Purple kiss

      Обратное погружение в Истоки — запутанный слой магии, его изучают лишь те герои, которые специализируются на Уровнях Вхождения. Много силы не требуется, нет опасности превращения в монстра, но понять эту систему, само её действие оказывается нереально трудно, почти невозможно, из-за безумной запутанности системы магии и тонкости силовых нитей, что задействованы в обратном погружении.       Чонгук бы никогда не взялся изучать что-то столь сложное и необъяснимое словами, он всё-таки не дурак и здраво понимает, что для первородной магии нужно быть подкованным в других её слоях, прежде чем браться за что-то тяжёлое. Но у Чона просто нет выбора, он обязан найти своего Тэхена, обнять его и утешить, показать, что он готов его любым принять, он не боится, ему не противно, его чувства не погасли, они, кажется, стали только сильнее, утягивая его к Киму, невидимой нитью протягиваясь через тысячи километров к тому единственному, кого сердце Чонгука любило.       На Чоне рюкзак надет, там всё необходимое, если вдруг он ошибся, и Тэхена в Провансе не окажется. Гук телефон взял для связи с друзьями, Чимин ему свою кредитку отдал и ключ-карту от дома Кима в Провансе всё ещё на тот случай, если Чонгук Тэхена не найдёт. Не на улице же ему шататься, пусть остаётся в вилле, Сонхун при случае будет на телефоне, чтобы принять звонок от мистера Тома, подтвердить, что Чон их гость. Через Истоки Чонгука не отследить, если Содружество спросит, где он, то друзья скажут, что не видели и не знают, сыграют в дурачков, но надавить на них никто не сможет. По телефону тоже не отследят, у Чона спутниковый смартфон, карта Чимина зарегистрирована в Париже, а потому подозрений при случае не возникнет. Максимально подготовились за какой-то жалкий час, но самое важное всё равно оставалось в том, чтобы Чонгук понял обратное вхождение и смог его освоить. Тао провёл ему краткий инструктаж, настолько краткий, что он состоял из одной фразы: «Делай ровно то же, что и я». Чон до последнего думал, что это шутка, но сейчас стоит, держась с Тао за руки в центре гостиной, их страхует Джин с Хосоком, молча контролируют силу, что используют Белый Тигр и Чонгук, не давая ей вырваться за разумные пределы. Остальные тихо в стороне стоят и молятся, чтобы у Гука всё получилось, потому что это был их единственный способ на данный момент попасть в Прованс, пока закрыты все границы. Чимин ногти кусает, он раз двадцать сказал Чонгуку, чтобы сразу прислал ему СМС, как только найдёт Тэхена, а ещё надавал тому подзатыльников за то, что заставляет других волноваться! Про подзатыльники Пак, может быть, и шутил, а вот про то, что за друга волнуется, совсем нет! Он себе места не находил буквально!       Гук успокаивающе выдыхает и зовёт свою магию, окружая их с Тао куполом своей энергии, сплетая с силой самого Белого Тигра, чтобы прочувствовать и понять тонкости обратного вхождения и уж если не суметь самому его освоить, так выползти на том, что Тао попробует утащить с собой Чонгука. Он, правда, сразу сказал, что такой трюк как Тэхен сделать не сможет, но максимально попробует что-нибудь придумать, научить Чона вхождению. Гук учится, старательно учится, закрывает глаза и просто слушает, как поёт их магия, готовая вывернуть Истоки и позволить через их силу выйти в любой желанной точке пространства. Герои бы поголовно пользовались этим трюком, но обратное вхождение запутанно и непонятно, многие не освоили его за всю свою жизнь, с первого же «хочу» такому не научить. Чонгук с друзьями сейчас просто играли в «повезёт-не повезёт».       — Может начать кружиться голова, — тихо предупреждает Тао, медленно раскачивая свой купол, что их окружает, задевает, таким образом, и магию Чона, создавая вокруг них колебание волн, пока что не такое уж и сильное, совсем мягкое, лёгкое. Но Чонгук уже ощущает, как у него, правда, начинает побаливать голова, кружиться, размывая границу пола под ногами, создавая безумное ощущение, что он стоит на волнах, в трепещущем гневом океане, который его грозится поглотить. Это напоминает его сон или уже не совсем даже сон, скорее какое-то далёкое и забытое воспоминание, которое приходило к нему кусочками, частями. Там был мальчик с белыми крыльями и фиолетовыми глазами, тот самый мальчик, что испугался, когда понял, что Чонгук увидел его скрытую суть монстра. Это был Тэхен, Чон в этом теперь даже не сомневается.       — Сосредоточься, — произносит Тао, и Гук головой качает, отбрасывая лишние мысли, углубляясь в понимание магии, недовольными волнами кружащей вокруг них. Белый Тигр раскачивает свою силу сильнее, мелкими импульсами увеличивает мощь, заставляя колебания усилиться. Чонгук делает то же самое, повторяет идеально точно, не желая упускать свой единственный шанс попасть в Прованс и найти Тэхена. А Чон почему-то уверен, что Кима найдёт именно там, эта невидимая нить, что их связывает, тянет Чонгука во Францию, к одинокому утёсу на верхушке горы.       Голова начинает болеть сильнее, кружиться так, будто Гук вокруг себя несколько десятков кругов нарезал, хотя просто стоит на месте. Он будто, правда, в диком море, его бросает по волнам, крутит желудок, и воздух поступает урывками в лёгкие, зато тошнота уверенно подкатывает к горлу, заставляя руки сжать в кулаки, в попытке с ней бороться. Тело начинает ломить, почти даже лихорадить, словно Чонгук заболел, и всех этих неприятных ощущений так много, что хочется просто разорвать связь с магией, освободиться и вздохнуть уже свободно, унять боль, пульсирующую в голове и этот стук…       Чон открывает глаза, вокруг них с Тао густое золотое облако колышется теми самыми недовольными безумно сильными волнами, перетекает и вспыхивает ослепительно ярко, набирая достаточную для вхождения силу. Но стук раздаёт не их магия.       Все присутствующие смотрят в сторону коридора, в сторону входной двери, куда уже нетерпеливее постучались, высоко произнеся:       — Откройте, это полиция! Мы знаем, что вы дома, откройте!       У Гука сердце в пятки падает. Он отлично знает, что вместе с полицией там точно пришли и герои из Содружества, наверное, ищут Тэхена, хотят обыскать дом, а если увидят, что здесь делают Тао и Чонгук!       — Не отвлекайся! — Белый Тигр привлекает внимание Чона к себе, мотая головой, показывая, что сила начала слабеть. Но сейчас совершать обратный прыжок слишком опасно, там ведь полиция и… — Ты успеешь, — уверенно кивает Тао, — сосредоточься, делай, как я. Как только они тебя увидят, второго шанса у нас не будет.       Чонгук сглатывает и просто кивает, судорожно выдыхая, отбрасывая лишние мысли, снова начиная раскачивать магию, уже зная, что следует делать и чего следует ожидать. Тошнота и головокружение это, конечно, неприятно, но он готов терпеть, готов ради Тэхена на любое безумство, даже если после всё тело будет ломить и болеть. Это всё пустяки по сравнению с тем, как должно быть сейчас плохо и одиноко Киму.       — Я потяну время, — рядом звучит тихий голос Чимина. — Да иду я, не орите! У меня, между прочим, нога болит, я вам не волшебный единорог, чтобы сразу у двери оказаться!       Чонгук улыбку давит, стараясь не отвлекаться. Больше силы прибавляет, сильнее её раскачивает, будто хочет взбить воздушной пеной, на самом деле, насколько Чон понял, ему просто нужно не прыгнуть в Истоки, а заставить их пройти через себя, сокращая физическое пространство до минимума, прямо как работает чёрная дыра. С приятным бонусом из того, что выйти он может в любой желанной точке пространства и кажется всей Вселенной. А из неприятного было ограниченное вдруг время и дикая боль во всём теле. Даже не столько боль, сколько недомогания, из-за которых даже на ногах стоять ровно было тяжело, всё тело тянуло вниз, к полу, из Гука выкачивалась вся энергия, уходила на борьбу с тошнотой и головокружением. Спасибо, Тао держал Чонгука крепко за руки, не давая упасть, сам раскачивал силу сильнее, помогал Чону достичь идеального предела, с помощью которого он смог бы совершить обратное вхождение.       У Гука во рту отвратительный привкус желчи, уши закладывает до мерзкого тонкого писка, от которого хочется кричать, чтобы заглушить этот сводящий с ума звук, ноги совсем не держат, его держит Тао. Белому Тигру не лучше в этом силовом потоке, он тренировался долгие годы, чтобы всё у него получилось, а Чонгук вот так разом решил прыгнуть. Но у Чона получалось идеально, Тао ещё при их первом погружении заметил, что Истоки Гука слушаются как самого Тэхена, ласково плещутся под ногами, мурчат почти. Очень несвойственное для первородной магии состояние, но благодаря этому даже сейчас у Чонгука всё отлично получалось, хоть он сам и выглядел как выжатый лимон.       — Молодец! — Хвалит парня Тао, а звук его голоса до Чона через призму долетает, приглушенно и неразборчиво. Но Гук всё равно борется, чтобы разобрать слова Белого Тигра. — А теперь детально представь то место, куда хочешь попасть.       Чонгук, кажется, этого сейчас сделать не может. У него в теле дикая слабость, пустота даже словно, ему всё кажется, что его желудок сейчас через горло выпрыгнет наружу, а мозг так точно вытечет через уши! Его шатает, Чона на ногах держит только Тао, который с ноткой паники смотрит на входную дверь, которую открывает Чимин, но внутрь никого не впускает, включая свою доебучую натуру.       Чонгук не слышит ничего, он под закрытыми веками рисует тот утёс. Когда он был там в первый раз, то светило солнце, почти все деревья стояли зелёные, изредка где пробивался жёлтый или красный оттенок. А ещё под горой текла река, с множеством порогов и неровным извилистым берегом. Сейчас, скорее всего, там должно быть холодно, может, идёт снег, а может уже и лежит пушистыми белыми шапками, а внизу всё равно журчит река, убегая в неизвестность.       И прежде чем Чонгук успевает хоть что-то понять, Тао в грудь толкает его руками, и Гук на слабых ногах летит на пол, широко распахивая от удивления глаза. Он успевает увидеть лишь как Чимин медленно отходит в сторону от двери, пропуская внутрь полицию с парой героев из Содружества, а потом Тао закрывает его спиной. Чонгука ослепляет яркая золотая вспышка, она словно пронзает всё его тело, ещё большим ощущением тошноты давит на горло. Гук падает, по инерции выставляет позади себя руки, чтобы смягчить удар, но время идёт, а он почему-то никуда так и не упал.       На голову сыплет что-то холодное и мокрое, под толстовку пробирается прохладный колющий ветер, а в нос ударяет сильный, высокий аромат роз. Чонгук открывает глаза и с диким удивлением смотрит на картину, представшую его взору. Он в Провансе, на том самом утёсе, в другой точке мира! Крепко стоит на ногах, голова всё ещё кружится, живот побаливает, а в груди пылает жуткое чувство, будто он огненный шар проглотил, не иначе! Через него прошла сила Истоков, перебрасывая его в другую точку мира, конечно, он чувствовал себя так, будто его сбил скоростной поезд!       Но все эти чувства гаснут, когда Чонгук оборачивается к утёсу и видит его — Тэхена. Тот сидит на голом камне, свесив ноги над пропастью, на плечах и макушке снег лёгким полотном лежит. В Провансе ещё не зима, нет сугробов или хоть небольшого слоя снега, сегодня он выпал впервые, и то лишь потому, что они находятся высоко в горах. Это была одна из причин, почему Тэхен купил дом именно в этом месте, в самой северной части Прованса, — чтобы иметь возможность наблюдать за каждым временем года, считать, сколько лет проходит из раза в раз в одиночестве, и сколько ему ещё скитаться по земле. Он напоминал себе того самого кальмара, который плавает по морям и океанам, тщетно ищет свою вторую половинку, словно не понимает, что им суждено жить и умереть в одиночестве. Жестокий мир отбирает всё, а может, они просто не заслуживают получать желаемое? Тэхен так уж точно, он ещё маленьким ребёнком это понял, и убеждался в этом каждый год, а когда родители бросили его с тем фанатиком, окончательно осознал, что монстров мир просто ненавидит. Их нужно вырезать с этой земли, как сорняк выкорчевать и уничтожить, чтобы не мешали правильным, не портили кровь.       — Тэхен, — тихо зовёт Чонгук, ёжится на холоде, но и не думает отступать. Видеть Кима такого одинокого и убитого на этом высоком утёсе почему-то было больно.       — Ma petite, — оборачивается парень с лёгкой, но до невозможного грустной улыбкой на алых губах. Голубые глаза не горят, они потухли, там нет ничего на их холодном дне, ни фиолетовых искр, ни Элибра — абсолютная пустота, приправленная щедрой горстью боли и едкой ненавистью к самому себе. Тэхен тянет носом воздух, вишня реальная, пляшет как осенний лепесток на ветру, красиво, но печально. — Ты настоящий?       У Чонгука сердце щемит от этого вопроса, такого почти молящего, просящего, чтобы Чон перед ним реальный стоял, чтобы не иллюзия, которую демоны в голове постоянно подкидывают. И много чего ещё показывают, шепчут постоянно, отравляют душу. Не надо было тогда Тэхену соглашаться на их жуткие предложения, страшный кошмар для всех, кто обижал Кима, обернулся страшным кошмаром для самого парня. Элибр вольготно нежился в безумной силе Бога, и уходить не собирался, он был частью Тэхена, им самим, мальчиком, от которого отвернулся весь мир.       — Да. — Кивает Чонгук, отвечая на вопрос. В глаза голубые смотрит, ищет в них хоть что-то, чтобы ухватиться, чтобы снова подпитать свою надежду на то, что сможет вытащить Кима, сможет его вернуть. Только не видит, что вот он, сидит перед ним на краю утёса. Честно, думал спрыгнуть, но пошёл снег, и как-то Тэхен не решился. Ему всегда не хватало мужества, чтобы закончить свою жалкую жизнь, в голове всегда куча вопросов: а как же Сонхун? А Чимин? А… как же Чонгук? Он всё ещё хочет быть с Тэхеном или уже нет? И вроде бы пришёл даже за Кимом, не бросил, не испугался, но почему тогда на душе всё равно так гадко? Потому что Тэхен монстр, он мерзкое отродье, проклятый ребёнок, ненавистный и нелюбимый. Он тонет в своём тёмном болоте, расплачивается за все свои грехи, и медленно теряет человечность. Не будет ему в этом мире места никогда.       — Тогда тебе лучше не подходить к такому монстру. — Тихо отвечает Тэхен, отворачиваясь. Лёгкий ветер ерошит белые волосы, раздувает снежную шапку с них, но, кажется, холода Ким совсем не ощущает. — Лучше беги, уходи, пока я не сделаю больно и тебе.       Чонгук кулаки сжимает:       — Не уйду! — Уверенно почти выкрикивает, подходя к Тэхену без капли страха в карих глазах, в плечо бьёт парня, вынуждая обернуться, вынуждая встать и смотреть на Чонгука.       Гук дышит тяжело, у него плотно зубы сжаты, чтобы не зарыдать или не наорать на Кима! Волосы намокли и слиплись от снега, ему, вообще-то, холодно на одиноком утёсе, его лихорадит, но он внимание на всё это не обращает, не желая отворачиваться от Тэхена, не желая видеть в нём монстра. Потому что он не монстр, он прекрасная и чистая душа, которая слишком много и долго страдала.       — Это не лечится. — Безэмоционально отвечает Тэхен, и один его глаз фиолетовым вспыхивает, змеиная чешуя тут же густым рисунком проявляется на коже, доказывая, что Тэхен не человек. Элибр Гука сейчас пугает, отталкивает, заставляет бежать, приказывает бежать, пока не поздно. То, что видел Чонгук на корте — лишь вершина айсберга жестокости Тэхена. Он же монстр, постоянно голодный и жаждущий крови и плоти, души, которую с таким наслаждением любит поедать. — Когда-то я не сдержался и поглотил силу Сонхуна. — Рассказывает Тэхен, поднимая руку вверх, на которой играет фиолетовое пламя, недовольно огрызаясь на снег, который посмел с ним тягаться. — Это принадлежало ему. — Чон удивления скрыть не может, таких подробностей ясно, что не знал, ясно, что никто ему не рассказывал. Но Элибр с удовольствием выдавал все секреты, показывая, что Тэхен монстр, самый настоящий, мерзкий и ужасный, который покалечил собственного брата. Что ему стоит сделать что-нибудь и с Чонгуком? Гук не боится всё равно. — Не порть себе жизнь, — качает головой Тэхен, без отблеска надежды заглядывая в карие сверкающие от накатывающих слёз, глаза, — найди себе кого-нибудь хорошего и доброго, с кем ты будешь в безопасности.       Чонгук холодным рукавом толстовки стирает первую дорожку слёз, побежавшую по щекам. Внутри всё переворачивается, в душу, словно раскалённые колья вбивают, с наслаждением наблюдая за муками Чона, за его тщетными попытками вернуть того, кто возвращаться не хочет. Не может, ему страшно снова оказаться на дне своего болота, где, кроме ненависти и голода, нет ничего.       — Ты говорил, что любишь меня! — Почти кричит отчаянно Чонгук, и новые слёзы бегут из глаз, душат и словно даже смеются над Гуком, который поверил, что может быть любимым, что такой, как он, может быть кому-то нужен.       У Тэхена снова глаз становится пронзительно-голубым, змеиная чешуя исчезает с кожи, только он по-прежнему остаётся пустым и убитым изнутри. За все годы, проведённые во тьме и одиночестве, он уверовал, что у него не будет «долго и счастливо». Он так эгоистично хотел быть с Чонгуком и сейчас расплачивался за это, знал, что будет больно, но всё равно рискнул, и вот к чему это привело.       — Ты знаешь, что тяжелее не отпустить, а удержать? — Печально интересуется Тэхен у Чона, с болью глядя, как его малыш льёт слёзы из-за него. Он не достоин ни одной этой чистой слезинки. — Потому я отпускаю тебя сейчас, ведь потом не смогу удержать. — Чонгук новую порцию слёз стирает, боль душит, комом в горле стоит. — Я монстр, — поясняет Тэхен, — и мои срывы будут происходить постоянно, — и чаще с каждым разом, пока он не падёт под их гнётом, превращаясь в дикое чудовище, — ты будешь рядом, и сколько ты сможешь так жить? — Задаёт риторический вопрос Тэхен, глуша внутри себя голос, просящий не отпускать Чонгука, привязать к себе навсегда! Это же его малыш, милый крольчонок, Тэхен точно загнётся без него, без аромата вишни и чистой, прекрасной любви. Но так будет правильно, потому что как только в следующий раз Тэхен потеряет контроль, его жертва будет предопределена тотчас. Он не поглотил Чонгука в этот раз только потому, что случайно выдал ему свою суть монстра, испугался этого и сбежал. — Я не хочу сделать тебе больно, а потом видеть себя монстром в твоих глазах, — даже если Чона он не поглотит, то может отобрать его силу и лишить его мечты стать героем, вряд ли Чонгук его простит за такое, он сам себя не простит, — и после я уже не удержу. Потому отпускаю. — Тэхен давит из себя улыбку, но та тухнет, даже не зародившись. У него нет уже сил оставаться крепким, он сломан, внутри тьма, и желание спасти своего крольчонка от самого себя же. — Я не буду на тебя обижен или зол, я позволяю тебе уйти, пока я всё ещё контролирую себя.       Чонгук коротко шмыгает носом, стирает бесполезно слёзы со щёк, глядя в эти голубые глаза, что гнали его прочь от себя, и неожиданно начинает злиться. И злость его перемешивается с болью, гонит бесконечный поток слёз, ядом полыхает в сердце, душу сжимает, напоминая, что Чон хотел от этой жизни слишком много. Не может детдомовский мальчишка получить целую Вселенную, и она ему не нужна, ему нужен только Тэхен! Тэхен, который закрылся, заперся в клетке вместо вездесущего Элибра, не желая выбираться наружу, не желая видеть и понимать, что в этот раз от него не станут бежать, его не станут ранить, отрезать крылья, предавать. Чонгук его любит, и благодаря этому просто так сдаваться не намерен.       — Эгоист! — Кричит Чон, хватая Тэхена за ворот рубашки. — Не смей мне такое говорить! Не смей меня гнать! — Гук встряхивает Кима, пытается вытащить его из этого пустого болота, родить в голубых глазах эмоции, хоть что-то! — Не смей отпускать! — Орёт Чонгук, а слёзы всю картинку перед глазами размывают, делают Чонгука сейчас таким жалким в этом срыве, в попытке удержать Тэхена. Всё-таки Ким прав, удержать намного сложнее, чем отпустить. — Слышишь! — Гук встряхивает парня ещё раз, душит боль в себе, стирает слёзы и в глаза голубые смотрит, стараясь найти там хоть что-то, за что можно было зацепиться! Не может ведь всё закончиться вот так! Чонгук отказывается это признавать, отказывается сдаваться, потому что Тэхену нужен тот, кто будет за него бороться, ведь он сам за себя сражаться с демонами перестал. Сдался на их милость, позволил себя разорвать на куски, создавая Элибра, который мог его защитить и защищал каждый раз, но брал слишком высокую плату, которую отдавать Тэхену из раза в раз становилось тяжелее. Чонгук же заявляет: не нужен Киму Элибр, не нужно больше прятаться и бояться, скрываться во тьме, топить свою боль и завывающее ледяными ветрами одиночество. Теперь у Тэхена есть Чонгук, он его не оставит, не бросит никогда, победит всех демонов, если надо, защитит и будет сражаться за Кима. — Ты знаешь, как я перепугался, когда ты исчез?! — Чон бьёт Тэхена в грудь, шмыгая носом, сглатывая слёзы. Хочется ударить парня больнее даже, чтобы в себя пришёл, а не стоял, вынося всё, что Чонгук говорит и делает. Эта стойкость изначально Чона дико бесила, и сейчас даже больше, рождая новый порыв злости! — Я не знал, что с тобой и где ты! А ты исчез, ни слова не сказал! Сволочь! — Чонгук снова бьёт Тэхена в грудь, но уже двумя руками, отпуская смятый воротник красной рубашки. И новая порция слёз душит, бесконечным водопадом стекает со щёк на подбородок и ниже, под грязную толстовку капает, заставляет дрожать от холода и боли за любимого человека. Но отпустить его Чонгук не может, не хочет, крепко к себе прижимает, руками обхватывает за плечи, чтобы не думал исчезать снова, не думал отпускать! Чон не готов его отпустить, не готов проиграть чёртовому Элибру, отдавая ему своего парня. — Я ведь тебя люблю! — Чонгук шмыгает носом, поднимая заплаканное лицо вверх, заглядывая в голубые глаза. — Люблю тебя, Тэхен! — Отчетливее повторяет, разглядывая безумно прекрасного мужчину, самого красивого, самого любимого. За что его любит? Задайте себе этот же вопрос по отношению к самому дорогому человеку, и ответ найти не сможете. — Не боюсь я твоей силы, и Элибра не боюсь, мне наплевать, кто ты, потому что для меня ты всё равно Тэхен! — А в голубых глазах непоколебимый огонёк впервые вздрагивает, и сердце холодное сбивается со спокойного ритма, вжимаясь в рёбра предельно сильно, желая быть в этих тёплых и любящих руках, а не под постоянно колючими ветрами и уничтожающими морозами. Тэхен отпускает Чонгука, потому что так правильно, так нужно, чтобы Гук продолжал жить нормальной жизнью, без постоянного страха умереть, что злой и жестокий хищник его разорвёт. А Тэхен знает, что у Элибра это самая заветная мечта, он вишню давно хочет поглотить, и Киму страшно, что однажды он не удержится и обязательно сделает Чонгуку больно. Потому и отпускает его сейчас, пока ещё не поздно. Хотя, наверное, для них обоих уже давно поздно. Тэхен своей жизни во тьме больше не видит и без Чонгука жить как-то совсем не хочется, не хочется в голоде, боли, наедине со своими демонами. И может быть, Тэхен в этом желании эгоист, но почему он не может чего-то желать? Почему не может хотеть быть счастливым? Ему нельзя? Потому что он монстр? — Ты — мой самый любимый и нужный в мире человек! — Продолжает Чонгук и зубы сцепляет, проглатывая слёзы, запрещая им идти! — И если не любишь меня, так и скажи! — Рычит Чон, отстраняясь от Тэхена, смотря почти с обидой в голубые глаза. — Скажи, что не любишь, и тогда я уйду! — Чонгук судорожно выдыхает, ожидая ответа. Ким не сможет соврать, у него Пиноккио, он обязан говорить только правду. И на это Чон и рассчитывает, не желая сдаваться, пока не услышит честный ответ Тэхена. Не «так как должно быть», а «как есть на самом деле». И на самом деле, Чонгук уверен, что Ким его любит, сильно любит, именно потому и отпускал, выбирая в пользу человека, которого любит.       — Я не могу врать. — Тихо отвечает Тэхен, а на ресницах пушистых снежинки застревают, не тают на стремительно падающей температуре, ведь световой день стремился к концу. На утёсе смеркалось, ветер становился сильнее, снег шёл уже крупными уверенными хлопьями, и может, Тэхен холода не замечал, а вот Чонгук безумно замёрз, но даже так не желал сдаваться. Он слышал, как под его рукой, всё ещё лежащей у Кима на груди, бьётся неровно с оттяжкой сердце Тэхена, выдавая его владельца сильнее, чем голубые глаза.       — Вот и не ври! — Рычит Чонгук. — Говори всё, как есть! — Снова ударяет парня в грудь кулаком, но тот даже не шевелится от удара, выкованный явно из стали. — Давай! — Кричит Чонгук, желая получить ответ, желая услышать, что его любят! Не мог же он быть таким наивным всё это время! — Скажи, что не любишь меня! — Гук давится новыми слезами, встряхивая Тэхена. — Что я не нужен тебе, надоел, наигрался со мной, говори!       — Не могу. — Выдыхает Ким, прикрывая на мгновение глаза, чтобы после открыть их, смотря на Чонгука с живой душой в чёрных огромных зрачках. С живыми демонами, пламенем голода, фиолетовыми всполохами на радужке и лёгкими золотыми отблесками. И демоны, замечая, что Чон их видит, что разглядывает каждую мерзкую тварь в свите Элибра, в панике несутся прочь, зарываются в свои гнилые ямы, прячутся, не желая, чтобы Чонгук их видел, чтобы знал об их существовании. Но Гук уже знал, не боялся их никогда, он был их самым большим страхом, потому что он трогал в душе Тэхена давно забытые золотые отблески надежды, собирая все беды и неприятности в ящик Пандоры, закрывая его и запечатывая навсегда. — Не могу. — Повторяет Тэхен, сжимая кулаки, хотя хочется Чонгука в своих объятиях держать. — Потому что до ужаса люблю! — У Гука даже слёзы в глазах стынут, в груди сердце спотыкается, сбивается с ритма, а потом несётся галопом как ненормальное, вжимаясь в рёбра, желая снова услышать эти слова. Каждый раз как в первый, каждый раз так откровенно и отчаянно, что Чонгуку чуть ли не рыдать хочется, благодаря Тэхена, Бога — кого угодно за то, что его любят, что он не брошенный и ненужный мальчишка, он желанный, любимый и единственный для одинокой и тёмной души, способный озарить её светом. — Потому что жить не могу без твоего вишнёвого аромата, без кроличьей улыбки, — легко, но грустно улыбается Тэхен, принимая своё полнейшее поражение, — не могу без самых красивых в мире глаз. — Он противиться своим чувствам не может, не может противиться Чонгуку, так отчаянно не желает его отпускать, даже понимая, что способен им обоим в будущем сделать больно! — Не могу без тебя, — выдыхает Тэхен, а душа плачет, просится в тёплые руки, — и не хочу тебя потерять, не хочу стать монстром в твоих глазах! — Чонгук кусает себя за губу, понимая, что терял Ким близких именно из-за Элибра, из-за своей скрытой сути. И не раз ведь был в чужих глазах монстром, это его и ранило, это и отравило, потому он и убежал, потому что не хотел и для Чонгука стать чудовищем. Только не станет им никогда, Гук его безумно любит, пусть глупо, но это его жизнь, его выбор, кого любить и как сильно. — Не хочу, чтобы уходил! — Отчаянно добавляет Тэхен, а Чон слышит буквально в этой фразе мольбу остаться. Они же оба не могут друг без друга, как те самые попугаи-неразлучники, просто зачахнут в одиночестве.       — Так не гони меня! — Отвечает Чонгук, укладывая ладонь на холодную щёку Тэхена. — Не беги от меня, не исчезай больше! — Просит Чон, смаргивая новые слёзы, которые никак не желали заканчиваться. — Я тебя тоже люблю! Я не боюсь тебя и мне наплевать на то, что ты сделал в прошлом, наплевать, кто ты! Хоть единорог! Я тебя всё равно буду любить! — Чонгук через силу улыбается, давя в себе эти глупые и бесконечные слёзы, и обнимает Тэхена, судорожно выдыхая. Он не отпустит его, не проиграет его демонам, всех изживёт и прогонит, вылечит своего парня и никому его в обиду не даст. Ким всегда защищал Чонгука, теперь настала очередь Чона защищать парня от самого себя же. Гук не привык проигрывать, и в этот раз не проиграет, потому что Тэхена любит сильно, крепко и слишком безумно.       — Я тоже. — Выдыхает Ким, обнимая Чона в ответ, прижимая к себе плотнее. — Всегда буду тебя любить. — Чонгуку большего и не надо, не нужны ему горы золота и бесполезные богатства, слава, построенная на одиночестве и боли. Ему нужен Тэхен, его Тэхен, и пусть весь мир подождёт. Чон вздрагивает из-за холода, пробравшегося чуть ли не до костей, и ближе к Киму жмётся, не желая его отпускать, не желая снова терять. Второго раза Гук точно не вынесет и не хочет о нём даже думать!       — Ты замёрз, — подаёт голос Тэхен, которому снег и ветер не приносили никакого дискомфорта, а вот Чонгук уже весь мокрый и трясущийся от холода стоял в его объятиях, как-то не догадавшись одеться теплее. Он ведь даже не знал, найдёт ли здесь Кима, лишь надеялся, и в этот раз надежда его не подвела. — Тебе нужно согреться. — Добавляет Тэхен, и в следующее мгновение Чонгук стоит в комнате Кима в Провансе.       Чона продолжает потряхивать от холода, хотя в доме стояла почти знойная жара, здесь явно было выше двадцати пяти градусов по Цельсию, а то и больше. У Гука под ногами, да и у Кима лужицы от растопленного снега тут же натекли, волосы Чона выглядели как патлы, он весь промок, руки безумно заледенели, хотелось побежать к камину и согреться у огня или залезть в горячую ванну и не вылезать из неё никогда!       Тэхен, зато выглядел отлично, да, мокрый, уставший безумно, с остаточной борьбой в голубых глазах, но всё равно был похож на модель после долгого и изнуряющего показа. Чонгук же выглядел как дворовой щенок, но, наверное, чуть ли не впервые в жизни его это не смущало. Тэхен никогда не судил по внешнему виду.       — Что за новые трюки? — Гук отстраняется от Кима, передёргивая плечами из-за резкой смены температур, стягивая с себя рюкзак, куда друзья положили ему самое необходимое. Им, кстати, нужно написать, что Тэхена он нашёл.       — Не новые, — отвечает Ким, понимая, о чём говорит Чонгук. Раньше парень открывал порталы через дверь, а теперь просто переносил их в любую точку пространства по щелчку пальцев: без двери, туманных сил или обратного вхождения, которое использовал Чонгук, и которое давало о себе знать завыванием китов в животе. — Я всегда так умел, но только в состоянии, когда я…       — Не говори этого! — Обрывает Тэхена Чон, сверкая карими глазами. — Ты не монстр! — Уверенно вещает Гук. Монстры убивают, разрушают, они не умеют останавливаться, не видят границ, не умеют любить, Тэхен не был таким. Он даже во тьме умудрился остаться человеком, не потерять лучика света в душе, быть в десятки тысяч раз лучше любого другого «нормального» человека. Вот только травить ангелов, истинных ангелов, мир любил, спуская на них собак, навешивая ярлыки. — Но тебя ищут, — Чонгук кусает губу, вытаскивая из сумки телефон, чтобы набрать короткое СМС Чимину, — Содружество объявило тебя в розыск, Тао сказал, что героям отдан приказ тебя убить.       Тэхен просто кивает. Он всегда так безумно легко принимает проблемы, никогда не барахтается и не сопротивляется. Это Чонгука отчасти очень бесит, но он не смеет Кима в этом винить. Если бы тот обращал внимание на каждое ядовитое слово в свой адрес, то Тэхена, которого Чон знал, могло бы уже и не быть.       — Потому что я опасен. — Монстров убивают, потому что они — угроза, Ким ничем от этих чудовищ не отличается. Вообще, когда он сегодня попал на корт, то сразу заметил, что Лига отключила внутренние камеры, но у них были дроны, каких-то Тэхен уничтожил, а каких-то, за проснувшимся голодом, просто не заметил, и теперь расплачивался. Теперь про его тайну знал весь мир, теперь он был главным разыскиваемым преступником, прямо как Ромео.       — Ты не сможешь вернуться. — Понимает вдруг Чонгук, хлопая опухшими от слёз глазами. Тэхен теперь находится в розыске, а значит, его будут ожидать у него в доме в Сеуле, в Академии — да где угодно! Мир его боится, первый Бог, ставший монстром, конечно, все в ужасе трясутся, не зная, чего ожидать. — Я останусь с тобой. — Уверенно заявляет Гук. Он не может бросить Тэхена здесь. Конечно, про его дом в Провансе мало кто знал, но всё же! Где потом он будет искать Кима?! Да он просто не может представить себе мысль о том, что оставит его здесь одного!       — Нет, — качает головой Тэхен, снимая ботинки, отставляя их к двери, — ты должен учиться, должен идти за своей мечтой. — Голубые глаза уверенно в карие смотрят. — И быть со мной сейчас опасно.       Чонгуку хочется Тэхена покусать, вот честно!       — Опасность грозит тебе, а не мне!       — Содружество может привлечь всех за соучастие и помощь монстру. — Ким неумолим. — Я могу обещать, что меня не убьют, — Тэхен подходит к Чонгуку, садится перед ним на колени, легко разувая его, стаскивая даже промокшие носки, вынуждая Чона держаться за свои плечи, чтобы не упасть, — но тебе будет лучше, если никто не узнает о том, что ты можешь со мной связаться. — Тэхен легко подхватывает Чонгука на руки и переносит на ковёр, подальше от луж воды на паркете. Хватало уже того, что Гук и так вымок и замёрз, ему срочно нужно было в ванную комнату согреться, а потом съесть чего-нибудь горячего и сытного. — Тебя могут обвинить в сокрытии, а я этого не хочу, не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.       — На тебя охотится всё Содружество! Как это тебя не убьют?! — Не успокаивается Чонгук, серьёзно смотря на Кима, сведя брови на переносице.       — Мои силы — моё проклятие. — Отвечает Тэхен, и тянет Гука в гардеробную комнату, чтобы набрал себе вещей, а потом сразу же отправился в ванную. — Я могу умереть, только если сам этого захочу, — выдаёт очередной свой секрет Ким, заглядывая в карие глаза, — лишь если сам убью себя, другого пути нет.       — Не смей такого хотеть! — Чонгук останавливается, хмуро глядя в голубые глаза. Он понимает, что Тэхен мог умереть уже не раз, просто повеситься или спрыгнуть с крыши, но что-то его останавливало. И пусть останавливает и дальше, пусть даже мысль о самоубийстве не приходит к нему на ум! Сейчас ситуация резко поменялась, и произойти может всё, что угодно, у Чона какое-то скребущее чувство в груди, какой-то страх просыпается с правдой, которую ему о себе раскрывает Тэхен. — Я запрещаю тебе, понял!? Бросишь меня одного, и я за себя не ручаюсь! Покусаю тебя! — Рычит Гук, держа голубые глаза в плену своих, хотя кто кого держал — это спорный вопрос.       — Хорошо! — Улыбается Тэхен.       — Слово дай! — давит Чонгук, не желая в этот раз отворачиваться от своего шестого чувства, неспокойно грызущегося в груди.       — Даю тебе слово, — повинуется Ким, не собираясь даже спорить. Но Чону этого мало, он исподлобья на Тэхена смотрит, вынуждая продолжить. — Даю слово, что не покончу жизнь самоубийством.       Чонгук подозрительно сужает глаза, но Ким не икает, не врёт, и Гуку этого оказывается достаточным, чтобы довольно развернуться, направляясь к шкафу Тэхена, где в прошлый раз откопал удобные спортивки и простую футболку. В этом сафари можно не кутаться в два слоя шуб. Хотя после остаточного холода, ледяной лихорадкой пробегающего по венам, Гуку всё ещё хочется завернуться в огромный плед и валяться на кровати в обнимку с Тэхеном. Этот день был безумно длинным, в Корее давно уже наступила ночь, а здесь лишь закончился световой день. За окном валит снег, в саду включена богатая подсветка, словно уже наступило Рождество, и Чонгук нашёл своего Тэхена. Хоть немного, но жизнь налаживалась, и Чону было пока достаточного и этого маленького счастья. Он ценит то, что имеет.       Ким стоит в дверном проёме гардеробной комнаты, наблюдает за Гуком, который с толикой придирчивости выбирает одноцветную футболку, не желая брать ту, на которой ценник был приближен к безумной цифре. С мокрыми волосами, розовыми после холода щеками, он выглядел просто невероятно. И вишня пропахла морозом, лёгкой свежестью и безграничным счастьем. Тэхен глупец, который думал, что без него сможет жить дальше, сможет бороться со своими демонами и дикими голодными страхами. Он — Вселенная, он — Солнце. Ким прикрывает глаза, напитывая себя вишней, позволяя этому аромату себя лечить, а тихому бурчанию парня успокаивать, исцелять, пробираясь в самые далёкие и забытые глубины души.       «Тот, чьё имя освещает непроглядную тьму. Он не танцует с демонами, он безжалостно хоронит их, не давая шанса на спасение. Маленькое счастье, не больше лепестка розы, медленно уплывающего на ветру в неизвестность. Ты — моя смерть. Ты — моя жизнь. Лёгкий взмах крыла бабочки, тривиальная часть мира ничтожная и жалкая. Но жалким чувствую себя я, недостойным, обыденно бесполезным и неукротимо жадным, в желании обладать святыней. Ангелы поют для тебя, небеса пропускают яркое Солнце, и я стою перед тобой на коленях.       Такова моя любовь.       Все моё время, проведённое с тобой, не больше короткого цветения сакуры.       Но я счастлив быть с тобой каждое мгновение.       Моя любовь.       Я люблю тебя».       *****       Flashback       Сколько себя помнил Чимин всегда оставался весёлым и жизнерадостным ребёнком. В его семье хоть и не было отца, но зато множество родственников не заставляли чувствовать себя ущербным. Наоборот, от их искромётности и неусидчивости для Пака жизнь вокруг цвела и взрывалась бесконечными красками! Мама не давала унывать ни секунды, конечно, работала, часто её не было дома, но зато с Чимином оставалась бабушка, приезжали дяди и тёти, прочие родственники, не позволяя друг другу скучать.       Просто Паки вот такие вот семейные, им нужно постоянно быть в движении, приезжать в гости, устраивать шумные гуляния, выезжать всем вместе в отпуск за границу, обязательно с тонной приключений и может даже парой десятков штрафов. Но в этом во всём буйстве жизни и энергии заключалась их красота. Они умели видеть радость и плюсы во всём, в самой мрачной ситуации находили нечто, что не каждый сможет увидеть, и не каждый сможет такому порадоваться, а они могли. Потому, когда госпожа Пак забеременела Чимином, а его отец бросил женщину с ребёнком, это не стало семейной трагедией, малыш не стал обузой или ненужным экземпляром. У него не было отца, но и чёрт с ним! Все остальные родственники в счастье прыгали, когда узнали, что госпожа Пак беременна. Чимина все любили, с детства тискали, дарили кучу подарков, баловали, как только могли. Он получал любовь в семье и дарил её всем окружающим по возможности: когда испёк торт из мармелада и мяса, когда спалил ёлку, надеясь, что так она будет гореть ярче, сшил из носков своего первого единорога, или когда у него впервые открылась сила, и он отбирал у родственников способности, радуясь любой возможности пользоваться своей магией.       Чимин рос весёлым и счастливым, добрым настолько, насколько его учила семья не отделять людей по статусу и положению, внешнему виду или вкусам. Пак ходил в элитную школу, но часто сбегал, чтобы поиграть с обычными бедными мальчишками в футбол или поваляться в грязном снегу. Его все любили, везде любили, он яркий и неусидчивый, легко сходится с людьми, не стесняется делать эгьё и играть очаровательного милашку.       Годы шли, и Чимин, вроде бы, взрослел, а, вроде бы, и нет, желая остаться как можно дольше ребёнком, не ведающим проблем. И это даже проблемой нельзя было назвать, но однажды к госпоже Пак пришёл какой-то пугающий мужчина. О чём они говорили, Чимин не знал, тот дядька не понравился мальчику, и маме тоже не понравился, это было видно по тому, как она хмурила брови, пока вела с ним разговор, а Чимин тихо подглядывал в щёлочку двери, хоть и не мог их слышать. Когда мужчина ушёл, ЮнСо — мама Пака — позвала сына к себе, чтобы с ним поговорить. Чимину уже было одиннадцать, и он хоть многого не понимал, но готов был маме помочь во всём.       — Кто это приходил? — Мальчик неусидчиво вертится на стуле перед кухонным островком, ждёт какой-нибудь вкуснятины от мамы, но одновременно в нём кипит любопытство и желание узнать, что произошло.       — Это господин Ким, — отвечает женщина, оборачиваясь к сыну, пока манду медленно закипали в кастрюле, — герой Ледяной Рыцарь.       Чимин удивлённо округляет глаза, переставая вертеться на стуле. Не то, чтобы он был таким уж большим фанатом героев, но многих знал потому, что его мама работала героиней. Только состояла не в Содружестве, а в частном агентстве, которое организовала их семья лет тридцать назад, а то и больше. Пак особо и не разбирался, у него была сила, но не такая уж и большая, чтобы становиться героем, да и не хотелось ему всего этого.       — Чего он хотел? — интересуется мальчик.       ЮнСо тяжело вздыхает, распрямляя юбку на своём коктейльном платье. Она даже дома одевалась так, будто снималась для модного журнала. Наверное, отчасти потому Чимин тоже любил наряжаться и краситься, чтобы всегда выглядеть «как мама».       — Он просит тебя о помощи.       — Меня? — Пак хлопает огромными детскими глазами, считая, что ослышался или чего-то недопонял. Он же ребёнок, какая с него помощь герою класса Дракон?       — У господина Кима есть сын. — Поясняет мама, тянется через стол и поправляет причёску Чимина, отмечая, что надо бы подстричь ему волосы, а то слишком отросли, уже и карих глаз не видно. — Он Бог. — Мальчик от удивления даже рот открывает. Надо же, как обычный день перерос в неожиданный водоворот событий и открытий! — Но, как говорит господин Ким, сын не умеет пользоваться своей силой и часто вредит окружающим. — Чимин хмурится. Он тоже часто ненамеренно использовал магию, но всегда умел её контролировать, его мама научила и бабушка, и тёти с дядями, и даже герой — сосед снизу. Ледяной Рыцарь — Дракон, странно, что он не может помочь своему сыну. — Он хочет, чтобы ты приходил к ним в гости и блокировал силу его сына, подавил её. — Женщина хмурит брови, потому что ей предложение господина Кима ужасно не понравилось.       Ледяной Рыцарь, в принципе, был не самым хорошим человеком, да и вся их семья не вызывала желания с ними сближаться, а тут он зачем-то просит помощи у Паков, хотя всегда позиционировал себя как независимого героя. ЮнСо не понравилось предложение Кима, он сам ей не нравился, но его сына становилось жалко. Женщина немного о нём слышала, ходили слухи, что он учится в средней международной школе — безумно дорогой, поступить туда можно только по личным связям, коих не было даже у ЮнСо. У Кимов было два сына: один с даром, другой же был обычным человеком, но тоже учился в элитной школе, создавал костюмы для супергероев, многие его разработки уже сейчас имели большой спрос, вроде бы мальчика звали Сонхун. А вот про старшего — Тэхена, никто и ничего толком не знал. Недавно умер дедушка мальчика — генеральный директор огромной компании, принадлежащей Кимам, по слухам, он всё завещал Тэхену. В любом случае, это всё, что было известно ЮнСо.       — Я всего лишь Чёрт, а он Бог, — логически мыслит Чимин, снова начиная вертеться на стуле. — Я ничего не смогу сделать.       Верно. Мама Пака тоже это понимала, именно потому предложение господина Кима было таким нелепым, но одновременно отчаянным. Словно Чимин остался его единственной спасительной соломинкой. Он даже пообещал перевести его в международную школу, и порекомендовать нескольким героям заключить контракт с агентством Паков. Но продавать своего сына — нет, увольте!       — Потому, просто забудь об этом, — отмахивается ЮнСо, поднимаясь из-за стола, чтобы помешать манду и проверить, готовы ли они. — Господин Ким, наверное, просто заработался.       — Интересно, какой он — Бог? — задумчиво тянет Чимин, покачиваясь на стуле.       И ответ на свой вопрос он получает совсем скоро, где-то через месяц ежедневного хождения господина Кима к ним в гости. Видимо, сила сына мужчину пугала, ведь каждый раз он выглядел всё отчаяннее и отчаяннее в своих просьбах, умоляя госпожу Пак отпустить Чимина к ним в поместье. Женщина отказывалась, главным образом потому, что Кимы ей никогда не импонировали, тщеславные и богатые они считали, что весь мир крутится вокруг них. Но Ледяной Рыцарь продолжал приходить к ним, стоять на пороге, прося помощи, и, в конечном итоге, сам Чимин сказал маме, что готов познакомиться с сыном Ледяного Рыцаря. Он, вообще, открыт для новых знакомств, а постоянные хождения Кима к Пакам разожгли в Чимине любопытное пламя, которое желало узнать, как выглядит загадочный Бог, и что в нём так пугает его родителей.       ЮнСо сама привезла сына в загородное поместье Кимов, огромное и неприлично богатое, женщина не желала оставлять своего ребёнка без присмотра в чужом доме, потому поставила условие, что будет присутствовать у Кимов. Ледяной Рыцарь согласился без лишних вопросов, просто радостный, что Паки согласились помочь. Конечно, Чёрт не смог бы подавить силу Бога, но явно и не эту цель преследовал господин Ким. С этой семьей всё было не чисто, потому ЮнСо так долго им и отказывала, и если бы Чимин сам не попросился поехать к ним, никогда бы сына сюда не привезла.       Дом Кимов был раз в двадцать больше пентхауса Паков, безумно богатый интерьер, показушный отчасти, ослепительно броский, неприятный. Но это явно судить не Чимину, хотя в декоре и стиле он понимал больше многих взрослых, имея к этому врождённый талант. У Кимов их встретили почётно и радостно, с угощениями, но улыбки взрослых были какими-то ненастоящими, словно они наклеили на себя маски, стараясь удержать их на лицах, но выходило крайне плохо. Единственным настоящим здесь был черноволосый мальчик, явно младше самого Чимина. Их быстро представили, попросив Сонхуна отвести Пака к Тэхену, который в гостиной так и не появился.       Младший Ким несколько скептически смотрел на Чимина, с опаской даже, не зная, зачем это родители привели Тэхену «друга». Это было слишком подозрительно, чтобы Сонхун оставил всё просто так. За последний год старший брат окончательно закрылся от всего мира, со смертью дедушки, который в нём души не чаял, хоть и приезжал крайне редко, всё стало только хуже. Тэхен ни с кем не разговаривал, молча учился, делал домашнее задание, совсем не ел и не спал, не реагировал ни на чьё присутствие, на вопросы или попытки его разговорить. Жил как робот, ходил в школу и обратно домой, но даже там ни с кем не общался, не разговаривал даже с Сонхуном. И за это младший чувствовал часть своей вины, он же злился на Тэхена за отобранную силу, он же с криком убежал в тот день, когда Ким весь в крови вернулся домой с раной от ожога на груди, предлагал убежать им с Сонхуном. А младший просто испугался. Сейчас уже многое успел понять, осознать, что Тэхен всё это сделал не специально, он не умеет контролировать силы, как маленький ребёнок учится с ними жить, их понимать, он совсем не счастлив обрести такое могущество. Он закрылся от мира, даже от брата в своей комнате, надеясь, что в тишине и молчании его магия просто исчезнет. Ему было одиноко и страшно от понимания, какой монстр живёт внутри него. Сонхун это понял слишком поздно и как бы ни пытался, а брата вернуть не мог, тот запер самого себя в клетке и ключ утопил на дне адского озера, куда его выбросили родители, как ненужную игрушку.       — Зачем папа позвал вас? — Интересуется Сонхун, ведя Чимина по роскошной лестнице на третий этаж, к комнате Тэхена.       — Господин Ким хочет, чтобы я блокировал силу его сына, — просто отвечает Пак, не собираясь держать подобное в секрете. Они же семья, а значит, все осведомлены о планах друг друга. Но, как говорят ошеломлённо распахнутые глаза Сонхуна, — нет, он не знал о планах отца.       — Не надо, — просит младший, останавливаясь на лестничном пролёте, — не делайте Тэхену больно, он не сделал ничего плохого!       Чимин хмурится, не понимая, с чего вдруг такая реакция? Пак же не серийник ей богу!       — Да я и не собирался, — отвечает мальчик, глядя в чёрные глаза Сонхуна, — моя сила действует безболезненно, а на Боге так, вообще, не сработает.       — А зачем вы тогда приехали? — не понимает младший Ким, хмуро сводя брови.       — Не знаю, — пожимает плечами Чимин, не понимая, а что его сюда привело? Зачем согласился на предложение Ледяного Рыцаря? Знал же, что с Богом не сможет тягаться, но всё равно почему-то захотелось приехать и увидеть загадочного Тэхена. Они не были знакомы, но к нему почему-то дико тянуло!       Сонхун часто-часто моргает, стараясь понять своей молодой и неопытной головой, что привело забавного незнакомца к ним? Брата не хотелось давать в обиду, не хотелось делать ему ещё больнее, но и Чимин не выглядел как хулиган или человек, собирающийся наслаждаться чужой болью. Сонхун думает, что в любом случае побьёт этого Пака, если сделает Тэхену что-то плохое!       — Брат ни с кем не разговаривает, так что не думаю, что у вас получится то, за чем вы пришли.       Чимину хочется сказать, что он не собирается играть здесь злодея, и обижать старшего Кима тоже не станет. Он же просто пришёл к ним… а зачем? Зачем он приехал в это поместье? Из любопытства? Отчасти это верно, но словно за этим порывом стоит что-то ещё, чего Чимин пока никак не может понять. Он же ещё сам ребёнок, куда ему задумываться о высоком и сложном устройстве мира, где царит магия?       — Проходите, — приглашает Пака Сонхун на этаж, продолжая приглядываться к незнакомцу, — это его комната. — Мальчик указывает на единственную дверь в огромном мрачном коридоре, где занавешены все окна, не горят лампочки, царит абсолютная тьма. Жутковато, но Чимину не страшно, он думает о том, что тоже хочет комнату на весь этаж. — Мы будем ждать вас внизу, если чего-то испугаетесь, то просто кричите.       Паку хочется сказать Сонхуну, что вряд ли что-то может его испугать. Он даже ужастики смотрит на ночь и ничего, монстры к нему не приходят. Его мама герой, и она его спасёт от любой опасности. Но Сонхун уходит прежде, чем Чимин успевает хоть что-то сказать, и Пак ставит своей целью сдружиться с этим симпатичным мальчуганом, глядишь, и его будут называть «хен»!       Кому-то было бы не по себе в этом тёмном коридоре, рядом с Богом, который «не умеет контролировать свои способности», но только не Чимину. Парень уверенно идёт к единственной на этаже двери, отмечает, что здесь безумно пахнет розами, но нет ни одного букета, ни одной вазы, где стояли бы эти прекрасные цветы. В таких домах не пользуются дешёвыми освежителями воздуха, да и аромат натуральный, без привкуса химии, сладкий и почти даже дурманящий.       Мальчик стучится в дверь, и сразу входит, не дожидаясь даже приглашения, но с порога здоровается, оставаясь вежливым:       — Привет! Я Пак Чимин!       Но ответом ему звучит холодная тишина.       В комнате темно, все окна зашторены, около письменного стола горит неяркая лампа, освещая небольшой живой закуток. Здесь на чёрном кожаном кресле, сгорбившись, сидит мальчик за учебниками, медленно и размеренно выполняя какое-то задание. В комнате царит абсолютный порядок, насколько Чимин может судить в густой темноте: кровать заправлена, вещи висят в шкафу, все учебники идеально сложены на полке рядом со столом. Даже мусорное ведро, попадающее под тусклый свет настольной лампы, было пусто. Если присмотреться, то складывалось впечатление, будто в этой огромной комнате никто не живёт, она была холодной и отталкивающей, единственный живой уголок находился как раз у письменного стола, где сидел тихо незнакомый мальчик, никак не отреагировав на приход Чимина.       Пак кусает губу, но дверь за собой прикрывает, проходя вглубь комнаты, к Тэхену, желая с ним ещё раз поздороваться, поговорить, а то вдруг не услышал? Конечно, мальчик помнит, что Сонхун его предупреждал, что брат ни с кем не разговаривает, но Чимин не терял надежду.       Рядом с Тэхеном аромат розы был особенно высок, прекрасен, упоителен! Можно подобрать для его описания множество слов, и всё равно среди них не будет того, что сможет раскрыть этот запах полностью. Розы были великолепны, их аромат почти дурманил, притягивая к себе, и словно он и был тем, что вызвало Чимина сюда, что привело его к этому одинокому, молчаливому мальчику, продолжающему что-то писать в тетради, готовя домашнее задание.       Пак медленно к Тэхену подходит, обходит его спереди, там сбоку от стола пустовало кресло, на котором обычно сидел Сонхун и пытался брата разговорить, вытащить из той клетки, куда он сам себя запер, отгораживаясь от всего мира. Чимин не знает, насколько всё плохо, как далеко Ким ушёл в себя, но ему почему-то хочется мальчику помочь, в аромате роз есть что-то дико отчаянное и болезненно трепещущее.       Тэхен красив, первое, что понимает Пак, когда подходит к нему ближе, разглядывая его лицо в свете настольной лампы. Густые белые волосы красиво обрамляют ещё детское, но божественное, идеально точёное лицо, словно его лепили самые лучшие в мире скульпторы, создавая безупречную красоту. Длинные ресницы, густые и пушистые подчёркивают невероятное великолепие голубых глаз, глубоких, бескрайних, как океаны, в них хочется тонуть, нырнуть и обязательно утонуть, чтобы принадлежать этим лучистым водам. У мальчика соболиные тёмные брови, и от этого контраст с волосами особенно выделяется, делая эту красоту почти экзотической по меркам обычного корейца, у которого не бывает голубых глаз и белых волос. Тэхен был превосходен в своём отличие от других людей, уникален и божественно красив. А ещё у него были за спиной белые крылья. Чимин не замечает их сразу, они плотно к спине прижаты, да и слишком маленькие, чтобы их можно было заметить за спинкой кресла, но обойдя Тэхена спереди, Пак видел всю красоту мальчика. Бог во всей красе, а Чимин не сомневается, что это Бог, сила не может соврать. Как и не может соврать о том, что Ким своей способностью не пользуется уже долгое время, около полугода, а то и весь год. Пак ещё не слишком опытен в своей магии, но понял, что Ледяной Рыцарь соврал, когда сказал, что сын не контролирует свою силу и может задеть ею близких. Тэхен никого не заденет, никому не угрожает, он не пользуется магией, он погрузился в вязкое болото из своих страхов и не собирается из него выбираться, оставаясь пародией на человека, пустой и отчуждённой ото всех бед и вопросов.       — Привет! — Снова пробует Чимин, но Ким не поднимает на него даже своих голубых глаз, продолжая делать домашнюю работу. — Ты красивый, знаешь? — Конечно, ему не отвечают, но Пак не привык так быстро сдаваться. — А ещё ты, кажется, любишь учиться, а я вот нет, у меня плохие отметки. Наша классная постоянно грозится, что отчислит меня, ну пусть отчисляет, больно мне нужна эта школа. — Тэхен молчит, решает уравнение, в котором Чимин не понимает ничего, математика, вообще, не его предмет! — А давай дружить? — Воодушевленно предлагает Пак, подпрыгивая на мягком кресле. — Отличник и двоечник — прекрасная пара! — Ким на Чимина даже не смотрит, словно того рядом не было. И это задевало бы, если бы Пак не понимал, что замкнулся Тэхен в себе не от хорошей жизни. Мальчик не знает, что с ним произошло, но Кима почему-то жутко хочется обнять и обещать, что всё наладится. Тэхен не опасный, он просто до ужаса одинокий и, кажется, Пак даже догадывается, почему ни с кем не разговаривает. Если вернётся в реальность, то кошмар, который загнал его в подсознание, снова воскреснет, причиняя боль. Тэхену не нужен тот, кто поглотит его силу или остановит, таких в мире всё равно нет, Богов могут лишить магии только Боги, но ни у одного нет подобного дара. Киму нужен друг, нужен кто-то отважный и надежный, верный, кто не отвернётся в сложный момент, всегда будет рядом, будет заряжать мир жизнью и бесконечной энергией.       Чимин описывает самого себя же, но дело в том, что Тэхену он правда желает стать другом. И не может себе объяснить почему: не из жалости, не из чувства долга даже, не может он сказать почему, просто к Киму тянет розовым ароматом, просто его хочется вытащить на поверхность, увидеть живые голубые глаза, услышать его голос наверняка очень красивый, увидеть улыбку на пухлых алых губах. Вот такие вот мелочи, но Чимину хочется стать Тэхену другом, которого у Кима никогда не было. Только как его вытащить из подсознания — оставалось загадкой.       — Я буду приходить к тебе каждый день, — Пак кивает сам себе, уверенно готовый стать для необычного мальчика лучшим другом. — Давай узнаем друг друга получше? — Предлагает Чимин, и даже ответа не дожидается, продолжая: — Вот я в классе Чёрт, почти все мои родственники в классе Чёрт, будь я Драконом, наверное, это было бы необычно. — Чимин качает в воздухе ногами, отвлекаясь на попытки не ударить носочками по Тэхену, потому что сидят они достаточно близко, а Пак даже кресло не отодвинул, ему и так было нормально, он, вообще, не знал про существование личного пространства. Но всё же ударить Кима не хотелось. — Но мне нормально быть и Чёртом. Моя сила заключается в блокировании чужих способностей. Я почти на всех своих родственниках её опробовал, было забавно… — Чимин поднимает голову и чуть не подпрыгивает на месте от неожиданности, когда оказывается, что голубые глаза на него в упор смотрят.       Тэхен впервые за всё это время обратил на Пака внимание, не относился к нему, как к жужжащей мухе, а смотрел с… надеждой? Разобрать, что было в голубых потухших глазах оказалось слишком тяжело. А Ким смотрел на Чимина лишь жалкое мгновение, прежде чем снова приступил к своему уравнению, будто и не он сейчас с надеждой глядел на Пака, словно хотел… А чего хотел? Что в словах Чимина вдруг привлекло его внимание? Мальчик не знает, анализирует сказанное, но он не говорил ничего необычного, всё просто и по существу. Но Тэхена что-то зацепило, и Пак желал знать — что. Чимин ведь думал, что Ким так и оставит его без внимания, а тут такие сюрпризы! Так значит, надежда есть? Жалкая и маленькая, но мальчик хватается и за неё, испытывая неожиданную привязанность к Тэхену, к ангелу с прекрасными белыми крыльями.       Чимин приходит и на следующий день и через неделю не бросает свои посещения Кима. Его родители были совсем даже не против, ЮнСо вначале ездила с сыном, но потом отправляла его только с водителем, когда поняла, что опасности нет никакой — Тэхен не разговаривал, не ел, не спал и не представлял никакой угрозы. Госпоже Пак было мальчика жаль, она понимала, что с ним что-то плохое произошло, но лезть к чужому сыну, увы, не могла, включая, что он сам не испытывал желания ни с кем общаться. Чимин уже месяц посещал Тэхена каждый день после школы, а тот так ни разу не сказал ему хотя бы «Привет», Пак подружился даже с Сонхуном, они часто гоняли вместе мяч, вытаскивая старшего на улицу, где он просто сидел на скамейке, не принимая в играх никакого участия, смотрели фильмы, тоже с Тэхеном и занимались много чем ещё, постепенно сближаясь.       Когда пошёл четвёртый месяц бесконечных посещений Чимином Кима, Сонхун, увидев отчаяние в глазах Пака, который никак не мог мальчика вытащить из подсознания, рассказал ему всё. Всё что знал, всё, что слышал от родителей и видел лично. Грешным делом Чимин даже подумал, что после всего пережитого Тэхен уже не вернётся, он ведь совсем маленький, а пережил столько всего! Этот мир был к нему слишком жесток, а Пак был жесток в желании вытащить в него Кима, который уже настрадался на целую жизнь вперёд.       Но Чимин продолжает приходить к Тэхену и после, всё ещё с парадом ярких разговоров и рассказов о каждом своём шаге, попытке выяснить, что нравится Киму: жанр музыки, книги, фильмы, любимые актёры и актрисы. Паку всё было интересно, только Тэхен не реагировал ни на какие слова или действия Чимина.       Время летело галопом, приближалось Рождество и праздники. К Пакам как всегда собирался приехать целый дом гостей, а значит куча подарков, огромная ёлка, заваленная разноцветными коробочками. Но Чимин думает не о новых игрушках, он думает, как быть с поездками к Тэхену? Не хочется бросать его накануне Рождества, Кимы вряд ли устроят детям праздник, им не особенно было интересно, что там делал Чимин у их сына, не интересно было, становилось ли Тэхену лучше или нет. По тому, что Пак узнал от Сонхуна, они не любили старшего до ужаса, иначе не стали бы с ним так поступать! Чимин всё это время не рассказывал маме про то, что узнал, хранил в секрете эту болезненную тайну, но на Рождество не мог бросить Кимов, он прикипел и к Сонхуну, и к Тэхену, пусть тот и оставался оболочкой от человека. ЮнСо, после услышанного, явно хотела не меньше чем ударить старших Кимов за чудовищное обращение со своим ребёнком, чудом сдержалась, наверное, потому что Чимин просил никому не говорить, Сонхун же по секрету ему рассказал. Госпожа Пак не остыла, но хотя бы не наорала на Кимов по телефону, когда попросила взять мальчиков к себе на уикенд. Отдали их без возражений, не спрашивая, как долго они пробудут в гостях, что им нужно с собой взять, и что у Паков запланировано, будут ли лишние глаза, чтобы уследить за ещё двумя детьми? Кимам было наплевать на своих сыновей, их как мусор привезли к пентхаусу и высадили у дверей, не сказав ни слова.       Рождество проходит хорошо, Чимин впервые веселится со сверстниками, точнее веселится он с одним Сонхуном, но Тэхена таскает повсюду за собой, всё ему показывает и рассказывает, дарит свои вещи, наряжает, даже красит. Ким всё равно не реагирует, готовый вытерпеть всё, что угодно. В Паке почти потухает надежда, она потухла даже в самом Сонхуне, который каждый день пытался брата так же вытащить в реальность. Жизнь побила его слишком сильно, а ещё больше люди, которые не видели в мальчике ангела, лишь монстра, которого нужно было осквернить всеми возможными способами. Осквернили, отравили душу, и теперь она не желала показываться на свет, предпочитая жить во тьме.       Первый сдвиг происходит как раз на рождественских каникулах. Чимин на крыше пентхауса устроил снежную горку, таскал туда сани втайне от родителей и катался по обледеневшей крыше, пока всё не растаяло. Развлечение понравилось и Сонхуну, бордюры на крыше были высокими, вероятность свалиться равнялась нулю, потому он и колесил на деревянных красивых санках с Чимином. Тэхена они посадили в стороне на скамейку, Пак укутал друга в свои куртки, шапку натянул, шарфом его замотал, утеплил на славу. Хотел с собой в санки посадить, но Ким апатичный, если не будет держаться, то и упасть может, а Чимин друга калечить не хотел. Потому, пообещав сделать ему большую кружку какао, отправился с Сонхуном колесить на санках, забыв про безопасность. С каждым новым кругом разгоняться хотелось всё сильнее, нестись вплоть до противоположного конца крыши, чувствуя адреналин, кипящий в крови! На одном из таких поворотов Чимин не справляется с управлением, санки не поворачивают, они с Сонхуном удвоенной тягой несутся к бордюру: либо что-нибудь сломают при столкновении, либо кто-нибудь просто перелетит через перила от силы удара! Но санки плавно тормозят, идеально останавливая своё движение.       Тэхен сидит на скамейке, у него вытянута одна рука вперёд, сила, пропущенная через неё, остановила двух мальчиков от удара, фиолетовыми всполохами полыхая вокруг бордюра, создавая завесу, что оттолкнула сани от столкновения с железной перегородкой.       — Извините, я не хотел! — Тэхен, заметив удивлённые лица, тут же руки прячет за спиной, обрывает свою связь с магией, виновато опуская голову.       Чимин в тот день понимает, что Ким всё видит и слышит на самом деле, он не заперся в клетке подсознания навсегда, он просто потерянно бродит, не понимая, кем он стал и что ему делать с его жизнью дальше. Он просто не хочет выходить в реальность и ощущать снова бесконечную боль. Но он не потерян, и у Пака появляется надежда.       В следующий раз Тэхен заговорит с ним в марте, когда зацветёт сакура. Ким ненавидел эти дни, ненавидел аромат вишни, белые лепестки — всё это напоминало ему тот жуткий день, после которого его жизнь сломалась окончательно. И именно в этот день Тэхен показывает свою суть монстра Чимину. Думает, тот испугается и убежит, но Пак стал первым, кто не испытал ни доли страха, узнав ужасный секрет Тэхена, был первым, кто остался, погладил Кима по мягким белым перьям на щеке и сказал, что друг не монстр, он ангел, самый настоящий ангел.       Но ангелом он не был никогда. Внутри дремала тьма, уже вкусившая два раза сладкий нектар жестокого убийства, она лишь ждала своего часа, чтобы сменить ангельские перья на дьявольскую змеиную чешую, показывая, какой Тэхен монстр. Тогда Ким впервые встретил Тао.       End Flashback