — От дуры слышу! Я стала тётей?! — пьяно и счастливо улыбнулась Маринэ. — Я стала тётей! — Да замолчи ты. Никого я не рожала. — Усыновила? Вот и в кого эта дурёха такая проницательная, а? Я кивнула. Грубо говоря, я его пока не усыновила, но мы близки к тому. Год-два, и Вэй Ин — мой с потрохами. Он с тренировок уползать будет. — Как зовут счастливца? — Вэй Ин. Фэнмянь приволок, — невнятно пролепетала я. — Лучше бы котика приволок. Хочу котика. Старая шарманка. Когда я уже замолчу? О! Ещё вино. Как Маринэ успевает подливать? Она же сама пьяная по самое не хочу. Все, надо закругляться, иначе я до мужа не дойду. Где он там, мой А-Мянь? — Да хрен его знает, где твоя зазноба, — ответила на мои мысли Маринэ. Когда успела научиться?  — Я вслух это сказала? — Ага, — протянула подруга. — По-моему тебе хватит. Этому столику не наливать больше! — Нам обеим уже хватит. Давай просто подышим, посидим, ладно? — Ладно. Иди сюда. Маринэ похлопал рядом с собой и освободила побольше места, чтобы мне было удобнее. Присмотревшись внимательнее, я отметила, что скоро начнёт темнеть. Посидеть ещё немного можно. Если что, проникну в резиденцию Гусу незаконно. Где-то должны быть лазейки. И вино прихвачу! Мужу понравится.