Purple kiss

      Мягкая музыка тонко льётся из мощных, дорогих динамиков. Но не оглушает, скорее даже соблазняет, притягивает остаться в тепле и уюте подольше, наслаждаясь прекрасной песней, вкусным кофе и новогодним настроением, царящим в кафе. Здесь повсюду гирлянды развешаны, горят ярко, но не ослепляют, создают покой, уют, ощущение дома, вперемешку с ароматом свежей выпечки и кофе. В углу, около большого окна, стоит искусственная ёлка, белая, безумно красивая в нежно-синем наряде и тёплом свете гирлянд, что мягко её оплетают. Место около этой красавицы самое любимое теперь у посетителей кафе, ведь каждому хочется набраться новогоднего настроения.       Но сегодня самый ближайший столик занят Пак Чимином, который не собирается отсюда уходить даже на мгновение, прекрасно зная, что нагретое место могут тот час же занять. Вообще, парень ждёт Юнги с работы, и он как бы ему даже помогает: ну там со столиков убрать или сварить кофе в самый наплыв посетителей. Но место своё рьяно охраняет, оставив здесь все свои вещи, как немое напоминание, что занято и нечего зариться на чужое! Пак эту ёлку нарядил и всё здесь, вообще, с отъезда Тэхена с Чонгуком в Прованс в доме стало слишком скучно. Сону с Сонхуном постоянно вместе, что-то делают, милашничают, Чимин им, конечно же, мешает, но и это уже начинало надоедать. А вот с Юнги всегда было весело, его можно было потащить на каток, в магазин, погонять на машине за городом или просто притащиться в кафешку и развеять свою жизнь!       В Сеуле, наконец, перестали дуть злые ветра и идти дождь, даже лёг лёгкий слой снега, но он явно не продержится и до утра, земля сырая, всё растает. Потому Чимин хотел потащить Юнги на горнолыжный курорт, кататься Пак не умел, но и не в спуске с горы на двух или одной дощечке, всё дело. Парень просто хотел где-нибудь уединиться с Мином под Рождество и немного пошалить! Ну, ладно, и покататься можно, на члене… забудьте!       Обычно на праздники все Паки собирались в доме мамы Чимина, и, по традиции, вся молодёжь со своими парами должны были приехать прямо как на Чусок. Только ЮнСо в этот раз сама сказала, чтобы её дети провели праздники так, как хотели. Конечно, и Тэхен, и Чимин хотели побыть с мамой, и они точно к ней заглянут с горой подарков, они так каждый год делали, покупали кучу вещей и доставляли их за десять дней до Рождества, из-за этого дом Паков обычно походил на склад Санты-Клауса. И мальчики точно приедут к маме, но остальные праздники проведут со своими вторыми половинками. Чимин вот с Юнги поедет на курорт через четыре дня, как у Мина начнётся официальный отпуск, будет доставать его и покушаться на роль доминанта в их отношениях. А чё? А чё?! Тэхен вон с Чонгуком в Провансе явно не крестиком будут вышивать, у Кима накануне Нового Года День Рождения, Чимину бы очень хотелось посмотреть, какой подарок ему преподнесёт Чонгук-и! Может, Пак даже потащит и Юнги в Прованс, чтобы испортить этим голубкам медовый месяц! Но пока это всё только мечты, сейчас важно пережить эти четыре дня и не помереть со скуки!       Чимин, подперев голову, сидит и устало вздыхает, думая, пойти и сварить себе кофе, чтобы не уснуть. Он сделал недавно около двух тысяч фоток с ёлкой, почти все удалил, оставив несколько, обработал в редакторе и сейчас поедал своего котика взглядом, но тот этого даже не замечал, считая чеки перед закрытием. Клиентов уже не было, за окном темнота, день совсем короткий, и даже Чимина клонит в сон как медведя, который давно должен был залечь в спячку.       — Хочу кушать! — Ноет Пак, глядя на Юнги. В кафе есть пирожные, мороженое и орехи, но всё это совсем не то, Чимин бы съел чашку горячей лапши, а ещё бы мяса жареного, говядинки с кимчи или даже морепродуктов! Пак готов даже просто рамен поесть! Он до сих пор не понимает, как Юнги работает всю смену и так легко доживает до позднего ужина?! У Чимина в животе киты умирают!       — Я считаю чеки, — спокойно отвечает Мин, завтра ему, вообще, кассу нужно будет считать, инкассация приедет, сегодня всё под ключ надо оставить. — Потерпи немного, закончу, и поедем куда-нибудь, где вкусно кормят. Можешь пока в Интернете найти хорошее место.       Но попытка отвлечь Чимина от доставания собственной персоны терпит крах, потому что Пак ещё с утра нашёл хорошее место, где бы они могли поужинать. Он даже столик забронировал, уже оплатил меню, и сейчас ему не терпелось поесть той вкуснятины, что им наготовили. Чимин заказ оформил, исходя из вкусов обоих сторон, хотя они и не особо отличались, ведь и Мин, и Пак ели почти одно и то же, с разницей в том, что голодный Чимин может ухамякать и сырое мясо, в то время как Юнги его терпеливо поджарит. Терпения у Пака нет просто.       — Я уже нашёл! — Ноет парень, поднимаясь из-за стола, чтобы пойти к Мину, и да, мешать ему. А что ещё делать? Пак как-то считал чеки, после чего очень быстро понял, почему никогда в руках не держал наличку — надуть его в магазине за наличный расчёт сможет и ребёнок, ходящий в детский сад. — Нужно только, чтобы котик освободился.       — Почти. — Отвечает Юнги, продолжая что-то беззвучно бормотать, складывая стопку идеальных чеков в тетрадку, которую оставит для утренней смены в рабочем кабинете. Такая кропотливая и достаточно нудная работа Мину идеально подходила, он всё чётко сверял, проверял и считал, никуда не торопился и отлично понимал систему своей работы. Чимин каждый раз думает, что Юнги нужно открыть своё кафе, это действительно его стезя, хотя и как герой, он тоже хорош, пусть в последнее время эта профессия слишком запятнана кровью, чтобы хоть кто-то в мире ещё хотел защищать других ценой своей жизни.       — Всё? — Чимин со спины подходит к Мину, обнимая его за тонкую талию и носом в белые колючие волосы зарывается. Хотя они стали мягче с момента, как Пак подарил Юнги супер-крутой-навороченный шампунь для убитых краской волос и заставил им пользоваться. Ещё заставить бы его в хороший салон сходить, но это уже несбыточная мечта.       — Угу. — Отвечает Юнги, что-то быстро чиркает в тетради для утренней смены, скрепляет последнюю стопку чеков степлером и отключает кассу ключом, чтобы вынуть и унести ящик в специально защищённую комнату на паролях и замках. Чимин, честно, не вникал, у него дохрена денег и его такое не волнует. Хозяйка кафе же Юнги доверяет, да и хулиганы точно не придут за быстрой наживой, а если и придут, то получат пизды от тигра — не радужная перспектива. Мин как-то рассказывал, что в его первый год работы однажды заглянули грабители, обратно их увезли на скорой с несколькими переломами. Чимин после этой истории даже как-то больше понимал, почему хозяйка кафе даже зарплату Юнги подняла, чтобы он не ушёл. Когда у тебя работает герой, это как-то автоматически защищает бизнес от мелких хулиганств.       — Сейчас отнесу кассу, возьму пальто и можно выдвигаться. — Юнги оборачивается, нос к носу встречаясь с наглой улыбкой Чимина, который губы уточкой складывает, ожидая свой поцелуй. — Кислого переел? — Криво усмехается Мин, огибая возмущенного Пака и скрываясь за дверью для персонала.       Чимин фыркает недовольно, складывая руки на груди. Вот всегда Юнги такой! Ни капли романтики! Пел бы оды, милашничал, а он… холодный и эгоистичный мудак! Но любимый мудак, самый красивый, после Чимина, конечно же, а главное, надёжный, однако непредсказуемый и полный сюрпризов! Про то, что он в тигра умеет превращаться Пак, вообще, не знал, да никто, наверное, не знал; Мин сказал, что может принять облик любого животного, но это тяжело, из трудного он предпочитает потому тигра, как самого крупного кошачьего хищника на планете. А ещё Юнги дали класс силы Дракон за спасение Чимина и фокус с превращением, пробить верхушку и стать Богом не выйдет, но Мину этого не надо, он и так безумно талантливый для человека, который предпочитает весь день спать.       Чимин медленно собирает все свои вещи, накидывает серое пальто, запихивает рукавицы в карманы, помня, что уже посеял не одну пару в неизвестном месте в неизвестное время. Беспроводные наушники находит у ёлки, отправляет их в кейс, телефон в карман кладёт к ключам от машины и бумажнику.       Юнги выходит через минут пять, уже полностью одетый, выключает рубильник со светом, чтобы в ночное время ничего не вспыхнуло. А когда они покидают кафе, запирает двери и включает охранную сигнализацию, ведёт себя как профи, и нравится Чимину в такие моменты особенно! Будто это, правда, его кафе и его бизнес, если бы ещё работники обращались к нему «менеджер» или «хозяин», было бы нереально горячо! Или у Пака просто развивается кинк? Да, какая, в общем-то, разница?!       Чимин прилипает к Юнги сразу, как тот закрывает кафе, и они идут к машине, слава ананасам, в этот раз Пак успел занять парковочное место совсем рядом, потому что приехал рано, да и люди всё ещё не слишком-то спешили покидать свои дома, предпочитая прятаться в четырёх стенах от страха перед Лигой. Чимин рядом со своим котиком никого не боится, это он может держать его за руку, чуть ли не виснуть на своём парне, дрожа от лёгкого мороза, пробирающегося под пальто, а злодеи пусть десять раз думают, прежде чем напасть на тигра!       — Поведёшь? — Спрашивает Пак, звеня ключами от БМВ в кармане.       — Могу, — легко кивает Мин, не испытывая ни доли дискомфорта от холода. — Ты уже выбрал, куда поедем?       — Я же говорил тебе, что забронировал нам столик! — Бурчит Чимин, разблокируя машину и отдавая ключи Юнги. — Совсем меня не слушаешь! Я видел, как ты с той фифой флиртовал, и это при живом парне, ни стыда, ни совести!       Мин только со вздохом закатывает глаза, не собираясь оправдываться или хоть что-то отвечать на обвинение в свой адрес. Чимина не переспоришь, и у Чимина уровень ревности — процентов триста из возможных ста, поэтому нужно просто принимать его таким, какой он есть. Как хорошо, что у Юнги стальные нервы, и он все закидоны и капризы этой «фифы» вытерпеть может.       А Пак довольный в машину садится, ёжась от холода. Просто вот такой он несносный, и сам себе этим нравится. Но та девка, что клеила ласты к его котику, Чимина, правда, выбесила! А главное ведь Юнги точно заметил её намёки, но даже не осадил девушку, словно так и надо! Пак в следующий раз эту мымру за её наращённые патлы вытащит за дверь и расцарапает ей наштукатуренное лицо!       Мин на водительское садится, и двигатель включает, прогревая машину перед тем, как тронуться с места. Мороз стоял несильный, но автомобиль на парковке находился весь день, рисковать с дорогой машиной Юнги не хотел. Хотя Пак бы рискнул, но ему просто нравилось сейчас находиться в интимной темноте и близости со своим котиком, от которого по-прежнему пахло выпечкой и кофе! Вкусный котик!       — А ты мог бы в образе тигра везти меня на спине? — неожиданно загорается Чимин, уже забывая о том, что собирался дуться на парня из-за той девки и того, что не слушал бесконечную болтовню Пака. Чимин не обидчивый, вообще, и даже для вида долго продержаться не может, снова приклеиваясь к Юнги, главным образом, чтобы погреться об него и с безумно близкого расстояния смотреть в чёрные глаза.       — Я тебе не лошадь, — фыркает парень, — и грыжа мне в таком возрасте не нужна.       — Ну, что ты такой!? — не отстаёт Пак, утыкаясь лбом Мину в плечо, а руками пытаясь пробраться под пальто и нагло погреться о тёплое пузико, но его поползновения были остановлены раньше, чем Чимин успел хотя бы одну пуговицы отстегнуть, приступая к своему злодейскому плану.       Юнги на Пака чёрными глазами сверкает, но парень выглядит невинной овечкой, ресницами хлопает, губки пухлые дует, будто ничего такого не собирался предпринимать. Мин устало вздыхает, он бы предпочёл съесть чашку рамёна и лечь спать, но Чимина такое явно не устроит, у того кипит в заднице, он точно ищет приключений на пятую точку! Юнги качает головой и молча утягивает руки Пака к себе в рукава пальто, чтобы погреть эту ледышку, знал бы Мин, что у парня с собой рукавицы есть, точно бы по булкам надавал!       А Чимин довольный сидит. Ещё бы ему грустить, Юнги такой заботливый сейчас и романтичный, пусть и видно по чёрным глазам, что про себя точно ворчит на Пака. Но при этом беспокоится, чтобы не замёрз, сам его греет, оберегает, конечно, Чимин довольной зефиркой плавится рядом, чуть не переползая к Мину на колени.       — Юнни, — зовёт Пак, строя невинные детские глаза, и пусть в машине темнота царит, а блондин своим звериным зрением всё отлично видит, — я вот подумал, — Юнги вздыхает обречённо, понимая, что ни о чём путном Чимин точно не мог подумать, — а покажи мне свой член, когда ты в обличие тигра? — И огромные карие глаза просяще смотрят в чёрные, словно он конфету просит ему купить, а не пенис показать!       Юнги реагирует на неожиданную просьбу приблизительно никак, продолжает греть руки Чимина в рукавах своего пальто и слушать двигатель, ожидая, когда можно будет поехать. Что-то такое от Пака Мин и ожидал услышать, уж слишком его чудо непоседливое и несносное, чтобы всё просто так закончилось.       — Нет. — Уверенно отвечает парень.       — Ну, почему?! — Хмурится Чимин, начиная клянчить. — Я хочу посмотреть, он такой же большой? — Пак косится на пах Мина, скрытый полами пальто. Может быть, даже попытался бы Юнги раздеть, это было бы определённо интересно, да только нужно, чтобы он был в образе тигра. Чимин уже раз сто просил Мина проделать этот трюк с превращением, но парень упрямо отказывался показывать, а Пака ело любопытство! И Юнги бы может уже давно обернулся тигром, лишь бы Чимин от него отстал, но не сделает этого, главным образом потому, что ему либо придётся раздеться перед превращением, и тут же Пак полезет за этим-самым, либо он порвёт одежду, а ему этого не надо, он не миллионер, чтобы постоянно новые шмотки покупать. Да и лень ему, потом снова слабость накатит, силы восстанавливай — не хочет он.       — Мини, ты заделался зоофилом? — Юнги приподнимает чёрную бровь, в упор глядя в наглые карие глаза.       — Нет, только юнгофилом. — Радостно отвечает Пак, прыгая нетерпеливо на месте. — Ну, покажи! Получается ведь, что в обличие тигра ты можешь создать сцепку, а значит теория омегаверса не такая уж и несбыточная. — Что творится в голове Чимина — лучше никому не знать, а если кто и хочет увидеть, то всё равно ничерта не поймёт его единорогов, там же полный хаос, радуга, лошадки и никакого порядка. Умом Чимина не понять, Юнги даже не старается, принимая тот факт, что с момента, как начал с Паком встречаться, жизнь его стала непредсказуемой во сто крат.       — Перестань нести чушь. — Отвечает Мин, вынимает руки Чимина из своих рукавов, когда понимает, что двигатель хорошо прогрелся, и они могут двинуться вперёд. — Ремень пристегни. — Бросает Юнги парню, тот показательно фыркает и передразнивает Мина, корча рожицу, однако пристёгивается, радостный, что они, наконец, поедут кушать!       — Чушь — моё второе имя. — Гордо заявляет Чимин, вбивая в навигатор маршрут. — Я всё равно буду ждать, когда ты покажешь мне свой член. — Юнги игнорирует, просто игнорирует бред своего единорога, красиво выезжая с парковки. — Кстати, — Чимин удобненько устраивается на сидении, поворачивая голову в сторону Мина, — нам надо купить подарки всем на Рождество. — Вот он: разгон от пошлой булки, до заботливого пирожочка! В голове Чимина точно уживается множество личностей, тысяча и одна — и вот эта одна, наверное, самая адекватная! — И Тэхену на День Рождения, — продолжает Пак, — он его, конечно, не празднует, но я праздную! — Весело заявляет Чимин, подумывая, что подарить другу, который может позволить себе купить всё что угодно? — Надеюсь, Чонгук-и подарит ему кое-что особенное. — Криво усмехается Пак, толкая язык за щёку. Юнги качает головой, сохраняя невозмутимый вид. Они все ещё пересекутся на Рождество у семьи Пак, надо ли предупредить Чонгука, что у Чимина снова на парня большие планы или нет? Кажется, Чон уже научился давать отпор доставучей булке, наверное, потому что любимая жертва Пака всё равно — Юнги. — Так ты выбрал, что подарить нашим семьям и друзьям?       — Нет, — отвечает Мин, следуя дороге, которую прокладывает навигатор, — я плохо разбираюсь в подарках. — И совсем не врёт, у него с подобным безумно туго, постоянно бродит по магазинам, пока глаза не начинают слипаться, но, по итогу, так ничего путного и не находит. Такая проблема далеко не только у него одного, но Юнги ещё и шоппинг ненавидит, так что ему хуже раз в сто. Сам бы он не отказался от вкусного ужина — отличный подарок, с едой, вообще, ничего не может сравниться!       — Значит, поедем завтра, — радостно решает за двоих Чимин, сверкая аки новогодняя ёлка, — я знаю, что у тебя смена в два часа. — Мин даже не спорит. За подарками, так за подарками, глядишь, Пак даже поможет с покупками. До Рождества ещё почти полторы недели, можно начать готовиться в последний момент, но судя по Чимину, тот любит готовить всё заранее. А Юнги любит спать, глядишь, и на праздники отоспится, а не будет, подорвавшись, бегать по закрывающимся магазинам. — А что ты мне подаришь? — Пак даже к Мину ближе поддаётся, радостно сияя карими глазами. — Можешь подарить себя, я не откажусь! — Чимин снова включает свою шаловливую натуру, хитро улыбается, укладывая руку Юнги на бедро. Мин даже не вздрагивает, продолжая сосредоточено вести автомобиль. — Или мне подарить себя тебе? — Чимин лижет свои пухлые губки, ведя руку ближе к паху парня. — Приватный танец, несколько сотен поцелуев и пару игрушек? — Томно предлагает Пак.       Юнги тормозит на светофоре, медленно к Чимину оборачивается, а в чёрных глазах просыпается голодное пламя. Конечно, он не остаётся полностью равнодушным ко всем играм Пака, но и не даёт ему полную свободу. Руку перехватывает на своём паху, полыхает на Чимина дикими глазами и тихо отвечает:       — Я готов получить от тебя любой подарок.       Пак довольно растекается на сидении, сияя чарующей улыбкой на пухлых губах:       — А моим подарком будешь? — Чимин вопросительно бровь приподнимает. — Хочу узнать, каково это — быть сверху! — Парень чмокает воздух, игриво глядя на Юнги, а тот криво так усмехается, опасно. И, святые божьи коровки, но когда Мин так делает, у Чимина в животе бабочки стайками вымирают, а в крови селится стойкое, дикое желание!       — Конечно, — легко соглашается Юнги и трогается с места на зелёный, — я уже говорил, можешь попробовать позу наездника. — Продолжает парень, бросая на Чимина томный тёмный взгляд.       — Я хочу тебя завалить. — Честно признаётся Пак, водя пальцами по губам, представляя, каково было бы взять на себя роль доминанта. Конечно, Чимину нравится снизу, тут и спорить нечего — такой спектр ощущений больше нигде не получить. И всё же ему отчего-то хочется попробовать процессом и поруководить, хочется растянуть Юнги, толкаться в Юнги и слушать, как он сломано стонет! Кажется, у Чимина появилась цель в жизни.       — Дерзай, — отвечает Мин, — если сможешь. — Усмехается парень, на мгновение встречаясь с Паком долгим пронзительным взглядом.       — Это вызов? — Хрипло спрашивает брюнет.       — А как ты хочешь? — Юнги криво улыбается, а в глазах точно демонята прыгают, готовясь поджарить задницу Пак Чимина. И, честно, парень совсем не против!       — Обожаю, когда ты такой загадочный и горячий! — Довольно отвечает брюнет, и хотел бы дальше помурлыкать со своим котиком, может, у них бы дошло даже до секса в машине, но в животе поют киты, голод ломает все планы. Но ладно, у них ещё вечность впереди. — Кстати, — Пак расстёгивает своё пальто, потому что в машине уже стало достаточно жарко и не только от работы двигателя, — ты собрал вещи для поездки на горнолыжную базу? — Чимин вот уже всё собрал, самое нужное положил: связку презервативов и несколько бутылочек со смазкой. Вот думает, анальную пробку положить или можно и без неё? Вообще, багаж бы им вместе собирать, чтобы точно быть уверенными, что они ничего оба не забыли из действительно важных вещей, но! — Я к тебе не могу зайти, у тебя всё ещё этот Кевин! — Пак сужает глаза, глядя на профиль Юнги с толикой обвинения, ведь попасть к своему парню никак не мог. А всё из-за проклятого паука!       — У меня мало вещей, уже давно их собрал. — Спокойно отвечает Мин, даже не замечая, что Чимин его взглядом ест из разряда «крайне подозрительно». Юнги животных любит, ему наплевать рыбка или паук, всех бы у себя приютил. — Кевина заберут только в следующем году. — Из-за ранних морозов и действия Лиги отъезд паука откладывался, и самому Юнги было как-то фиолетово, когда его сожитель съедет, да вот только не Пак Чимину, который пауков терпеть не мог, боясь их сильнее, чем любого монстра!       — Я бы предпочёл, чтобы он уехал сегодня! — Бурчит брюнет, складывая на груди руки.       — Ты так его боишься? — Мин легко улыбается, считая это довольно-таки забавным; ещё в первый раз, когда Пак орал и прятался в углу его комнаты, увидев Кевина — это было смешно, хоть и грозилось сердечным приступом… у самого паука.       Чимин фыркает, распрямляя плечи, стараясь показать, что он ничего не боится, но это было далеко не так, и даже он сам принял своё поражение, обречённо вздыхая:       — В детстве в мою комнату попал огромный паук. — Рассказывает Пак, передёргивая плечами от одних воспоминаний. — Я проснулся, а он сидел у меня перед лицом на одеяле! — Юнги, честно, старается не смеяться! Честно! — После этого мама даже поменяла мне комнату, потому что я отказывался в той спать, я всё думал, что паук придёт за мной. — Юнги давится откровенным хохотом, не смея себя сдержать, Чимин был нереально очаровательным в этом маленьком, обычном страхе! И ещё так губы дул, как ребёнок, просто нереальная прелесть! — Всё-то тебе смешно! — Бурчит Пак, но и сам не может сдержать улыбки, потому что это действительно весело. Дядя ВонКи потом его ещё с неделю пугал тем, что в разных частях дома видел пауков. А ведь Чимин ему даже верил, сначала, а потом понял, что его дурачат.       Юнги смахивает со щеки слезинку, выступившую, пока он смеялся, переводит дыхание и сам рассказывает, не переставая улыбаться:       — У меня не было друзей в детстве, — Мин сворачивает на Мёндон, — я тяжело схожусь с людьми, — да, Чимин заметил, наверное, по этой причине Юнги с Тэхеном даже так быстро спелись, — и обычно всегда разговаривал с животными или насекомыми. Однажды я позвал к себе несколько семей мышей, — Пак плотно сжимает зубы, потому что, кажется, у него появился страх номер два, — мама зашла на кухню, а там повсюду были мыши! — Усмехается Юнги своим воспоминаниям. — Она бегала за мной с веником по всему двору!       Чимин даже не пытается сдержаться, давясь хохотом, представляя, как маленький Мин отхватывает пиздюлей за своих «милых друзей». Пак только надеется, что парень не додумается в будущем в их семейном доме сотворить то же самое, а так история была определённо смешной и забавной! Детство прекрасная пора, неотвратимая и самая лучшая.       Жизнь постепенно приходила в норму, тёмная полоса уступала светлой, Луна переставала закрывать Солнце, позволяя насладиться спокойствием и маленькими радостями жизни. Как жаль, что ничто не может быть вечно, и скоро тьма снова придёт вместе со всеми злыми и жестокими тварями.       *****       Мандариновые корки густым облаком укрывают тёмное дерево пола, сверкают глянцевой стороной в свете бесконечных гирлянд, развешанных по всему дому, и дарят восхитительный аромат приближающихся праздников. Под огромной ярко-белой ёлкой целая гора подарков разбросана, их так много в цветных ярких обёртках, что они пирамидками настроены вокруг искусственного дерева, чтобы поместиться! Каждую коробочку тянет вскрыть и проверить, что же там спрятано, но нельзя и потому манит к запретному ещё сильнее, буквально приклеивает твой взор и шепчет в голове: «Давай! Открой и посмотри!». Но Чонгук себе не позволяет этого сделать, лучше он дождётся Рождества и будет весь день вскрывать подарки, потому что всё, что лежало под ёлкой, было для Чона. Да, он и сам, когда узнал об этом, был, мягко говоря, ошарашен.       Гук с Тэхеном находятся в Провансе уже больше недели. Из-за того, что их Фиолетовое селение расположено в горах, здесь уже повсюду лежал снег, хоть и не было холодно, морозов так здесь даже не водилось, как сказал Ким. Но так было уютнее, словно Чонгук попал в ту самую диснеевскую сказку, где можно петь на улице, бегая под снегом в одной лёгкой футболке, лепить снеговика и валяться в небольшом сугробе, без риска что-нибудь отморозить. Чон первые два дня с улицы, вообще, не вылезал, таскал Тэхена по всему селению, рассматривал дорогие, богато украшенные дома, сияющие миллиардами звёзд, валялся в снегу и построил снеговиков чуть ли не на каждом углу! Он ещё хотел на санках спуститься с крутой дороги вниз к городу, но получил по заднице за такое предложение и напоминание о том, что по дорогам кататься не безопасно.       Потом Чонгук украшал ёлку, точнее, они сначала купили ёлку, трёхметровую, огромную, пушистую и самую-самую, какую только смог найти Гук. Весь дом снаружи, включая настоящие ели, уже был украшен мистером Томом и его помощниками до приезда в Прованс Чонгука и Тэхена, а вот внутри приготовления к празднику только начинались, и Чон с удовольствием к ним подключился. Носился по всему дому, развешивал гирлянды везде, где только мог, даже в спальне Тэхена всё украсил и поставил туда небольшую ёлку. Наверное, прислуга впервые видела в доме такого гиперактивного человека, маленького крольчонка, умудрившегося за день украсить почти все помещения в доме, вытащить самые забытые и старые игрушки, находя им применение, и посеять к хренам электрический счётчик, не выдержавший количества ватт, что к нему подключили. Правда, Тэхену было, после буквально фееричного замыкания, до ужаса смешно. Он весь день только с улыбкой наблюдал за Чонгуком, который готовился к Рождеству, украшая дом, Ким при этом пил вино, стрелял замечаниями по поводу декора, чтобы немного позлить своего крольчонка, но не был против того, что его дом превратился в Млечный Путь не иначе, хотя во сто крат ярче. Особенно, когда вспыхнул электрический счётчик. Тэхен смеялся, наверное, минут десять, думая, что умереть от асфиксии тупо, но всё же забавно! Чонгук сначала испугался, но потом и сам повеселел, когда Ким щелчком пальцев зажёг свет во всём доме, а на утро приехала бригада электриков, чтобы поставить счётчик сильнее.       После Гук уже оторвался от души, доделал всё, что не успел, украсил ёлку, которую они купили с Тэхеном, даже Кима украсил мишурой и пытался вдеть ёлочную игрушку ему в ухо, но потерпел фиаско и получил тапком по заднице. Правда, это его совсем не остудило, скорее наоборот, ведь он впервые чувствовал себя таким счастливым и свободным, впервые мог позволить себе исполнить все давние рождественские мечты, вроде украшения дома или ёлки, мог позволить себе провести праздник с любимым человеком и что ещё нужно для счастья? Оказалось, что гора подарков, несколько сот кило мандаринов и орехов!       Про подарки, вообще, отдельная тема. Чонгук проснулся однажды утром, спустился вниз, чтобы пожевать чего-нибудь вкусненького, но так и замер в гостиной, не сдвинувшись к кухне, когда увидел сотню цветных коробочек, окружающих ёлку.       — Это всё для тебя, ma petite! — Пропел бархатный голос, а Чонгук в этот момент посчитал, что всё ещё спит и ущипнул себя за руку. Правда, не себя, как потом оказалось, а Тэхена, но не суть важно! Да, не важно, Гук ведь не себя ущипнул, хы!       И если Ким смог удивить Чонгука горой подарков, которые, правда, ещё нельзя было открывать, то вот Чон, как ни старался, а не мог придумать, что подарить человеку, который может купить весь Прованс и может даже Францию и Англию заодно? Гук не считает чужие деньги, но Тэхен неприлично богат и может позволить себе купить всё что угодно, и Чон находится в затруднительном положении с выбором подарка.       Вот и сейчас валяется на полу в гостиной перед ёлкой, съел уже приличную горку мандаринов и мучает грецкий орех, пытая его на тему подарка. Но тот крепкий орешек, не поддаётся! А ведь у Тэхена ещё и День Рождения перед самым Новым Годом — Чонгук озадачен подарком вдвойне, не понимая, чего такого полезного или романтичного, знаменательного мог бы подарить своему парню. Все его идеи выглядят скучными и тривиальными, а он хочет быть особенным, простым, но искренним в своём подарке. Однако в голове на данную тему просто — перекати поле.       Чонгук вздыхает, подбрасывая грецкий орех в воздухе, безуспешно пытаясь его раздавить руками или силой даже. Но его опыта для такого маловато, можно сходить на кухню и взять орехоколку, однако Гуку в этой уютной полутьме в окружении гирлянд и пыхтящего неподалеку камина слишком нравится находиться, чтобы заставить себя куда-то вставать. Вот он и пытается силой раздавить орех, но тот упрямо не поддаётся, да и как-то молнией бить по скорлупе — не лучший вариант.       — Вся твоя качалка уступает обычному изящному искусству! — Рядом звучит любимый бархатный голос, и орех в руки Чонгуку прилетает идеально разбитый на две части. Показушник! — хочется фыркнуть Чону, но вместо этого он лениво перекатывается на живот и поднимает голову вверх, глядя на Тэхена, вальяжно развалившегося на диване.       Ким только из душа пришёл, у него белые волосы слишком тёмные сейчас, потому что снова их не высушил. Кожа красиво сверкает в свете множества ламп, и глаза голубые разморенные и довольные. На Тэхене обычная футболка и домашние штаны, не его привычно опасные и дико возбуждающие образы, а самый обычный комплект одежды. Но даже в нём Ким умудряется выглядеть так, будто снимался для обложки модного журнала.       — Хвастун! — Гук показывает Тэхену язык, но сам принимается есть грецкий орех, наконец, добравшись до сердцевины.       — Не могу отрицать, — довольно улыбается блондин, подкладывая декоративную подушку под голову для большего удобства. — Чем хочешь заняться, ma petite? — Ким с интересом смотрит на Чонгука, увлечённо выколупывающего орех из жесткой скорлупы. Тэхен бы помог снова, но ему безумно нравится смотреть на эти серьёзно сведённые на переносице брови, пухлые надутые губки и полыхающий взгляд карих глаз, пытающихся испепелить орех, но вытрясти в ладонь всю сердцевину. Чон слишком милый, по-детски забавный, очаровательный! Да нет такого слова, чтобы описать всю его красоту.       — Не знаю, — Гук пожимает плечами, садясь в позу лотоса, чтобы воевать с орехом было удобнее. Его силуэт теперь подсвечен ярким пламенем в камине, выглядит загадочно, таинственно и очень красиво, потому что Чонгук красивый. Из-за яркого света его белая широкая футболка сильно просвечивает и становится виден силуэт его тела: наливающиеся силой мышцы на руках, крепкая грудь, тонкая талия. Тэхен смотрит, и насмотреться никак не может, дыша чистой вишней, изгоняющей из головы всех демонов. — Может, нам стоит завтра съездить за подарками госпоже Пак? — Гук вопросительно вскидывает бровь, поднимая голову, глядя на Кима, который с него за всё это время и глаз не спустил.       — Можно, — соглашается Тэхен, лениво потягиваясь, — но что ты хочешь делать сегодня? — Всего лишь середина дня, и пусть за окном уже темень, но на часах только пять, не играть же в медведя и ложиться спать в такую рань?! У Кима кипит чем-нибудь интересным заняться!       — Сегодня? — Переспрашивает Гук, задумчиво хмуря брови, тоже не имея понятия, что им делать. Он вот мучает кусок ореха, который неожиданно разваливается на части на его ладони, выпуская сердцевину из своих тисков. Чон на Тэхена смотрит, а тот улыбается аки кот, способный хоть тонну орехов за раз передавить. Вот и Гуку бы научиться таким фокусам… — Тэхен! — Восклицает Чонгук, подпрыгивая на ноги как самый настоящий кролик. — Тэхен! — Радостно верещит Гук и несётся к Киму, заваливаясь на него сверху.       А парень совсем даже не против, что Чон на нём чуть ли не лежит. Так вишня острее ощущается, а ещё тепло, оно стреляет по нервным окончаниям, поджигает их, согревает обычно холодное тело, а главное сердце, которое так давно ждало того единственного, кто его бережно в руках будет греть, а не сжимать до болевых спазмов, растаптывая под ногами. Тэхен был готов провести остаток своей жизни в одиночестве, он здраво понимал, что с таким чудовищем никто не захочет иметь дело. Но вдруг появился Чонгук, и весна наступила даже в безумной тьме, вишни зацвели, их аромат больше не вызывает боли, он лечит, оберегает и любит.       Чон удобненько устраивается верхом на Тэхене, сидит почти у него на паху, но явно этого сейчас не понимает, да и неважно это в момент, когда ему в голову пришла такая замечательная идея! У него же целый месяц каникул, хоть уже и меньше осталось халявных дней, но использовать нужно было каждый по максимуму, совмещая приятное с полезным.       — А научи меня магии? — Чонгук ярче новогодней ёлки сейчас сияет, глядя на Тэхена сверху вниз. Ким продолжает валяться на диване, руки за голову завёл для удобства, наслаждается видом своего крольчонка. — Ты отлично умеешь распределять силу, создавая маленькие или большие торнадо, — продолжает Чонгук, и в руке создаёт небольшой смерч. Конечно, он научился уже пользоваться этой частью своей силы, но всё это было не то, всё это было лишь малой долей той магии, что в нём жила. Чон по-прежнему испытывал много трудностей при работе со своей способностью. Герои, как правило, все умели создавать определённый поток магии, с помощью которого вот, например, орехи кололи или консервы вскрывали, не прикасаясь к ним — такие мелочи, которые могут пригодиться в жизни. Чонгук тоже хотел освоить эти умения, но как их развить он так и не понял, а книг по этой технике просто не существовало, но у Гука был Тэхен, который умеет всё и даже больше! Парень убирает торнадо. — Научи меня балансу, а? — Чон строит глазки, часто-часто моргая длинными чёрными ресницами, словно не знал, что Ким и так не сможет устоять перед этой моськой!       — У тебя каникулы, а тебя тянет на учёбу? — Смеётся Тэхен, разглядывая детское, красивое лицо. Уже каждую родинку и каждую морщинку наизусть выучил, а всё равно смотрит как в первый раз, никак не может налюбоваться, задаваясь вопросом, за что ему подарили это чудо?       — Ну, Тэхен-и, ну, пожалуйста! — Клянчит Чонгук, тряся Кима за плечи, прямо как маленький ребёнок, который выпрашивает у родителя конфетку. Гуку конфеты не нужны, он наелся мандаринов до такой степени, что, наверное, и на ужин уже не пойдёт, но это только наверное.       — Хорошо, — легко соглашается Тэхен, сдаваясь без боя, — верёвки из меня вьёшь. — Ворчит с улыбкой, но только Чонгуку и позволяет просить всё, что он пожелает и давать всё, что хочет. У них обоюдно это — ни один другому отказать не может. — Ты же уже научился создавать маленькие торнадо. — Вспоминает Тэхен, так и не сдвинувшись с места, у Чонгука даже появилось желание стащить его за ноги с дивана, но, кажется, он и на полу отлично устроится.       — Да, — кивает Чон, слезая с Кима, чтобы взять с пола пакет с орехами и снова усесться на своего парня, — после погружения в Истоки. — Чонгук гордо поднимает свободную руку и снова маленький торнадо закручивает, радостно сияя огромными глазами, что научился создавать такие милости! — Тао попросил меня разогнать силу, — продолжает Чон, убирая торнадо, — и тогда я понял, что не магия часть нас, а мы — часть магии. — Тэхен утвердительно кивает, потому что всё именно так и было. И понять это перед использованием силы очень важно, чтобы достичь своего максимума и даже после развиваться, заполняя дыры магией, способной открыть новые горизонты возможностей. Лично у Тэхена было два пробела: один в памяти, а второй в контролировании Элибра. Это уже базовой техникой не решить, Чонгук же хочет овладеть магией именно на начальном уровне, который не факт, что пригодится в бою, но точно пригодится дома.       — Знаешь, какой самый лёгкий, но действенный способ понять природу предмета, состояния или материи? — Спрашивает Тэхен, а Чон, конечно же, отрицательно качает головой, раскладывая на груди парня орехи. — Медитация. — Улыбается Ким, замечая, как у Чонгука округлились глаза от этих слов. Потому что, серьёзно? Нет, блин, серьёзно? Медитация? То есть Чону нужно было не в боксёрский центр идти, а на кунг-фу? Хотя он ведь хотел, правда, на карате, но не суть ведь важно. — Я научился с помощью медитации удерживать свой голод почти год в клетке, — с лёгкой улыбкой поясняет Тэхен, — пока не становится совсем в тягость. — Вот почему он всегда такой спокойный и уравновешенный, не обращает внимания на окружающих людей, события или проблемы. Тэхен просто всегда держит баланс или концентрируется на одной эмоции, не давая себе морально взорваться, ведь тогда власть над ним захватит Элибр. Это Чонгук может переживать по каждой мелочи, сомневаться, сходить с ума от количества эмоций, что его за раз переполняют, а Тэхен всегда в балансе. Потому и магия его так широка, потому и способности такие огромные, пусть его сила и копирует чужие причуды. Ими всё равно нужно уметь управлять, а когда ты психологически способен удерживать баланс, это наверняка отлично помогает. Только вот Гук надеялся, что Тэхен покажет ему какой-нибудь крутой трюк, и Чон сразу станет супер сильным! — Это мечты, конечно же, но всё же. — Я могу научить многому, — Ким улыбается, вытаскивая руки из-под головы и укладывая их Чонгуку на колени, — только если ты достигнешь понимания своей силы.       — То есть мне нужно молча сидеть и дышать? — Чон вопросительно поднимает бровь, продолжая увлечённо раскладывать орехи у Тэхена на груди, те скатывались, не желали ровно лежать, но Гук упрямо не сдавался. Ему нужно было расколоть их все, хоть он и понимал, что за несколько минут не освоит такую магию, лёгкую, но тяжёлую в плане её понимания.       — Медитация — это не просто техника дыхания, — отвечает Тэхен, — хоть оно и важно, — не может отрицать, — главным образом, медитация — это возможность заглянуть вглубь себя, услышать себя в полной тишине. — Так же он слышал и Элибра, его мысли и желания, так мог их контролировать и не поддаваться на провокации, именно так он услышал тогда Чонгука, который сквозь слой тьмы пытался докричаться до него в тот день на корте. Этот баланс, которому он учился в детстве, ему сейчас невероятно помогал, и пусть вылечить не мог, но давал дополнительные силы бороться со своим голодом. А Чону помог бы достичь успехов в овладении магией.       — Кажется, это совсем непросто. — Вздыхает Гук, снимая с одного колена руку Тэхена и укладывая в ладонь орех. А сам в голубые глаза смотрит просяще и губки дует — точно у Чимина научился.       — Это требует концентрации, — усмехается Ким, и орехи на его груди водопадом катятся в разные стороны. Чон их тут же ловит, не давая сбежать от его чуткого внимания. — Но ещё больше желания. — Добавляет Тэхен, и все орехи в руках Чонгука с лёгким щелчком лопаются на две идеальные половинки, обнажая сердцевину. Гук в этот момент понимает, что ему эта техника магии нужна, как вода любому живому существу! Он просто обязан её достичь!       Чонгук тут же принимается поедать орехи, радостно сверкая тёмными глазами! Вот одна секунда, а вкусный и полезный перекус подан! И Гук не тот, кто будет отказываться от подарка, особенно, когда его преподнёс ему любимый человек. Чон аккуратно кожуру снимает, складывая её в пустой пакет из-под орехов и кусочки сердцевины Тэхену скармливает, чуть ли не прыгая от радости и возможности покормить своего парня, который, вообще, ничего толком и не ел.       — Знаешь, чего я хочу? — Неожиданно спрашивает Гук, пихая за щёки сразу несколько кусочков ореха, становясь похожим на особенно милого кролика со спутанными волосами, абы как лежащими на голове. — Хочу снова попасть в Истоки. — Улыбается Чон, замечая, как Тэхен вопросительно приподнимает бровь. — Да, — усмехается парень, — может это и звучит как бред, но мне там понравилось, у меня было ощущение, будто… — Чонгук задумчиво замолкает, пытаясь подобрать нужное слово, но то от него ускользало, не желая рождаться в памяти.       — Вернулся домой? — Помогает Тэхен, легко улыбаясь.       — Как ты догадался? — Округляет глаза Чонгук и утвердительно кивает, потому что — да, в Истоках он ощущал себя так, будто после долгого отсутствия впервые оказался дома. До момента как на него подействовал яд, всё шло отлично и даже больше. Золотые воды под ногами ласково плескались и словно приветствовали его, словно даже желали обнять, как мать своё дитя. С того момента у Чонгука в сердце тоска грызётся, снова тянет оказаться в Истоках, ощутить эти ласковые и пусть нереальные объятия, ощутить себя дома, в спокойствии, в месте, где можно быть любым, можно делать всё, что захочется, можно не ожидать опасности, притаившейся за спиной, не думать о будущем, а просто спокойно жить.       — У меня то же самое ощущение, когда погружаюсь в Истоки. — Отвечает Тэхен, и в голубых глазах снова золотые искры появляются, довольно сияя. — Проходит голод, отступает тьма, проясняется сознание, снова ощущаю себя живым, — улыбается Ким, набирая полную грудь аромата вишни, — как с тобой.       Чонгук тут же краснеет, отводя взгляд, продолжая выбирать сердцевину орехов, чтобы Ким не увидел, как он довольно улыбается, а щёки буквально алеют от слов блондина. Вроде бы Чон уже не раз слышал милые, романтичные, порой страстные и непристойные признания от Тэхена, но, чёрт возьми, для него каждый раз как первый! К такому не привыкнуть, такое просто не пропустить мимо ушей. Бархатный голос каждое слово на сердце выбивает, оставляя свою нерушимую печать.       — Тэхен, — зовёт Чонгук, укладывая новую горсть орехов Киму в рот, — теперь в мире есть ведь новая группа людей, — Чон всё ещё с красными щеками на своего парня смотрит, поднимая ещё одну тему, которая никак не давала ему покоя; раз они всё равно на сегодня ничего не запланировали, так Чонгук хоть вдоволь наболтается с Тэхеном, — и я вот пытался понять, как разграничить монстров и вас? — Чон никак нормально предложение составить не может, не может мысли структурировать, всплёскивая руками. — В смысле, как правильно развести настоящую опасность от видимой? — Не все ведь монстры получается злые и их требуется немедленно извести. Но есть те, кто живут убийствами и разрушениями, а значит, нужно выстроить категории или классы, по которым можно различить опасность, ведь сейчас в мире творится сущий бардак! — Я смотрел одно видео, — продолжает Чон, хмуря брови, — где девушку с признаками монстра не пустили в магазин, это же бесчеловечно! — Восклицает парень, всё ещё наивно не понимая, что природа людей в сути своей отвратительна.       — Это страх. — Спокойно отвечает Тэхен. Он знал, что так и будет, знал, что эта ситуация вокруг новой группы людей не уляжется так быстро. Конечно, правительства всех стран согласились разработать и принять закон, который и разграничит опасность, насчёт чего Чонгук и выразил своё возмущение. Но всё это только в процессе и несогласные будут всегда, ситуация не утихнет ещё долго. — Сильнее страха в мире никогда не будет силы, ma petite. — Ким немного грустно улыбается, ведь даже любовь рухнет под силой страха, даже она не может ему противостоять. Как забавно, самое сильное чувство на самом деле такое слабое и ничтожное! — По сути дела, если бы я разграничил теперь монстров, то выделил бы три группы. — Продолжает Тэхен, медленно пережёвывая орехи. Чонгук уже горку новых начистил, складывая их у Кима на груди маленькими пирамидками. Он явно не спешил слезать со своего парня. — Первые — люди, которые сразу превращаются в чудовищ, не желают контролировать себя, наслаждаются безграничной силой, уничтожают, убивают и творят бесчинства. — Чонгук с интересом слушает, желая узнать, какие три группы увидел Тэхен? Сам лично Чон видел только две, но он в подобном слишком неопытен, чтобы выдвигать свою теорию. — С такими монстрами герои обычно и сражаются, будь то молодой или старый злодей. — Да, вот именно из-за таких чудовищ новая группа людей сейчас находилась в печальном положении, гонимая другими членами общества. Все боялись, что человек с признаками монстра вдруг поддастся своей внутренней сути и начнёт всех убивать налево и направо. Тэхен прав, страх — сильное оружие. — Просто древние чудовища умеют обратно принимать человеческий облик, — продолжает Ким, задумчиво вырисовывая круги у Чонгука на коленях, — но от этого добрыми не становятся и от сил не отказываются. — Такие как Сирена или Многоножка были отличными примерами жутких монстров, от которых стоит ожидать реальной опасности. Пусть Сирена и имела человеческое обличие, но то было лишь её прикрытием, внутри неё сидел кровожадный монстр. — Плюс ко всему они бессмертны от количества поглощённой магии, чего нельзя сказать про остальных. Вторые — это люди, ставшие монстрами в силу определённых причин, — Тэхен резко прерывает свои абстрактные рисунки, слегка хмуря брови, — умеющие контролировать в себе чудовище, но при этом уже вкусившие его силы. Как я. — Чонгук в голубые глаза пристально смотрит, но не видит в них сейчас фиолетовой тьмы, лишь легкий оттенок грусти и сожаления. Тэхен до сих пор жалел, что в своё время не смог остановить себя от жажды мести, и теперь каждый день боролся сам с собой, наказанный за попытку устроить на земле ад. — Не думаю, что я один такой, — добавляет Ким, — теперь так не думаю. — Улыбается Чонгуку, показывая, что с ним всё в порядке, не надо о нём беспокоиться. Прошлое не исправить, можно только вынести из него урок. — Я слышу голос своего монстра, — Тэхен снова начинает водить пальцами по коленке Чонгука, это его отвлекало, помогало сосредоточиться, как ещё один курс медитации, — слышу его предложения убивать и уничтожать, его жажду крови, — тяжело выдыхает Тэхен, — и с ним было бы проще бороться, если бы раз я уже не сдался ему. — Чонгук кладёт руку Киму на щеку, мягко поглаживая, давая понять, что не надо себя корить, не надо опускаться в это болото ещё раз. — Это настоящий наркотик — раз вкусил и больше не отказаться. — Тэхен печально улыбается, потому что он был зависим. Не от силы как могло показаться, он зависим от своего голода, от убийств, поглощения души, как самого вкусного в мире нектара! И это было отвратительно, за детскую малодушность, которая превратила его в такого монстра, он себя ненавидел. — То есть, по сути дела мы опасны, — заключает Тэхен, откидывая все тяжёлые мысли в сторону, — хоть и стараемся найти альтернативный метод кормления своего голода. — А ведь таких, как Ким могло быть в мире много! Столько митингующих вышло на улицы, среди них точно должны быть и те, кто вкусил силы монстра, но смог удержаться от попадания в первую категорию опасности. Может, если их собрать и изучить, то и лекарство найдётся? — наивно предполагает Чонгук, кусая губу. — Третья категория — это все те, кто вышел на демонстрации. — Продолжает Тэхен, раскладывая всё по полочкам. — Люди, которые превысили порог допустимого использования силы, но вовремя пресекли в себе монстра. — Гук задумчиво кладёт в рот кусок ореха, внимательно слушая. — Они, вроде бы, и ушли от обличия чудовища и всех вытекающих, но уже и обычными людьми быть не могут, вкусив силы больше положенного. — Да, именно потому миру и требовался человек, как Тэхен, который разграничит опасность, и даст таким людям шанс на мирную и свободную жизнь. Но что будет с категорией, в которую входит сам Ким? Они ведь опасны, Тэхен сам так сказал, и пусть Гук его таковым не считает, однако сам он себя лучше знает. Прекрасно знает, что за чудовище живёт внутри него, кровожадное и вечно голодное, ему постоянно требуется еда, плоть, душа, и порой контролю Элибр совсем не поддаётся. — Но они не опасны, — Ким кивает сам себе, вспоминая всех тех, кого видел на демонстрации. От него не скрыть свои силы и души, он их читает с изящной лёгкостью, потому сейчас так легко структурирует новые категории людей. — Монстр в них слаб, его не слышат, ему не внемлют. — Тэхен смотрит, как Чонгук продолжает есть орехи, и рот показательно открывает, получая и свою порцию. — Среди демонстрантов было много героев, — вспоминает Ким, с лёгкостью хрустя орешками, — представь, если кто-нибудь из них стал бы неожиданно чудовищем хоть на мгновение — скандал был бы нереальным. — Да, Тэхен определённо прав. Героев на митинге было много, но они так хорошо скрывались, что про их суть никто не знал. А раз всё это время им удавалось прятаться, значит и проблем со всякими Элибрами у них тоже не возникало. Значит, порог силы они переступили, но её могущества так и не вкусили. — Но всё было тихо, — продолжает Тэхен, — потому что эти люди не слышат в себе монстра, они подавили его изначально, и теперь, хоть и с опаской, но могут пользоваться магией, вести привычный образ жизни. — Чонгук согласно кивает, давая Тэхену ещё несколько орешков. — У них нет даже голода, они просто категория, которую нужно впихнуть между Чёртом и Драконом. — А ведь верно! Люди, переступившие порог силы, намного могущественнее, чем были прежде! А значит, им нужна другая категория, но какая? Интересно, как её назовут?       — Ты такой умный! — Во все тридцать два улыбается Чонгук, кормя Кима ещё грецкими орешками, хотя ума у него было предостаточно. Не то что у самого Гука, хотя ему не поможет даже съеденный мешок с орехами! — Тебе бы преподавателем идти работать, не думал?       Тэхен корчит гримасу, по которой было ясно понятно, что работать он нигде не хочет! Ленивый кот, даже не пошевельнулся ни разу за всё это время, Чонгук на нём сидит и у самого уже ноги затекли, согнутые в коленях, а Киму хоть бы хны!       — У меня уже есть один несносный ученик, — отвечает Тэхен, усмехаясь, — пока мне хватает и его!       — Я твой лучший ученик! — Гордо заявляет Чонгук, показывая Киму язык.       *****       Рождественская пробка на дороге — это, конечно, самое хреновое, что могло произойти с бедняжкой Пак Чимином, который снова всё проспал, собирался пять часов и теперь катастрофически опаздывал к семье на праздник! А главное, что он здесь был не один такой, вокруг куча злых автомобилистов, которые также опаздывали к своим близким на Рождество. Конечно, в Корее чаще принято праздновать Соллаль, но это вовсе не значит, что католический праздник был не популярен. Очень популярен, судя по огромной пробке, в которой нервно закипал Чимин, готовый к черту взорваться!       Рядом с Паком Юнги сидит на водительском, у него безумно спокойное выражение лица, пожалуй, даже спящее. Накануне Чимин устроил им секс-марафон, и Мин не желал теперь даже шевелиться, к счастью, они вот в пробке стоят, и, судя по тому, что ни одна машина не двинулась с места в течение уже сорока минут, застряли они надолго, и можно было спокойненько поспать. Только Чимин рушил планы, нервно кусал накрашенные губы и всё шипел на растянувшуюся впереди пробку, обещая ноги поломать тому, кто во всём виноват! Юнги бы и хотел сказать Паку, что тот сам виноват, сам же проспал, а потом ещё собирался хренову тучу времени, но Мин решает промолчать, чтобы не обрушить на себя гнев небес.       — Что за люди?! Могли бы уже все давно по домам разъехаться! — никак не может угомониться Чимин, всё пытаясь разглядеть край пробки через лобовое стекло. Только не берёт во внимание тот факт, что они уже сорок минут стоят и никуда не едут, до ближайшего перекрёстка где-то минут десять свободной езды, а значит, они серьёзно попали. — Ты такой спокойный! Бесишь меня! — рычит Чимин на Юнги, но тот даже не стремится держать глаза открытыми. Пак сам виноват, что Мин не выспался, пусть мирится с этим. — Правильно, спи, а Рождество мы пропустим! — Ноет парень. — А как же все мои подарки?!       — Я всё равно не могу нас телепортировать, потому не вижу смысла паниковать, — бормочет Юнги, потирая сонные глаза.       — Там будут наши родители! — Чимин не отстаёт от Мина, ведь он в этой машине единственный до кого можно было докопаться. — А нас не будет и… Погоди! — Радостно верещит Пак, но Мин как бы никуда и не спешил, он медленно засыпал, скапливая энергию как телефон на зарядке. — Телепортироваться! — Продолжает Чимин, вытаскивая из бардачка свой смартфон. — Я знаю, кто нам поможет!       Юнги зевает и даже не спрашивает ничего, получая сердитый взгляд от Пака, но будто ему было хоть какое-то до этого дело! Кто, вообще, придумал праздновать Рождество ночью? Ночью надо спать, а вот утром можно было и застолье устроить.       — Ленивый ты кот! — бурчит на Юнги Чимин, но в ответ получает только сонную ухмылку, за которую своего парня хочется укусить, но на его теле уже и так достаточно засосов и укусов. Один даже из-под ворота рубашки выглядывает! Во как надо!       Чимин прочищает горло и прикладывает телефон к уху, слушая надоедливые гудки. Вообще, его номер у него стоит на быстром наборе, как экстренный, даже номер Юнги не входит в топ-десять, потому что ленивый кот умудряется оставлять свой смартфон везде, только не у себя в кармане, и дозвониться ему просто нереально! Он даже сейчас тихонько посапывает, явно никуда не торопясь.       — Да? — лёгкий бархатный голос доносится из динамика, заставляя Чимина оживлённо подпрыгнуть на месте, приводя свой план в действие.       — Mon amour, — мурлычет Пак, намеренно стараясь вывести Юнги на ревность, но максимум что получил — вопросительный взгляд Мина в ответ, который начинал понимать, что там его чудо удумало, — помоги своему лучшему другу! — Чимин дует губки, хоть этого Тэхен и не видит. — Я в пробке застрял и опаздываю, вызволи меня, мой рыцарь, — Мин криво усмехается, но в чёрных глазах ни капли ревности, — и дракона моего тоже, пожалуйста! — Чимин показывает Юнги язык, складывая руки на груди, якобы дуется на него, только Мин Пака слишком хорошо знает, понимая, что обижаться его парень совсем не умеет, через минуту будет уже душить его в своих объятиях.       Чимин даже трубку не успевает опустить, как на заднем сидении материализуется Ким Тэхен собственной персоной, наполняя салон густым ароматом роз. Весь такой с иголочки одетый сидит, ещё и с бокалом вина в руке, конечно, заебись иметь способность к телепортации, Чимин вот тоже хочет так, но увы, увы!       — Добрый вечер! — Улыбается Тэхен, сверкая фиолетовыми блёстками в голубых глазах. Похож сейчас на тех самых сексуальных злодеев, к которым привязанности больше, чем к положительному персонажу. На нем ещё красивый бархатный тёмно-синий костюм, из-под которого выглядывает белоснежная рубашка с высоким воротником, украшенным рюшами и крупным синим сапфиром. Тэхен самый красивый человек на свете, — Чимин убеждается в этом в который уже раз.       — Добрый! — отвечает Юнги, грустно глядя на бокал с вином в руке Кима. Он бы хотел напиться, но ему нужно следить, чтобы Пак не нализался до единорогового состояния, второй раз возиться с этой непослушной тушкой как-то совсем не хотелось, но, кажется, к этому всё плавно и идёт.       — Смотрю, ты совсем заездил своего парня! — Усмехается Ким, переводя взгляд с Юнги на Чимина. Пак на это только довольно улыбается, стреляя глазками на своего котика.       — У нас всего лишь было три стадии секса: ленивый, страстный и супер-жёсткий. — Открыто вещает Чимин, но в этой машине своими словами никого не сможет смутить. Тэхен с Юнги только понимающими взглядами обмениваются, подтверждая догадки Пака, что эта парочка давно уже спелась! А вот нужно будет Чимину на Мина пожаловаться, к кому он теперь пойдёт? Лучший друг на стороне этого кота! А ладно, пойдёт к Чонгуку.       Но парень свой увлекательный рассказ о ночных приключениях развить не успевает, как они в одно мгновение оказываются на подземной парковке в боксе, принадлежащем Пакам. Да, телепортация всё-таки самая лучшая способность, которую Чимин когда-либо видел. Он к другу оборачивается, у Кима глаза фиолетовым ярче полыхают после повторного использования магии, но ведёт он себя легко и непринуждённо, потягивая полусладкое вино из бокала. Сила Тэхена, кажется, выросла с последнего срыва ещё больше, раньше он пользовался порталами через открытие двери, теперь каким-то пространственным, при этом даже особо не напрягается. Чимину определённо хочется поговорить на эту тему с Кимом, но точно не сегодня. Сегодня у них всё-таки праздник.       — Ты мог бы в этой пробке куш сорвать с такими фокусами! — Улыбается Пак, уже представляя, как удивился водитель машины, что стоял позади них, когда БМВ вдруг исчезла с дороги! Забавно! — Люблю тебя! — Чимин подмигивает Тэхену, чмокая воздух, а сам на Юнги косится, но у того в чёрных глазах ни грамма ревности. Ленивая котяра!       — Встретимся наверху. — Криво усмехается Ким и растворяется из машины, оставляя парочку наедине. Снова возвращается в пентхаус Паков, где ненадолго оставил своего крольчонка.       На неожиданные появления Тэхена здесь никто внимания не обращает, все уже привыкли к самым необычным фокусам от парня, хотя, если бы он воскресил мертвеца, всё-таки удивил бы многих. Но он здесь не циркач, и играть чужими жизнями и тонкой материей не станет, он здесь в окружении семьи и любимых людей, где может быть самим собой, веселиться, улыбаться и радоваться, наконец, наступившей спокойной жизни.       Пентхаус явно украшала госпожа Пак, в гостиной стояла огромная ёлка, макушкой упираясь в потолок, наряженная богато, изысканно с тонной гирлянд, которые были повсюду, как у Кима в Провансе, где Чонгук создал сказку. Здесь тоже новогодний волшебный дом радовал глаза, даже на втором этаже гостевые комнаты были украшены, и в каждой стояло по небольшой ёлке и паре подарков. Центральная же красавица яркими коробочками была завалена. Здесь были подарки для всех и каждому, чтобы провести Рождество в чудесной, семейной атмосфере с ноткой волшебства.       Своего Чонгук-и Тэхен находит около стола с закусками, где Чон оказывается в ловушке между сладким и солёным, не смея оторваться от мёда и сыра. Киму это кажется забавным, в условии, что бокал с шампанским в дело так и не пошёл, одиноко дожидаясь, когда Гук обратит на него внимание. Тэхен уже думал, что за время его отсутствия Чонгук выпьет как минимум полбутылки вина, но благоразумие в этот раз держало парня от необдуманных поступков.       Ким обнимает Гука со спины одной рукой, второй удерживая свой бокал подальше от Чона, чтобы его фиолетовый свадебный костюм случайно не испачкался. Тэхену нравилось думать о том, что Чонгук-и выглядит в фиолетовом как настоящий жених, этот цвет ему невероятно шёл, подчеркивая очаровательно бархатную молочную кожу. Пусть Тэхен будет фетишистом, но в Чоне ему нравится буквально каждая мелочь, даже этот небольшой шрам на щеке, который Ким забыл исцелить, а сейчас просто не знал — нужно ли это его крольчонку? Он и так выглядел безумно счастливым сегодня. Уже меньше стеснялся Паков, больше разговаривал, смелее, открываясь понемножку, но искренне и красиво.       — Они приехали? — Чонгук, наконец, вырывается из западни, построенной мёдом и сыром, медленно оборачиваясь к Тэхену, довольно сверкающему фиолетово-голубыми глазами. Раньше этот тёмный цвет Гука нервировал, потому что за ним всегда скрывался Элибр, готовый показать свою окровавленную пасть. И он есть даже сейчас за фиолетовыми отблесками в глазах, но власть его ослабла, он постоянно находится под контролем упоительно сладкой вишни и спорить с ней, пытаться её перебороть — провальная задача. Но самые большие изменения произошли в самом Тэхене на самом деле. С момента, как Чонгук узнал его тайну, как не отвернулся от его личины монстра, остался, любил, они вместе уже половину месяца провели в спокойном Провансе, у Кима на душе полегчало, тьма отступила, позволяя мягкому Солнцу согреть неспокойное, вечно холодное и брошенное сердце. В окружении тепла, любви и мирной жизни перерождался монстр, который, наконец, нашёл и своё место в этом мире, своего крольчонка.       — Примчались на моём личном экспрессе. — Улыбается Тэхен, заглядывая в карие, тёплые глаза. У Гука на губе осталась маленькая капелька мёда, дразнящая и наверняка прекрасно сладкая. Киму хочется её сцеловать, но он не может, потому что они не одни, и пусть здесь все родственники, а Чонгуку точно будет некомфортно. Потому Тэхен только рукой стирает с губы Гука капельку мёда, однако не удерживает себя и кладёт палец в рот, вгоняя Чона в краску от такой картины.       — Не делай так! — шипит Гук, пряча глаза где-то у Тэхена на груди. Ему не столько стыдно, что его кто-то увидит с этим обольстительным созданием — все и так знали, что они пара, Чону стыдно от своих мыслей. Ведь он и сам был бы не против положить палец Тэхена к себе в рот и слизать капельку мёда с него. Вот это было бы зрелище на миллион. И именно потому, что Гуку хочется это сделать до дикого зуда в конечностях, он и отводит взгляд от Кима, чтобы не искушаться, и чтобы Тэхен не понял, что пришло на ум его развратной душонке. Проводя со своим парнем каждый день вместе, невольно становишься зависим от розы, ловя себя на мысли, что с каждой минутой к Киму тянет просто непозволительно, заставляя желать делать глупости.       — Почему? — Тэхен вынимает палец изо рта, криво улыбаясь, опасно, разглядывая пушистые ресницы, опущенный взгляд с розовыми пухленькими щёчками. Прелесть! — Неужели ты стесняешься? — Мурлычет Ким, нагибаясь к красному уху Чонгука. — Или сам хотел слизать капельку мёда с моего пальца? — Легко догадывается Тэхен, коротко смеясь, когда Чон поднимает на него удивлённый взгляд, поражаясь в который раз уже способности своего парня читать мысли. Ну, мысли, допустим, Тэхен не читает, но читает души, видит их, ими повелевает, становясь определённо человеком с самым опасным даром.       Ким свою маленькую игру не прекращает, хитро сверкает глазами, отставляет свой бокал с недопитым вином на стол и рукой намеренно медленно скользит вверх по осиной талии, на наливающиеся силой мышцы, на плечи и длинные руки. Трогает его почти невесомо, но с терпким страстным послевкусием, включая, что тонкие пальцы в бархат костюма почти зарываются, наслаждаясь его мягкостью. Хотя хотелось бы так же трогать обнажённое тело Чонгука, гладить его, изучать, вкушать вишнёвый аромат с молочной кожи.       Гук под прикосновениями Тэхена чуть ли не задыхается, вроде и остановить его хочет, а вроде бы и совсем нет! По телу бегут розовые лепестки, ласкают нежно, трепетно, дразняще. Настолько дразняще, что Чон даже дар речи теряет, не в силах сопротивляться и не желая сопротивляться своему парню.       — Мне нравится фиолетовый! — Тэхен пихает язык за щёку, глядя на розовое лицо Чонгука, которое тот отчаянно пытается скрыть. Но куда там, когда блондин его за подбородок пальцами ловит, топя в своих магических глазах. — Ты бы отлично выглядел на моём члене в этом цвете! — Добавляет Тэхен, расплываясь в яркой улыбке. Чонгук крупно краской заливается, переставая дышать. В голове сплошная пустота, покрытая плотным слоем роз, перед глазами фиолетовая бездна, в ней столько обещаний, столько сладких предложений, что Чон готов прямо сейчас ей отдаться. Но вовремя берёт себя в руки, пряча взгляд где-то у Кима на груди, чтобы привести дыхание в норму и выветрить этот бархатный шёпот из своей головы.       — Ты невыносим! — Бурчит Чонгук, наигранно дуя губы. — В Чимина превращаешься!       — Сочту за комплимент! — Ярко улыбается Тэхен, получая кулаком в плечо. Правда, включая тот факт, что Ким даже не пошевелился от этого удара, кажется, надо дом уронить, чтобы хоть какой-то эффект был! А может, и дом развалится на части, встретив этого Бога. Чонгук ходит в качалку, боксом занимается и старается абы как, но следить за питанием. Тэхен же пьёт вино, почти не ест, не двигается даже, приклеившись к дивану или кровати, а тело у него божественное, а силы столько, что, кажется, он одной рукой и вагон поднять может!       Чонгук уже хочет спросить, может ли его парень сдвинуть несколько тонн, не прикладывая особых усилий, но со стороны входной двери раздаётся радостный вопль, и яркий ураганчик летит прямо к парочке, готовый снести их в свои крепкие объятия.       — Смотри-ка, воркуют! — Пищит Чимин на весь дом, оповещая всех о том, что главный единорог, наконец, прибыл на праздник! — Целуйтесь уже, никто же не смотрит! — Гук бы поспорил! Ой, как жирно бы он поспорил! Никто, может, на них и не смотрел до того момента, как Чимин не заорал на весь дом, подбегая к Чону и сгребая его в свои крепкие объятия, не помня про личное пространство. — Чонгук-и, я так по тебе скучал! — Пак нагло лапает Чона за ягодицы, получая возмущённый взгляд в ответ и попытку убрать руки Чимина со своей попы. Но парень отпускает его скорее, чем Гук, вообще, хоть что-то предпринимает. Пак весь счастьем светится, на нём ещё ярко-золотой костюм, Чон бы такой и под угрозой смерти не надел, а вот Чимину его образ очень нравился. Он красивее и ярче ёлки, а значит отлично подходит духу Рождества! — Рассказывай, ты всё ещё девственник? — Не отстаёт от Чонгука Пак, хитро подмигивая ему.       Чон бы заалел, но отчаянно старается не сделать этого, чтобы выйти из топ-три любимых жертв Чимина и зажить уже спокойной жизнью без злоёбываний Пака, который становился несноснее с каждой их новой встречей. Чонгук бы сказал, что замужество его бы изменило, да только глядя на Юнги, стоящего рядом с Тэхеном с апатичным выражением лица, Гук понимал, что ничего не изменится. Паки все шумные, энергичные и постоянно в движении, Чимин просто родился с шилом в заднице.       — Когда мне нужно вас найти, я всегда иду на твой голос, хен! — С кухни выплывает Сонхун в тёмно-бордовом костюме, атласном, идеально сшитом по его молодой статной фигуре. Рукава закатаны, наверное, что-то готовил или помогал готовить; когда Тэхен с Чонгуком только пришли в пентхаус, Сонхун занимался с детьми, пока взрослые заканчивали последние приготовления.       — На красивый? — лучисто улыбается Чимин, порывисто обнимая и младшего, которого не видел уже почти неделю. Хотя видел, постоянно устраивал видеозвонки и следил за всеми, чтобы никто не скучал, не терялся и уж точно не забывал про существование Пак Чимина!       — На невыносимый! — Вздыхает Сонхун, но хена в ответ тоже обнимает, улыбаясь. Конечно, они все друг по другу скучали, хоть и надоели друг другу жуть как сильно! Но всё же были рады увидеться на Рождество в тёплой семейной атмосфере.       — Эй! — Возмущается Чимин, отстраняясь от младшего. Для полной наглядности ещё и подбородок вздёргивает, продолжая: — Это мой имидж, и голос у меня красивый! — Уверенно заявляет Пак. — Хотите, спою?       — Упаси боже! — Выдыхает Чонгук, рождая улыбки на лицах друзей, ведь эта фраза в голове каждого пронеслась. Слуха у Чимина нет вообще, он хороший танцор, но не певец, уж Тэхен-то знает, бедные уши Тэхена чего только не слышали за их время знакомства.       Но Пак унывать не собирается, это, вообще, не про него. Когда поёт в душе, ему очень нравится звучание его голоса, или орёт матные песни с балкона, которые сам сочиняет, всем соседям нравится, все ему аплодируют, лишь бы он уже закончил свой горе-концерт и ушёл в закат!       — Тогда может ты споёшь, Гук-и, а? — Улыбается Чимин, играя глазами в сторону Чона. Раньше бы точно застал его врасплох, заставил бы за Тэхена прятаться или краснеть. Но сейчас эта практика уже не работает с прежней силой, Гук нарастил броню и отлично принимал удары, умея их отражать.       — Горло болит, — Чон показательно кашляет в кулак, — не могу. — И улыбку довольную тянет чуть ли не до ушей. Сонхун коротким смешком давится, тихо показывая Гуку большой палец, поднятый вверх, зато Пак глаза щурит, подбираясь к Чону ближе и тянет:       — Подозрительно!       Сонхун неожиданно пальцами щёлкает, вспоминая, что его принесло сюда. Он до этого за детьми приглядывал, которые всё норовились залезть под ёлку и вскрыть подарки, но случилось кое-что срочное, и парню понадобилась помощь старших.       — Юнги-хен, Тэхен-хен, помогите мне с детьми! — Просит Сонхун, глядя на двух блондинов. — У СеОна недавно открылась его способность, и он заморозил плиту! — Чонгук глаза до предела раскрывает, даже не знает: можно ли на это смеяться? Ситуация забавная, конечно, но, кажется, что не совсем, включая, каким потерянным выглядел Сонхун, который не знал, что ему делать с ребятнёй, которая отказывалась его слушать. — А там утка запекалась, мама сказала её снять, но теперь к ней и близко не подойти!       — Я-то чем могу помочь? — Юнги вопросительно поднимает бровь. — Я не владею магией льда.       — Ну, хен! — Сонхун сдаваться не намерен. — Посиди с детьми, пожалуйста! У меня уже терпения не хватает!       Чимин довольно косится на своего парня, желая посмотреть, как эта ленивая котяра сможет разобраться с непоседливыми Паками, от которых вреда больше, чем пользы! Это будет явно занятное зрелище!       — Ладно! — Выдыхает Юнги, принимая кару небесную. Его взгляд падает на пятерых детей, что бегают по гостиной, периодически задерживаются около ёлки и косятся на подарки, после чего шепчутся о том, как утащить тайно пару коробочек и снова носятся, якобы они ничего не задумывают. У Мина тигриный слух, он каждый их шёпот на слоги разбить может!       — СеОн! — Зовёт мальчика Тэхен, тоже прекрасно зная, что кавардак на кухне эти непоседы устроили, чтобы осуществить свой «коварный» план.       Ребёнок останавливается, смотрит на старшего, который его пальчиком к себе манит, и не пойти просто не может. Он сбежал от мамы и от папы тоже, Сонхуна не слушался и был в точности маленькой копией Пак Чимина — непоседливый, неусидчивый, громкий и неугомонный. Его потеряли в аэропорту, когда родственники из Шанхая прилетели в Корею, потом потеряли на подземной парковке, в пентхаусе, где он устроил ото всех прятки. А после просмотра «Холодное сердце» он чуть не устроил каток в гостиной и слепил снеговика в раковине. Чимину определённо нужно понимать, что СеОн — прототип его будущего ребёнка, даже если он его усыновит, то вырастет вот такой непоседа!       — Дядя Ким! — СеОн невинно улыбается, хлопая огромными чёрными глазами. А Чонгук на это обращение и сам улыбку тянет, глядя на своего парня. «Дядя»! Конечно, может для ребёнка он и дядя, но вот совсем нет и близко нет, хотя сам насчёт такого обращения совсем не возмущается.       — Чем занимаешься? — Тэхен легко улыбается, смотря в детские глаза, которые его провести никак не могли.       — Мы играем! — Весело сообщает СеОн, врёт так же искусно, как Чимин о своей гетеросексуальности.       — А на кухне ваше ледяное царство?       — А-а-а! — тянет ребёнок, понимая, что попал, и боком пытается смыться, но куда ему до цепких фиолетово-голубых глаз, замечающих каждое движение?!       — Стоять! — Тэхен криво усмехается, замечая, как СеОн вздыхает, опуская голову, осознавая, что от дяди Кима ему не сбежать. Можно было доставать родителей, других Паков, Сонхуна, но с Тэхеном не работало ничего, и СеОн это отлично знал. Как-то на Рождество мальчик с другими детьми тоже планировали захват подарков, но они были остановлены силовым полем, которое выстроил вокруг ёлки Тэхен, и которое пропускало к себе только взрослых. Опасный дядя Ким, хитрый, но дети его за это нереально обожали, приклеиваясь при каждой возможности. — Сейчас мы с тобой и Юнги, — Мин вопросительно поднимает бровь, не понимая, при чём тут он, — идём на кухню, там ты размораживаешь плиту. А потом соберёшь остальную мелочь и под присмотром Юнги можете дальше планировать захват подарков!       Мин криво усмехается, совсем не против посмотреть за детьми, хоть изначально и бурчал. СеОн голову поднимает, удивлённо глядя на Тэхена огромными глазами, не знал, что их план снова был так легко рассекречен.       — Дядя, откуда вы знаете?       — Подрастёшь, расскажу, — хитро улыбается Ким, — пойдём. — Кивает Тэхен на кухню, уводя Юнги и СеОна, не перестающего клянчить ответ, вместе с собой. Разморозить плиту одно дело, но утку кто-то снова должен привести в божественный вид, а Мин отлично готовит и терпения на этих спиногрызов у него хватит.       Сонхун, радостный освобождением, бежит к дивану, прихватывая поднос с разными закусками, собираясь отдохнуть после продолжительной беготни за мелкими демонятами. А вот Чонгук остаётся наедине с Пак Чимином, в глазах которого живут хоть и не демоны, но злоебучие единороги, от которых отделаться тяжелее, нежели от детей.       — Ну что, Гук-и, было у вас? — Парень играет бровями, прилипая к Чону предельно близко, будто они подружки-сплетницы! Чонгук бы раньше сразу зарделся, но сейчас его так быстро всем этим не взять.       — Нет. — Спокойно отвечает Гук, но Чимин от него отлипать и не собирается, желая узнать, чем это парочка занималась почти полмесяца в Провансе? Пак-то думал, что за это время они точно с Тэхеном познали тела друг друга, а оказывается, что эти двое те ещё тормоза! Всё, за дело берётся суперская сваха!       — А что ты так? — Качает головой Чимин, якобы не порядок, пора это исправлять. — Хотя тридцатого у Тэ-Тэ День Рождения, — Чонгук уже заинтересованнее смотрит на Пака, ему нужен был совет, что подарить Киму, потому что сам Гук с подарком стоял в тупике. — А вы будете в Провансе, — Чимин расплывается в пошленькой улыбке, — и ты можешь подарить ему кое-что очень ценное!       Вот тут Чонгук покрывается лёгким слоем краски, прекрасно понимая, на что Пак намекает. И, честно, Чон уже думал подарить Тэхену себя, но… но столько «но»! Ким старается с ним никогда границ не переходить, как только дело пахнет сексом, тут же сливается, у него сразу появляются дела, им пора спать или ещё что! Чонгук не зациклен на сексе, но он здоровый молодой парень и ему нужна плотская пища как любому человеку! А когда у тебя такой сексуальный и притягательный бойфренд, то быть девственником так долго — преступление.       — Как, если он сам не хочет? — Выдыхает Чонгук, понимая, что именно с Чимином ему и придётся поговорить на эту тему. А с кем ещё? Кто ещё будет говорить с ним о сексе? Интернет? Да, отличная вещь, много знает, но всё же не знает, кто такой Тэхен на самом деле и явно не знает, как его завалить. Тут стоит оговориться, что Ким скорее сам завалит Чонгука, да.       — Игнорит? — Понимающе хлопает Чона по плечу Чимин, получая в ответ утвердительный кивок головой. — Да у меня такое же динамо. — Пак смотрит в сторону кухни, где скрылись их парни с СеОном. Чимину пришлось долго и настойчиво Юнги намекать, чего он хочет, пока выдержка Мина не пала смертью храбрых, и он не отдался на волю своим желаниям. — Но нам, девочкам, нужна вся наша доставучесть, чтобы пробить их стены. — Чимин кивает сам себе. — Короче, не сдавайся…       — Правильно внучок говорит! — Рядом звучит задорный, хоть уже и не молодой голос. Чонгук не ожидает, что их кто-то услышит, а потому как ошпаренный подпрыгивает, встречаясь взглядом с бабушкой Пак, которая увлечённо прибирала к рукам расставленные на столе бутылки с вином, явно собираясь их выпить за вечер. — Быка нужно брать не за рога, а за яйца, чтобы сразу и к делу, а так и в девках можно проходить!       Чонгук медленно краской покрывается. Одно дело обсуждать это-самое с Чимином, а другое с бабушкой Пак! И с женщиной к тому же было особенно неловко, включая, что Чон парень и нравится ему парень, но сама бабушка явно так не считала, готовая дать совет в любом деле.       — Ба, мы же не девочки! — Отвечает Чимин, противоречит сам своей же недавно сказанной фразе.       — Я образно. — Отмахивается бабушка Пак, наливая себе вина и детям тоже, не забывая о том, что споить их, кроме неё, некому. Чонгук бы не хотел напиваться, помня прошлый раз, но старшей отказать никак не может. — Будто ты Тэ-Тэ не знаешь, — продолжает бабушка Пак, глядя на Чимина, — он — упёртый баран, — улыбается женщина, переводя взгляд на Чона, — а мыслей у него в голове больше, чем кажется на первый взгляд. — Да, Чонгук уже это понял, он знает, что Тэхен себя держит в балансе, чтобы не сорваться во тьму, но всё равно за всем этим он тоже возбуждается и теряет контроль, когда они вместе с Чоном делают что-то интимно горячее. Только Ким постоянно себя одёргивает в моменты, как спускает самого себя же с поводка, снова закрывается в клетке и сводит всё к лёгкому петтингу. А Чонгуку хочется, розы распаляют его до безумного состояния и не только они, сам Чон, их чувства! И желание порой непреодолимое, а Тэхен держится в стороне, и Гук не понимает почему?! И хотел бы спросить, но боится, а чего боится и сам не знает! Может, своей неопытности, торопливости или глупости — непонятно. Но в глазах Тэхена он всегда видит жажду, острое возбуждение, которое Ким сам же в себе и перекрывает, не давая себе порой даже прикасаться к Чонгуку.       — Если не берёт, не значит, что не хочет, — продолжает бабушка Пак, вгоняя Чона в ещё большую краску своими словами, — переживает, не хочет торопиться, боится причинить боль. — Гук кивает, потому что и сам обо всём этом уже думал. — Тут с ним нужно действовать или мягко — прямо сказать, что пора уже переступить черту, — Чон кусает губу, опуская взгляд в пол от прямолинейности бабушки, — или же, как я и сказала, брать быка за яйца, перед фактом его поставить. — Чимин криво усмехается, ему этот вариант явно понравился. — Снимаешь с себя одежду и идёшь к нему.       Чонгук точно со стыда сгорит! Он даже делает вид, что пьёт вино, чтобы не смотреть никому в глаза! Говорить о таком было невероятно смущающе, а уж тот факт, что подобное ему говорит бабушка Чимина, заставляло всё лицо и уши, и шею покрыться густым румянцем! К счастью, Чона спасает голос госпожи Пак, которая призывает всех поскорее собраться и помочь накрыть стол, до полуночи оставалось совсем немного времени, и пора было начинать праздник.