Тёмные времена

Выкинь моё сердце — меня здесь нет! Выкинь мою душу — погас в ней свет!

Гарри заранее знал о дне рождения Марволо. Он также знал, что Марволо нарочно позволил Гарри быть рядом в этот день. Бартемиус Крауч — тот ещё сплетник. Гарри всё никак не мог определиться со своим отношением к нему. Барти во многом помогал мальчику, и это было на руку Поттеру. С другой стороны, не значило ли это, что Барти способен был предать Тёмного Лорда? В любом случае, Поттер должен быть осторожен. Ему следует тщательно выбирать себе товарищей, если он хочет справедливости. Утром 31-го Гарри и Марволо устроились в малой столовой, чтобы позавтракать вдвоём. Гарри хотел сделать что-нибудь особенное для Марволо в этот день, но у мальчика не имелось ни опыта, ни средств. Да и чем можно впечатлить того, кто, вероятно, прожил гораздо дольше, чем кажется на первый взгляд? Гарри в смятении постукивал по столу. В конце-концов, Марволо не выдержал. Он отложил нож и вилку и уставился на Гарри в ожидании. Гарри смутился. — Извини, я… — Я в твоих глазах вижу все твои чувства, Гарри. Мне лестно твоё беспокойство, но не стоит. Я не жду подарка. — Тёмный Лорд улыбнулся, мягко и задумчиво. — Вернее, я получил свой подарок заранее. Ты здесь — единственное, что я желал многие годы. Если ты и правда хочешь подарить мне что-то… побудь со мной сегодня, милый. — Ох, я… Конечно. Конечно, мой Лорд, раз вы… — Нет, Гарри. Я не приказываю тебе, и я не вынуждаю тебя. Никогда. Я прошу тебя сделать это для меня как… друга. Понимаешь? Гарри неверяще хлопает глазами. Марволо только что назвал себя его другом? Так просто? Искренне и откровенно? Или очередная манипуляция? Воздух застревает в груди, и Гарри не может дышать. Чёрт возьми. Символ свободы Магической Британии водит дружбу с побеждённым им Тёмным Лордом Волдемортом. Смех да и только! — Д-да, — наконец выдавливает Гарри, глотнув воздуха. Мальчик горячий и пунцовый. Марволо самодовольно улыбается. — Спасибо. Летом после первого курса Гарри должен был появиться в доме Дурслей: Марволо опасался, что так называемый Свет решит проследить за благополучным прибытием своего Избранного под их жестокую опеку, и потому повторный маскарад с Пожирателями в главных ролях явно отметался. Гарри заметно нервничал, а вот Волдеморт лишь вновь предложил устранить помеху в виде презренных магглов смертельным заклинанием и вновь же получил разумный отказ — рано, ещё слишком рано. Хотя теперь, когда родительский образ затуманился алой пеленой, мальчик был вовсе не против кровавых расправ. Он вдруг понял: молящие крики и болезненные стоны, страх в чужих глазах, покорность в позах — всё это до дрожи будоражило и прельщало юного мага. Он мог бы убить сейчас, он хотел убить сейчас. Изо дня в день Гарри Поттер проходил мимо безразличного к сироте директора, мимо детей, одаривающих Золотого Мальчика Британии презрительными взглядами, проходил мимо, и взор его был пуст и холоден. Но в те моменты мысли его заполняло громогласное: «Круцио! Круцио! Круцио!» Белели костяшки пальцев, судорожно сжимающихся на волшебной палочке. Северус Снейп, как истинный дипломат, весь остаток учебного года увещевал Гарри простить — а сам, сам ты простил своих обидчиков, Север?! — родственников и обойтись стандартным Обливиэйтом (поскольку временный, по данным проверки Крауча, успел пасть ещё в середине февраля). Однако снейповская затея, ожидаемо, встречала в ответ вспышки агрессии, грубые обвинения и порой — искренние слёзы отчаянья и обиды. Гарри и так давал им намного больше, чем они заслужили: он давал им столь необходимые многим мгновения искупления! — Месть — это всё, что у меня есть, — говорил Гарри, устало глядя в пылающий камин. Начало весны не принесло даже крохи тепла в подземелья Хогвартса, и спускаться сюда без верхней одежды на школьную рубашку было обычной гриффиндорской глупостью. — Каким я стану без неё? — Счастливым? Гарри смотрел на Снейпа с нескрываемой злостью, хмурился, кривил губы и сердито выплёвывал: «Слабым». Возвышаться над истощённым телом раненого врага — может ли быть что-то желаннее и сильнее этого?.. Пожалуй, на настроении Поттера сказывалась и долгая разлука с Марволо (первого января, покидая особняк Риддлов, Гарри обещался дать Марволо время и посвятить весенние месяцы учёбе): редкие письма, сухие и почти официальные, не удовлетворяли никого из них. Проведённое наедине Рождество не спасало окаменевшие сердца от тоски. Тайные разговоры во тьме теряли свою прелесть, когда происходили в сознании, а не на яву. Оба волшебника своим раздражением карали тех, кто подбирался особенно близко, и отталкивали друг друга. По всей стране вдруг участились массовые нападения; СМИ в ужасе било тревогу; Барти красочно расписывал на пергаменте каждый рейд и отправлял послание с Немезидой, пытаясь то ли разжалобить Гарри на пару нежных слов к Лорду, то ли похвастаться возбуждающе сумасшедшим днём. Гарри стойко игнорировал любые намёки Крауча. Кольцо на груди обжигало холодом. Месяцы весны стали серьёзным испытанием дружбы и верности маленьких последователей Мота — не только из-за его скверного характера. Как и обещал Пэнси, он собрал их вместе одним мартовским вечером. Они устроились под широким раскидистым деревом недалеко от озера, захватив из кухни здоровенные сэндвичи с томатами и индейкой и чай со льдом. В неловком, скорбном молчании ребята дошли до поляны и расстелили на голую землю, где едва проклёвывались первые пучки молодой травы, собственные мантии. Невилл выпустил Тревора из рук, позволяя ему измазать чёрную ткань. Немезида, которая часто теперь, наперекор школьным правилам, восседала на плече своего патрона-мага, смотрела на жабу брезгливо и величественно, как избалованные девицы смотрят на дешёвые презенты своих ухажёров. Гарри нервно смахнул ворона, и та, в отместку прикусив мальчишку за ухо, взлетела на ближайшую ветку, осматриваясь. Кажется, Немезида служила ему крылатым разведчиком, потому как Гарри прислушался и, не дождавшись от птицы сигнала, выдохнул: — Ладно… — и ровно заговорил: — Перед рождественскими каникулами прекрасная Пэнни, — он выразительно взглянул на подругу, — озабоченная моей скрытностью… Нет-нет. Вернее, выборочной открытостью. — Драко усмехнулся, негласно подтверждая это значительное уточнение. — Она убеждала меня, что я не должен пренебрегать вами. В её понимании, видимо, непренебрежение означает — слепое доверие. — Что?.. — Пэнси растерялась от подобного заявления и вскрикнула, нетерпеливо подавшись вперёд: — Это не так! — Вот почему я ничего не говорил вам. Драко — то ещё трепло, но он умеет слушать, запоминать и понимать. Ты всегда слушаешь меня, Пэнс? — скучающе уточнил Гарри. — Понимаешь ли ты, когда необходимо заткнуться? Запоминаешь мои слова? — Девочка гордо выдержала его изучающий взгляд. — Ты стараешься. — Он удовлетворённо кивнул. Гермиона, будто невзначай, обхватила дрогнувшую ладошку Паркинсон. — Скажи им, если начал, Поттер, они все стараются понять, — вмешался Драко. Ему не нравилось, что друзья заставляют Гарри распахнуть душу для них, но он также не был в восторге скрывать от них правду. Да, Пэнси не настолько умна, и она не сложила два и два достаточно быстро, и она не смогла сопоставить ни манеру общения, ни льстивый тон Поттера и Мота — да, однако она переживала за своего друга, и этого вполне хватает, чтобы позволить ей знать! — Я знаком с Волдемортом. «Стоило начать с чего-то менее шокирующего», — запоздало подумал Малфой, неуверенно наблюдая за побледневшими Пэнси и Невиллом. Гермиона выглядела, скорее, немного задумчиво. Она же первая и решилась сказать: — Но, Гарри, разве Вол… М-м… Тот-Чьё-Имя… Он… — Ты можешь называть его Тёмным Лордом, — подсказал Поттер. — Тебе следует называет его так. — Хорошо. — Она выдохнула и осторожно спросила: — Разве Тёмный Лорд не мёртв вот уже… одиннадцать лет? Или около того. — О, поверь мне, я видел его своими глазами не далее как месяц назад. Он вполне жив и здоров после убийства моих родителей и покушения на меня. Гарри удивился, насколько легко дались ему эти слова, и улыбнулся. — Я видел хорошее зелье от галлюцинаций и головных болей у мадам Помфри, — пробормотал Невилл. — Думаю, она и не заметит, если мы… Никто не обращал на него внимания. Поттер позволил друзьям переварить часть реальности и потянулся за сэндвичем. Гермиона отстранённо поглядела на озеро. Погода разбушевалась: порывы ветра тревожили водную гладь, качали деревья, трепали волосы. Ладони Паркинсон были холодными. Хм-м… Волдеморт жив. Гарри встречался с ним и, по всей видимости, не единожды. Последние нападения вполне в духе пожирательских войск, если опираться на «Новую историю Магического мира: цели и гибель Тёмных Лордов» и публицистику того времени. Отличительных меток, правда, в небе замечено не было, но выжившие очевидцы, магглы и редкие волшебники, утверждали, что атаковали их люди в серых масках и с помощью деревянных палочек вызывали огонь или зелёные лучи, поражающие цель. Из всего этого следует… — Пэнс, вспомни день похода в ателье мадам Малкин. Гарри — Мот, — сказал Драко, заметив безразличие Поттера к происходящему. — А человек, пришедший с ним и назвавший нас по именам, — Тёмный Лорд. Они прятались под чарами. — Ох, но… Откуда он знает, кто мы? — выдала девочка самый нейтральный из всех имевшихся у неё вопросов. Следует… — Не сомневаюсь, если он знает все чистокровные семьи магов. — Пэнси чуть механически кивнула, соглашаясь с очевидным, и замерла в смятении. Ага! — Так значит, скрываешься в стане врага под личиной смерти? — наконец насмешливо спросила Грейнджер, и все собравшиеся обернулись на неё. — Сбега́л к ним, когда уезжал с Драко? И на Рождество? Поэтому поехал в Малфой-мэнор? Шпионишь за убийцей своей семьи и ждёшь момента отомстить? Гарри, всё время сидевший с каменным лицом, наблюдая за активным мыслительным процессом, проявившемся на лице Грейнджер, вдруг откинул голову и весело рассмеялся. О да, он, определённо, не ошибся в ней! Ловко же она всё сопоставила, вот только — в результате небольшая оплошность. — Браво! Это браво! Умная девочка! — воскликнул он, отсмеявшись, и, понизив голос, доверительно заметил: — Лишь два промаха, Герми. Мстить я собираюсь другим людям — это раз. Два: стан моего врага — Хогвартс. Сразу после экзаменов в Хогвартсе состоялся грандиозный праздник, на котором директор Дамблдор объявил лучший факультет этого (восьмого подряд!) года — Слизерин, опередивший грифов всего на каких-то двадцать баллов. Имело ли это значение? Гарри, Невилл и Гермиона встали, громко хлопая и снисходительно глядя на взлетевшие шляпы над слизеринским столом. Гриффиндорцы смотрели на соратников в недоумении; Дамблдор и профессор Макгонагалл — с настороженностью; Снейп был ужасно доволен. Он один знал, что победа зелёных для этих троих как своя собственная, и потому со спокойной, гордой улыбкой наблюдал за вспыхнувшей радостью среди маленьких змеек. В начале июня Драко Малфой отмечал своё двенадцатилетие. Он был счастлив наконец-то догнать Гермиону хотя бы по возрасту, о чём непременно спешил сообщить всем, кому не посчастливилось встретиться с ним в тот день. К вечеру дети устроили скромное торжество в кабинете профессора Снейпа. Гарри знал, что Люциус Малфой растит сына в строгости, хотя и в достатке, и что Драко давно мечтает о собственной метле для свободных полётов. — Остались ли школьные правила, которые мы не нарушили? — пошутил Гарри, вручая Малфою длинный бумажный свёрток, старательным Невиллом перевязанный серебряной ленточкой. — Тогда исправим это в предстоящем учебном году. — Поттер, ты сумасшедший! — воскликнул Драко, как только новенькая скоростная метла оказалась у него в руках. Даже сам Гарри имел более старую и дешёвую модель. А ведь он играл за гриффиндорскую команду и был любимцем публики! — Пустяки. Мы с ребятами купили эту птичку, стоило торговцу вынуть её из-за прилавка. — Вы чертовски невероятные, спасибо! — И чего мы ждём? — усмехнулась Пэнси и весело растрепала уложенные волосы слизеринца. — Вперёд на поле! Громко смеясь, они гурьбой вывалились за дверь. Прощаться с друзьями оказалось нелегко. Проведённое вместе время, общие шутки и секреты, привычные жесты, шалости, ночные побеги — всё это успело объединить их, привязать друг к другу, сроднить. Они стояли на платформе 9 и ¾ и не находили сил разойтись. Пэнси крепко сжимала предплечье Поттера, остро ощущая его потребность в поддержке именно сейчас. Ведь ему следует направиться в дом Дурслей, гадких, визгливых, ненавистных мальчику. Гермиона стояла перед ним, мягко сжав свободную ладонь: другую держал Малфой. Невилл находился чуть в стороне, розовый от смущения. Минутой ранее Герми призналась, что будет скучать по его неуклюжести и пухлому личику, и осторожно поцеловала в щёку. Тогда Гарри воскликнул: «Эй, а где же мой поцелуй, ведьма?» — и оказался в центре внимания и ласки всех четверых друзей. — Никто не забыл? В середине июля Малфой-мэнор с удовольствием станет домом для всех вас, — напомнил Драко. — Можем отпраздновать дни рождения Лонгботтома и Гарри чуть раньше. — Отличная идея! Бабушка Невилла вряд ли разрешила бы ему сбежать в его день рождения. Что думаешь, Гарри? Найдёшь для нас время между милыми беседами с безжалостными убийцами? — Ты же знаешь, Гермиона. Всегда. — Он крепче сжал её тонкие пальчики в своей руке. Девочка послушно кивнула, хотя Гарри, очевидно, не удалось её убедить. — Отдохните и не волнуйтесь, — сказал он настойчиво, — я буду под защитой с ними. Однажды вы встретитесь, и тогда вы сами выберите сторону. — Ты уверен в нём? — в который раз уточнила Грейнджер. Гарри взглянул на неё и произнёс: «Ра́вно, как в каждом из вас». Гермиона сдалась. — Ну хорошо. Давайте обнимемся, ребята. — Невилл, приятель, иди к нам! А затем Гарри Поттер перешагнул барьер. Дурсли, угрюмо нахмурив брови, уже ждали его на выходе, возле машины. Они с осторожностью следили за движениями Гарри: вот он открывает багажник и закидывает внутрь свой тяжёлый, заполненный книгами и учебниками чемодан. Обходит машину. В руках — огромная клетка с диким вороном внутри. Он ставит её на землю прежде, чем открыть дверь. Птица первая оказывается в автомобиле. Гарри проталкивает клетку дальше на заднем сидении, и её прутья впиваются в толстую ногу Дадли. Гарри видит, что кузену требуется усилие, чтобы не зарыдать, и милостиво забирает Немезиду к себе на колени, пристёгиваясь. — За тобой давно прибыли, — сказал Вернон Дурсль, стоило им тронуться. — Надеюсь, ты не станешь требовать от нас большего. Забирай своих психов и проваливай из моего дома. — Боюсь, дядя, прежде мои психи захотят отменно с вами повеселиться! Но веселье началось немного раньше. Когда Дурсли и Гарри Поттер вошли в дом номер четыре на Тисовой улице, там творилось… настоящее волшебство! Над полом, перебираясь из кухни в залу, парили блюда с едой и годами хранимые Дурслем-старшим бутылки алкоголя. Древесные пробки с хлопком вылетали из горлышек, и напитки: алые, розовые, золотисто-янтарные, — до краёв наполняли хрустальные бокалы. Воздух дурманил никотиновый дым. Маленький радио-приёмник на дальней тумбочке прихожей, переходящей в залу, разрывался тяжёлыми ударами барабанов и тарелок. Громкость динамика, установленная выше имеющейся границы магией, сотрясала стены. Однако и через неё слышны были голоса устроившихся на полу Пожирателей: «Пара!», «Каре!», «Фу-у-ул Хаус!» Бах! — карты в руках Северуса взорвались и осыпались пеплом. Он чертыхнулся, ополовинил свой виски и высыпал перед самодовольно ухмыляющимся Долоховым горсть золотых монет. Крауч, сидевший спиной к входной двери, обернулся и первым увидел вернувшихся с Поттером магглов. Он, оставив Антонина подсчитывать выигрыш, встал к ним навстречу, по пути отключая радио. — Мессир! — приветствовал Барти, склонившись. — Приятно видеть вас ничуть не удивлённым зрелищностью нашего пребывания, в отличие от ваших родственничков. — Неправда, я удивлён, что профессор Снейп позволил себе играть в карты против Долохова. — Я тоже, Поттер, не сомневайся. Аппарируем через минуту. — Всё верно, — объявил Антонин, ссыпав монеты в кожаный мешочек, и протянул Снейпу руку: — Прибыльно иметь с вами дело, коллега! Снейп, проигнорировав предложенное рукопожатие, поднялся и приблизился к Гарри. — Переместишься со мной или с Краучем? — уточнил он. Бартемиус, клацнув зубами, забрал из рук оцепеневшего Вернона вещи мальчика и передал их Антонину. — Расслабтесь, магглы, — насмешливо посоветовал Долохов, — мы забираем бо́льшую проблему, чем пара выпитых бутылок, — подмигнул и исчез. — Барти, возьмёшь Немезиду? — попросил Гарри. — Меня перенесёт Север. — Конечно, мессир. Маги аппарировали. Смеркалось. Особняк Риддлов окутывали тишина и нагретый за день июньский воздух. В полюбившейся Гарри небольшой зале мерцали огоньки свечей, от которых исходил слабый аромат ванили и кофе. Мальчик расслабленно лежал на полу, разглядывая белый резной потолок и кончиками пальцев поглаживая устроившуюся на его животе мордочку Нагини. Марволо предпочёл сидеть на диване. Он неспешно читал книгу об известных политиках Магического мира прошлых лет. Лицо его было непроницаемо и сухо. Они с Гарри до сих пор не поднимали тему их сдержанного общения по переписке, и сейчас, даже ощущая спокойствие от присутствия друг друга, всё не решались заговорить об этом. Наконец, Гарри повернул голову в сторону Волдеморта и будто невзначай обронил: — Снейп проиграл Антонину во взрывной покер. — Я не раз говорил им не играть в карты с русскими, — не отрываясь от книги, произнёс Марволо. — В России рождаются с азартом и риском в крови. Порой мне кажется, свои территории они тоже выиграли в покер. — У нас в Министерстве нет русских? Сыграем с Министром на дурака? — усмехнулся Гарри. — Дурак валит из страны. — Победа над Министром не устранит Дамблдора. — Марволо вложил между книжными страницами свою волшебную палочку и отложил книгу на спинку дивана. — Иди сюда, звёздочка. — Сначала ты должен сказать мне, почему Пожиратели нападают на людей. — Разве ты не говорил, что принимаешь мои методы достижения власти? — Марволо нахмурился. Гарри вздохнул и встал, аккуратно переложив Нагини на пушистый ковёр. Он подошёл к мужчине и заглянул в его ледяные синие глаза, немного возвышаясь над ним. — Верно. Я принимаю. — Тогда почему ты спрашиваешь? — Потому что я… — Гарри в сомнении замялся, а потом прошептал, отвернувшись от лица Волдеморта: — Волнуюсь за тебя, Марволо. — Волдеморт не ответил, только взгляд его, изучающий и пристальный, потеплел. — Ты считаешь, что пришло время раскрыть себя? Мне двенадцать. Марволо поймал детскую ладонь и притянул мальчика ближе. Искорки магии взметнулись вверх. — Мы оба сильны, и с каждым рейдом наша армия становится всё больше: многие волшебники, признав Пожирателей, добровольно сдаются и примыкают в их ряды. У нас легион. Против десятка людей Света. Мы уже победили. — Но этого мало. Марволо смотрит на Гарри и видит ребёнка. Маленького ребёнка, потерянного и разрушенного, тянущего свои крохотные ручонки навстречу темноте. Он угасает. В нём бьются свет детской души и тьма суровой реальности. Марволо окунается в зелёный омут гарриных глаз. Откуда у двенадцатилетнего мальчишки такие старые глаза?.. — Ты стремишься отомстить Министерству и Дамблдору или всей Британии, Гарри? Не боишься превратить своё сердце в кладбище? Ты не сможешь сломать надгробные плиты, если передумаешь. В конце концов, оно обрастёт могилами и обратится в камень. — Моё сердце… — Гарри хмыкает. — Тебя беспокоит, что я стану таким же, как ты? — Издёвка звучит совсем не обидно: правда из уст Гарри Поттера не бывает жестокой. — Моё сердце, — повторяет Гарри, будто неуверенный в его существовании у себя. — Нет, оно не похоже на кладбище. Скорее, на долину. Огромную и цветущую. Долина Мести — вот что такое моё сердце. Август стал месяцем скорби миллионов магглов и волшебников. Людей убивали. Англия трепетала в страхе. Маггловское правительство раньше магического осознало всю бедственность своего положения: они не имели возможности защитить население от неизвестного врага и, по слухам, постепенно складывали с себя полномочия. Многие бежали из страны. Пожиратели стремительно заполняли опустевшие кресла в парламенте, занимая места не только в назначаемой Палате лордов, но и в выборной Палате общин. Выступая от главной консервативной партии, они привлекали внимание народа и получали его поддержку. — Наши позиции крепнут, — не без гордости говорит Волдеморт соратникам на массовом сборе в конце августа, — крепнет земля под нашими ногами. Речи выступающих спикеров дарят необходимую магглам надежду. Они верят нам… Так возьмём их веру, возьмём их признательность, возьмём власть над ними! Могущество, питаемое добровольным подчинением, бессмертно. Пора Англии принять нового короля или пасть от его разрушительного заклинания! — И огромный зал, полный теперь волшебников, оборотней, вампиров в длинных мантиях и серых масках, взрывается криками, ликованием, аплодисментами. Мот Морриган, протеже Волдеморта, стоит за плечом своего патрона. Он холоден и собран. На нём — дорогая мантия с яркими изумрудами на пуговицах и заклёпках, плотная чёрная маска, надёжно скрывающая лицо. Тонкие руки облачены в перчатки, пошитые из драконьей кожи. Этот юный господин впервые на собрании, и оттого взгляды присутствующих то и дело изучающе проходятся по его фигуре, одежде, спрятанному лицу. За маской не видно даже глаз, — густая тень падает в их глубину, — но каждому, кто смотрит на Мота, мерещится, что и Мот глядит на него в ответ. Глядит насмешливо, самодовольно. Одних от этой мысли бросает в дрожь, у других подгибаются колени, третьи ощущают расползающийся по телу жар. Однако все последователи приносят ему своё искреннее почтение, кланяются и клянутся в верности — попробуй предать тёмного мага такой силы! Решающий рейд на британский парламент выпадает на первое сентября. Мот, не раздумывая, пропускает отправку Хогвартс-экспресса с вокзала Кингс-Кросс. Он лишь посылает Немезиду с письмом для Драко — слишком долго мальчик ждал возможности исполнить обещание, данное Люциусу Малфою в Рождество. Марволо не допускал Поттера до облав раньше. — Я тоже иду! — объявлял Гарри, узнав о задании Пожирателей. И кто-нибудь из ближнего круга обязательно в недоумении оборачивался на своего господина: «Милорд?..» — Нет, Гарри, ты останешься дома, — покровительственно осаждал Поттера Марволо. — Одиннадцать лет назад я сохранил тебе жизнь, и я намерен продолжать это делать. Смерть и муки магглов — не лучшее зрелище для ребёнка, поверь. И вот, настал тот день, когда Тёмный Лорд сам обратился к своему маленькому союзнику. «Хочешь поучаствовать в захвате?» — спросил он за завтраком таким тоном, будто вопрос был: «Не против прогуляться в саду?» Гарри просто не мог отказаться от подобного предложения: он любил прогулки в саду… — Ну же! Быстрее, быстрее! Вперёд! — Помогите! — А-а-а! А-а-а-а! — Да убейте уже эту голосистую сучку! — Стерва! — А-а! Лучи проклятий беспрепятственно попадают в магглов, и те падают. Со всех сторон раздаются крики. Люди бегут. Вниз по лестницам, перепрыгивая ступеньки. По скользким напольным плитам. Работники спотыкаются, судорожно оглядываются, отползают к стенам, не находя сил подняться. Их коллеги (связанные, обездвиженные, подчинённые Империусом и редкие — мёртвые) не позволяют пробраться к выходу: тела устелили пол. Беллатрикс Лестрейндж без жалости издевается над особо смелыми глупцами. — Твоё последнее слово, маггл! — предлагает ведьма, кривя алые губы в подобии улыбки. Глаза её блестят сумасшествием. — Вы волшебники! — взволнованно выпаливает бывший премьер-министр Соединённого Королевства. Беллатрикс разочарованно выдыхает: «Я надеялась на что-то более оригинальное», — и следом радостно провозглашает: «Авада Кедавра!» — О Господи! — Миловидная девица средних лет в тонкой розовой блузочке — кажется, секретарша министра — в ужасе отпрянула. — Здесь нет Его! — зло бросил проходящий мимо Гарри, грубо отталкивая женщину и пробираясь к опустевшему кабинету. — Здесь царство бога смерти! За его спиной раздалось рыдание.