Ваша Госпожа

Меня разбудили теплые солнечные лучи, бьющие прямиком из окна мне в лицо. В комнате было свежо и хорошо из-за того, что на улице еще стояло раннее утро. В Пристани Лотоса не просыпались с рассветом. Не просыпалась и Хозяйка. Но зато просыпалась я. В семье военнослужащих по-другому не водилось. Побудка, короткие водные процедуры, зарядка, завтрак. Все четко по расписанию. И даже смерть и перерождение не избавили меня от этих привычек, поначалу ненавистных, а потом уже единственно любимых и верных. Я всем сердцем полюбила рассветы. Потянувшись всем телом, точно кошка, я блаженно улыбнулась и перевернулась набок, едва не задавив при этом чье-то жалобно пискнувшее тельце. На меня уставилась пара больших разобиженных и сонных глаз холодного серого цвета с фиалковым отливом у черных зрачков, которые слезились из-за недосыпа. Глаза принадлежали маленькому мальчику пяти лет. А-Чэн. Что же ты здесь делаешь? Мальчик протер лицо крохотными кулачками и хмуро взглянул на нарушителя спокойствия, а когда осознал, что разбудила его родная мать, тут же бросился ко мне на шею. — Мама! Мамочка! Сказать, что я пребывала в самом настоящем шоке, значит ничего не сказать. Разве Цзян Чэн не должен спать сейчас в своей комнате в обнимку с щенками? Ох, и забавные же у них имена. Обожаю собак. Как их вообще можно не любить? Вернее и добрее друзей нет в целом мире. У меня тоже когда-то были собаки. Одна из них считалась армейской-поисковой. Эта прекрасная и стройная немецкая овчарка достаточно рано ушла на пенсию, и папа принял решение (не без моих хотелок) взять ее в нашу семью. Потрясающая собака. Хорошая девочка. — А-Чэн? А-Чэн, ну ты чего? — растерялась я. Руки сами собой приобняли худое тельце и принялись успокаивающе его поглаживать. До слуха донесся приглушенный всхлип. — А-Чэн, ты что, плачешь? — Нет! — Ребенок, явно стыдясь своих слез, стал яростно тереть их руками. — Не плачу. Я не плачу! — Хорошо-хорошо, — вполне себе миролюбиво проговорила я, — но разве ж я как-то ругаю тебя? Давай, Юля, ты ж педагог. Ты ж, учитель. Вспоминай. Надо лишь правильно подобрать слова. Дети, независимо от возраста, очень умны. Они все понимают и чувствуют. Они впитывают информацию и поведение окружающих, как губка. А еще это теперь мой ребенок. Я — мама. Боже, в этом мире я стала мамой. — Н-нет, — прошептал А-Чэн. — Если ты стесняешься своих слез, то в этом нет ничего страшного, — невозмутимо сказала я. — В чувствах нет ничего страшного. Я тоже плачу. — Ты тоже? — изумился ребенок. — Разумеется. Если я не показываю другим своих слез, это не значит, что я вообще запрещаю себе плакать. В стенах своих покоев я могу быть такой, какой пожелаю. С этими словами я отстранилась, погладила мальчишку по растрепанным волосам, коротко чмокнула его в лоб и ушла за ширму, чтобы переодеться. — Мам? — Что, А-Чэн? — отозвалась я, сняв с себя нижние одежды и погрузившись едва ли не по пояс в сундук с красивыми клановыми фиолетовыми ханьфу. До чего же хороший цвет. — А куда ты так рано собралась? Еще все спят. — А-Чэн, ты же будущий глава клана? — спросила я, выходя в свежей одежде из-за ширмы и подходя к туалетному столику, на котором лежала резная шкатулка с украшениями. Несколькими серебряными шпильками я закрепила волосы в строгий пучок на затылке, оставив несколько прядей обрамлять лицо, и едва заметно нахмурилась. Круги под глазами и впавшие щеки вместе с бледной кожей меня никак не красили. И лицо… Знакомое и незнакомое. Хоть бы привыкнуть. Я никогда не обладала такими хищными и строгими чертами в прошлом теле, жизни, времени... Но это все же я. Это мое тело. И это мой сын. — Мам? — неуверенно протянул детеныш. И такое неподдельное опасение было в его огромных невинных глазах. Почему Хозяйка раньше этого не замечала? И неужели я задала слишком сложный вопрос? Или А-Чэн действительно боится меня? Моей реакции? Что ж, в таком случае нужно показать, что независимо от его ответа, ничего в моем отношении к нему не поменяется. Не хватало мне еще успокаивать ребенка, который просто боялся ошибиться. В этой жизни не ошибается лишь святой. И то сомнительно. Ведь от ошибок никто не застрахован, верно? Жаль, что не всем дано это понять. Меня вот маман постоянно пилила. Мол, здесь не так, тут могла бы быть и лучше. Она не понимала. Тьфу. Повезло, что отец и дед постоянно защищали меня и оправдывали. Все по справедливости. — Все хорошо. Ответь на вопрос, А-Чэн. Он несложный. Ты будущий глава клана, ведь так? — Так, — кивнул он, чуть-чуть расслабившись. Уже лучше. — Тогда тебе должно быть известно, что главе клана положено вставать раньше всех, чтобы успеть сделать все свои дела. Этому учатся с детства. Ты не задавался вопросом, почему твой отец всегда на ногах с утра пораньше? А-Чэн расширил глаза и покачал головой из стороны в сторону. И пусть муженек вставал в семь утра по местному времени, для Пристани Лотоса это уже было очень рано. — Вот видишь, — спокойно подвела итог я. Вытащила из-под кровати маленькую лохань и налила в емкость немного воды. Или что это вообще? Ладно, пусть будет лохань. Я аккуратно опустила внутрь тонкое льняное полотенце, немного подождала и протерла влажной тканью лицо. То же самое проделала и с заворчавшим А-Чэном, у которого начался тот самый возраст «я-сам». Коротко усмехнувшись уголком губ, я прошла к выходу из покоев и сказала: — А теперь на улицу. В Пристани Лотоса будто все вымерли. Ни одного человека не встретилось нам по пути к широким пирсам, и я посчитала это за удачу. То, что я собиралась сейчас сделать, было не совсем в стиле Хозяйки. Мне захотелось провести с А-Чэном разминку. Благо, когда-то я преподавала в младших классах физическую культуру и знала, какую нагрузку выдержит маленький ребенок. Да и отец у меня грамотный. Он никогда не нагружал меня сверх меры. — Сейчас начнем с короткой разминки, А-Чэн. Повторяй за мной. Начали мы с головы и постепенно перешли к ногам. Завершили все прыжками на месте и короткими забегами. Я пыталась сделать из тренировки игру и, кажется, у меня получилось. А-Чэн, хоть и устал, но лицо его сияло довольством и весельем, а на щеках появился здоровый румянец. Вот так и должен выглядеть ребенок. А уж ее сын — особенно. Внутри разлилась гордость. Я не замечала за собой какой-либо тяги к детям раньше, потому что встречалась с ними каждый день. Но может быть мне не хватало чего-то такого? Чего-то родного и своего? А-Чэн ощущался родным. Странное чувство. Теплое. Приятное. Возможно, надо мной брали верх эмоции прежней хозяйки тела, но ничего плохого я в этом не видела. Пусть. Ну и пусть. Это же невинный маленький ребенок. — Мам, а что дальше? — нетерпеливо спросил А-Чэн. — Завтрак, — коротко ответила я. — Но все повара и слуги еще спят. — А я тебе на что? — усмехнулась я. — Иди лучше собак из комнаты выпусти. Опять позволил им спать с собой в одной постели? Мальчишка виновато опустил глаза вниз и стыдливо шаркнул ножкой. Я устало вздохнула. Ну и что мне с ним делать? — А-Чэн, собак обучают чуть ли не с рождения. Раз уж взял, так возьми на себя и ответственность дрессировать их и обучать. Если не знаешь как, то попроси о помощи тех, кто знает. Своих старших товарищей, к примеру. Понял? — Мгм. — Раз понял, тогда ступай. Придешь ко мне на кухню, когда выпустишь щенков гулять. Ребенок радостно блеснул глазами и рысью побежал к нужному павильону, а я отправилась в сторону кухонь. Крупы и специи в наличии были, вода присутствовала, посуда — тоже. Проблемы возникли с допотопной плитой, которая была больше похожа на печь. То есть сверху располагался огромный вогнутый чан (вроде он еще назывался вок, или китайская сковорода), а под ним находилась каменная печка. Механизм несложный. Хорошо, что я много раз разжигала печь у бабушки в деревне и помогала ей с готовкой. Хозяйка, конечно, тоже проста не была — она умела готовить. Но вот разжигать дрова самой, без талисманов и посторонней помощи, у нее уже не получалось. А-Чэн пришел ровно тогда, когда в печке затрещало ровное пламя, а вода в воке начала закипать. Закинув туда крупу и специи, я закрыла все огромной деревянной крышкой и перешла к столешнице, на которой лежали вымытые блестящие овощи. — Поможешь мне нарезать овощи? — спросила я, уверенная, что А-Чэн справится. Все-таки дети заклинателей развивались несколько быстрее обычных детей. — Конечно! Через минут сорок все было готово, и мы в тишине сели завтракать. С улицы раздавался веселый собачий лай. Вот негодники! — В следующий раз надо позвать цзе-цзе. Она любит смотреть, когда готовят. — Вот в следующий раз и позовешь, — ответила я, равнодушно отпивая из чашки свежезаваренный чай. — Правда? — с надеждой спросил он. — Правда, — кивнула я. — А теперь дай мне спокойно поесть. А-Чэн послушно замолк, но возбужденно ерзать на месте от этого не перестал. Что-то этот чертенок хотел спросить, к гадалке не ходи. Как только я допила чай и доела последний кусочек криво нарезанного овоща, ребенок снова стал у меня что-то спрашивать. — А куда ты пойдешь теперь? Я задумалась. Дел до общего подъема не так уж и много. Хм, ладно. — Пойду работать, а ты иди дрессируй своих собак. Мне хватает и непослушных адептов. — Хорошо, матушка. И радостный ребятенок умчался в закат. В рассвет. В общем, умчался. Вот же неугомонный. Откуда в детях столько энергии? Я тяжело вздохнула и медленно двинулась к кабинету Фэнмяня. Разобрать письма на его столе по степени важности не так уж и сложно.