Рука Бога: последний ученик Сен-Жермена

После всего, что с ним произошло, Уильям готовился очнуться в больнице — открыть глаза и увидеть над собой потолок палаты. Но когда он очнулся в своем доме, то пожалел, что не попал в клинику. Прийти в себя его заставила дикая боль во всем теле. Голова болезненно пульсировала. Казалось, еще немного, и она лопнет. Вордсворт еле сдержал стон. Поначалу было сложно понять, где болит, почему, и что с этим можно было сделать прямо сейчас. От всего этого нехорошо подташнивало. Вордсворт сделал над собой усилие и попытался приподняться на локтях. Перед его глазами промелькнула бордовая форма инквизитора. Профессор инстинктивно замер — несмотря на деловые отношения, присутствие Инквизиции, по крайне мере тех ее членов, которых он сюда самолично не приглашал, было абсолютно нежелательным. Даже боль отошла на второй план и перестала его беспокоить так сильно. — Вижу, вы притихли… Вид моей униформы сотворил с вами чудо исцеления? Уильям поперхнулся словами, закашлялся и медленно, неуклюже сел. Мягкий полуденный свет проникал сияющими полосами между зазором в плотных шторах его кабинета. Вордсворт умудрился сесть прямо и вжаться телом в спинку дивана. Было отчего удивиться — перед ним сейчас стояла сестра Симона собственной персоной, легендарная личность для отдела АХ. Талантливая отравительница и личный врач кардинала Франческо ди Медичи. Она выглядела ровно так, как ее и описывали редкие очевидцы — ее волосы действительно были седыми, а лицо юным, с печатью смерти. Коллеги не лгали, описывая ее в самых мрачных тонах. Она знала тысячу и один способ убить человека, не оставляя никаких следов после себя, орудуя одними лишь иглами, и только изредка — ядом, который делал свою смертельную работу и не оставлял следов. — Добрый… день… — он кивнул ей и застонал от резкой пульсирующей боли в голове, зажмурившись. — Я и не знала, что у вас, в туманном Альбионе, есть такое развлечение — охотиться на медведей посреди ночи в полной темноте, и непременно с антикварным оружием. О чем вы думали, Профессор? Я могла ожидать такого безрассудства от брата Петра. С брата Варфоломея спрос небольшой, он лицо подчиненное. Но вы… Уильям поерзал на диване, кряхтя от боли. Симона раскладывала рядом на столике медикаменты, шприцы и вату. — Зачем вы выкрали у нас брата Петра из-под самого носа? Пока стало понятно, куда он исчез, мы уже все были близки к тому, чтобы объявить его официально пропавшим без вести. Сестра Симона, ловко орудуя тонкими пальцами, подготовила шприцы для инъекции, равнодушным голосом уничтожая в Уильяме все позывы бороться с малоизвестным сотрудником Бюро, который по неудачному стечению обстоятельств проник в его дом совершенно беспрепятственно. — Ложитесь на живот, профессор Вордсворт… и не надо смотреть на меня так, мне ваша смерть не нужна. По крайней мере, сегодня. Вордсворт, невольно повинуясь равнодушно звучавшему голосу и странному взгляду, в котором даже на дне неживых зрачков не было ни малейших признаков эмоций, медленно растянулся на диване, предоставив полный доступ к своему телу. В теле болела каждая косточка, голова казалась пульсирующим кровяным шаром — вот-вот разлетится к чертям. Он не почувствовал уколов, возможно из-за боли, а может из-за легкой умелой руки Симоны, которой было привычно нести исцеление и смерть с одинаковой щепетильностью и нежностью к жертве. — Кто наложил швы брату Петру? Уильям почувствовал, как его тело расслабляется, и боль уходит из его мышц. — Я. — В целом, неплохо, но в следующий раз сшивайте крепче, не миндальничайте и не бойтесь причинить боль... Сразу не вставайте, полежите немного, чтобы лекарство подействовало. А мне пора уходить. — Прежде чем вы уйдете… Скажите… Я был не единственным человеком, который поймал передачу Петра Орсини? — спросил Вордсворт, наслаждаясь спасительным холодом в своем теле. — Нет, вы не единственный. Ему было приказано двигаться через Тиволи на любом транспорте, который он сможет найти. Мои сотрудники были очень неприятно удивлены, когда на дороге нашлась пустая машина, залитая кровью. Зря вы вмешались со своей инициативой. Уильям медленно проваливался в сон, а в голове, как рыбы в аквариуме, плавали мысли вокруг странных дел Бюро Инквизиции. И этих мыслей было предостаточно. Что им понадобилось в холмах Тиволи, в непосредственной близи от его дома? Почему брат Варфоломей привел… как он сам сказал, именно привел чудовище к его дому в те роковые дни, когда ключевые сотрудники АХ были далеко от Рима, каждый со своей задачей? Знают ли Инквизиторы об их дружбе с Петром Орсини вне стен Рима, или это был для них чертовски неприятный сюрприз? Ведь если бы Орсини был хотя бы равнодушен к его персоне, он бы ни за что не позволил себя увезти. Казалось, он снова слышал шепот потрясенного Петра «Не повезло… не повезло остаться в живых». Или дело вовсе не в симпатии Петра к его личности, а в чем-то другом? Что хотели провернуть Инквизиторы? И что же они, в итоге, натворили?.. *** Профессор очнулся под вечер, от внезапного озарения и острого чувства голода. Озарение было настолько потрясающим, что Уильям не хотел в это верить. Все пробелы этой странной истории заполнились в его голове сами собой, а догадки вспыхивали как зарницы в ночном небе. Вордсворт проснулся от мысли, что Урсалак мог быть экспериментом Инквизиции. Генномодификанты — это не только страх и ужас для простых смертных, но еще и кладезь для биологических исследований. Стали бы прятать террористы всю информацию об этом звере? О нет, они бы наоборот, использовали славу этого зверя для устрашения и вымогательства. Слухи об Урсалаке усиленно, чересчур настойчиво опровергались. Каждый раз, когда зверь учинял беспредел над туристами, охотниками или буйствовал в отдаленных селениях Германики, обязательно находился кто-то, кто называл все происходящее мистификацией и чушью. Одного звена в этой цепи событий не хватало — у Инквизиции должны быть люди, работающие на внешнюю политику также нежно и филигранно, как это старались делать дипломаты отдела АХ. Но таких людей, насколько знал Вордсворт, у них не было — все сплошь каратели, убийцы, ударные отряды по устранению генетической угрозы. За годы такой службы Бюро разучилось искать общий язык с кем бы то ни было. — Что-то не сходится, — пробормотал Уильям, усевшись кое-как на диване. Его осенила догадка. Если у Бюро таких людей нет, но коллеги, по всей видимости, все же сотрудничают с кем-то на стороне, это могли быть только завербованные под страхом смерти агенты. Те, у кого «в пушку» было не только рыльце, но и вся прошлая жизнь. Ведь опровержение слухов работало буквально как часы… В животе заурчало. Уильям инстинктивно опустил руку на живот. — Моя увлеченность работой и привычка есть раз в день доконают меня быстрее, чем битвы с монстрами, — пробормотал Уильям, осторожно поднимаясь с дивана. Вспомнив о ранении в бою, Вордсворт закатал рукав рубашки. Рана, которую нанес ему зверь костяным лезвием, была на месте, но тщательно обработанная и подлеченная. Вордсворт оправил одежду и неслышно вышел из кабинета. В доме было тихо, на кухне, судя по звукам, кто-то готовил еду. Уильям отпустил экономку на неделю в отпуск, и она еще не вернулась. Гадая, кто же это мог быть, Уильям спустился вниз и заглянул в открытый дверной проем — киборг Инквизиции, брат Варфоломей, одев фартук, разогревал рагу. Вордсворт все еще был на него изрядно зол за самовольное отлучение с поля боя и накрывший их с Петром обстрел снарядами. Он оперся спиной о косяк дверного проема, решительно сложил руки на груди и строго произнес: — Брат Варфоломей! Извольте объяснить, что вы тут делаете? Варфоломей даже ухом не повел, но уменьшил температуру и спокойно повернулся к Профессору: — Выполняю социальную программу заботы о персонале. На данный момент в границы этой программы входят Уильям Уолтер Вордсворт, позывной Профессор, а также брат Петр Орсини, позывной Вепрь. Услышав о Вепре, Вордсворт забыл, что он хотел высказать киборгу. — Брат Петр все еще здесь? С ним все в порядке? — Так точно. Брат Петр сейчас отдыхает в гостевой комнате. Не оборачиваясь к плите, Дуо выключил ее и филигранно точно передвинул сковороду с приготовленной едой. — Я приношу свои извинения за самовольную отлучку с поля боя, но это был необходимый шаг для спасения всей группы. Ведь именно это сейчас беспокоит вас, Профессор? Этим потрясающим движением и вопросом в точку брат Варфоломей окончательно обезоружил Профессора. — В общем, да… — Уильям чуть не утратил дар речи. Киборг стянул себя фартук обычным, таким человеческим движением руки, небрежно повесив его на спинку стула, и остался в униформе Инквизитора. — Оценив обстановку на поле боя и ваши силы, я принял решение дать залповый огонь по цели. Плоть зверя уже не имела прежней целостности и жесткой защиты в виде сверхпрочной шкуры, и прекрасно гасила взрывную волну снарядов, поэтому мои действия не причинили значительного вреда вашему здоровью. Чтобы использовать обстрел снарядами, мне требовалось время на установку орудия в правильную позицию. Только по этой причине я покинул отряд. Мысли-рыбешки в голове Профессора заметались еще быстрее, рождая новые предположения. Он внимательно посмотрел на киборга, переваривая то, что пришло в его голову секунду назад, обвел взглядом кухню и сел за стол, приглашая жестом киборга присоединиться к нему: — Сядь, пожалуйста. Мне нужно кое-что обсудить с тобой, и будет удобнее, если твое лицо будет на одном уровне с моим. Нам будет проще контактировать. Киборг подвинул свободный стул и сел рядом. — Я знаю, что ты не простой солдат. Ты подчиняешься директивам, невыполнение которых грозит, как минимум серьезными сбоями в твоих программах. Человек может нарушить приказ и поступить иначе, его просто накажут за невыполнение обязанностей. Ты действительно самовольно принял решение расстрелять зверя снарядами и подвергнуть нас с Петром Орсини смертельной опасности? — Я все рассчитал и предусмотрел все возможные риски, — сухо ответил Варфоломей. — Вам не угрожали последствия контузии от ударов. — Это прекрасно! Я искренне восхищен твоими умственными способностями, которые спасли нам с Петром жизнь. Но ты так и не ответил на мой вопрос. Это было твое решение? — Так точно. — …И, как я понимаю, это решение не родилось спонтанно на поле боя, как это могло случиться с человеком биологическим, оно уже входило в действующие директивы твоих команд. Также ты не мог самостоятельно принять решение привести зверя к моему дому, (а я, чтобы ты понимал суть проблемы, живу здесь не один). Значит, у тебя уже были заготовлены приказы на такие случаи. Это верная информация? Я все понял правильно? — Так точно. Вордсворт перевел дух. Киборг подтверждал его догадки и делал это не потому, что был непробиваемо глуп — Вордсворт сам выдавал свои догадки и пояснения, а киборг только подтверждал сказанное дежурной фразой. Сам он ничего не пояснял и не делился секретными приказами. В случае каких-либо претензий в Бюро могли списать весь этот разговор на недопонимание, попытку притянуть за уши ничего не поясняющие ответы киборга и тем самым свернуть тему с доказательствами, да еще и сделать Вордсворта виноватым, ибо он не имеет права задавать провокационные вопросы сотрудникам Бюро. Для провокационных вопросов есть начальство — кардинал ди Медичи. Basta! — … И вы, брат Варфоломей, оставили своего раненого начальника, Петра Орсини, на произвол судьбы, потому что Урсалак оказался в зоне ваших приоритетов, что опять же, требует действия дополнительных директив. И это тоже верная догадка? — Так точно! Уильям откинулся на спинку стула, переваривая информацию. Идея, что зверь был экспериментом Бюро, уже не казалась такой безумной, но подтянуть доказательную базу Вордсворту было пока нелегко — надо ведь еще понять, где они смогли взять для создания биологического оружия ученых с нужными знаниями. Более того, знаниями редкими и уникальными! Можно было попытаться уточнить еще кое-что. — И последний вопрос, брат Варфоломей: чем важна для Бюро Инквизиции лаборатория в Виковаро? — У меня нет данных. Вордсворт кивнул своим мыслям, потому что отсутствие информации у киборга уже само по себе могло являться исчерпывающим ответом и намеком на повышенный уровень секретности. — Прошу прощения, брат Варфоломей, я позволил себе лишнего. Тогда завершим разговор о ночном инциденте. Но у меня остался еще один вопрос. Я вижу, вы приготовили еду… Это входит в ваши задачи? Киборг охотно рассказал о своих способностях: — Я могу готовить несколько блюд, осуществляю уход за персоналом, способен делать хирургические операции средней сложности. Вордсворт был очень сильно удивлен — Трес Икус был запрограммирован только на убийства. И все киборги серии НС были боевыми солдатами с одной лишь задачей — расправляться с врагами. Он мог получить такие кардинальные изменения в своих программах только благодаря вмешательству толкового человека, с успехом в таких технологиях разбирающегося. — Это не мешает тебе выполнять боевые задачи? — Я нахожусь в боевом режиме все время, и запущенная социальная программа не исключает расстрел нарушителя на месте. — Ох! Перед Профессором сидел киборг, почти что человек. Но человеком в полном понимании слова он все равно не был, хотя и мог, при своих навыках, претендовать на это. Даже человек не способен одновременно адекватно заботиться о других и хладнокровно устранять врагов, последствия такого образа жизни сказываются на психике. Что будет с киборгом в будущем из-за постоянного переключения между взаимоисключающими задачами — покажет время. — Думаю, как хозяин дома, я имею все полномочия отпустить вас. Заботу о персонале вы выполнили самым наилучшим образом, биологической угрозы в виде террористов здесь нет. Вы успешно со всем справились, брат Варфоломей. Будь вы человеком из плоти и крови, я бы пригласил вас на чай. Оба поднялись со своих мест. Варфоломей пожал Уильяму руку: — Был рад с вами сотрудничать.