Горькое лекарство

Чтобы связаться с Лерой, пришлось использовать страницу «без имени», созданную Серёжей с удивительно не замудренным паролем «гражданин». Если кому-то придёт в голову взломать ее на основании конкретных подозрений (да даже если в руки попадётся переписка с Лерой), это все равно, что передать желающим страницу на подогретом блюде и пожелать приятного просмотра. Разумовский же тем самым в очередной раз пытался показать, что он мёртв для общества и теперь лишь страшная легенда для научпоп каналов в социальных сетях. Тем не менее, это позволило Олегу не запоминать лишних комбинаций. Сообщение от его имени было отправлено утром. Стоя посреди зала, Волков смотрит на часы, подмечая, что опоздание на четверть часа уже о чем-то говорит. Ответа он не получил, но могло ли вчерашнее происшествие так сильно напугать ее, что та решила все бросить на полпути? Лера появляется в зале незаметно. Проходит, с подозрением оглядываясь по сторонам, но Олег никак не комментирует это. Позволяет ей убедиться, что угрозы рядом нет. Наконец он ловит на себе ее внимание. – ...Прости за опоздание, – выдавливает она из себя и ставит сумку у самого выхода. Видно, для того, чтобы можно было не тратить время при очередном побеге. – Нестрашно. Я тоже задержался, – намеренно лжёт Олег. – Разминка нужна? – Я после тренировки. – Тогда приступим. Скованность в ее движениях ощутилась сразу. В попытках растормошить ее Олег использует самые подлые приемы, затем переходит на классику, даже возвращается к правилам, присущим спортивному бою, но Лера не в силах сосредоточиться. Олег не выдерживает. – Если будешь так поглаживать противника, тебе точно свернут шею. Лера распахивает глаза и от очередного удара просто уворачивается, отступая назад. Но Олег не намерен давать передышки, силой втягивая ее обратно в бой. – Не отвлекайся. Раздражителей всегда будет достаточно, сосредоточься. Давай! Волков намеренно бьет чуть сильнее, просто для того, чтобы та прочувствовала, и это срабатывает. Тренировка вновь возвращается в привычное для них русло. Волков, выдыхаясь уже сам, не даёт ей отвлекаться на посторонние мысли. Он даже принял решение позволить себя «добить». Как вдруг Лера резко пропускает удар. Совершенно банальный, уход от которого уже должен быть на уровне рефлексов. Благо Волков успевает вовремя затормозить, и Лера лишь отшатывается. Олег хочет сделать замечание, но вскоре понимает, что ее отвлекло. Разумовский призраком входит в зал с сумкой для ноутбука на плече. Неопределённо машет обоим рукой и принимается раскладывать на столе вещи. Он сутулится. Действует будто в замедленной съёмке. То и дело опускает голову, замирает, словно ему не хватает сил. Олег замечает на нем свою старую футболку из тех, которые зовут «домашними», как будто Разумовский надел первое, что попалось на глаза. – В чем дело? – интересуется Олег, скрывая растерянность. – Ты же планировал выходной. – Мне стало скучно, – спокойно и тихо отвечает Сергей, разворачиваясь на стуле. Улыбается вымученно, через силу. Выглядит крайне паршиво. Олег понимает, что Лера тоже это видит. И, судя по ее лицу, уже сделала выводы. Явно не настроенный на общение Разумовский отворачивается обратно к ноутбуку и начинает копаться в своей привычной среде обитания. Лера же продолжает смотреть ему в затылок. Объяснять ей, что ее не «укусят», Олег считает бесполезным. Просто думает, какими обтекаемыми путями вернуться к тренировке. – ...Он хоть спал? – вдруг спрашивает она. Волков понимает, что из этого ничего не выйдет. – Да. 14 часов, – отвечает Олег и, оставив девушку, направляется к Сергею. Оперевшись руками о спинку стула, наклоняется к его уху, понижая голос. – Езжай домой. В твоём присутствии она пока не готова что-либо делать. Вместо привычной колкости Сергей опускает голову ещё ниже, так, что растрепанные волосы падают на лицо. – Давай, – Олег сжимает его плечи и тянет наверх, пока Сергей наконец не сдаётся и покорно не встаёт с места. – Иди. Я вызову тебе машину. Сергей разворачивается на полпути, становится лицом к лицу с Волковым. Смотрит потухшими глазами, белки которых разбиты красной паутиной лопнувших сосудов. – Со мной поехали, – просит он с тихим отчаянием. Как ребёнок, которому вдруг стало страшно находиться одному в пустом доме. – Сделаем выходной для всех. – Сереж... – Пожалуйста, – Разумовский переходит на шёпот. Как бы он ни хотел поддаться, Олег коротко качает головой. – Ты знаешь, у меня нет с собой... – Я все привёз, – он кивает на оставленную на столе сумку. Олег невольно признаёт, что Разумовский достаточно предусмотрителен, что, впрочем, не всегда уместно. Он опускает руку на чужое плечо, чуть сжимая. С трудом выдерживает этот непривычно умоляющий взгляд. – Дай мне всего час. Хорошо? Я приеду. А сейчас давай домой. Сергей колеблется с пару секунд, пытаясь смириться с неизбежным, бросает взгляд на свои вещи. – Я все привезу, – заверяет его Олег и уже подталкивает к выходу. – Давай. Закажи нам пока что-нибудь на ужин. Отличный способ увлечь Сергея: посадить его за компьютер или заставить выбирать еду. И то, и другое занимало у него достаточно времени, чтобы можно было заняться своими делами. После небольшой паузы Сергей нехотя кивает, мнётся ещё с пару секунд и покидает зал налегке. Олег же берётся за телефон, чтобы обеспечить ему транспорт. Все это время Лера стоит на месте, почти не шевелясь. И не расслабляясь ни на миг. Создавалось ощущение, что она вновь готова бежать, но что-то ее останавливало. Возможно, маячащий в дверях Волков. Тот оборачивается, смотрит на девушку серьезным сосредоточенным взглядом, оценивая ее готовность. И приходит к неутешительным выводам. Однако об этом он решает умолчать. – Он на себя не похож, – проговаривает она с осторожностью, провожая взглядом направляющегося к окну Олега. – С ним бывает, – неопределённо отвечает Волков, беря с полки пачку с сигаретами. Вынимает из неё же зажигалку и неспешно прикуривает. Он ждёт расспросов, которых было не избежать. И его ожидания вскоре оправдываются. – Что это было? – Лера заходит издалека, но Олег не намерен облегчать ей задачу. – Серый немного вышел из себя. Я с ним поговорил, он обещал, что больше не будет. Отвернувшись к окну, Олег не видит, как Лера буквально сверлит его взглядом. – Я не об этом. – А о чем? Олег лишь безмятежно затягивается и выпускает дым в приоткрытое окно. Лера мнётся, явно пытаясь подобрать слова. Возможно, жалеет, что вообще заговорила об этом. Но отступать не стала. – Я забыла телефон вчера. – Мы заметили. – Я вернулась за ним. Олег понимающе кивает. – Мудрое решение. Он слышит, как она проходится по залу где-то за спиной. – Что я слышала, когда вернулась? Волков все ещё остаётся совершено невозмутимым, никак не поддаваясь на провокации. Любопытство надо уметь утолять правильно и в полной мере. Или затолкнуть его поглубже в нутро ещё в зачатке. – А что ты слышала? Олег прекрасно знал, что Лера предпочтёт первый вариант. – Крики, – отвечает она удивительно холодно. Ее тон впечатляет. – Крики? – Олег упорно продолжает ломать комедию, и это выводит Леру из себя. Она подходит быстрым шагом, становясь по правую руку. – Заканчивай этот фарс. Я... заглянула, чтобы узнать, не нужна ли помощь. – Вот это зря, – отрезает Волков и щелчком пальцев отправляет сигарету вниз. – Лезть не в своё... – Зачем ты это сделал? – игнорируя нравоучения, бросает Лера. – Он не хотел! – Серьезно? – Олег позволяет приподняться уголкам губ, что лишь сильнее распаляет девушку. – Это отвратительно. – Но ты все равно явилась, – наконец Олег оборачивается, облокачиваясь на стоящий рядом тренажер. Смотрит с прищуром, ожидая продолжения представления. – Значит, не так уж и страшно. Или заявление уже лежит в ближайшем участке? Выгнув бровь, он усмехается. – Как можно уповать на справедливость, если сам поступаешь так, как те, с кем мы боремся! – А если я скажу тебе, что иногда жестокость все же необходима? – без пауз интересуется Олег. Лера лишь сильнее закипает от его слов. – Значит, это было наказание? За то, что он чуть не сломал мне шею? На этот раз Олег медлит с ответом, подбирая слова. – Это было лечение, – в конце концов выдаёт он. Лера, опешив, всплескивает руками. – Большего бреда не слышала! – Неужели? Такая просвещенная? – сложив руки на груди, Волков сильнее хмурится. – Что ты вообще знаешь о нас? О нем? – Что он психопат-убийца, но никто не заслуживает того, что ты делал с ним! Олег отводит взгляд в сторону, задумчиво потирая пальцами подбородок. – Ну, в одном ты не ошиблась. – Это в чем же? Но Олег не отвечает. Достаёт телефон и проверяет сообщение. Простая предосторожность: убедиться, что Серый добрался до дома и не влип в очередные неприятности. Пара коротких сообщений с очередным подтверждением скорого воссоединения. Сейчас Сережа был самым безобидным существом на земле, и Олег не волновался, оставляя его одного. Проблемой была лишь его нынешняя уязвимость, неспособность защитить самого себя. Как малое дите. Этот период необходимо было просто переждать. А Лера ждет ответа. Олег видит, что ее буквально разрывает от негодования и злости. Защитница слабых и убогих, гиперболизированная версия Чумного Доктора. Такой настрой вызывал сомнения: преувеличенное чувство справедливости однажды уже сыграло с Разумовским злую шутку, и, похоже, от этого нельзя застраховать. Кто бы ни был под маской, Олег стал всерьез опасаться, что скверна, для борьбы с которой и был создан Чумной Доктор, однажды заразит каждого «гражданина». Была какая-то доля истины в той притче о рыцаре, который, убив дракона, сам становится драконом. И опыт показывает, что доля эта слишком уж значительная. Размышляя об этом, Олег принимает решение на этот раз в полной мере взять контроль в свои руки. С Разумовским он упустил это перерождение еще в зачатке, но с Лерой он таких метаморфозов не допустит. Никаких крайностей. Задача с вагонеткой должна решаться лишь одним из двух вариантов. Махнув Лере рукой, Олег направляется к оставленной Разумовским на столе сумке. – Ты не ответил на вопрос, – упрямо напоминает Лера, но следует за ним, едва поспевая: у Олега широкий шаг. – Зачем ты делаешь это? Волков, с виду игнорируя ее вопросы, берет сумку в руки, расстегивает молнию сверху и просто бросает ее под ноги Леры. Та отступает от неожиданности, и сумка падает на бок. Из нее на пол вываливаются несколько полупрозрачных оранжевых баночек, наполненных таблетками. Рассыпаются, укатываясь в разные стороны. Она смотрит на них с растерянностью. Наклоняется, подбирает ближайшую и вчитывается в этикетку. Сводит брови так, что на переносице образуется глубокая складочка, оставляет лекарство и заглядывает в сумку, где лежит еще несколько подобных. В смятении она поднимает взгляд на Волкова и выпрямляется. Ничего не говорит, ожидая, что тот начнет первым. – Его завтрак, обед и ужин, – после почти минуты молчания поясняет Олег и присаживается рядом с сумкой, чтобы собрать лекарства обратно. Задерживается на полу, держа в руках одну из баночек, разглядывает ее содержимое, хмурясь. На вид таблеток было больше, чем должно было остаться к концу месяца. – Значит… Все то, о чем писали в СМИ… – неуверенно начинает Лера. – Это результат… – Заболевания. Да. Подняв сумку, Олег несколько секунд держит ее на руках, тихо выдыхает и ставит ее обратно на стол. – Шизофрения? – с осторожностью уточняет Лера. – Диссоциативное расстройство идентичности, – выдает Олег давно вызубренный термин. – К сожалению, не типичный случай. Отсюда и мировая известность. Сомнительный бонус. Прежде чем Лера успевает что-то сказать, Олег подходит к ней, буквально нависая над девушкой. Он серьезен, ледяной взгляд выдает непоколебимость его настроя. – Меня не интересует твое мнение, – заявляет он. – Ты хотела ответы – ты их получила. Так или иначе, все останется как есть. А я буду внимательнее, чтобы не допустить повторения инцидента. Стоит отдать должное, Лера достойно выдерживает натиск. Лишь немного морщится от психологического давления, к которому давно привыкла, регулярно находясь в обществе бывшего террориста и спецназовца. Она и сама не из робких, и не так уж легко было ее запугать. И Олег ценил это качество. – Это не так. Олег хмурится. – Что? – Я не получила ответы. Олег видит, как напряжены мышцы на ее лице. Все же было у них с Серёжей что-то общее: сдерживание эмоций – не их сильная сторона. – Это не объясняет того, что произошло вчера. Что ты сделал с ним. – Мы к тебе в постель не лезем, – грубо отвечает Олег, вскидывая голову. – Не держи меня за дуру. Болен он или нет, то, что ты творишь – верх аморальности. – Жалко его? – Олег выдавливает из себя наигранную снисходительную улыбку. – А он тебя не пожалел бы. Это был один из тех разговоров, которых было не избежать, но Олег упорно тянул с сутью. Не слишком приятно было выкладывать все подчистую. Но – он прекрасно понимал – необходимо. Чтобы девочка хорошо работала, между ними должно быть минимум тайн и недомолвок. Недоверие может привести к печальным последствиям. Олег смиряет ее холодным взглядом. – Дай мне слово, что эта тема никогда не будет обсуждаться в его присутствии. Ни единого слова. Ни одного жалостливого взгляда в его сторону. Ты будешь уважать его, как и прежде. И слушаться. Именно он занимается долгами твоей семьи, я – всего лишь тренер и телохранитель. Лера обдумывает его слова. Анализирует, попутно борясь собственными моральными принципами. Наконец, кивает. Волков опускается на стул, потирая пальцами переносицу. Собирается с мыслями. – Раньше таблетки помогали, – произносит он. – Довольно долгое время проблем не было. После… одного серьёзного инцидента в прошлом наступила ремиссия. Так мы предполагали. Но через несколько лет снова начали проявляться симптомы. По началу короткие, почти осознанные срывы. А потом… Очередное расщепление. Сначала раз в пару месяцев. Затем раз в неделю. Интервал сокращался, продолжительность увеличивалась прямо пропорционально объему лекарств, которые приходилось доставать окольными путями: покупать подобные препараты в таком количестве легальным способом – все равно, что придать огласке тот факт, что пациент с соответствующим диагнозом, единственный известный в стране на данный момент, все еще жив. Только со временем и они перестали в полной мере снимать симптомы. В моменты рецидивов мне приходилось импровизировать. Просто для того, чтобы выжить самому.

***

Он доволен собой. Влага на его коже отражает неистовое пламя, охватившее здание. Сергей улыбается. С наслаждением вдыхает запах гари, расплавленной резины и, совсем немного, сгоревшего мяса. Запах, от которого хочется очистить желудок, и Олег едва сдерживается от этих порывов, захлопывая дверцу машины. – Что ты сделал... – он с трудом успевает произнести слова, не сумев подавить приступ кашля от попавшего при первом же вдохе в горло пепла. – Серый! Тот медленно оборачивается. Скалит зубы, сощурив глаза. Бросает на Волкова совершенно нечеловеческий взгляд. – ...Немного прибрался, – отвечает он, медленно, чуть растягивая слова. Но Олег не намерен это слушать. Не намерен выяснять. Он просто хватает Разумовского за одежду и тащит к машине, потому что отсчет уже начался. – Я не закончил! – вопит он, пока Волков буквально засовывает его на заднее сидение и запирает дверь. Эффект неожиданности позволяет провернуть маневр, при котором Разумовский не успевает оказать серьезного сопротивления. Сергей тут же ударяет ладонью по стеклу так сильно, что, кажется, ещё немного, и пошла бы трещина. Он все еще полон сил, а главное, желания вершить свое персональное правосудие. Олегу наплевать, чей это дом. Наплевать, кто его владелец и что он сделал. Сейчас основной задачей было увести Сергея как можно дальше. Без костюма он не столь приметен, так что у них все еще был шанс выйти сухими из воды. Волков садится в машину с этими беспокойными мыслями и, заведя мотор, вжимает педаль в пол. Набирает скорость и нарочно сворачивает на просёлочную дорогу, туда, где точно не будет камер. Проезжает ещё несколько километров, сворачивает с дороги в лес и останавливается, чтобы выйти и открутить номера. Но не успевает даже открыть дверь: крепкие пальцы смыкаются на его горле и тянут назад, к подголовнику. Сергей перехватывает его предплечьем, сжимает рукой собственное запястье и откидывается назад. Олег на рефлексах открывает рот, пытаясь глотнуть воздуха, хватается за чужие руки, в ярости пытающиеся его придушить. Он старается включить здравый смысл, пока сознание ещё при нем, и быстро лезет в карман за складным ножом. Едва не роняя его уже слабеющими руками, раскрывает и буквально наугад втыкает лезвие в чужую плоть. Не глубоко, но достаточно для того, чтобы Сергей коротко вскрикнул, моментально ослабляя хватку, из которой Олег наконец выпутывается, делает вдох и заходится кашлем. От перенапряжения старые раны заныли: боль пульсацией отдавалась во всем теле. Пришлось игнорировать ее, как маленький дискомфорт. Использовав несколько секунд на раздумье, пока Сергей на заднем сидении зализывает свою рану, Олег выскакивает из машины и открывает багажник. Верёвка всегда была припрятана сбоку, на всякий случай. Примерно такой, что происходил сейчас. Сжав в руках крепкий джутовый канат, Волков прикидывает, каким лучше образом обезвредить Разумовского до тех пор, пока они не доберутся до дома. Приняв решение, Олег вешает петлю веревки на локоть и открывает заднюю дверь. Пришлось повозиться, чтобы вытащить сопротивляющегося Сергея наружу. Тот отказывается стоять на ногах, тут же повалившись на землю и едва не утянув Волкова за собой. Переворачивается на спину, приподнимаясь на локтях. Смотрит бесноватыми глазами, пугающе улыбаясь. – Ну что ты сделаешь? – бросает он с вызовом. – И дальше будешь меня калечить? Тряпке не понравится. Ух, как он будет ныть! Как стенать от каждой царапины! А ты что? – он хрипло смеется. – Будешь, как в детстве, заботливый Олежа, мазать зелёнкой и пластыри клеить. Вот только меня придётся посильнее колоть, парой синяков меня не напугать. Давай! Попробуй меня покалечить! Я бы насладился реакцией Серёжи! Олег хмурится, стоя перед ним, попутно раскручивая веревку. Пресекает попытку встать ударом ноги под рёбра. Нестрашно, это Серый переживет. Он наклоняется и, закинув часть веревки на плечо, рывком переворачивает Сергея грудью на землю. Тот дёргается, но недостаточно бойко, чтобы вырваться. Олег перехватывает его руки и нарочно давит пальцем на свежую рану на тыльной стороне ладони, чтобы тот не мог сопротивляться так яростно. Он морщится от крика и лишь радуется, что завёз их в самую глушь. Стягивает руки вместе, обматывая запястья в несколько раз. Сергей же, не собираясь сдаваться, предпринимает новую попытку, пытаясь перевернуться обратно на спину, и Олег просто седлает его бёдра, фиксируя тело на земле. Сергей вдруг замирает. Не просто бросает бороться, но напрягается так, что все тело буквально каменеет. Проигнорировав это, он сильнее стягивает веревку, краем сознания отмечая, что, очнись Серёжа прям сейчас, оказался бы до смерти перепуган. Связанные руки, бёдра Олега, так с виду комфортно расположившиеся на его заднице. Опасное положение. Волков садится поудобнее, держа в руках длинные концы веревки, размышляя, как обвязать их вокруг торса Разумовского. Недолго думая, наклоняется, почти прижимая его к земле своим телом, на пробу пытается просунуть руку под чужой живот, но Сергей резко вскидывается. Будь он более гибким, точно двинул бы ему затылком по носу. – Свали с меня! – истошно орет Сергей, так, как не орал даже при связывании. – Слезь! Слезь с меня! Олег теряется от такой реакции. Ни рана, ни связанные руки не влияли на него так, как... Он хмурится. Медленно соображает. Приподнимается и на пробу подаётся бедрами вперед, трясь о чужое тело. Сергей дергается сильнее, упрямо пытаясь перевернуться. – Что, не любитель ролевых? – с насмешкой спрашивает Олег. Сергей пытается обернуться назад, и Волков видит его стиснутые зубы и вздувшиеся вены на висках. – Иди ты... нахрен... – Уже не такой бойкий, – замечает Волков, прищурившись. Наклоняется ниже, прижимаясь теснее и попросту провоцируя. – Серый терпеть не может грубость в постели. Ему надо как в сказке. Нежно и ласково. А вот на тебе бы я оторвался. Сергей начинает отчаянно биться под ним, дергает руки в попытке высвободиться. – Ты не сделаешь этого! Не посмеешь! Олег остановился, размышляя, насколько сильно вопит его совесть. – Я просто позволю ему! Отпущу его! Ты сделаешь это с ним! В его голосе слышится неподдельный страх. Похоже, неприязнь к грубости – это у них «личное». Тем лучше. – Ну тогда отпускай прямо сейчас. Уж Серого я как-нибудь успокою, – заявляет Волков и отодвигается назад, освобождая себе место для маневра. Он понимает, что это безумие. Осознает в полной мере, но цепляется за эту возможность, как за пресловутую соломинку. Не зря, в конце концов, существует поговорка о клиньях. Простая истина, которую почему-то многие предпочитают исключать из списка возможных решений проблем. Олег оставляет веревки и вспарывает кожаный ремень на брюках Разумовского. Выдергивает его из шлевок и не без труда добирается пальцами до практически теряющейся в сырой траве молнии на брюках Сергея. Тот же нарочно сильнее вжимается бедрами в землю, из-за чего начинается очередная короткая борьба. «А пальцы-то уже натренированы» – с горькой иронией думает Олег, расстегивая наконец чужие брюки. Сергей начинает сопротивляться с новой силой, как только Волков сдергивает штаны вниз, к коленям. Слишком много крика. Олег думает, что стоило проехать еще глубже в лес, но решил понадеяться, что Разумовский просто сорвет себе голос прежде, чем это привлечет внимание случайного ночного путника. Тот все еще умудряется что-то говорить, но Олег не слушает. Замирает над обнаженными бедрами Сергея, так не вовремя начиная вести собственную внутреннюю борьбу. «Ну и кто здесь больший псих…» – мелькнула в голове болезненная мысль на фоне спланированного. Волков не пытался обнадежить себя убеждениями, что делает благое дело. Он буквально собирался изнасиловать самого дорогого ему человека. Лишь потому что одной из его личностей это доставляет дикий дискомфорт. Хоть и в теории. Олег понятия не имел, чем это может закончиться, но если таким образом он сумеет вернуть Сереже контроль над собственным телом, то… В лечении, видно, тоже все средства хороши. – Может, свалишь, пока не поздно? – примирительным тоном спрашивает Олег, останавливаясь и давая Сергею возможность одуматься. – А может, сам свалишь? – бросает Разумовский и в очередной раз бестолково дергается, лишь сильнее утопая в земле. – Друг, да? Лучший друг! Любовник! Возлюбленный! Сергей смеется, выкручиваясь змеей в попытках установить зрительный контакт. – Какое страшное разочарование. Как ты будешь потом смотреть ему в глаза, Олег? Он будет тебя ненавидеть! Будет ненавидеть! Олег всеми силами старается не вестись на провокацию. Пытается абстрагироваться, сосредотачиваясь на деле. Через толстую оболочку зверя ему не пробиться, как бы он ни старался. Не докричаться до Сережи. Но пока это единственное уязвимое место Разумовского, и он не находит причин не воспользоваться этим. Просто не ищет этих причин, иначе все будет без толку. Олег нервно облизывает сухие губы, сбито выдыхает и тянется к ремню на собственных брюках. Параллельно надеется, что Сережа вот-вот очнется, что остановит его прямо сейчас, но слышит лишь сдавленные проклятия в свой адрес. Тот будет сопротивляться до последнего. Олег цепляется за эту мысль и сплевывает на руку вязкую слюну. Взвесив варианты использовать испачканные в земле пальцы или доставить Сергею немного больше болезненных ощущений, чем планировалось, Олег скрепя сердце растирает слюну по собственному члену. Уж лучше так, чем потом лечить его от какой-нибудь неизвестной заразы. Волкову требуется почти минута, чтобы искусственно вызвать возбуждение. Организм упрямо отказывался реагировать так, как от него того требовали: в текущей ситуации буквально не было ничего, что могло бы с легкостью вызвать столь нужный сейчас импульс. Благо еще молодое тело покорно поддается настойчивой воле хозяина. Сергей, будто прежде ожидая, что Олег блефовал все это время, шокировано вскрикивает. Сжимается, мешая проникновению, бессильно дергает связанными руками. – Я убью тебя! – кричит Разумовский, а Олег продолжает убеждать себя, что это не он. Не его Сережа. Подается вперед, преодолевая чужое сопротивление, и Сергей наконец срывает голос. Возгласы перерастают в хрип. Олег невольно проклинает себя, зажмуривается, стискивая зубы. – Хоть так я выбью тебя, сволочь, – цедит он, наваливаясь на Разумовского всем телом. Начинает двигаться через силу, слышит чужие стоны, будто сквозь толщу воды. Будь у него свободны руки – заткнул бы себе уши, лишь бы не слышать ничего. Он чувствует крупную дрожь в чужом теле. Слабые попытки высвободиться, ускользнуть. И держит. Держит. Держит. Сжимает пальцами чужие предплечья, на которых точно останутся синяки. Не сразу замечает, что ругательства перешли в мольбу. Слышит всхлипы. Тихое, почти бессвязное «пожалуйста». Олег замедляется, наклоняется, вслушиваясь. Сергей мычит что-то неразборчивое, жмурится, силится повернуть голову в его сторону. – Олег… – проговаривает он сипло. – Олег, что ты… Олег, перестань! Сергей испуганно сжимается при очередном толчке, хнычет, снова пытается шевелить руками. – Помогите! – выдает он из последних сил, и Волков останавливается. Прижимается к нему, обхватывает руками дрожащие плечи, не придумав ничего лучше, целует того в основание шеи. – Сереж… Сереж, все хорошо. Все хорошо. Он наклоняется в бок, опираясь рукой в землю, заглядывает в его лицо. Перепуганное, испачканное в земле. Свет от автомобильных фар подсвечивает опухшие глаза. – Сереж… – Олег осторожно убирает влажную прядь рыжих волос с чужого лба. – Подожди. Потерпи. Я сейчас... Но тут, уже собравшись отстраниться, замечает оскал на родном лице. Сергей стреляет в него яростным взглядом. На попытку установить контакт вдруг плюет ему в лицо. Олег чертыхается, выпрямляясь и стирая чужую слюну с подбородка. Его провели. Вот так просто, пользуясь самым дорогим, что у него есть. Волков чувствует, что звереет сам. Выпрямляется, крепко обхватывая руками его бедра, и продолжает. На этот раз злость буквально затопила отголоски жалости. Он больше не реагировал ни на ругательства, ни на мольбы прекратить. Довести дело до конца – вот, что он намеревался сделать. Измотать Сергея физически и эмоционально так, чтобы в хрупкой оболочке осталось место лишь для одного. Время предательски замедлилось. Волков не мог даже представить, сколько все это длилось. Он насиловал человека, который буквально являлся смыслом его никчемной жизни, и чувствовал, что уже сам сходит с ума. Но отступать было поздно. В тот момент, когда его собственное эмоциональное состояние начало давать сбой, все резко пошло на спад. Сергей, выбившись из сил, притих. Тихо поскуливал, почти уткнувшись лицом в землю. Крепко сжатые до сих пор в кулак пальцы замерли в расслабленном состоянии. Олег не останавливается и наблюдает, пытаясь выявить очередную уловку, но быстро понимает, что Сергей уже какое-то время находится на грани сознания. Олег выжидает еще несколько минут. Затем мягко отстраняется, слезает с чужих бедер и практически падает на землю рядом с обессиленным Разумовским. Деликатно приподнимает его голову, бестолково стирает пальцами грязь с щек. Его глаза закрыты, но ресницы дрожат, губы приоткрываются в попытке втянуть себя побольше воздуха. Это уже не было похоже на умело отыгранный спектакль. – Сереж, – зовет он осторожно, но тот не реагирует. Роняет голову, как только Олег ослабляет хватку. – Черт. В ход снова идет нож, которым Олег без сомнений перерезает веревки. Заломленные руки остаются в том же положении, и Волков сам осторожно вытягивает их вдоль лежащего тела. Отбрасывает в сторону обрезки каната и, быстро приведя себя в относительный порядок (несмотря на произошедшее, организм не требовал никакой разрядки), поднимается на ноги. Он бережно укладывает Сережу на заднее сидение автомобиля. Подкладывает ему под голову собственную свернутую куртку. Не теряя времени, быстро откручивает номера и, зайдя поглубже в лес, бросает их в тянущуюся почти вдоль всей проходящей в этой области дороги канаву со стоящей водой. Трясина практически моментально утягивает их на дно. Олег следит за этим в течение нескольких мгновений, после чего возвращается к машине, чтобы поставить запасные. Закончив со ставшей уже привычной процедурой, Волков садился за руль и оборачивается назад, проверяя состояние друга. Видит, как мерно вздымается грудная клетка: заснул. Что ж, тем лучше. Медленно вздыхая, словно выполняя перезагрузку после пережитого, Олег заводит автомобиль и уезжает в сторону города.

***

Олег дает Макаровой время осмыслить рассказ. Он не вдавался в подробности, но и этого было достаточно для впечатлительной девочки. Сидя прямо на полу, прислонившись спиной к стене, она невидяще смотрит перед собой, пальцами переминая лямку от собственной сумки, лежащей рядом. Затем медленно поворачивает голову в сторону Волкова. – Можно сигарету? – просит она осторожно. Олег задумывается на мгновение и вынимает пачку из кармана, протягивая ей. Ставит пепельницу прямо на пол. Оба молча закуривают. Она тяжело выдыхает, выпуская из легких облако дыма, и склоняет голову к поджатым коленям. – Это ужасно. Олег не может подобрать слов, насколько. Наклоняется, чтобы стряхнуть пепел, ловит подавленный взгляд Леры и садится обратно. – Это должно остаться между нами, – напоминает Волков, и Лера кивает через силу. Ее мутит от услышанного, и Олег видит, что она с трудом держит себя в руках. – Неужели это единственный выход? Олег сбился со счета, сколько раз он сам задавал себе тот же вопрос. Сколько бестолковых попыток было сделано впустую. – Я пробовал все, что было в моих силах, – отвечает он. Напряженные пальцы невольно сминают фильтр. – Я пытался изматывать его иначе. Провоцировал его на драку, но та его только сильнее распаляла. Так мне еще сложнее было с ним справиться. Я пробовал его связывать, пробовал запирать в помещении, но рано или поздно он просто начинает вредить себе. Я не мог этого допустить. Эта тварь куда выносливее Серого, все силы из него высасывает. Может, подержи я его прикованным к батарее пару суток, и отпустило бы. Только реанимировать его потом как. А тут… – он прерывается, чтобы затянуться и перевести дух. – …проспит сутки и вернется в прежнее состояние. Воспринимай это, как… горькое лекарство. Неприятно, но пережить можно. – А он сам как это воспринимает? – Так и воспринимает, – тяжело отвечает Олег. – Как медицинскую процедуру. Болезненный укол, который нужно просто перетерпеть. Лера ничего не говорит. Но тревожно поеживается, воспринимая чужие слова. Они докуривают в тишине, после чего Олег берет в руки телефон, глядя на время, и поднимается с места. – Я должен ехать. Девушка снова кивает, убирает с лица волосы и поднимается с пола, прихватывая свои вещи. Без слов направляется к выходу, но замирает на самом пороге. Оборачивается, привлекая к себе внимание, но не смотрит в сторону Олега. Хмурится, будто только что осознала какую-то истину, но не решается озвучить. Волков терпеливо выжидает. – Он ведь… не на грубость реагировал, – проговаривает она в какой-то растерянности. Поднимает голову и встречается взглядом с Волковым. Он ожидает продолжения, какую-то зацепку, которую может подкинуть ему человек со стороны, что-то, что он упустил. Но Лера вдруг качает головой. – Ты прав. Я не должна лезть в вашу постель. И просто уходит, не тратя время на прощания.