Рука Бога: последний ученик Сен-Жермена

      Уильям удобно расположился в беседке, отерев со стола капли росы. Он включил камеру и голографические устройство, чтобы Кейт могла появиться перед ним. Замерев с чашкой чая в руках, он сонно смотрел, как играют лучи восходящего солнца в листве. Спустя пять минут запищал передатчик, вырывая его из сонной дремы.       — Ах!.. Кейт? Да-да, я уже жду тебя на месте. Приходи, побеседуем.       Через несколько секунд появилось призрачное изображение Кейт. Выглядела она почти как настоящая, даже пряди ее волос вздрагивали в такт ее движениям, а одежда шевелилась, будто от легкого ветерка. Свет солнца придавал ее коже естественное сияние. Милый призрак.       — Итак, профессор Вордсворт, мне прямо сейчас начать ругаться, или ты сам догадаешься, что мне очень не понравилось?       — Тебе все время что-то не нравится, — Уильям сделал вид, что очень обижен. — Ты всегда опасаешься оставлять меня одного, потому что мои эксперименты могут быть весьма опасны. Ну, и что на этот раз тебя обеспокоило?       Он шумно отхлебнул чай, зная, что этот звук подбросит дров в эмоции Кейт. И не прогадал.       — Ты! Впустил в свой дом Инквизиторов, показал им свою лабораторию! И как вы дальше собираетесь выкручиваться, профессор Вордсворт?       — Кейт, тебе ведь хорошо известно, что под фундаментом дома есть помещения, уходящие на несколько ярусов вниз. Как ты думаешь, что там может находиться?       — Какая разница?! Я задала тебе вопрос! Ты мне на него можешь ответить?       — Я именно это и пытаюсь сделать, Кейт. Так вот, у меня под домом находится несколько изолированных помещений, которые я могу передвигать специальными механизмами и программой. Помнишь, как я устанавливал два мощных генератора? Надеюсь, что ты не всерьез восприняла мои слова, будто мне эта энергия нужна для охлаждения воды…       — … Потому что она недостаточно холодна для тебя в Италии? Зная тебя и твои аристократические запросы, сложно отличить, где у тебя каприз, а где работа под прикрытием. И что это за система, которая двигает помещения у тебя под домом? Как это вообще происходит?       — О, эту систему я довел до ума совсем недавно. Я назвал ее «Эмма». Не спрашивай, как я пришел к такому варианту, просто решил, что это очень подходящее имя. Изначально это была охранная система, которая должна была следить за всем, что происходит снаружи, и оповещать о нежелательных гостях. Потом я доработал ее, усовершенствовал отсеки лаборатории, и теперь все это можно успешно прятать от Инквизиторов.       — Я до сих пор не понимаю, как именно ты это будешь делать.       Уильям откинулся на спинку стула:       — Сейчас объясню на реальном примере. Когда ко мне приехал брат Андрей с братом Варфоломеем, я прямо в их присутствии активировал потайной механизм и открыл лабораторию…       — О господи, Вордсворт! — еще немного, и сестра Кейт готова была его ударить чем-нибудь тяжелым, если бы только могла. — Ты потрясающий идиот! Почему ты им сразу не сказал, что ты еретик, поклоняющийся Триединой Богине, и работаешь в пользу Альбиона?       — Но, подожди, Кейт, ты не дослушала меня. Я еще не все тебе сообщил.       — Да того, что ты сообщил, хватит с лихвой, чтобы Инквизиторы увезли тебя в неизвестном направлении! — Кейт орала, не скрывая своего гнева. — Как ты мог так подставиться?!       — Кейт, послушай меня, пожалуйста, — Уильям сменил тон. — Ты только представь себе такую картину. Ко мне приходит брат Андрей с дознавателями и пытается в известном ему месте активировать механизм, чтобы открыть лабораторию. Но он не срабатывает! Они пытаются двигать мебель, чтобы найти щель в стене, но ее нет, либо она едва просматривается…       — Да ну? — Кейт недоверчиво посмотрела на него. — И как же ты добьешься такого результата? Прямо никаких стыков не будет видно?       — Никаких! Эмма заблокирует стену, а само помещение переместится на шесть метров вниз по шахте. Останется на месте только операционная, где я чинил Петра. Ее сложнее передвигать, там все же подключена канализация, есть охладительная система. Хоть я и отладил механизм передвижения, но все же опасаюсь за целостность своего оборудования.       — Ладно, — проворчала сестра Кейт. — Допустим, братец Андрей не сможет нащупать потайной механизм, и… Что же дальше?       — А дальше я сломаю его мозг и выверну ему наизнанку все извилины, сказав, что у меня никогда не было здесь лаборатории. Она расположена в другом месте, и это скорее операционная, которую я организовал во времена работы с Хьюго. Кейт задумалась над словами Профессора.       — Ну… это… весьма коварно, Уильям, с твоей стороны. Но есть нюанс — Андрей обычно очень цепок к деталям и внимателен. Ты уверен, что твой метод сработает?       — Еще как! Во-первых, Андрей тогда был напуган тем, что происходило с братом Варфоломеем. Во-вторых, его очень жестко отчитал кардинал за порчу игрушки, иначе он бы не приехал ко мне просить помощи. Я был последней инстанцией для него.       — Так, а что там за история с братом Варфоломеем? — поинтересовалась Кейт.       — Ох, моя дорогая сестра Кейт, это вершина айсберга из всего, что я должен тебе рассказать. Но вкратце — киборг где-то, скорее всего в Германике, при расследовании инцидента с генномодифицированной угрозой, подцепил старый вирус «Разложение», то бишь зерзетцунг или зерц, как его называют на нашем слэнге. Его система восстановления не справилась, и, скорее всего, краш неизбежен. Как избавить его от этой напасти, никто не знает. А между тем, его уже подключали к сети…       — То есть Ватикану грозит индустриальная смерть?       — Ого, Кейт! Даже я не смог бы так точно выразиться! В некотором роде, такая опасность есть. Но я надеюсь, что все обойдется — сеть бюро Инквизиции прекрасно изолирована от других систем. Но на всякий случай я попросил наших специалистов укрепить защиту и внимательно наблюдать за любыми неполадками в технике.       — Да уж, вот и оставь вас тут, изобретателей, одних на недельку. Вы с братом Андреем таких киборгов наломали, что прямо не знаешь, с какого конца взяться за ваши разборки. А что с этой дамой, которая почивает у тебя в зале после романтической ночи?       Вордсворт покраснел от стыда, хотя стыдиться ему было нечего:       — В трех словах Кейт: она мне нужна. Подробности я готов тебе предоставить отдельным отчетом…       — Мне не нужен твой отчет, Уильям. Мехри все мне рассказала — ты заинтересовался радиоактивными медведями, производство которых базировалось у нас в Виковаро, и тебе пришлось самолично расправиться с сбежавшим образцом. Честно говоря, я здорово испугалась за тебя, когда узнала, с каким чудовищем тебе пришлось столкнуться… Но я все еще не понимаю твоего рвения. Медведь сбежал, ты его пришил и навел порядки у границ своего дома. Зачем тебе в заложниках эта дама? Что ты задумал?       Уильям то краснел, то бледнел, пытаясь оправдаться перед сестрой Кейт. Даже если бы его допрашивали Инквизиторы, его лицо не было б таким красноречивым. Они были друзьями и поклялись ничего и никогда не скрывать друг от друга. Но в этом случае он не хотел озвучивать свои планы даже вслух.       — Просто нужна. Поверь мне. Так надо!       — Уильям… — Кейт была поражена его несговорчивостью. — У нас никогда не было секретов друг от друга. Что вдруг произошло? Ты теперь не Рыцарь Альбиона, а Темный Рыцарь Ордена Розенкройц?       — Я… — Вордсворт сцепил пальцы рук в замок. — Я не Темный Рыцарь, но также я уже давно не являюсь и Рыцарем Альбиона…       — … Ах! Я поняла! — Сестра Кейт схватывала все на лету. — Ты хочешь восстановить свое доброе имя, отослав альбионцам отчет о медведе?       — Ах, Кейт!.. Ты у меня такая потрясающая умница! — Вордсворт посмотрел на нее одновременно и с обожанием, и с грустью в глазах. — Я так хотел, чтобы об этом никто не знал, кроме меня!       — Тебе придется устранить меня, да? — кокетничая, спросила Кейт.       — …Это провал, Кейт! Как мне теперь осуществить эту операцию втайне, если теперь об этом знаешь и ты?       — Уильям, делай, что должно, и будь что будет. Если это поможет тебе восстановиться в Альбионе, я буду счастлива быть немного причастной к этому. А если нет — что же, больше не рискуй так. Ладно? В Риме у тебя тоже есть свое имя, кодовое. Я не хочу, чтобы ты потерял еще и его. Ты что-нибудь обещал своей гостье?       Вордсворт потер лицо рукой, стирая досаду:       — Да. Я пообещал, что вывезу ее из Ватикана в любую страну мира, в которой она предпочтет жить.       Кейт мило улыбнулась:       — Можешь положиться на меня. Но не затягивай с этим вопросом. Если она задержится тут еще дня на два, у тебя будут проблемы.

***

      Когда стрелки часов неумолимо двигались своими кружевными кончиками к полудню, Уильям уже сидел в вестибюле замка Святого Ангела, где располагалось Бюро Инквизиции. Франческо потребовал, чтобы Уильям приехал в своем церковном облачении, а не в костюме, как тому хотелось. Вордсворт зло пыхтел дома перед зеркалом, надевая на себя все детали своего облачения.       — Я хуже любой эскорт-леди, — ворчал он, чувствуя, как по спине уже бегут первые капли пота. — У них хотя бы есть выбор в нарядах.       Впрочем, облачение в этом замке всегда было кстати — несмотря на жар свечей в помещениях и палящее солнце снаружи, в стенах замка всегда было прохладно, как в погребе.       Привычно забросив конец столы на правое плечо, Вордсворт сидел в вестибюле на антикварном диване и правил работы своих студентов. Выражение лица красноречиво передавало его мысли насчет той или иной работы. Иногда взгляд его ожесточался, словно перед ним стоял страшный преступник, для которого и казни будет мало. Но дочитав до конца текст нерадивого студента, Уильям менял гнев на милость, с грустной улыбкой качал головой и писал свою резолюцию карандашом. Иногда он еле слышно всхлипывал, пытаясь подавить рвущийся из груди громогласный смех, и фыркал, прикрывая рот рукой. Писал какую-нибудь меткую шутку-замечание, еле слышно посмеивался и брался за следующую работу. Тогда его взгляд менялся, и его лицо вновь приобретало сосредоточенное выражение.       — … Уильям Уолтер Вордсворт! …Профессор Вордсворт! — надрывался секретарь за стойкой. — Вас ожидает кардинал Франческо ди Медичи!       — А? — Уильям встрепенулся, зашуршав бумагами. — Уже? Премного благодарен!       Он быстро забросил стопку работ в портфель, закинул второй конец столы на левое плечо, чем окончательно смутил секретаря, и в считанные секунды уже оказался у коридора, ведущего к одному из потайных помещений, где Профессор и кардинал обсуждали насущные проблемы. Но тут он вспомнил, что забыл трость, с той же скоростью развернулся обратно и…       Он надолго запомнил ощущения стремительного полета над блестящим полом, отражающим столпы света ламп. Он даже не успел разобрать, что же все-таки произошло, кто в кого влетел, или кто кого толкнул. Он помнил только сильный толчок в спину. Но кто же мог это сделать, если впереди по коридору, как Уильям помнил, никого не было?!       Уильям, пребывая в шоке, попытался встать, но его тут же подняли в четыре руки секретарь и послушник. В пояснице пульсировала боль как от хорошего удара по почкам, и немного онемела нога. Вордсворт попытался размять больное место, но послушник его тут же одернул:       — Нет-нет, не тревожьте это место ни в коем случае, а то еще сильнее заболит.       Профессор криво улыбнулся и поблагодарил молодого человека, чье лицо из-за шока его не заинтересовало с первого взгляда:       — Благодарю вас за заботу. Не могли бы вы, в таком случае, подать мне портфель и трость?       Ему тут же вручили его вещи. Вордсворт поблагодарил молодого человека улыбкой и кивком головы, и на этот раз уже не спеша направился по коридору, с силой опираясь на трость.       Место встречи Франческо и Уильяма имело особую предысторию. Так называемый «задний двор», а точнее обрушившееся помещение некогда пыточной камеры оставалось в таком разрушенном состоянии до сих пор. Его не достраивали, потому что само помещение стало местом паломничества — на расколотой стене начала расти смоковница, что было невероятно удивительным событием. Вордсворт считал, что семена смоковницы наверняка мог подсадить кто-нибудь из монахов, но Франческо опровергал доводы ученого на этот счет. Ведь если пытаться работать с этим искусственно, то потребуется много времени, чтобы смоковница прижилась. Это промысел Божий. Вордсворт не спорил с этим, ведь чем черт, или Бог не шутят… Ибо само место имело дурную славу, а под ногами, под разрушенным временем каменным полом, по слухам, истлевали кости недавно замученных еретиков. У Вордсворта невольно сжималось сердце при мысли, что пришлось пережить людям, волею судеб оказавшимся здесь. Но он помнил и то, что мертвые не представляют опасности, в отличие от живых.       Кардинал еще не пришел. Уильям опустил портфель на резную латунную скамью, где они с кардиналом решали миром острые конфликты, неизбежно полыхавшие пожаром между сестрой и братом. Машинально Вордсворт потер ноющую поясницу. Казалось, что там опухла поврежденная мышца от удара.       — Как это все некстати! — тихо воскликнул он.       Вдруг он нащупал пальцем через сутану какой-то, как ему показалось, посторонний предмет. Он едва прощупывался, но стоило ему задеть это что-то маленькое, как все тело дернулось, как будто он случайно задел нерв.       — Хм… Так-так, — Вордсворт постарался выровнять дыхание. — Что же это?.. Неужели то, о чем я думаю?       В передатчике, который болтался на жестком воротнике после удара, раздался треск и шум. Уильям нацепил его на ухо.       — Мехри?       Инквизиторы уже пришли в его дом, пока он отсутствовал, и теперь пытались вскрыть его лабораторию. Он научил Мехри скрываться от них, а также рассказал, как закрыть шлюзы и опустить помещения так, чтобы их никто не нашел. Мехри сделала все, что он ей говорил, но Инквизиторы, понимая, что им самим не вскрыть толстые стены, разве что разломать целиком дом, громко выкрикивали угрозы, пытаясь докричаться до еретички, которая, возможно, скрывалась сейчас где-то в доме. Ломать дом было бы совершенно бессмысленно — пришлось бы разбирать завалы. К тому же подъемный механизм будет уничтожен, а поднимать помещения так, чтобы внутри чего не поломалось и не разбилось, придется своими силами. Все это было бы сизифовым трудом. Они это знали и давили на Мехри, предлагая ей сдаться. Ее психика не выдерживала. Она понимала, что ее положение шатко, и готова была поверить кому угодно. Вордсворт разговаривал с ней на языке ее народа — этот язык уже давно считался мертвым, поскольку ее народу было свойственно расселяться по всему миру и ассимилироваться с другими национальностями. Если бы Франческо или кто-нибудь из его свиты вошли бы в эти развалины, где сейчас находился Уильям, никто бы ничего не понял. Сама Мехри значилась как Мери в их списках. Но ее настоящее имя было несколько иное.       — Мехри, послушай меня. Единственные люди, которые могут тебя спасти — это я и Кейт. Мы за тебя отвечаем головой. Они Инквизиторы… Ты ведь понимаешь, что в Риме с тобой не будут церемониться.       — Да, я понимаю… — Мехри сидела в полутьме под землей, в помещении, где Уильям работал обычно с Тресом, и беззвучно плакала. — Я просто устала. Мне захотелось услышать твой голос. Их крики сводят меня с ума.       — Ты умница, Мехри… Тебе не надо никого бояться. Ты и так уже в полной безопасности.       — Благодарю тебя… Благодарю…       Уильям прервал передачу. Скрипнула дверь. Кто-то шел сюда. Вордсворт пригляделся.       Тот, кто показался из-за тяжелой двери, не был похож на кардинала. Это был тот послушник, который, возможно, и толкнул его. Вероятно, он и оставил в его теле подарок от сестры Симоны — иглу-лезвие, которым обычно протыкают ничего не подозревающих жертв в каком-нибудь труднодоступном месте, куда тяжело дотянуться рукой и понять, что же так странно зудит и ноет. А потом, стоит только снять с себя рывком одежду или как-нибудь неудачно сесть, как толстая игла вылетает из тела, и жертва гибнет, истекая кровью за считанные минуты. Теперь было понятно, почему Франческо настаивал на полном обмундировании — если бы Вордсворт дома сорвал с себя наслаждением всю эту тяжелую одежду, то при правильном положении конической иглы, когда она не ощущается вовсе, он бы погиб в считанные минуты от обильной кровопотери. Послушник подошел ближе и сорвал со своей головы капюшон. Вордсворт увидел знакомые черты и опешил.       — Кто вы?.. Вы так похожи на…       — ...Иоанну. Дочь Гарибальди, которую вы отправили учиться в Лондиниум несколько лет назад.       Девочка, которую он опекал по завещанию Гарибальди до определенного возраста, приятно изменилась и похорошела. Та, что разговаривала со всеми только на «ты», теперь переняла правила хорошего тона.       — Иоанна… Почему?.. Это ведь ты сделала? Игла в моем… моей спине — это твоих рук дело?       Его слегка пошатывало от шока и неожиданности.       — Разве я поступал с тобой плохо? Я же погибну от потери крови, если игла выскочит из раны. За что?!       — Это не то, о чем вы подумали, Профессор! — она казалась очень бледной в тени стен. — С тех пор, как вы вывезли Инквизитора из Виковаро, за вами следили, с целью устранить вас, именно этим самым способом — иглами сестры Симоны. Я здесь по особому поручению от Совета Альбиона.       Кровь ударила в голову Уильяму. Он вспомнил не только дни своего изгнания — со дна воспоминаний поднялись и другие ужасы, все еще им не пережитые до конца.       — И что этим собакам понадобилось от меня? — прохрипел он, чувствуя, как темнота застилает глаза.       — Профессор, они получили вашу передачу и посылку с органическим материалом. Они учли и ваши прежние заслуги в работе на международные отношения между Ватиканом и Альбионом, и готовы признать вас подданным Альбиона.       Из-за багрового тумана, который застилал его глаза, Уильям перестал видеть, что происходило вокруг него. Иоанне больших усилий стоило прислонить его к стене и не дать ему упасть. Она пронзила его конической иглой, когда он лежал на полу, а это была совершенно неподходящая позиция — жертва должна стоять. Иначе игла выскользнет из тела при малейшем давлении, и смерть от кровопотери будет более преждевременной, чем это задумывалось.       — Тогда почему ты меня убиваешь? Ты…       Он чувствовал, как его тело прошивает крупная дрожь, и сталь норовит выскользнуть из раны.       — Вам приготовили иглу с сывороткой правды. Сестра Симона дала мне другую иглу, чистую от яда и не такую широкую. У меня не было другого выбора, кроме как исполнить приказ брата Матфея. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы спасти и вас, и себя. В конференц-зале замка, делегация из Лондиниума и посольства. Вас хотят видеть и убедиться, что вы живы и целы.