***
Женщина проснулась через полчаса сытой дремы на длинном диване, в дождливом полумраке. Под голову ей подложили мягкую подушку. Темноту комнаты с высоким потолком разбавлял блеклый желтый свет абажура. Напротив дивана, в кресле с высокой спинкой сидел хозяин дома. Он увлеченно читал какие-то записи, надев очки, и не замечал, что она открыла глаза. Казалось, что он и сам был не прочь вздремнуть — иногда он снимал очки и потирал лицо, словно пытался прогнать сонливость. Наконец он сдался и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза на минуту. Так он думал, и спустя несколько минут его дыхание изменилось, стало глубоким, а сам он начал всхрапывать. Беглянка из Виковаро осторожно поднялась с дивана и подошла ближе. Она завернулась в плед и присела на столик, вглядываясь в лицо человека, чей образ пронесла в своей памяти через бессчетное количество лет. Вордсворт резко проснулся, будто от толчка. Он открыл глаза и подскочил на месте, пытаясь сфокусировать свой взгляд. Наконец, у него получилось: — О, приветствую! Вижу, вы уже проснулись. Как вам спалось? Дама встала, вцепившись пальцами в плед, и спросила, внушительно глядя на него сверху: — Кто ты такой? — Я профессор Вордсворт… Уильям Уолтер Вордсворт, к вашим услугам, — он последовал ее примеру и поднялся с кресла, приветствуя ее кивком головы. — Это я взяла твою алебарду, — сказала она, и в ее глазах загорелся странный огонек. — На ней стояла метка мобильных войск Альянса, и был выбит номерной знак солдата, который ее носил. Я из тех, кто оказывал сопротивление вашему Альянсу в давней войне. Этот самый солдат спас мне жизнь в тот день, когда войска мафусаилов были окончательно разбиты. Я попросила его снять шлем, чтобы запомнить хорошенько его лицо и не тронуть, если меня некстати настигнет голод. — Я понимаю ваши чувства, мадам. Если желаете, вы можете забрать алебарду себе в память о том роковом событии. Хотя в последнее время у меня то и дело пытаются что-нибудь забрать… — Я не договорила, — ее голос наполнился рокочущими нотками. — Ты сказал Инквизиторам, что это оружие — трофей. Я знаю, что альбионские палачи любят украшать стены своего дома отнятым у своих жертв оружием. Но я не знала, что они так могут поступать со своими собственными солдатами. Или ты солгал, и это оружие — твое. А память твоя короче, чем я думала. Вордсворт ошеломленно смотрел на нее, не понимая, чего она добивается. — Честно говоря… я сейчас не совсем понимаю, о чем речь. Как я уже сказал, если моя алебарда вызывает у вас определенные чувства, то я… — Я и сама не понимаю, как оружие Рихарда Ванрайта, выдающегося воина, оказалось у какого-то священника из Рима, похожего на него точь-в-точь и лицом, и голосом. И он смеет называть это оружие своим… трофеем! Неужели тебе не приходило в голову, что стоило бы в отчете для Инквизиторов написать о твоем родстве с этим человеком, а не упоминать алебарду, как трофей. Вордсворт тяжело дышал, не зная, что ответить на это. — Мадам, не судите строго… Так вышло. Я… этот трофей… алебарда… она оказалась у меня случайно. Поэтому я называю ее именно так. И я знаю, чья она. Но Рихард мне даже близко не родственник. — Потому что ты и есть Рихард! Ты сражался своим собственным оружием против монстра, и воевал так же доблестно, как и много лет назад. Вордсворт от удивления открыл рот: — Вы были той ночью на холме? Вы видели, как мы… — Я все видела, — дама решительно подошла к Профессору. — Зверь гнался за мной, и мне еле удалось от него скрыться. Я взобралась на дерево, чтобы выжить. Некоторое время они стояли, пристально глядя друг другу в глаза. — Хорошо…- спустя минуту Уильям сдался. — Допустим, я скажу вам, что я и есть Рихард. Это избавит вас от массы других вопросов? Вас действительно успокоит мой ответ? В конце концов, вам не нужно было прибегать к таким ухищрениям, чтобы просто попросить моего покровительства и помощи. Дама пошатнулась от этих слов, как от хорошей оплеухи, хотя это было сказано настолько вежливо и мягко, насколько только возможно. По ее лицу потекли слезы, и она не смогла их сдержать. Вордсворт обнял ее за плечи, успокаивая опасную беглянку. Она бессильно рыдала у него на груди, забыв о своей гордости, праве сильного. Воздух был для всех одинаков, но только не в Ватикане, и только не для нее. На святой земле дни ее были сочтены, и чем дольше она находилась на территории враждебного государства, тем меньше шансов у нее было пересечь границу и остаться в живых. Они поменялись местами — Вордсворт усадил заплаканную женщину в кресло, а сам оперся о столик. — Вам повезло, что вы попали в мой дом. Хоть он иногда и открыт всем ветрам, все же здесь вы в наибольшей безопасности, чем где-либо в Риме. У меня есть возможность обеспечить вам переезд в любую страну, если вы расскажете больше о чудовище, которое загнало вас, венец природы, на дерево. Женщина истерично расхохоталась, обливаясь слезами. Отсмеявшись, она ответила: — Да разве у меня есть выбор? Да разве я могу просто встать и уйти отсюда, уехать, куда глаза глядят? Венец природы… Я просто зверь в клетке, — озлившись, она оскалилась, показав клыки. — Я никогда и нигде не смогу жить спокойно, до самой своей гибели. Ведь мне не дадут просто умереть от старости в этом проклятом мире… Вордсворт поднялся, бросив взгляд на несчастную беглянку, наделенную Случаем огромной силой и могуществом. Она была сломлена сейчас, раздавлена обстоятельствами и едва ли представляла опасность. — Клянусь вам именем Рихарда Ванрайта, которое я носил много лет назад, я готов помочь вам снова в обмен на ваши знания. Они помогут мне восстановить мою репутацию в королевстве Альбион, откуда я был изгнан с позором. А вам будет дарована новая жизнь, защита и покровительство в любой стране, которую вы выберете для своего проживания. Только не задавайте лишних вопросов, прошу. Мои ответы не смогут утолить ваше любопытство. Женщина подняла голову и растерянно посмотрела на человека, который стоял сейчас перед ней. Она уже не знала, чему верить, но воодушевленная его внушительным голосом, как и в далеком прошлом, приняла его предложение. Уильям протянул ей руку, а она, не раздумывая, впилась в его ладонь острыми крепкими коготками, словно и не существовало для них этих самых трехсот лет…***
— Вот он, ваш кошмар. Свет фонаря осветил разлагающиеся останки разметанного по склону чудовища. Специфический сладковатый запах гниения витал в воздухе, но порывы ветра тут же уносили его прочь. Вордсворт, одетый в плащ, шел за спасенной им дамой. Ее звали Мехриер, но она предложила простое «Мехри» или «Мери». Мехри вела Уильяма к месту, где спрятала алебарду. — О чем вы думали? — удивлялся Уильям. — Ведь с алебардой вас в любом случае заметили бы куда быстрее, чем без нее. — Когда твоя жизнь ничего не стоит, думать вовсе перестаешь. Мной управляли инстинкты и желание выжить любой ценой. Вордсворт дал Мехри вещи Хьюго, и некоторые из них пришлись ей впору. Она куталась в халат Мечника, осторожно перешагивая через проступающие из-под земли корни деревьев. За очередным деревом она указала на гору листьев и сухой травы. — Здесь. Уильям раскидал хрупкие осыпающиеся листья, ловко орудуя концом трости, и, заметив блеск стали, наклонился, с силой выдирая оружие из-под корней. Полюбовавшись вволю на алебарду и очистив ее от травинок, он задал Мехри вопрос, который уже посещал его ум: — Вы знаете что-нибудь о своих выживших коллегах из Виковаро? Может, у вас были с ними тайные встречи? — Нет, — с искренним сожалением ответила Мехри. — Я очень надеялась на встречу с кем-нибудь из них, поэтому и схоронила здесь вашу алебарду. Но, как видите, она так никому и не пригодилась. — Надеюсь, вы предельно честны со мной. Помимо этого у меня пропала секира… — Я видела, Профессор, как вашу секиру увезли Инквизиторы, — устало ответила Мехри. — Иначе она бы тоже лежала здесь. — Если у вас остались в живых сообщники, просто скажите об этом. Они не протянут долго в Риме. — Да если бы они были, Профессор, я бы перед вами так не унижалась! У Вордсворта все слова застряли в горле, когда Мехри резко развернулась и пошла вниз, к его дому, неуклюже переступая через корни деревьев. — Вы хотя бы скажите, мне, сколько вас было? — Вордсворт погнался за ней следом, балансируя с алебардой в одной руке и фонарем в другой. — Да мы сейчас с вами прямо как триста лет назад, только вам не хватает мотоцикла! — Мехри захохотала и побежала быстрее. — …Только наоборот, — Вордсворт пыхтел, пытаясь угнаться за ней. — Скорее всего упаду я, а вы меня спасете и поможете подняться. Мехри остановилась и обернулась. Услышанное вновь шокировало ее. Она еще думала, что доктор просто использует ее легенду, которую она так глупо выдала в их первой беседе. Но он так естественно ответил на ее вопрос, что подыгрыванием это уже нельзя было назвать. — Ох, не смотрите на меня так, будто Урсалак ожил и стоит за моей спиной, — проворчал Уильям, добравшись до остолбеневшей Мехри. — Второго такого боя я точно не переживу. — Позвольте вам помочь, — дама взяла у него фонарь и подхватила его под руку. — Из нас двоих вы как старичок. — Я не старик. На сколько лет я выгляжу, по-вашему? — На сорок пять или больше. — Мне всего сорок по паспорту… — проворчал Вордсворт.