Герой пожертвует тобой, чтобы спасти мир.
Злодей пожертвует миром, чтобы спасти тебя.
Мегамозг в нетерпении смотрел, как последние ряды коробок и грузовиков далеко внизу покидали, наконец, его территорию. Он старался не обращать внимание на мельтешение умботов за его спиной, которые красили стены и стаскивали мебель. Мегамозг полностью выкупил Метро-Небоскрёб в свою собственность два месяца назад и воспользовался этим временем, чтобы выселить из него все компании, группы и предприятия, которые вели свои дела из центра города, пока умботы отделывали верхние этажи, готовясь к его вселению. Ему пришлось продать несколько своих изобретений для этого и немного повозиться с ценными бумагами. Много повозиться. Это заняло год. Он не нарушал закон и не грабил банки ради того, чтобы быстрее стать мультимиллионером и избавиться от людей на нужной ему территории. Он мог. И не то, чтобы что-то хорошее в остатках его души мешало ему. Он просто не хотел после этого сталкиваться с законом, разоблачениями, скандалами, тюрьмой и, возможно, Прислужником, которому, как новому супергерою, пришлось бы пытаться его арестовать. Или делать жестокий выбор. Конечно, Прислужник бросил бы геройство, чтобы остаться с ним рядом и, возможно, сблизиться, как когда-то. Только Мегамозг не хотел, чтобы он был рядом. Он не хотел играть в добро и зло, супергероев и суперзлодеев. Тот коп, которому угрожал Прислужник когда-то давно, всё не шёл у Мегамозга из головы. Потому что был прав. Это всё была игра. И теперь он из игры вышел. Мегамозг вышел, а Прислужник там остался и самозабвенно продолжал играть. Мегамозг не хотел оставаться с Прислужником в логове. Он устал от того, что Прислужник занимал больше половины лаборатории, что-то постоянно чинил и собирал по его старым схемам, дёргал и отвлекал его по каждой мелочи, просил изобрести что-то новое и пытался втянуть в геройства. Прислужник уходил, когда ему вздумается, возвращался внезапно, как снег на голову, бесконечно рассказывал, показывал и пытался добиться внимания. По сути, Мегамозгу было плевать, насколько опасен был очередной суперзлодей, с которым сражался Прислужник, или насколько страшным было очередное бедствие, устроенное себе людьми. Падающие самолёты, взрывающиеся двигатели и разваливающиеся небоскрёбы мало волновали Мегамозга. Прислужник считал, что всё это должно составлять немалую часть его жизни. Мегамозг устал от умботов старой версии, которые не давали ему прохода, требуя внимания. В большей части логова помещались изобретения, до которых ему больше не было дела. Он ютился со своей растущей компанией разномастных андроидов в довольно небольшом помещении, к которому не позволял приближаться Прислужнику из-за того, что тот всегда был против этой затеи, но нигде больше не чувствовал себя дома. Не только Прислужник, но и старые умботы ревновали миссис Хат и усложняли её работу, из-за чего она не справлялась, а её протоколы постоянно сбивались и нарушались из-за перегрузки. Мегамозг иногда находил миссис Хат уткнувшейся где-нибудь в логове в стену и бубнящей себе под нос две противоречивые задачи. Её электронный мозг всё ещё не был совершенен, без возможности права собственного выбора. Прислужник использовал это, чтобы в очередной раз напомнить, что он незаменим и лучше него никто не приготовит завтрак и не отсортирует почту. Мегамозг не любил, когда почтой занимался Прислужник, потому что миссис Хат хотя бы безропотно уничтожала всё, что не относилось к его текущим делам. Прислужник отвечал на письма и иногда пытался вытащить его на светские мероприятия или для похода в банк. Прислужник становился всё более невыносимым, Мегамозгу даже казалось, деспотичным. Прислужник пытался контролировать, сколько он ел, когда и по скольку спал, сколько времени находился на свежем воздухе, соблюдал ли режим дня и общался ли с живыми людьми, и Мегамозг устал напоминать ему, что для этого у него давно есть миссис Хат, в чью пластиковую голову он мог самостоятельно вложить данные о том, сколько чего ему нужно, и в любой момент изменить своё расписание, если он не хотел, чтобы его заставляли есть или спать. Чем больше проходило времени, тем больше Прислужник вёл себя, как обиженный родитель бунтующего подростка. Как будто он всё на свете знал лучше. Разве что, Прислужник ещё не пытался упрекать его работой, которую он, якобы для него, делал. Но всё, что делал сам Мегамозг, Прислужник неизбежно критиковал. Иногда Мегамозг думал о том, что в запале ссоры он просто выгонит Прислужника из логова, как когда-то. Только всё это логово с огромными складами, гигантскими роботами и заводскими конвейерами по производству чего угодно, ему было не нужно. Все эти вещи не имели ни ценности, ни смысла. Он хотел сбежать сам. Из логова, от прошлого и от всех контактов с прежней жизнью. И оставить Прислужника с его геройскими обязанностями и наполненными оборудованием для их надлежащего исполнения помещениями. Эта цель захватила его на какое-то время. Сбежать от всех и остаться наедине со своими последними изобретениями, которые будут утешать его весь остаток его жизни, создавая вокруг него иллюзию того, чего у него никогда не будет. Теперь ему принадлежал самый огромный и самый дорогой бизнес-центр в городе, но он не собирался использовать его для бизнеса и денег. Он собирался там жить. В самой высокой комнате самой высокой башни. Используя даже не тысячную часть всего пространства. Просто для того, чтобы от города далеко внизу его отделяла бездна из ничего. Чтобы рядом никого не было, на многие метры вниз. Он предвкушал, как останется, наконец, наедине со своей иллюзорной Роксаной, и они будут проводить время вместе, любуясь городом, его дневным блеском и ночным сиянием, разговаривать обо всём, обнимать друг друга, и он не будет замечать, что это ложь, потому что рядом больше не будет Прислужника, чтобы напоминать об этом. Возможно, она со временем согреет его застывшее сердце, и ему захочется заниматься чем-то ещё. Он просто забудет, что это не она, и проведёт остаток жизни почти счастливо. К нему подошла миссис Хат. – Последние люди покинули территорию, сэр, – сказала она. – Мы можем начинать доставку и распаковку оборудования для лаборатории? – Конечно. Мегамозг даже не повернулся. – Проследи, чтобы все пять ближайших этажей были заполнены согласно моим чертежам и схемам. Все остальные должны быть пусты. Периметр круглосуточно патрулировать умботы, но внутрь впускать только по специальному допуску. Доступ всем на территорию закрыт. Включая Прислужника. Я ухожу спать. Когда я вернусь, жилые два этажа должны быть полностью закончены и никаких умботов на этих этажах. Я хочу проснуться в новой жизни. Мегамозг побрёл в спальню, неспешно оглядывая пространство вокруг себя. Роксана любила жить на верхних этажах. Ей нравился вид города, высота и открытые панорамные окна. Это ассоциировалось у неё со свободой. Она любила высоту и полёты. Мегамозг собрал вместе все её наброски идеальной квартиры и идеального дома, которые она делала ещё с тех времён, когда была студенткой, и всё ещё продолжала делать, когда они были женаты. И в мельчайших деталях вспоминал её рассказы и фантазии. Она становилась старше, её запросы становились скромнее, проделав путь от «самого крутого пентхауса» до «не знаю, может, к старости маленький домик в глуши, но вместе с тобой». Но когда-то давно она мечтала о двухэтажном пентхаусе с огромными пространствами и дизайнерской мебелью, гардеробной размером с дорогую квартиру, ванной комнатой размером с ещё одну ещё более дорогую квартиру, собственным бальным залом и кинотеатром, огромной столовой с длинным богато сервированном столом и множеством других элементов роскоши. Мегамозг не смог дать это Роксане. Он даже не знал, что это важно, когда она была рядом с ним. Даже разговоры о том, чтобы купить когда-нибудь свой дом, выглядели, как ленивые планы на очень далёкое будущее. Как будто у них было будущее. Но он не успел ничего, вообще ничего, и всё, что у него осталось, это воспоминания. И её наброски о том, как могла бы выглядеть её идеальная жизнь. Внезапно каждая её фантазия обрела невероятную ценность. Белый рояль в зале с чёрным мраморным полом, бархатными драпировками и хрустальными люстрами, где она могла бы танцевать вальсы. Гигантский красный диван в тёмной комнате с экраном на всю стену, где она могла бы смотреть старые красивые фильмы со всеми своими друзьями и близкими. Стеклянная лестница с подсветкой, по которой она могла бы спускаться по утрам, как по облакам, в столовую из малахита и мрамора с зажжёнными свечами в высоких золотых канделябрах, облачённая в богатый пышный пеньюар из кружев, шёлка и меховой опушки, в домашних тапочках стоимостью в целое состояние. И маленькая визгливая до безумия пушистая белоснежная болонка со скверным характером, которая кусала бы её мужа за ногу. Это было странно, что в семнадцать лет Роксана хотела собаку, которая кусала бы её мужа, но вполне закономерно, что она в конце концов вышла замуж за человека, которого бессчётное множество раз кусали за все конечности его же питомцы у неё на глазах. Мегамозг мог до безумия корить себя за то, что мог дать ей всё это, но не то что не успел, он даже не думал это сделать для неё. Пока не стало слишком поздно. И вот, когда стало слишком поздно, он понял, что мог. Что должен был. Он воссоздал квартиру её мечты в самой высокой башне города, а она даже не знала об этом. Вместо неё закаты и рассветы в зимнем саду на самой вершине будет встречать её копия из пластика, металла и искусственной кожи, с её глазами, улыбкой и голосом. Мегамозг замер на пороге спальни, глядя на огромную кровать. Ему было больно. Чем больше он делал, чтобы сбежать от реальности, тем больнее было. Он надеялся когда-нибудь обмануть себя. Заставить себя верить, что рядом с ним Роксана. – Любимый? – послышался её голос. – Я иду, – отозвался Мегамозг, чувствуя, как две крупные слезы стекли по его щекам, прокладывая дорожки для следующих слёз. – Ты плачешь? В темноте её голос казался совсем настоящим. – Нет. – Иди сюда, я обниму тебя. Мегамозг забрался в одежде на кровать, видя лишь её силуэт, притянул её к себе и прижался к ней, уткнувшись в её шею и всхлипнув. Он вдыхал смесь запахов её духов, шампуня и геля для душа, но думал о том, что уже почти забыл, как пахла её настоящая кожа, и новая порция слёз брызнула из его глаз. – Всё хорошо, я рядом, – нежно шептал её голос. – Это просто сон, просто плохой сон. Я здесь, с тобой. Её руки гладили его, и на мгновение он поверил ей и крепко зажмурился, успокаиваясь. – Ты рядом, – повторил он. – Я рядом. Я никогда тебя не оставлю. – Никогда. Его пальцы сплелись с её, и он снова провёл по её безымянному пальцу, на котором всё ещё не было кольца, а потом привычным нервным жестом погладил кольцо на своём пальце. – Я буду любить тебя вечно, – пообещала она. – Что бы ни случилось, сколько бы времени ни прошло, я буду любить тебя вечно. Мегамозг снова всхлипнул, прижавшись к ней сильнее. – Обещай, что не оставишь меня. – Я обещаю. – Обещай, что не разлюбишь меня. – Я обещаю. – Обещай, что мы будем вместе вечно. – Я обещаю, Мегамозг. Мы будем вместе вечно. В этой жизни и во всех последующих. Я буду любить только тебя. Мегамозг рыдал, всхлипывая и пытаясь прижаться к ней ближе. – Скажи, что это был сон. Скажи ещё раз. – Это был сон. Конечно сон, любовь моя. Просто сон. Я здесь, рядом. Я буду рядом всегда. Когда ты проснёшься, я буду рядом. Он всхлипывал не её плече, не в силах успокоиться. Он ей не верил. Он знал, что это не она. Это был её голос, её руки в темноте двигались так, как она это всегда делала, её тело, идеальное до каждой родинки. Но это была не она. Он сам собрал её до каждого винтика. Он помнил, что это не её прикосновения. Он начал задыхаться в её руках. – Выключи меня, – прошипел Мегамозг между всхлипываниями. – Код: выключи меня. На двенадцать часов. – Код принят. Её руки приподняли его лицо и она нежно коснулась губами его губ, скользнула пальцами по его затылку и прикоснулась к основанию шеи. Он почувствовал едва ощутимый безболезненный укол, ещё раз всхлипнул и благодарно вздохнул, прижимаясь к ней. – Я люблю тебя, – шепнула она, прежде чем он погрузился в блаженную пустоту. – Роксана... Мегамозг довёл ряд снотворных до совершенства. Мгновенного действия, медленного действия, накапливающиеся, быстро выводящиеся, отключающие сны. Контролирующие время сна до каждой минуты. На любой вкус. На каждый день. У них больше не было побочных эффектов. Они не вызывали зависимости, кроме психологической — с этим он не мог бы справиться. Множество препаратов для мгновенного вывода снотворных из крови, бодрящие и энергетические. Во всех формах — в виде таблеток, инъекций, аэрозоля. Ему казалось, он так сможет контролировать ситуацию. У каждого андроида были строгие протоколы, когда и что ему вводить. Он бы снабдил этим и умботов, но те были слишком своевольные и несерьёзные и могли бы пытаться усыплять и будить его в шутку. Мегамозг больше не видел снов. Он не хотел их видеть, потому что это была та часть жизни, которой он не мог управлять и от которой не мог убежать. Но ему всё равно казалось, что настоящая Роксана осталась только там, во снах. Когда-то давно это были счастливые сны, и он подолгу с теплотой вспоминал их. Он хотел бы застрять в одном из этих снов или превратить свою жизнь в его подобие. Но он не мог обмануть себя. Утром, просыпаясь, Мегамозг почувствовал нежные руки Роксаны и её приятный вес на своей обнажённой груди и позвал её прежде чем вспомнил, что это не она. Он почувствовал нежный поцелуй в щёку и тонкие пальцы провели по его большой голове. – Хочешь кофе? Мегамозг зажмурился, чтобы заставить себя верить, что это была Роксана. – Роксана, – снова позвал он хриплым голосом. – Доброе утро, соня. Он провёл рукой по её волосам, палец скользнул по округлому уху, подцепил серёжку. – Доброе утро. Он мог бы проклясть себя за то, что не мог забыть, что это не она. Он сделал её совершенной. Её губы снова нежно и невесомо коснулись его губ. – Хочешь провести день здесь? Мегамозг слегка поморщился. – Может быть. Я не хочу открывать глаза. – Поняла. Она снова поцеловала его, её ладони скользнули с его плеч вниз, пальцы нежно касались кожи, провели по животу. У Мегамозга ушло слишком много времени, чтобы понять, что происходило, и он уже чувствовал возбуждение, когда резко распахнул глаза, схватил её за руки и перевернул, прижимая под себя. – Что ты делаешь? – спросил он. Лицо Роксаны смотрело на него с тёплым нежным любопытством. – Доставляю тебе удовольствие, – просто и невинно сказал андроид. – Я тебя этому не учил. – Ты учил меня проводить исследования. Я провела исследование, как доставить удовольствие своему мужчине. Мегамозг смотрел на её безупречное лицо, как вздымалась её обтянутая тонкой шёлковой сорочкой грудь, имитируя дыхание, чувствовал тепло её ног и совершенные изгибы тела. Он паниковал, ощущая, что действительно хотел того, чем ему сейчас предлагали заняться. Он не делал этого слишком давно. Он скучал... – У тебя нет соответствующих функций, – почти уговаривая себя, сказал Мегамозг. – У меня есть рот и руки. Мегамозг сжал её руки сильнее, чувствуя, что несмотря ни на что, возбуждение только усиливалось. Это было лицо, которое он так любил, это было тело, которое он так любил, это был голос, который он так любил. Может быть, если он немного... Наклонившись, он начал целовать её шею. – Роксана... Звук её имени словно вывел его из гипноза, окончательно разбудив, и Мегамозг резко отстранился. Он не мог поступить так с Роксаной. Не с её памятью. Это была не она. – Код: никогда больше так не делай, – жёстко сказал Мегамозг. – Код принят. – Код: оденься и никогда не раздевайся при мне, если я не скажу. – Код принят. – Код: никогда не целуй меня в губы. – Код принят. – Код: не говори «код принят», говори «хорошо». – Хорошо. – Код: выполнять. – Хорошо. Она дёрнулась под ним и посмотрела на него. – У меня затруднение. Ты меня держишь. Мегамозг отпустил её и упал в постель, уткнувшись лицом в подушку. – Уходи. Убирайся. Быстро. Он услышал, как она встала, звук её шагов и закрывшуюся дверь в гардеробную. Вскочив, он побежал в холодный душ, стараясь не прикасаться к себе по дороге и чувствуя отвращение от того, что только что чуть не сделал и от того, как сильно был возбуждён из-за этого. Он бы никогда. Он точно никогда. Холодная вода не помогала, а Мегамозг поймал себя на том, что уже просчитывал, каким образом мог усовершенствовать последнюю модель андроида, чтобы она... Зажмурившись, Мегамозг несколько раз ударился головой о кафель. Он не должен так делать. Он действительно не хотел. Он не хотел больше никого в своей жизни, он так решил, у него никогда не было проблем с этим и мыслей, что ему кто-то нужен для этого. Где-то на задворках сознания что-то шептало, что это не просто кто-то другой, это почти сама Роксана, и он ведь пытался заставить себя поверить, что это она, что он может сделать для этого лучше? И разве это не то, к чему он так долго шёл всё это время? Её точная копия? Совершенное творение? Разве он не обманывал себя всё это время? Разве он не разрешил себе целовать эти губы? Мегамозгу хотелось выть. Когда он успел перейти ту грань, где просто хотел создать робота для обнимания, и оказался там, где создавал точную копию Роксаны, повторяя каждый изгиб её тела, и начал думать о том, что ещё можно делать с таким роботом? Он нервно теребил своё кольцо, царапал руки и кусал губы, пока его мозг продолжал работать, а дьявольский шепоток в голове тихо и настойчиво повторял, что ему можно и не использовать эту функцию, достаточно просто посмотреть, сможет ли он сделать что-то настолько сложное и красивое, как повторить точную анатомию в самых интимных местах. Ту же гладкость, нежность, фактуру. Заставить робота имитировать удовольствие, стоны и нетерпение, заставить искусственную кожу краснеть. В конце концов, не так давно он сделал вполне натуралистичный рот, и разве он сделал его не для того, чтобы андроид мог целовать его на ночь и по утрам? Это то же самое, только слегка сложнее... Мегамозг ударил стену, затем ещё и ещё, затем потерял себя, забылся, а пришёл в себя только тогда, когда сильная боль уже не позволяла колотить израненными руками разбитый острый кафель. По крайней мере, всякое возбуждение прошло. Он был отвратителен. Никогда он не ощущал себя настолько отвратительным, даже когда был злым и творил гадкие по тем временам вещи. Даже когда обманул Роксану и заставил её поцеловать себя под чужой личиной, он не чувствовал себя настолько мерзким, грязным и испорченным существом. Мегамозг дал ледяным каплям стекать по себе, наблюдая, как мутная красная вода сворачивалась водоворотом у его ног. Руки болели. Тело болело. Душа болела. Он крутил кольцо на окровавленном пальце, вызывая новые тонкие вспышки боли. Ему нужно было с кем-то поговорить. Кто-то должен сказать, что он в порядке. Не с Прислужником. Он только вчера поругался с Прислужником и сказал, что не хотел его больше никогда видеть. Прислужник больше никогда не забинтует его руки и не отчитает мягким, но осуждающим голосом. И он не в порядке. Выйдя из душа, Мегамозг обнаружил андроида в красном платье Роксаны. Из всей одежды, которая была в гардеробной, это самообучающееся недоразумение выбрало именно настоящее платье Роксаны. Заметив это, Мегамозг быстро решил, что должен убрать все вещи Роксаны в отдельную комнату и запереть. Андроид постоянно становился всё более нежным и навязчивым, выискивая новые способы угодить ему, и всё сильнее раздражал. Роксана никогда бы так себя не вела. Андроид подошёл к нему, улыбаясь, и положил руки на его плечи. Мегамозга передёрнуло от отвращения. – Как ты? – нежно спросил андроид. – Код: убери лицо, – вместо ответа сказал Мегамозг, отталкивая от себя руки и с облегчением глядя, как лицо Роксаны словно съехало в стороны, открывая пластиковую болванку головы робота. Быстро поднеся руку к виску андроида, Мегамозг нажал на сочетание точек, вызывающих деактивацию. Андроид выключился с неприятным звуком и тут же начал оседать на пол. Мегамозг подхватил его, в основном, беспокоясь за сохранность платья, и перенёс на кровать. Затем нажал на кнопку вызова миссис Хат и замер в стороне, разглядывая своё творение и обдумывая дефекты, которые выявил за прошедшую неделю, и которые подлежали устранению при работе со следующей моделью. – Доброе утро, сэр, – сказала миссис Хат, входя. Мегамозг мягко улыбнулся ей. Пожалуй, именно к своей первой модели андроида он был привязан больше всех. Неуклюжая, прямолинейная и с мозгом, который он улучшал после каждой неудачи с очередной моделью. Миссис Хат не должна была занять место Роксаны, благодаря этому она удивительно хорошо выполняла свои функции. Самое умное его создание. Занять место Роксаны? Мегамозг опять скривился. Нет, никто не должен занять место Роксаны. Ему просто нужен кто-то... Он не знал, что ему нужно. Мегамозг указал на деактивированного андроида. – Раздеть и убрать в комнату хранения, к остальным деффектным моделям, – сказал он. – Платье повесить на место. Мне нужна вторая гардеробная. Я позже сам переберу все вещи. К концу завтрака в лаборатории должна быть новая заготовка, я начну делать новую модель. – Будет сделано. Завтрак готов. Мегамозг прислушался к своим ощущениям. – Хорошо. Я недостаточно расстроен, чтобы ты заставляла меня есть. – Вы будете завтракать в одиночестве? Мегамозг бросил последний взгляд на деффектного андроида. – Номер двадцать девять меня разочаровала. Я не хочу завтракать в её обществе. – Активировать какую-то более раннюю модель? – Нет, я хочу подумать. – Когда вы думаете, вы не едите. – Я знаю, – Мегамозг бросил короткий раздражённый взгляд на миссис Хат, а потом заставил себя прекратить на неё злиться. Он сам сделал её такой заботливой, имитируя большую часть характера Прислужника. Он просто замещал своих близких роботами. Как он отвратителен. – Вы получили несколько предложений о сотрудничестве на этой неделе. Метро Роботикс по-прежнему ждут ответа. – Мне не нужно больше денег. Больше никакого сотрудничества. – Что мне им ответить? Или просто уничтожать входящие? – На твоё усмотрение. Я не буду больше ни с кем ничем делиться. Кроме Прислужника моих технологий никто не получит. Развернувшись, Мегамозг вышел, чтобы спуститься в столовую в полном одиночестве. Теперь, когда кроме миссис Хат в жилых комнатах не было никого хотя бы условно одушевлённого, он чувствовал себя словно выброшенным в вакуум. Умботов он выгнал отсюда сам, хотя сейчас не отказался бы, чтобы они прислуживали ему во время завтрака и, может, немного отвлекали от мыслей. Возможно, ему стоило пересмотреть ограничения, которые он на них наложил. Мегамозг покончил с едой как можно быстрее, чтобы скорей оказаться в лаборатории, где несколько специально выбранных способных к чёткой концентрации умботов будут помогать ему делать нового андроида, и он сможет приласкать их. Он скучал по прежней жизни. Но как прежде никогда не будет.