Purple kiss

      Под руинами некогда огромного города целая сеть тоннелей стала убежищем для всех изгнанных, отверженных и прокаженных, кто не смог и не хотел уживаться в новом обществе. На поверхности, над скелетами зданий, в пожелтевшей лозе плюща играет ветер, несётся, сам не зная куда, облака разгоняет, пропуская Солнце осветить эту истерзанную давним боем землю. Взмывает вверх, веселится, а потом застывает прохладным течением, замечая, как целая сеть жизни движется под руинами города, найдя там свой дом. И ветер туда летит, ему нигде нет преграды, для него открыты все двери и замки.       Под городом бесконечная сеть бомбоубежища расположена, огромная, ветвистая, здесь прячутся монстры, сюда они убегают, когда осознают, что не могут победить, что даже их ненормальной силы для этого не хватает. Здесь и преступники мира героев, все, кто не монстр, но кто с настоящим наслаждением нарушает законы, убивает и пользуется своими силами себе во благо. Или просто даже приверженцы Тьмы, люди, желающие развязать войну многолетней давности заново, нежелающие мириться с новым укладом вещей, нежелающие жить в одном мире со сторонниками Света.       У них общий сбор, они ползут со всех своих углов, рычат, кряхтят и топают. Их созвал их Король – Король Монстров, их самый сильный, жестокий и хитрый лидер, продержавший Лигу Злодеев от самой войны до этого дня. Способность у него такая – жить вечно и вечно наблюдать и строить планы по уничтожению мира на земле. Не так даже. Его цель – не уничтожить мир. Хотя, не разбив яиц, омлета не приготовить, но он желает построить новую систему, лучшую и другую, без бесполезных героев, без всех тех, кто боится пользоваться своими силами, и у кого силы меньше, чем у новорожденного ребенка. Истребление – вот главная цель, очищение крови от бесполезных ячеек общества. Это было их целью тогда, и их цель сейчас, именно сейчас настало время действовать, весь многолетний план приведен в действие и никто не сможет им боле помешать.       Король Монстров сидит в центре зала бомбоубежища, некогда это был командный центр, здесь все еще было старое оборудование, кабели, но все это было не нужно злодеям, которые во всём полагались на свою силу. Все приспешники Короля Монстров уже здесь, окружили его и его советника Минго՜, стоят и ждут, когда лидер начнет свою речь, могли бы даже задавить его своим числом, сами бы стали главными после небольшой битвы. Но на этого человека никто не решится пойти в здравом уме, он здесь Бог и он Король, сражаться с ним бессмысленно, он живет уже больше шести сотен лет на этой земле, его опыт неумолим и жесточайше прекрасен.       – Все пришли, мы можем начать. – Минго кланяется лидеру, отходя от его своеобразного трона из скелета одного монстра, больше похожего на динозавра, идиота, который решил бросить вызов Королю.       – Можем начинать! – Усмехается лидер, его скрытый тьмой силуэт совсем маленький, не вызывает страха или ужаса. Обычный человек, перед которым будет дрожать любой здесь монстр. – Наступило самое подходящее время начать претворять наш план в жизнь! – Король тянет оскал, и его подданные скалятся вместе с ним, толпа движется, готовая по первому приказу выступить и завоевать весь мир. Но для этого еще рано, по плану нужно идти медленно, шаг за шагом претворяя его в жизнь; нужно не выдать себя героям, они не должны знать о том, что скоро их ждет самый большой крах в их жизни! – Мы сотни лет скрывались, прятались, мирились с новым порядком, – лидер зло сужает глаза, – с этой отвратительной реальностью, где каждый темный должен был прятать свою суть за маской благодетели! – Выплевывает Король, и толпа его поддерживает, рычит и клацает зубами, Минго смотрит на все довольно, скоро они начнут действовать! – Дети Тьмы стали тупым стадом, вот такими нас сделала система – стадом! – Продолжает поджигать своих подданных Король, наслаждаясь тем, как его монстры впитывают его слова как губки и готовы прямо сейчас идти и строить новый мир. Скоро, скоро так и будет. – И все уже забыли, за какие идеалы мы бились шесть сотен лет назад! Все забылось. – А лидер помнит, он пережил всех участников тех событий, каждого героя, монстра, всех, ушел под землю как червь, набирал силы, чтобы однажды – сейчас – дать новый бой миру, который не желал принимать таких, как он или его монстры, но жалких человеческих выродков принимал – отвратительно! – Но с этим покончено! – Вещает лидер, и толпа злобно скалится, хихикает, потирая ладони, клацая клешнями в кровавом предвкушении. – С сегодняшнего дня мы начнем отвоевывать этот мир обратно! Сейчас настал самый подходящий момент! – Орет Король, и подданные ликуют, а Минго одобрительно кланяется лидеру, монстры свирепы и неуправляемы, но даже к ним можно найти свой подход, если предложить им сочный кусок мяса! – Все герои класса Бог съехались в Сеул, – продолжает Король уже тише, пихает язык за щеку и улыбается довольно. Он ведь смог их всех заманить сюда, сколько убивали они невинных жителей или бесполезных героев, сколько, намеренно, рядом с Богами чудили своими силами, заманивая в Сеул, где начали набирать в свои ряды каждого, кто хотел, каждого, кто не мог им сопротивляться. Такое давление в одной точке земли, и все герои класса Бог тут же оказались здесь – глупые и недальновидные. Как будто сразу не поняли, что здесь они в ловушке, убить их разом, а не отлавливать по одиночке – вот самый верный план. – Легче всего уничтожить прайд львов, убив их вожаков. Люди верят в своих Богов, убьем их, и нам больше никто не сможет помешать! – Толпа орет, толпа согласно горланит на все лады разных глоток. Король предлагал, конечно, безумный план, но монстры – безумны, и для них убить Богов – самое прекрасное лакомство. Такой дерзкий план мог придумать только их лидер, которого ласково зовут Ромео, не подозревая, какое чудовище прячется за нежной оболочкой.       – За новый мир! – Кричит Король, перекрикивая ор других глоток, поджигает своих подданных еще сильнее, буквально варит их нетерпение в котле, чтобы потом, в нужный момент, эта злость затопила все и всех. – За мир, где могут жить лишь избранные, убьем всех, кто не вписывается в наши стандарты! – «Да!» – кричат монстры и злодеи, да – жестоким убийствам, войне и безжалостному геноциду! – Это больше не мир людей, не мир этих слабаков класса В, А или С! Каждого из них уничтожим, отберем силы, поглотим и станем сильнее сами! – Король довольным взглядом окидывает своих подданных и замолкает вдруг, пока они не утихают, не понимая, почему замолчал их предводитель. Лидер усмехается, но уже совсем безрадостно, сжимает руки в кулаки и только после продолжает: – Но самое главное – убрать Тэхена. – И вот тут воцаряется абсолютнейшая тишина, самые смелые монстры молчат. Орать про убийства героев класса Бог – это одно, а столкнуться с одним из них, а в особенности с Тэхеном, лицом к лицу – не желал никто. Ким жестокий, он убивает за долю секунды, не прикладывая ни капли усилий, он не часто приходит на сражения, но каждое выигрывает блестяще, хоть и с дичайшей жестокостью, которой не знают даже монстры, у которых нет такой силы. Злодеи порой выползают из своих нор, чтобы помериться с ним мощью, но живыми с поединка не уходят никогда, среди монстров Тэхен носит звание монстра. – Им займется наш особый герой, – успокаивает свою армию Король, смеясь мысленно над трусливыми глупцами, Ким не такой уж и непобедимый, как все думают! – Самый важный член нашей Лиги!       – Ромео, – один из монстров выходит вперед, сверкая ядовито-красными глазами, кланяется своему лидеру и продолжает: – Тэхен ведь сейчас во Франции, может нам нанести ему визит? – Предлагает очередной смельчак или дурак. Тут уж как выйдет – Элибр монстр для монстров, но кто не желает убить самого опасного зверя в прайде, закрепляя за собой особое почетное звание убийцы Бога? Заманчивое звание, смертельно прекрасное и перед ним даже страх отступает. Король набрал в свою армию монстров не просто так – они жестокие, неконтролируемые, в них кричит сила, поедает их, и они желают поедать других ответно. Ромео уже не раз посылал их на битву, чтобы выяснить, на что способен Тэхен, они умирают от его рук, а все равно ползут на него голодными тараканами.       И для лидера Лиги злодеев это очень хорошо. Он справится с Кимом и сам, но быть самоуверенным глупо, Король живет больше шести сотен лет уже на этой земле и, выжив столько времени не узнанный никем, разгуливал по улицам, глуп он не был, а потому, если был хоть малейший шанс избавиться от Тэхена, то им стоило воспользоваться и чем раньше, тем лучше. Ким копит силы с каждого нового убитого монстра, становится абсолютен в этом огромном мире, его нельзя контролировать или изолировать, а потому лучшим вариантом будет его убить как можно скорее. И желательно, конечно, не своими руками.       – А кто у нас сейчас там? – Заинтересованно спрашивает Король у Минго.       – Многоножка точно там. – Отвечает главный советник, и по толпе проходится благоговейный шепот. Этого монстра знали все, боялись все, он огромен, могущественен и не было на земле еще героя, который смог бы его победить. С ним встречалась даже Ласточка и уничтожить его не смогла. Ему почти сотня лет, он терроризирует мир где хочет и когда хочет, его сила настолько огромна, что с ним не сможет сравниться даже Бог. Разве что несколько Богов, но Тэхен – самовлюбленный эгоист, он не работает в команде, и во Франции он один, а потому становится отличной мишенью. Остался бы с Тао и смог бы выжить в этом поединке.       – Он ведь Дракон, да? – Король вопросительно смотрит на Минго, и тот ему утвердительно кивает с поклоном. – Отлично, – улыбается лидер, – пусть убьет Чонгука. – Поданные замирают, непонимающе глядя на Ромео. Зачем им этот Черт, когда слаще всего убить Бога?! Король снова усмехается, чтобы выжить в этом мире, нужен мозг и сила! – Нам не обязательно убивать Тэхена. – Улыбается лидер. – Ким испытывает к Чонгуку больше, чем просто симпатию, и это прекрасно! Если он из-за смерти Чона выйдет из себя, другие герои класса Бог сами его убьют. – Чужими руками целые империи строились. – Тэхен сам обзавелся ахиллесовой пятой, так ударим по ней, да побольнее! – Парень лижет губы довольный своим планом. – Чонгук всего лишь Черт, пусть Многоножка им займется, – дает распоряжение Король Минго, который и свяжется дальше с нужным монстром, – выберет удобный момент и убьет, когда Тэхена не будет рядом!       *****       День медленно клонится к завершению, Солнце плывет к линии горизонта, раскрашивая синее небо алыми и золотыми всполохами, красивыми, чудесными в своей оригинальности и неповторимости. Люди радуются невероятной картинке и теплому дню, неспешно гуляют по забитым тротуарам, посещают магазины и кафешки, фотографируются, отовсюду музыка льется, и везде такая радостная, хоть и разная.       Чимин, пританцовывая, идет по улице, у него отличное настроение, он только что вышел из салона красоты, купил одному холодному мудаку небольшой подарок и сделал селфи, отправив его своему лучшему другу для оценки. Пак покрасился в черный, вернулся к истокам, так сказать, и пусть это ненадолго, включая его изменчивую натуру, требующую перемен и приключений! Однако ему все равно нравилось ощущать себя по другому после каждой смены цвета волос. Вот с розовыми он был милой плюшкой, с рыжими – дерзким лисом, а с черными считает себя не меньше чем богом красоты, включая, что подобный комментарий ему Тэхен и прислал, сказав, что Чимину этот цвет однозначно очень идет!       И вот счастливый и полный энергии Пак идет к своему Мустангу, собирая на себе восхищенные взгляды. Конечно, Чимин с утра занимался с Хоби, потом они поели, потом он поехал в салон, где обновил свой цвет волос и еще купил себе новые солнцезащитные очки, чтобы выглядеть дерзкой львицей, на такого красавчика невозможно было не смотреть! Стройный, с аппетитными формами, в дорогой одежде, с новой укладкой, которая открывала лоб, и с новой машиной, хоть она и была не его! Чимин сам себе нравился, окружающим нравился, а главное было понравиться и Юнги, к которому в общежитие Пак и направлялся. На самом деле парень не знает, где живет Мин, спросить напрямую было бы очень даже, но Чимин рассчитывал сделать Юнги сюрприз. Сегодня у этого камня нет работы, а так как он никуда не ходит, то понятное дело, что останется у себя в общаге, потому Чимину не грозит не застать парня. А номер комнаты Пак узнал от Хосока, Джин ходил к Юнги, чтобы взять номер мобильного Намджуна, так Чон и узнал, где обитает отшельник Мин, и сказал Чимину, вот так личная жизнь Пака и налаживалась!       Мустанг низко рычит и мягко двигается с места, направляясь в Академию. Чимин уже катался на этой машине и не раз, Тэхен разрешал другу ездить на ней каждый раз, как Пак просил. А просил он только в важных случаях, как этот – они же идут с Юнги на свидание, хоть Мин об этом пока и не знал. Автомобиль Чимина был хорош, и даже оба были более чем достойны отдельного разговора про их красоту и уникальность, но с Мустангом не могла сравниться ни одна машина, ровно как с Бугатти Тэхена, которая обитала в Провансе. Пак хотел как-то тоже заказать себе спорткар по индивидуальному заказу, но такие развлечения даже для него были дорогими, мама только подарила ему на двадцатилетие два процента акций своей компании, и пока даже этим Чимин не мог распоряжаться, тратя карманные деньги. Тэхену же принадлежала самая богатая компания во всей юго-восточной Азии! Но даже несмотря на свои богатства, Ким нос не задирал, хотя многие и считали его мажором, да – мажор, с деньгами расстается легко, но он не жадный и не надменный. Всегда дает Чимину свой Мустанг, когда тот просит, не хвастается своими богатствами и не старается всем в них носом ткнуть, показывая, что он из элитного общества, а все остальные – отбросы. Тэхен сложный, но абсолютно простой при этом, добрый и хороший, а еще преданный, жаль только этого многие не видят, а другие его бросают, так что он постоянно остается один. Чимин надеется, что с Чонгуком Ким проведет отличные выходные в Провансе, исцелится и расцветет. А Пак будет налаживать пока свои отношения с одним бездушным камнем.       Машина останавливается перед мужским общежитием, и Чимин радостно выбегает из авто, не забыв захватить с собой подарок для Юнги, небольшой и недорогой, чтобы не задеть гордость парня. Это Пак может выпрашивать у Тэхена многомиллионные украшения, а Мин может воспринять дорогие подарки в штыки. Кто его знает? Чимин и сам не до конца разобрался с тараканами Юнги.       В общежитие неожиданно тихо, Пак думал, что здесь постоянные тусовки, музыка и алкашка, а здесь просто перекати поле, даже собственные мысли можно было услышать, отлетающими от чисто-белых стен! Хотя с другой стороны, сегодня же суббота, к тому же уже вечер, студенты наверняка зависают где-то в Сеуле, покинув свои комнаты, и только один камень по имени Мин Юнги точно был у себя в комнате!       Чимин смотрит на черную дверь на первом этаже и даже не удивляется почему-то. Здесь для общей жути не хватало мигающей лампочки и скрипа какой-нибудь ставни или петель двери! Но Пак в этом мире боится мало чего, и приведениями или маньяками, убийцами его не испугать. Он только выглядит как безобидный и ленивый студент, он стоит в классе Черт не просто за красивые глазки! Хотя глазки у него, и правда, красивые.       Чимин без лишних колебаний стучится и тут же прислушивается, потому что за дверью стояла полнейшая тишина. Но Пак-то знает, что Юнги там, сила Чимина ему в этом и помогает. Прежде чем отнять у кого-то способность, нужно ее прочувствовать, понять, проанализировав, так Пак и знал, что Мин на месте, он даже знал, что тот находится ровно слева в дальнем конце комнаты. Чимин стучится снова, уже громче, настырнее, мог бы и за ручку подергать, но пока вел себя прилично.       – Открыто! – доносится сонный охрипший голос.       Пак даже не удивляется, что Юнги не спросил, кто это! Да потому что ему наплевать кто и зачем, маньяк – так вэлком, а вору отсюда выносить, как оказалось, было особо и нечего, кроме самого парня, валяющегося на кровати в позе звездочки. И двери были не заперты, что лишний раз подчеркивало, как Юнги на все класть!       Логово этого ленивого зверя было мрачным, шторы задернуты, горит ночник, и то только потому, что Мин, кажется, читал какую-то книгу. На туалетном столике еще кипа книг, салфетки и крем от загара – то, что нужно таким вампирам. Шкаф открыт, там все сплошь черное, только ковер белый неожиданно и постельное тоже белое, а еще почему-то у Мина в ногах лежал пушистый огромный белый плед, хотя в комнате было достаточно тепло, как для Пака.       – Сюрприз, мой котик! – Чимин широко улыбается и летит к Юнги с объятиями, попутно сняв свои новые ботинки на пороге.       От Мина пахнет гелем для душа, волосы мокрые и даже темнее обычного от воды, под старую растянутую футболку хотелось залезть руками и погреться, но Чимин себя честно сдержал. Однако тискать Юнги хотелось жуть как! Он же весь такой домашний и уютный, и в комнате такая приятная полутьма, и Пак так кстати лежит на Мине сверху, прижимая его к кровати всем своим весом, а нервишки-то от этого горят, искрят, предлагая развлечься!       Юнги себя обнимать позволяет, лежит довольный и, как обычно, с тонной дофенизма во взгляде черных глаз. Весь мир может перевернуться, а Мин даже не обратит внимания… обратит! Холодные руки лезут Паку под рубашку, запуская в тело электрический разряд, способный сжечь всю планету за раз, Чимина так уж точно! Пальцы длинные скульптурные мажут по тонким бокам и выше на спину Паку перебираются, замирая там. У Юнги совсем обычные, ленивые и апатичные ко всему глаза, но Чимин неожиданно видит в них далекую, совсем маленькую, но искру, вселявшую надежду в сердце парня. Пак, вообще-то, сверху лежит на Мине, в его кровати, в его комнате с приглушенным светом. И руки Юнги у Чимина под рубашкой, и они одни – такая романтика уровня Ленивый кот, но и это сгодится в такой запутанной ситуации.       – Что читал? – Пак почти на ухо Мину шепчет и намеренно таким низким голосом с придыханием, чтобы дать своему парню знать, что он очень даже не против, если тот будет его трогать еще. Приятно, когда такие тонкие, но сильные руки касаются голой кожи, но еще приятнее будет, когда они будут ее исследовать, а губы помечать засосами и… Чимин выгоняет эротические картинки из головы, потому что сердце уже и так вбивается Юнги в грудь непозволительно сильно, призывно.       – «Тартюф или обманщик». – Тихо отвечает Мин. Пак даже несколько мгновений думает, что это из-за шепелявого голоса Юнги ему послышалось, но переварив фразу своего парня в голове уже несколько раз понял, что совсем не послышалось!       Чимин слегка на руках приподнимается и в черные глаза заглядывает, в такие спокойные и красивые, лисьи. И кожа у Юнги хорошая, бледная очень, но ни тебе прыщей, ни расширенных пор, больше похожа на кожу младенца – чистая, ровная и, наверное, очень мягкая. Пак сейчас сдерживает себя, чтобы потрогать щеки Мина, потому что было кое-что поважнее.       – Не думал, что кто-то читает такие книги. – Чимин берет томик Мольера в руки, внимательно его изучая. Даже на кровать садится, забывая о первоначальной задаче – домогаться Юнги. Книга была старой, немного даже потрёпанной, с печатью библиотеки Академии. До этого дня Пак даже не знал, что у них есть библиотека!       – Мне нравится классика. – Жмет плечами Мин, даже не думая подниматься с кровати. – Она изящная и многому учит.       – В оригинале эта книга интереснее. – Улыбается Чимин, пролистывая издание. – Перевод не может передать очень многого, каким бы профессиональным ни был.       Пак заинтересованно смотрит на выноски, имеющиеся в тексте, на пояснения, снова на пьесу, вдыхая аромат книги. Чимин давно не читал, ну если не считать постов в социальных сетях, наверное, прошло месяца четыре уже, как он прочел «Божественную комедию», после которой не мог решиться начать читать что-то еще. И все книги он покупал, да и сам заметил, как резко подскочили цены на печатную продукцию, но в Интернете все равно было неудобно читать, потому все стоящие книги Чимин покупал, создавая свою собственную библиотеку. Он лишь выглядел как легкомысленный мальчишка, на деле у него были интересы кроме шопинга, макияжа и вечного приставания к Мину, у Чимина были хобби и очень много, но он предпочитал оставаться для окружающих недальновидным избалованным мажором.       И за всеми своими мыслями Пак даже не замечает, как Юнги опускает на него глаза, заинтересованно глядя на Чимина, словно увидел его впервые. И даже с кровати поднимается, садясь в позу лотоса, только это движение Пака и заставляет глаза от книги оторвать и посмотреть на Юнги, который выглядел лениво потрясенным, если так вообще можно было сказать! Он на Чимина смотрел с неподдельным интересом, не с тем похотливым, как обычно это делали другие парни или даже девушки, а именно таким чистым, откровенно заинтересованным взглядом.       – Что? – Чимин хмурит брови. – Просто она серьезно лучше в оригинале.       – Ты знаешь французский? – Юнги вопросительно поднимает бровь. Конечно, все в Академии знают, что Тэхен знает французский, часто уезжает в Париж или в Прованс – здесь Мин особо и не интересовался этими подробностями, – и Чимин часто с Кимом колесит по миру. Но кроме расплывчатых отдельных фраз на французском от Пака никто не слышал больше ничего на иностранном. Юнги не был удивлен, что Чимин читает и знает умные книги, потому что Мин видел дальше и глубже этой дерзкой и неусидчивой натуры Пака, он знал, что у того есть тайны. У каждого есть тайны. Но Юнги удивило именно то, что Чимин оказывается знает два иностранных – английский, что на парах от Пака Мин слышал часто, и французский, который для корейцев очень тяжёл! А еще тяжелее читать классику в оригинале и разбираться в ней! Такое могут только профессиональные переводчики, и ещё, оказывается, Пак Чимин! Юнги никогда не интересуется другими людьми, потому что ему просто лень и обычно не интересно, но Чимин нравился, как тот самый айдол, от которого невозможно оторвать глаз.       – Тэхен знает, – пожимает плечами Пак, откладывая томик на кровать, и, взъерошив волосы, головой качает, чтобы Мин обратил внимание на его новый цвет волос. Хотя львиную долю внимания он уже получил, когда удивил Юнги своим знанием французского. Оказывается, быть умным – это тоже сексуально. Ну ладно, Чимин это учтет! – А мы друзья с детства, – Ким ездил в Прованс, Пак тоже, Ким изучал французский, Пак тоже. Они как однояйцевые близнецы – по-мелкому вместе болели, вместе росли, познавали взрослую жизнь, учились, делились секретами и все-все вместе, ну почти. – И я тоже получается знаю – да. – Кивает сам себе Чимин. – Он постоянно читает какие-то умные книги и мне приходится, чтобы не отставать. – Пак улыбается, сверкая карими глазами на Юнги, который слушал его внимательно, а не засыпал, как обычно. – У нас с ним даже вкусы похожие! – Вещает Чимин довольный, что смог привлечь к себе внимание этого камня, и снова волосами трясет, потому что это хорошо, что Мин им снова начал крепко интересоваться, но нужно было еще и оценить, как Пак выглядит с новым цветом волос! Просто Чимин неисправим, и это стоит принять как данное.       Юнги окидывает парня изучающим взглядом черных глаз. Пак сидел весь такой довольный и сияющий, кокетливо трогал свои волосы, улыбался мягко и странно как еще снова не налетел на Мина с объятиями! Просто он красовался сейчас, показывал свой новый глубокий-черный цвет волос и новую легкую помаду на пухлых губах. Он час выбирал эту помаду, час, Карл!       – Покрасился? – Наконец спрашивает Юнги, и Чимин весь сверкает аки новогодняя елка, от него сейчас можно зарядить несколько подстанций, а то и всю планету, чтобы другие миры ее уж точно увидели! Раньше бы Мин даже не заметил бы новый цвет волос Пака, а сейчас увидел, и это уже было особым прогрессом! Теперь главное, чтобы оценил.       – Теперь-то я тебе нравлюсь? – Чимин по-детски надувает и так пухлые губы, и ресницами кокетливо взмахивает, глядя на Юнги. Вот Мин нравился Паку любым, даже в домашней одежде, с влажными после душа волосами или уставшим после работы – любым абсолютно!       – Твои розовые волосы были прекрасны. – Отвечает Юнги, а Чимин впадает от этих слов в ступор. То есть он зря красился? Зря тратил свое время? Зря вообще сюда пришел к этому бездушному камню, да?! Режим истерички начал мигать предупреждающе красным цветом.       – И ты говоришь мне об этом сейчас? – Пак дует щеки, сужая глаза предупреждающе. Ему тоже нравились его розовые волосы, нравилось быть мягкой зефиркой с развратной душонкой. Но Чимин решил в черный покраситься, чтобы выглядеть зрело, дерзко и горячо, выглядеть недоступным и «эротически холодным», как выразился Тэхен. Да, Пак снова советовался с Кимом, в какой цвет покраситься, друг был в Провансе, и Чимин не видел, но Тэхен закатывал глаза на его сообщения в три часа ночи по французскому времени, однако отвечал, пытался отговорить, потому что «облысеешь», но Пак твердо решил покраситься и еще тверже был уверен в этом, когда Ким назвал черный цвет волос «эротически холодным». Конечно, стилист Чимина поколдовал, чтобы цвет вышел именно что холодным, но Пак себе нереально нравился. А Юнги выходило вот что нет, да?!       – Я говорил тебе об этом давно. – Спокойно отвечает Мин, стягивая ноги на пол в черные тапки, убирая книгу на столик, и смотрит на надутые щеки, вдруг красиво так улыбаясь Чимину, что у того даже сердце подпрыгивает до горла, тут же падая в пятки, когда Юнги аккуратно убирает выбившуюся прядь волос Паку за ухо. – Ты и сейчас красивый.       Это сон? Если да, то можно Чимин не будет просыпаться?! Мин, который не обращал на него внимания, и который постоянно был ленив, пассивен и не желал ничего делать, сейчас улыбался Чимину, трогал его и говорил всякие приятности?! Пак не желает просыпаться, слышите, да!?       – Я пришел, чтобы вытащить тебя из общаги. – У парня сердце снова подскакивает, бьется в горле почти, мешает даже говорить, но Пак в мямлезавра не превращается. Хотя смотрит прямо в черные глаза, и рука Юнги все еще у Чимина на щеке, и все так романтично, пусть и в общаге. Если кто-то нравится по-настоящему, то наплевать, где вы, хоть в Аду, вам все равно будет хорошо вместе. – Поехали на свидание, а? – Предлагает Чимин, и отчасти даже боится, что Мин скажет: «Нет», с него станется, но все равно озвучивает свое предложение, они встречаются вроде бы, но чтобы двигаться дальше им нужно большее, им нужно общение, понимание и еще больше общения! – Ты и я, хочу, чтобы мы лучше узнали друг друга. – И замирает, ожидая ответа.       Холодные пальцы Юнги по щеке скользят Чимина, он так нежно его касается, невесомо даже, с оттенком трепета, которого от Мина Пак не ожидал ощутить никогда. И губы тонкие искусанные Юнги снова закусывает, и глаза черные вспыхивают частыми золотистыми огнями, словно тараканы в голове Мина пытаются Чимину знаки подавать.       – Пойдем. – Тихо соглашается Юнги, скользя по пухлым губам Пака, отчего тот даже сглатывает вязкую слюну. А вдруг поцелует? Так смотрит, явно хочет, и руки сжимает в кулаки, наверное, потому что не решается, Чимин сейчас себя как на первом свидании ощущает, и там даже такого волнения не было! Юнги хотелось поцеловать снова, хотелось его руки требовательные на себе ощутить, всего его настоящего, который может быть несдержанным и властным со своим томным «Ниже!». О, да Чимин готов кончить от одного этого слова теперь!       Пак даже смелеет отчасти, черные глаза напротив, с полыхающим желанием, придают уверенности, парень даже собирается попробовать легкий петтинг с Юнги снова, как в прошлый раз в своей комнате, но боковым зрением неожиданно на полу замечает движение.       Наверное, все прожитые годы дают Паку детальное представление, что если по ковру что-то движется, если есть хоть гребаный намек на то, что на полу кто-то есть, нужно валить в ворох подушек к чертовой матери, молиться, хоть Чимин и неверующий, а лучше хватать что-то хлесткое и большое и орать что есть мочи, что Пак и делает!       – А-А-А! – Чимин запрыгивает за Юнги, улетая к изголовью кровати с дикой скоростью, на которую не каждый способен! – Убей его, убей его! – орет Пак, пока скрывается за Мином, чтобы чудище его не заметило, чтобы не узнало, что трусишка Чимин прячется за Юнги.       Мин со вздохом качает головой и поднимается на ноги. Пак даже хочет его остановить, там ведь опасно, там страшно, там жуткий монстр, которого Чимин встречает везде и всюду постоянно! Они его преследуют, не иначе, хотят его извести! А что еще сказать?! У Пака сердце уже в кругосветное путешествие пустилось в Антарктиду, чтобы сбежать от этих жутких тварей!       А Юнги еще так спокойно берет эту чудище в руки, с неким укором на Чимина смотрит, говоря:       – Ты напугал Кевина.       Кевина! Паука блять Кевина! Паука размером с кровать, ну тут Пак, конечно, преувеличил, но паука Кевина! Какого, вообще, у Мина живет паук?! Зачем он ему?! Да еще и такой здоровенный тарантул, херантул – Чимину, в общем-то, без разницы, потому что он готов копыта откинуть и от маленького домашнего паука, сбегая в другую страну! Единственным спасением было то, что в доме Тэхена не было даже комаров жаркими ночами, от одного его запаха дикой розы животные предпочитали бежать.       – Ты говорил, что у тебя нет домашних животных! – Пак с нескрытым страхом смотрит на Кевина, блять! Еще и подушку перед собой выставил, словно Юнги в него сейчас пауком бросится! Мин его держал как маленького котенка на руке, только котята милые, а паук был большой, черный, волосатый и хотел съесть Чимина!       – Это не домашний питомец, – спокойно отвечает Юнги, и относит Кевина на соседнюю кровать, где все было в паутине оказывается, и там еще был такой туннель из паутины – домик паука! И как Чимин этого сразу не заметил?! Здесь же территория глобальной опасности! – Он здесь живет. Его хозяин выбросил, потому что он ему больше был не нужен, и я предложил ему жить здесь.       Заебись!       – Дай угадаю, – Чимин глаз не оторвет от чуткой опасности, – потому твой сосед и съехал?       – Наверное. – Пожимает плечами Юнги, смотря, как Кевин уползает в норку. – Я не спрашивал его, уехал и уехал.       Чимин бы тоже уехал, в другую страну! Туда, где холодно, где нет соседа Кевина, где ты не проснешься ночью от осознания, что у тебя на лице сидит тарантул! Пака даже сейчас от страха трясет! Он вот ничего не боится, а пауков безумно! И, главное, у него никогда не было неприятного опыта общения с ними, но отчего-то он все равно визжит как девчонка от их вида, предпочитая обложиться змеями, только не подходить к малюсенькому пауку!       – И чем ты его кормишь?       – Я не кормлю, он сам добывает себе еду. – Юнги включает в комнате свет, и Паку становится отчасти даже легче, ведь так он точно сможет увидеть Кевина, если тот решит устроить ему еще один «сюрприз»!       – И какую? – подозрительно спрашивает Чимин, прижимая подушку к груди сильнее, даже часть лица ею закрывает, поглядывая из-за ее края на логово Кевина. Паутина была только с одной стороны комнаты, со стороны же Юнги ее не было, здесь было чисто, царил порядок, немногочисленные вещи на своих местах, все предельно аккуратно. Но Паку все равно неспокойно в одной комнате с пауком, он то и дело поглядывает на стены и потолок, словно там поджидает опасность!       – Какую обычно едят все пауки, – жмет плечами Мин, вытаскивая из шкафа одежду. В другой ситуации Чимину было бы даже интересно и волнительно понаблюдать за тем, как Юнги переодевается, и сейчас было волнительно – наблюдать за логовом Кевина, ожидая от того подставы!       – Людей?!       Мин вздыхает, качая головой и подсаживается к Паку, замечая, как у того от страха даже зрачки были расширены, и весь он сжался, тиская в руках подушу, которая единственная могла его спасти! Трусишка-Чимин был милым зрелищем, но все-таки добиться его остановки сердца не хотелось.       – Может, ты лучше подождешь в коридоре?       – Я хотел. – Отвечает Пак, это, вообще, было первой мыслью – бежать! Бежать в Мустанг, там пахнет розами и там нет ни одного насекомого или любого другого животного! Но. Было «но»! – А вдруг в моих ботинках паук, а? – Чимин жалобно смотрит на Юнги. – Вдруг там его детки или на полу, или на стенах у двери?!       Мин успокаивающе гладит Пака по щеке, нежно-нежно на него смотрит, улыбается даже легко, стараясь успокоить парня и не дать его панике взять вверх над разумом. И Чимин даже немного смелеет или так просто кажется, он к Юнги ползет ближе, крепко его обнимая, прячась за ним от жутких монстров, которые хотели его съесть! Пак сражался с настоящими монстрами, даже убивал их, но перед пауками впадал в панику, не контролируя себя!       – Чимин, – Юнги гладит Пака по спине, успокаивая его, – Кевин мальчик, и у него не может быть деток. – Парень бормочет что-то неразборчивое Мину в сгиб шеи, не открывая глаз, чтобы подавить свой страх. – Он не опасен и не ест людей, только мух, комаров или других насекомых. – «Я знаю», – бубнит Чимин, но это же не значит, что однажды, когда он вырастет размером с дом, то не станет жрать людей! – Он не станет на тебя нападать, он просто здесь живет и умеет соблюдать личное пространство соседей. – Юнги-то легко говорить, он же управляет животными, он же с ними общается! А Пака хотят съесть все пауки, они точно плетут свой заговор против него! – К тому же скоро в сеульский зоопарк привезут самочку северного лейкопаутинного паука, и я его отнесу туда, не жить же ему на улице.       Пак бы с последним поспорил, но боится, что Кевин услышит и тогда решит ему отомстить, лучше будет просто помолчать и отныне встречаться в доме Чимина, где нет пауков или других неожиданных жителей! В Провансе к ним как-то приползала гадюка, но свалила быстрее ветра, стоило только Тэхену выйти на крики. Пауков же не было никогда, ни одного, ни разу, даже в подвале не водилось. Чимин потому не боялся опустошать запасы вина Тэхена, даже в полной темноте ковыряясь среди рядов дорогих вин, можно было не бояться нарваться на паука, паутину, таракана или кого-то еще! Дома безопасно – да, а здесь минное поле.       – Обещаешь, больше никаких сюрпризов? – Чимин поднимает голову и заглядывает в черные глаза испытующе, готовый захватить любой намек на ложь. Еще одного паука он точно не вынесет! Пак очень сильный духом, но дико слабый перед такими мелочами.       – Обещаю! – Кивает Юнги, и Чимин верит, снова вешаясь Мину на шею. Пусть Кевину обломится, это его парень, а не чей-то еще! Пусть ищет себе кого-то другого, а ленивый кот принадлежит только Паку! Он столько времени убил, пытаясь ему понравиться, и сейчас был не готов отступать перед каким-то Кевином!       – Отнеси меня до двери, иначе будешь вызывать скорую из-за сердечного приступа.       – Или из-за грыжи! – Ворчит Юнги, отлепляя Пака от себя. – Сам топай!       Мудак!       *****       Утро выдалось почти даже прекрасным. Почти. За окном ядреное светило солнце, из приоткрытой форточки залетал аромат роз, тепла и сладкой осени. Вокруг стояла невероятная тишина, ни звука проезжающих вечно машин, ни далекого живого города, даже слуги за дверьми ходили невероятно тихо. Только ветер резвился мягкий в листве деревьев, стоящих неподалеку и умиротворенное холодное сердце билось совсем рядом, не желая ни в какую попадать в такт с биением сердца Чонгука.       Чон подтягивается в постели, улыбается довольно и сонно еще отчасти. Вокруг него ворох подушек, мягких, приятных, матрас – само блаженство, на нем было невероятно сладко высыпаться, а еще невероятнее было от осознания, что его крепко поперек груди держит рука Тэхена, все еще спящего рядом. Ким выглядел, как супермодель, даже когда спал, все такой же чарующе красивый, обворожительный, но при этом умиротворенный, без масок, без наигранности, такой настоящий и молодой. Конечно, их разница в возрасте была всего в три года, и Тэхен не выглядел старо никогда, скорее наоборот, очень свежо и молодо, словно его годы замерли, и постареть он больше не мог. Но сейчас он выглядел как ребенок, как подросток даже, невероятно молодо и красиво. Сколько бы раз Чонгук на Кима не смотрел, а каждый раз находил в нем что-то новое, что-то «только для сегодняшнего дня», эксклюзивное и неповторимое. И не аромат роз в этом виноват, не сила Тэхена, а влюбленность Чонгука в этого невероятного человека. Пусть даже такая нерациональная, но влюбленность, которой сопротивляться совсем даже не хотелось. Ким признался вчера Чону в своих чувствах, не врал, не играл, и Гук тоже не врет и не играет, потому что Тэхен ему сильно нравится, до желания любоваться им спящим так долго-долго, игнорируя желание сходить в туалет, в душ, почистить зубы и позавтракать этим чем-то, запах от чего пробирается даже сюда!       Чонгук хочет немного развернуться, лечь боком, чтобы наблюдать за Кимом с долей сталкерства даже было удобнее, но сильная рука его к месту припечатывает и хриплый ото сна голос ворчит на французском:       – Donnez moi plus de temps. (Еще немного.)       Чон не понимает ни слова, но улыбается в светлый потолок, оборачиваясь к Тэхену, встречая взгляд глубокий, спокойный, сонный очень, но такой пронзительно прекрасный! У Кима волосы взъерошены, он их не помыл, и они встали дыбом, разметавшись по подушке белым облаком, сейчас даже особенно было видно, как сильно они отросли, закрывая глаза, но не способны были спрятать взгляд пронзительных голубых глаз совсем. Тэхен спал лицом в подушку, потому так крепко Чонгука прижимал к кровати, у Кима голова была повернута в сторону, и кажется, что так спать было неудобно, но только не для Элибра, который обычно вообще не спит.       Гук на Тэхена смотрит с улыбкой, тот такой помятый, сонный, милый и домашний, что даже не верится, что Чонгук смог его увидеть и в таком состоянии! И даже таким был красив, дьявольски красив! На Тэхене все еще была белая рубашка, помятая, та самая, что он носил вчера, из чего Чон сделал вывод, что Ким не переодевался, а вот сам Чонгук неожиданно нашел себя в новенькой пижаме, с дизайнерской нашивкой на груди. Но Гук отлично помнит, что не переодевался, он вообще, помнит только ту кафешку, звездное небо и потом они куда-то ехали или нет? Но так как Чонгук как-то оказался в комнате Тэхена, в его спальне, на его кровати, то все же домой к Киму они приехали, просто Гука так вырубило, что он даже не помнит ничего этого и не помнит, как его переодевали, и кто. Хотя кто – понятно. Щеки сами собой покрываются румянцем.       – Чего ты стесняешься, ma petit? – Сонно интересуется Тэхен, бегая взглядом по розовому лицу Чонгука. – Потому что мы спим под одним одеялом? – Ким подтягивает Чона к себе неожиданно ловко, упираясь лбом тому в сгиб шеи. – Прости, – губами почти касается обнаженной кожи шеи, на которой тут же высыпают мурашки, убегая на спину и вдоль по позвоночнику стреляя по нервным окончаниям, – я не могу спать без одеяла, но я все еще одетый, можешь не волноваться, я не приставал к тебе! – Улыбается Ким, целуя Чонгука под подбородком невесомо, невинно почти. А Гук вздрагивает, сглатывая вязкую слюну.       Одна близость Тэхена уже голову кружила! И эти его детские ласки были такими нереально прекрасными и упоительно сладкими, что сердце с ума сходило, а мозг глаза закатывал, обзывая Чонгука девственной девкой! Но Гук пусть и не девка, но девственник, и рядом с Тэхеном хоть и было спокойно, но всегда хотелось чего-то особенно запретного, чем Ким лишь манил, но никогда этого не давал. И Чонгук как бы не настаивает, но вот когда утренний стояк упирается в пижамные штаны, а господин Соблазнитель дышит сладко в шею, крепко обнимая, фантазия улетает куда-то не туда, а может туда.       – А кто меня переодевал? – Тихо интересуется Гук, стараясь успокоить свое сердце. Рука Тэхена у него на груди лежит, он точно слышит, как его безумный орган сходит с ума от таких незначительных признаков внимания!       – Я! – Выдыхает горячо Ким, и Чонгук буквально ощущает, как тот улыбается, удобнее устраиваясь у Чона на плече. Наглая котяра! Но, как и любого кота, его не хочется выгонять, а вдруг обидится и не придет? Тэхен, конечно, не обижается по мелочам, но его близость слишком сладкой розой оседает в крови, оттенком лени выходного дня, когда не хочется вставать с кровати и куда-либо идти, и двигаться не хочется даже, но мочевой пузырь отчаянно просит, чтобы Чонгук уже сходил в туалет!       – Что будем делать сегодня? – Интересуется Гук, и пробует выбраться из-под Тэхена, но это оказывается не так-то легко, потому что сам Ким вставать явно не собирается. Он по ощущениям, вообще, снова заснул! Хотя, когда он отвечает, Чонгук понимает, что Тэхен не спит, он просто вдыхает вишню с кожи Чона и слушает его бешеное сердцебиение, не желая вставать. У Кима были дела в Провансе, он привел сюда Гука, чтобы отдохнуть с ним, отвлечься и расслабиться, но неожиданные дела всегда возникают неожиданно!       – Сейчас во Франции только началась суббота. – Чон удивленно моргает, а ведь и правда! У них разница в пять часов, и в Провансе сейчас самое раннее утро с прекрасным солнцем и ароматом домашней еды! М-м-м! А Гук оказывается голоден, хотя вчера поел очень даже плотно. – Но, – Тэхен нехотя приподнимается, выпуская мягкого разнеженного ото сна Чонгука из своих рук, садится на кровать и сонно потирает глаза, – мне придется ненадолго тебя оставить на часа три-четыре.       Чон заметно поникает. Утро было прекрасным почти – вот потому и почти. Чем Гук будет заниматься один здесь? А вдруг Тэхен задержится или только к вечеру объявится или завтра даже?! Чон даже французский не знает, чтобы поговорить хотя бы со слугами, с домоуправляющим Томом!       – Я обещаю, только на часа три-четыре. – Тэхен с улыбкой смотрит на птичье гнездо на голове Чона, догадываясь, что сам выглядит не лучше! Но Гук такой милый сейчас и губки так трогательно надуты! Тэхен и сам бы не хотел никуда уходить, но есть дела, которые не ждут и приходят всегда не вовремя. – А ты пока можешь подумать, куда хочешь съездить и что хочешь посмотреть. – Улыбается Ким, поднимаясь с кровати. Он не станет даже завтракать, поедет прямо сейчас, чтобы все успеть, как и обещал за три-четыре часа, только душ примет и все.       – Я здесь даже ничего не знаю! – Вздыхает Чонгук, нестерпимо желая пойти в туалет, но стесняясь того, что Тэхен увидит его утренний стояк! Сам Ким ничего не стеснялся, да у него и не стоял вообще, он же выпил несколько бокалов вина!       – Держи, – Тэхен протягивает Гуку свой телефон с прикроватной тумбочки, – можешь посмотреть все в Интернете.       На том и решили, что Чонгук будет тихо помирать в огромном доме один, а Ким поедет разбираться со своими делами на часа три-четыре. Тэхена не было в доме уже с момента, как Чон вышел из душа, смотритель Том на английском сказал, что «мсьё уехал один и попросил приготовить Чонгуку завтрак». Стол был богатый накрыт, там были блюда, названия которых Гук не знал, и что там плавало, он тоже не знал! Потому постоянно дергал Тома и спрашивал его, прежде чем что-то съесть. Как выяснилось, на столе не было ничего острого, не было желтка от яиц, внутренностей животных, не было ничего жирного и ничего, что называется масло, потому что «мсьё это не ест». Чонгук помнит, что Ким перечислял список того, что не ест, но ему вдруг впервые стало интересно: он не ест это из-за фигуры или ему просто не нравится эта еда? Тэхен так-то, вообще, не ест, но все же стало интересно.       Завтрак был плотный и очень вкусный, Чон был, наверное, похож на дикаря, но запихал в себя все, что только смог, и выпил целый графин яблочного сока! К сожалению, после делать было нечего, Том извинился перед Чонгуком, потому что не мог с ним постоянно находиться, у него были свои дела, работа по дому кипела и бурлила, где-то здесь была теплица, видимо, потому что Том говорил, что сборка помидоров идет сейчас полным ходом. Что ж, Чонгук на мужчину не смел обижаться, тот все же был с ним за завтраком, хоть небольшая компания, но была. А дальше уже Гуку нужно было думать, как себя занять на эти два или три часа.       На улице было тепло, Чон взял только джинсы и футболку из гардероба Тэхена, отправляясь гулять по саду, ведь это все, что у него осталось сейчас. Рыбки в кристально чистом ручье снова привлекли к себе все внимание Чонгука. И даже помня, что буквально вчера чуть не плюхнулся в воду, поскользнувшись на палых листьях, Чон все равно полез к ручью ближе, чтобы рассмотреть этих маленьких, диковинных рыбок, стайками носящихся туда-сюда. Разглядывать их было завораживающе, полупрозрачные длинные хвосты мягко двигались волной, придавая рыбке разгон или замедляя ее, когда она видела еду или просто любопытствовала. Чон еще посидел на берегу, повозился в навороченном телефоне Тэхена, ища туристические маршруты Прованса, удивляясь просто тому, что он оказался здесь, по-настоящему здесь, в другом конце земного шара! Это было невероятно, хотелось увидеть все и сразу, и всю Францию разом, а потом может и Италию и Испанию! Чонгук мечтательно вздыхает, погружаясь в свои фантазии. И рядом еще цвели розовые богатые кусты, раздаривая свой аромат на многие метры вокруг, без Тэхена было скучно. Даже когда Ким был рядом и просто молчал, слова были не нужны, и не было желания как-то себя развеселить, просто в объятиях Тэхена можно было лежать хоть весь день. А сейчас…       Чонгук уходит обратно в дом через минут двадцать всего, время намеренно замедлилось, чтобы оставшиеся часы до возвращения Кима Чон маялся, не зная, что ему делать и чем себя занять. Ради интереса Чонгук даже изучил весь небольшой дом Тэхена, в гостиной был камин рабочий, значит, зимой можно, правда, любоваться на горящие дрова, сидеть в огромном пледе и отмечать Рождество! Просто сказка! В подвале было два помещения: одно было прачечной, современной, светлой и дорого оборудованной, там даже сейчас работала прислуга Тэхена, и Чонгук просто удалился, чтобы им не мешать; а вторая часть через большую залу и вниз по лестнице оказалась винным погребом. Здесь была огромнейшая коллекция вина и не только его, виски, мартини, текила и даже несколько бутылок с водкой содержалось в огромнейшем помещении. Но самым неожиданным здесь были гигантские бочки, большинство спиртного лежало на полочках красиво, прямо изысканно для вида, но прямо за этими полками находилась отдельная стена, вдоль которой располагались бочки без сомнения наполненные дорогим алкоголем. Чонгук Тэхена знает не так уж и давно, но успел за ним заметить своеобразную страсть к редким и дорогим алкогольным напиткам. Чаще всего Ким пил вино, но судя по здешнему многообразию спиртного порой предпочитал и крепкие напитки.       Чонгук идет вдоль стены, не смея сдержать свое любопытство, на каких-то бочках были этикетки плотные, там была напечатана дата разлива и сорт винограда или другого фрукта, но все было строго на латыни, и Чон мало что мог понять, кроме даты, разумеется, или некоторых фруктов, вроде апельсина или винограда. Но были бочки, на которых дата была выбита на самом дереве и дата эта потрясала! Тысяча четыреста пятидесятый год, как вам? Да это вино стоит нереальную сумму денег, если в бочке еще хоть что-то осталось! У всех вин выдержка составляла от пятидесяти и выше лет, на четырех бочках стояла дата тысяча восемьсот сорок восьмого года. Наверное, год был урожайным или привезено вино из особого места, раз Тэхен хранит сразу несколько бочек с ним.       Чон даже хотел продегустировать что-нибудь. Здесь стояли чистые бокалы под высокими прозрачными куполами, чтобы в них не попала пыль или любая другая грязь, а у бочек были вентили, с помощью которых можно было набрать нужное количество спиртного для дегустации, но Чон пить вино не стал. У него не самый крепкий организм для алкоголя, налижется в стельку как Чимин, и будет к людям приставать, ну уж нет!       Чонгук покидает погреб и снова в дом возвращается. Он уже все посмотрел, погулял, а время стояло на месте и смеялось над ним, не собираясь крутить свои механизмы. Чону откровенно хочется просто выть, прислуга прибирает в доме, все заняты, а у него вот никаких дел! Все что оставалось – уйти в комнату к Тэхену и валяться на кровати в ворохе подушек. Здесь уже было убрано, простыни пахли свежестью, постель заправлена, подушки расставлены в идеальном порядке и одежду Чонгука, которую с него снял Ким еще ночью, уже унесли, видимо, на стирку.       Парень заваливается на кровать, подтягивает к себе несколько подушек и смотрит… на телевизор. Что ж, кажется, это единственное, что могло его спасти. Разобраться с пультом не составило труда, они все имели одинаковую структуру во всех странах, но вот чего не учел Чонгук – он во Франции и естественно, что на всех каналах вещание шло на французском. Кажется, и здесь его ждал полный облом!       Чон автоматически нажимает на кнопки пульта, уже даже не смотрит в экран, погруженный попытками выставить подушки так, чтобы получился домик, но тут из динамиков раздается откровенный стон наслаждения, и Чонгук подпрыгивает, покрываясь густым румянцем. Подушки летят во все стороны, а Чон смотрит в экран телевизора, понимая, что только что нашел канал для взрослых, девятнадцать плюс, эротика, порнуха – да называйте как хотите! У Чонгука даже уши полыхают от того, что он видит, и внизу живота образуется приятная тяжесть, и нужно бы выключить телевизор, а Гук... он смотрит и глотает вязкую слюну, ощущая, как жар простреливает все тело!       Чон видел раньше порно, в Интернете такого было навалом «без СМС и регистрации», однако Гук обычно подобное не просматривал. Было лишь несколько раз и чисто из научного интереса, как все там происходит? Правда, по итогу научный интерес всегда заканчивался дрочкой, но мы опустим этот момент. Потому что сейчас Чонгук смотрел полнометражное, дорогое кино для взрослых с красивой надписью Бразерс в углу экрана.       Это было гейское порно, вот так вот здорово и прекрасно, да. Актеры красивые, даже голоса красивые, и смотреть на них приятно не только со стороны желающей секса и приключений на девственную задницу, но и чисто с эстетической точки зрения, пусть про нее в порно никто обычно и не задумывается. Особенно учитывая, что это порно безумно хардкорное, включая, что происходило на экране, где развлекались двое мужчин. Точнее развлекался один, второй же был привязан и мог только стонать с шариком во рту, не имея возможность сказать вообще ничего!       Чонгук любит нежности – запомните! Но он смотрит это жесткое порно, не смея отвести стыдливых глаз или просто выключить телевизор! Наверное, все же гормоны дают о себе знать, хочется секса, в окружении аромата розы всегда хочется не просто секса, а чего-то запретного и распущенного. И порно подогревает желание в крови, выпаривая все вместе со стыдом, оставляя только ядовитое удушающее желание ощутить на себе эти холодные, но обжигающие руки, губы, грязные словечки, что Тэхен всегда шепчет Чонгуку на ухо и много другого, о чем даже говорить было стыдно! Но в голове, в мыслях, во сне Чон уже представлял… всякое, всякое он представлял с собой и Тэхеном в главных ролях! Но то, что сейчас происходило на экране телевизора, явно выбивало все грани его воображения!       Пассив – милый, худенький мальчик с отличной мускулатурой и кубиками пресса выглядел грязно, распущенно, но возбуждающе. Он был буквально распят на кровати, крупно дрожал и натягивал цепи на всех конечностях, стараясь, видимо, хоть как-то сбавить лавину ощущений, что свалилась на него разом. Он мычит, по щекам бежит слюна, держать этот кляп в виде шарика во рту было явно неудобно, но для остроты ощущений зрителя актеру приходилось терпеть, а может ему даже нравилось – Чонгук не брался судить, потому что у самого опыта в подобном было ноль. Актив же выглядит крупнее, плечи широкие, мышцами на руках явно можно без труда задушить, темно-карие глаза сверкают опасно, в них туман и похоть переплелись в неудержимый коктейль. Наверное, если бы камеры были отключены, то он бы уже душу вытрахал из привязанного мальчишки! Мужчина сидит перед широко разведенными ногами пассива и…       Вот от этого у Чонгука член в штанах и дергается! Ему бы выключить, не смотреть на такое, он же нежное создание, ему нужна романтика и чтобы цветы там, свечи и все дела для первого раза, ну может и для второго. Но явно не БДСМ практика, которая происходила на большом экране телевизора, где было видно все подробности и все грязные, но возбуждающие детали секса!       Наверное, даже бы просто трах не смутил так Чонгука, заставляя его буквально розовым воздухом задыхаться от резко поднявшейся в теле температуры. Чон уже видел порно в Интернете и стушевался лишь в первый раз, когда его посмотрел, здесь же все было острее, начиная от звука в дорогом динамике, заканчивая качественной картинкой и тем, что делали актеры, хотя вот именно как актеров Чонгук их сейчас воспринимать не мог. Мужчина сидел перед разведенными ногами пассива, с садисткой улыбкой сжимал некрупный член рукой, надрачивал порой, облизывал ствол, но самое неожиданное и потому, наверное, смущающее для Чона заключалось в том, что актив делал на самом деле, скрывая все это за сопутствующими ласками. Гук честно не знает, как эта штука называется и сексуальная ли это игрушка или нет, но собственный член больно упирается в грубую ткань джинс; завелся за пару минут смотрения порно, браво!       У актива в руках была игрушка, слабо напоминающая шило или небольшую спицу, только без острого конца, но такая же длинная и тонкая сверкающая в смазке сталь. С одного конца тянулся провод, что говорило о том, что игрушка подключена к электричеству, а на другом конце было тупое уплотнение в виде небольшого шарика. Чонгук клянется всеми жирафами на планете, что не знал о таком, но когда актив погружает этот маленький шарик в дырочку уретры члена своего партнера, Чону приходится сжать свой пенис через ткань джинс, чтобы снять хоть часть скакнувшего в теле напряжения! Парня на экране буквально трахают в член, если так вообще можно сказать! А Чонгук бесстыдно смотрит на этот разврат, и выключить телевизор не может!       Сердце еще, глупое, громко бьется, подскакивая чуть ли не до горла каждый раз, как игрушку погружают глубже, а парень мычит надрывнее, дергая за цепи, сковавшие тело. И кровь от этого бежит по венам у Чонгука быстрее, разнося безумную дозу возбуждение в каждую клеточку тела, в мозг выстреливая, заставляя чуть ли не задыхаться от объявшего его желания!       Чону стыдно, щеки горят, но член слишком больно упирается в грубую ткань джинс, внизу живота невыносимая тяжесть. И нужно бы выключить телевизор, закрыться в ванной и снять с себя это тягучее напряжение, а Чонгук и может только, тихо скуля, стягивать с себя джинсы до колен, выпуская наружу перенапряженный, горящий от желания и боли член. Боже, это позор дрочить так, не на порно, а в спальне своего парня, от дикого осознания, что хочешь почувствовать эту игрушку внутри своего члена!       Чонгук скулит, откидываясь спиной на кровать, сжимая свой возбужденный, горячий орган в руке. Сердце пытается выпрыгнуть через горло, в голове шум, там отголоски от включенного порно, аромат роз и ядовитая доля возбуждения правят телом, заставляя Чона смириться с тем, что дрочить он будет здесь и сейчас, иначе откинется, как только заново наденет на себя джинсы и пойдет в ванну!       У Гука нет смазки или хотя бы крема, чтобы дрочить было приятнее, наверное, у Тэхена где-то в закромах точно что-то есть, но не копаться же Чонгуку в таком состоянии в чужих вещах! Ему нужно скорее снять напряжение, прибраться, вырубить к черту телек и тихо ждать Тэхена, молясь, чтобы он ничего не заметил, иначе это будет просто позор!       Своей собственной смазки оказывается почти достаточно, не настолько, чтобы скольжение по стволу было безупречным, но достаточно, чтобы было приятно. Чонгук губу кусает, старается быть тише, чтобы вдруг слуги не услышали, хотя двери открыты, так что Чон спалится еще скорее, чем даже будет орать тут от желания одной рукой доводить себя до разрядки, а второй растягивать дырочку ануса, представляя вместо своей руки изящные длинные пальцы Тэхена! Чонгук бесится уже просто от одних мыслей об этом, начиная медленно водить ладонью по стволу, у него нет смазки для других развлечений, и они сейчас не к месту, нужно скорее кончить, чтобы унять эту боль в паху и ядовитое желание в крови!       А звуки включенного порно размазывают в желе на постели, заставляя пальчики на ногах поджимать до судорог, метаться на одеяле и толкаться в собственную ладошку, другую кусать, чтобы не стонать громко и развязно, как парень из порно, которому, похоже, сняли кляп. Грудь поднимается тяжело, легкие безостановочно качают кислород, а Чонгук все равно будто и задыхается в аромате роз, глаза закрыты, челка прилипла ко лбу, кадык сейчас вспорет тонкую кожу шеи. Чон сжимает член сильнее, надрачивая размашистее, большим пальцем давит на головку, снимая еще одну каплю смазки. На тумбочке лежат влажные салфетки, Гук тянется к ним, чтобы убрать весь свой позор скорее, чем он заляпает спермой все вокруг!       В груди горит, в паху горит, а роза еще такая густая, словно смеется намеренно над Чонгуком, заставляя его до крови кусать губы, чтобы не скулить от непреодолимого желания кончить! Гук снова давит на головку члена, касается дырочки уретры, оглаживая ее подушечками пальцев, и вздрагивает крупно, потому что это, черт возьми, приятно! Его по постели таскает от ощущений, он стимулирует дырочку уретры почти с садистским наслаждением, другой рукой продолжает водить по члену, и перекатывается на бок, кусая одеяло, чтобы задавить очередной высокий стон! В крови лава, в голове каша, а в ушах сладкий шепот:       – Тише, ma petit, поиграйся с собой еще, нехорошо так быстро кончать, когда твой парень смотрит.       Чонгуку нужна одна длинная гребаная минута в сплошной тишине, чтобы понять, что телек давно уже выключен, стонет на всю комнату на самом деле он, а запах роз такой густой и убийственный, потому что рядом в кресле сидел Тэхен и бессовестно глядел на творящийся перед ним разврат! Чон снова покрывается румянцем, когда понимает, что все-таки попался, что Ким видел его таким… таким сладким, – думает сам Тэхен, а вот Чонгук смущается дико, поднимается, собираясь прикрыться, но оказывается резко прижат к кровати.       Над ним Ким возвышается, глаза огромные фиолетовые смотрят на Чона жадно, голодно. Не с тем голодом, что бывает у Тэхена обычно, а с другим, с особенно сладким, уничтожающе возбуждающим! У Чонгука и так стояло больно, а теперь даже плакать хотелось от этого, потому что представлять, что Тэхен тебя касается и видеть его воочию, нависающего над тобой – вещи разные, пусть одинаково возбуждающие, но вторая все равно намного прекраснее, приятнее и реалистичнее!       Чон сглатывает больно, розы в легких опускаются неподъемным грузом и сколько бы Гук не вздыхал, а кислород в организм не попадал, только желание съедало его живьем, скаля зубы, глядя на Чонгука из фиолетовых глаз, подернутых дымкой. Тэхен нагибается к Чону ниже, в расширившиеся зрачки смотрит и спрашивает своим бархатным голосом:       – Так возбудили другие мальчики? – А в голосе почти ревность, ведь Гук смотрел на других мужчин, когда возбудился, на других голых мужчин из хардкорного порно! А представлял Тэхена, чего выдавить из себя оказывается не может, потому что это смущало так же, как собственный обнаженный член, прижатый к животу.       – Я просто листал каналы… – Гук сглатывает, пытается дышать ровно, но в легких кислорода нет совсем! – И случайно это увидел, – а фиолетовые глаза в саму душу смотрят, словно там все ответы уже видят, словно туда еще больше розы заселяют, укореняя ее на века. – Я не думал, что ты увидишь…       – Хотел насладиться один? – Смягчается Тэхен, но лучше бы ревновал, честное слово! От его голоса можно было и без рук кончить! Бархатный тембр быстро уносит в свое мягкое море, качает на волнах из розовых лепестков, а колючими стеблями неумолимо проходится по возбужденному органу и скручивает низ живота, заставляя снова кусать губы, чтобы не застонать! Боже, если Чонгук уйдет из этой ситуации девственником, то это будет чудеснейшее чудо!       – Там просто… – Чон нетерпеливо ерзает под Тэхеном, помутнённым взглядом скользит по красивому лицу над собой, по фиолетовым глазам, по губам этим мягким, таким порочно прекрасным! – Этот парень… игрушка… – Чонгук вообще предложение связать не может, у него руки прижаты над головой к кровати Тэхеном, а внизу все полыхает так, что он точно, вот стопроцентно сейчас откинется! – Мне стало интересно и… Черт, пожалуйста, дай мне кончить! – Молит Чонгук, пытаясь бесстыдно потереться пахом о колено Кима. Но, конечно же, у него это не получается, он такой нетерпеливый, что отчасти даже неуклюжий потому, плохо контролирует свое тело.       – Черт здесь – ты, ma petit, – Тэхен горячо выдыхает Гуку в самые губы, но не целует, что Чона разочаровывает, заставляя тихо просяще скулить, – а я – Бог! – Улыбается Ким и выпускает руки Чонгука из своего захвата, чтобы приподнять его, и ловким движением стянуть с голодного тела футболку, оставляя Гука почти полностью перед собой обнаженным. Джинсы болтаются где-то в районе лодыжек уже, и явно долго там не пробудут, улетая вслед за футболкой на пол.       Тэхен жадно скользит фиолетовыми глазами по обнаженному телу под собой, по дрожащему призывно телу. Чонгука выпаривает от этого взгляда, щеки пылают, и хочется прикрыть паховую зону руками, но Ким эту попытку блокирует еще до того, как Чон вообще двигает руками, словно мысли его прочитав! И смотрит еще так на молочную кожу – обжигающе, словно бархат касается там куда фиолетовые глаза скользят, следуя своему желанию и любопытству. Чонгуку и так плохо, член болит буквально, прося уже закончить эту пытку и снять напряжение, но Тэхен явно никуда не торопится.       – Тебе понравилась игрушка из порно, ma petit? – Ким вскидывает черные брови и в глаза темно-карие смотрит, даже из того непонятного бреда Чона смог все понять и предложение составить, еще, конечно же, потому что видел взрослое кино, когда вошел в комнату, он же и выключил телевизор, пока Чонгук сгорал в своем желании.       Гук ерзает нетерпеливо на постели, у него на животе скапливается смазка, обильно стекающая с члена, внизу все горит и пульсирует, Чон готов сейчас даже ножки развести и позволить Тэхену сделать все, что тот хочет. Но Чонгук позволяет каждый раз, а Ким каждый раз их обламывает на самом интересном! Однако случай сейчас явно особый, в воздухе вишня и роза сплелись в единый аромат секса, выцеживая весь кислород, заставляя даже Тэхена задыхаться от невозможности вдохнуть. И все равно как-то он умудрялся себя держать на цепях.       – Да, – отвечает Чонгук, сглатывая. Прохладный воздух лижет обнаженное тело, заставляет чувствительные соски затвердеть, и в паху все зудит от нетерпения, а Тэхен еще и бездействует, словно издевается! – Мне стало интересно, каково это…       Ким улыбается, нет, скалится, обнажая ровный ряд зубов. Фиолетовые глаза блестят, не бездна даже, а лишь сами глаза, подернутые сладкой дымкой желания. Он нагибается к Чонгуку всего ничего, дразнит его своими алыми губами, но не целует, зато выжигает остатки здравомыслия своим бархатным голос, произнеся:       – Мы можем попробовать. – Чон давится воздухом, когда эти холодные, но безумно горячие губы касаются его кадыка, оставляя легкий поцелуй с оттенком боли, стрельнувшей по изнывающему от нетерпения члену. – Но, ma petit, – Тэхен поднимается, серьезно глядя в темно-карие глаза, – это нравится не всем. Тебе может быть неприятно или даже больно.       Больно. Девственности лишаться тоже будет больно. Почему все сладкое должно проходить через боль? Чонгук, к сожалению, сейчас даже не хочет пытаться найти ответа на этот вопрос. Близость Тэхена лишала рассудка и чувства страха отчасти тоже, к тому же:       – Когда я трогал себя, – Чонгук заливается новой порцией краски, закусывая и так уже прокушенную губу, – мне понравилось.       – Это разные вещи, – замечает Тэхен, поглаживая горящие щеки, такие нежные, но обжигающие. Чонгук весь такой был – мягкий и прекрасный, но выжигающий Кима как сильный антибиотик, выжигая в нем здравый смысл, цепи, на которых он себя держал и даже бездну, что пыталась его поглотить.       – Я все равно хочу попробовать. – Выдыхает Чон и в фиолетовые глаза смотрит просяще. Боже, Тэхен, отключи в себе хорошего парня и просто дай уже Чонгуку то, что он хочет! А если сам хочешь, то возьми его целиком и полностью, всего возьми, прямо с душой и с сердцем, потому что с каждым таким разом Гук все больше и больше становится уверен в том, что только с Тэхеном. У него будет первый секс только с Тэхеном, и он останется влюблен только в Тэхена, и жизнь свою рядом почему-то тоже видит только с ним, ближайшее Рождество так уж точно.       – Хорошо, ma petit. – Кивает Ким, и встает с кровати, оставляя Чонгука удивленно хлопать глазами в потолок. И это все? – хочется воскликнуть Чону, но поворачивая голову в сторону Тэхена, Гук видит, как Ким вытаскивает из прикроватной тумбочки белую коробку с маленьким автоматическим замком. – Все самое необходимое! – Улыбается Тэхен азартно, и снова опускается на кровать рядом с Гуком, стягивая с него штаны с боксерами, отбрасывая их на пол. Ноги так были свободнее, но Чонгук так был полностью обнажен перед своим парнем, в то время как сам Ким был одет. Это смущало и это же повышало градус возбуждения в крови!       Тэхен легко вскрывает замок на коробке, откидывает крышку под заинтересованный взгляд Чона, улыбается ему так сладко, что это должно быть запрещено законом! У Гука и так сердце готовится остановиться, а Ким еще и намеренно его по-садистски изводит!       – Смотри, ma petit, – Тэхен вытаскивает из коробки свернутый квадратик, в котором Чонгук легко узнает презерватив, закусывая губу, чтобы не простонать от того, что Ким скотина, не видит словно, что Гук на грани! – Это для твоей милой попки, – Тэхен легко скользит по тазобедренным костям пальцами, дразнит, но тут же руки убирает, под вздох разочарования. – И это тоже для твоей попки, – Ким вытаскивает смазку, оставляя ее лежать на одеяле, – хотя она подойдет для многих развлечений! – Усмехается Тэхен, видя, как Чона таскает по постели от нетерпения, от желания, чтобы с ним сделали уже хоть что-то! – А это эрекционное кольцо, – продолжает дьявольски веселиться Ким, – и стимулятор для уретры, который тебе так понравился!       У Чонгука сердце падает, когда он видит ту самую игрушку в длинных пальцах. Правда, эта была размером поменьше и явно работала не от электричества. На ее ручке было расположено сердце, полое, ровное и красивое, совсем не портило общего вида, а по всей длине игрушки находились маленькие шарики, от вида которых становилось только плохо/хорошо, ведь понимать, как они будут входить, и стимулировать стенки члена!.. Лучше бы Чонгук об этом даже не думал, потому что это слишком запретно и сладко, а он и так уже устал от попыток сдержать себя и быстро подрочить!       – Не бойся, ma petit, все чисто и стерильно, хирургическая сталь! – Тэхен тянет очередной оскал, и глаза фиолетовые блестят дьявольски, настолько, что у Гука сердце падает и дрожь охватывает разгоряченное тело в безумном ожидании. – Знаешь, Гуки, – Ким слегка нависает над Чоном, крутя игрушку в руках, так, чтобы она на себе весь свет, из окна льющийся, собирала, чтобы сверкала и блестела призывно, вынуждая Чонгука и хотеть и понимать, что вот прямо сейчас он лишится части своей святой невинности. Но это не страшно, это волнительно, это слишком для перевозбужденного Чона, который в пальцах сжимал одеяло под собой, не смея прикоснуться к члену, боль от которого его живьем съедала! – Я несколько раз использовал такие игрушки на себе. – Без тени смущения продолжает «светскую» беседу Тэхен, собирая одними глазами дрожь девственного тела рядом. – И мне очень понравилось! – Ким откладывает игрушку на одеяло, пока сам нагибается к Чонгуку, целуя его в грудь, прямо туда, где безумное колотилось сердце. Чон даже от такого нежного, мягкого движения весь начинает метаться по кровати, моля:       – Тэхен, пожалуйста! Я больше не могу, пожалуйста!       Ким закрывает глаза, красиво взмахивая длинными ресницами, словно невербально отвечая согласием на расплывчатую просьбу Чонгука. Алые губы снова целуют молочную грудь, но уже с оттенком и собственного нетерпения, скользя ниже, на плоский живот и еще ниже, где под губами уже была лужица смазки, натекшей с красного твердого члена, плотно прижатого к животу.       Чонгук в одеяло вцепляется железно, кажется, у него будут болеть руки после, но сейчас это совсем не важно. Он губы кусает, не веря, что не получил ни одного поцелуя! Эти розы – слишком сильный наркотик, их лишь раз вкуси, а дальше все будет тянуть и тянуть за новой дозой, как Чона сейчас. Парень голову высоко задирает, дышит громко и глубоко с протяжным стоном, который отчаянно пытается заглушить, но у него это не получается! Тэхен раскрывает его настоящего под собой, срывает маски и любуется на свою работу, наслаждаясь ею.       Ким руки кладет Чонгуку на бедра, и ноги разводит в стороны, чтобы было удобнее. Гук на грани сознания плавает, но все-таки пытается ноги свести, встречаясь с полыхающим фиолетовым взглядом, сдаваясь ему сразу и без надлежащего боя. Во рту пересыхает, когда Чонгук видит Тэхена у своих разведенных ног, когда понимает, что он голый и весь открытый перед Кимом, а вот сам Элибр в одежде, и Чону это неожиданно не нравится.       – Сними ее. – Тихо просит Гук. – Сними рубашку.       Тэхен голодно губы лижет, рычит низко, недовольно, но рубашку с себя стаскивает через голову, устраивая беспорядок из своей идеальной укладке. Белые волосы падают на лицо, глаза закрывают, рождая в Киме особый дьявольский образ, от которого у Чонгука новая капелька смазки срывается с члена в переполненную лужицу в выемке пупка и тягучая жидкость завораживающе растекается по плотно вжатому от возбуждения животу, даря хоть долю прохлады разгоряченной плоти. Чон не выдерживает и стонет рвано, ощущая яд дикого желания в крови.       У Тэхена на груди все тот же крестообразный шрам, но Гуку на него наплевать, ему важно само осознание того, что именно Ким сейчас рядом с ним, у его разведенных ног, снова рычит и нагибается к паху Чонгука, заставляя того даже замереть, ожидая, что же будет дальше!? А дальше горячий язык проходится по всей длине члена Чона, вынуждая парня почти завыть, закидывая высоко голову и бедрами поддаться вверх. Но твердые руки его снова к кровати фиксируют, не давая пошевелиться. Гуки – чувствительный мальчик, и это более чем отлично! Тэхену нравится эта податливость и отзывчивость, бревно в кровати никто не хотел бы иметь.       У Чонгука член раскраснелся, смазки так много, что с ее помощью можно было бы сделать много чего приятного, но Ким себя одергивает, оставаясь в трезвом уме, насколько это позволяет аромат вишни, пьянящий сознание и предлагающий броситься в девственные объятия и сделать все, что только хочется! Тэхен себе сорваться не дает, он предельно аккуратен сейчас, отслеживает все состояния Чона, но пока, кроме желания и безумного возбуждения, не ощущает ничего.       Чонгука ломает, когда Ким снова лижет его член по стволу, намеренно надавливая языком, зная, что Гук на грани. И парень орет, сжимает в руках одеяло, хотя хочется волосы на голове Тэхена сжимать и натягивать его на свой член, чтобы кончить уже! Это так невыносимо и так прекрасно – как это только может существовать в одном флаконе, непонятно! Однако Тэхен Чонгуку не дает управлять ситуацией, он любит доминировать и это отлично чувствуется в том, как он руками за бедра прижимает парня к кровати, пока сам пробует его на вкус, неспешно водит языком по дрожащей плоти, издевательски избегая прикасаться к головке члена.       У Чонгука в груди лава, там все горит, он сам весь горит, выплавляется до непонятного нечто, что из него искусно лепит Тэхен, усеивая весь ствол аккуратными поцелуями. Вот, извините, конечно, но нежный Чонгук сейчас хочет совсем не нежностей! Он хочет властного и ненасытного Кима, который может оттрахать одними глазами! И Чон получает такого Тэхена, со всеми вытекающими получает, понимая, что мысли все же материальны!       Элибр сначала просто дразнит Гука какое-то время, перебирает в пальцах яички, скользит по крепким бедрам, и ведет себя совсем не по-техеновски. Но в какой-то момент его тормоза машут на прощание ручками, наверное, после того, как Чонгук разводит ноги шире, стонет и как в бреду произносит: «Я готовился для тебя, как ты и просил!».       Тэхен ведь тоже не железный, он здоровый мужчина, и секса у него не было уже очень давно, слишком давно по меркам здорового мужчины с проклятой силой, требующей постоянно теплую плоть под собой! А вишня у Кима любимый аромат к тому же, а Чонгук – любимое лекарство, от передозировки можно умереть, но кого это остановит? Точно не Тэхена, который пальцами длинными собирает всю смазку с живота Чона и с улыбкой размазывает ее по дрожащему члену парня, делая всего несколько прекрасных движений рукой по стволу вверх-вниз, но уже ощущая, что Чонгук готов вот-вот кончить.       – Ma petit, потерпи ради меня, – томно просит Тэхен, пуская по телу Гука новые мурашки, – мы ведь еще даже не поиграли!       Чону хочется сказать, что он не может больше терпеть, что это нереально, и он просто умрет от передозировки возбуждения, но сказать он не успевает ничего, ощущая, как у основания его члена застегивается прохладное металлическое кольцо, которое совсем недавно ему показывал Тэхен. Гук смотрит на довольную, пьяную улыбку Кима, удобно устроившегося у своих ног, и понимает, что игра их сейчас только началась.       – Если будет больно, скажи, ma petit.       Да ему больно уже сейчас, член ноет, и кончить хочется, но с кольцом это будет просто нереально! Однако это явно не та боль, из-за которой стоит поднимать истерику, это явно не тот случай, из-за которого стоит все прекратить и трусливо сбежать. Тэхен, видимо, замечает решительность в темно-карих глазах, потому что, разрыва с ними не прекращая, нагибается к налитому кровью члену парня и берет красную головку в рот, довольно ее посасывая, как вкуснейший леденец!       Чонгук бьется головой о кровать под собой, его кадык быстро дергается и парень громко стонет, чувствуя, как во рту пересохло безумно, и ноют губы от желания получить поцелуй! И поцелуй он получает, но в другое место! А по телу молнии стреляют, яд выпаривают, чтобы выжать из Чонгука последние соки, чтобы в этом их соитии он отдал всего себя без остатка, и он готов. На все готов, главное, чтобы рядом был Тэхен и дикие розы, сводящие с ума!       А Ким сосет только головку члена вкусно, глаза закрыл, рычит утробно, пуская волны наслаждения по телу Чона, и желание кончить, но как оказывается банальную невозможность этого сделать! А Тэхен еще масла в огонь подливает, языком играется с дырочкой уретры, без капли смущения слизывает естественную смазку, смешивая ее со слюной, чтобы сосать головку члена было удобнее, чтобы хорошенько ее увлажнить перед дальнейшей игрой.       А Чонгук стонет, снова пытается вскинуть бедрами, поддаться навстречу этому горячему рту, но крепкие руки ему не дают ничего сделать. Он может только стонать сорвано, вдыхать воздух, состоящий из ядовитой розы и молить богов о том, чтобы сохранить рассудок после таких приключений! Он и сейчас уже ничего толком не соображает, в паху давит безумно, в крови пожар, он горит, по вискам пот струится и, наверное, Тэхен понимает, что Чонгук на грани, когда все-таки выпускает блестящую от слюны и смазки головку члена из объятий своих опухших губ и тянется к стимулятору уретры, сверкая на Чона пьяными глазами.       Сердце Гука в этот момент, кажется, останавливается, а может оно перестало биться уже давно, кто знает. У Чонгука перед глазами плывет уже давно все в вспышках странных, но он все-таки смотрит на игрушку в длинных пальцах Тэхена, желая увидеть, как она в него погрузится.       А вот у Кима взгляд проясненный, он не хочет Чону навредить, не хочет сделать больно, а потому и берет над собой контроль, стараясь отслеживать все эмоции на лице Чонгука, включая, что тот так жадно глядел на происходящее у своих разведенных ног. Тэхен всю длину игрушки обильно намазывает смазкой, растирает ее даже по крупной головке Чонгука, подушечками продавливая и в дырочку уретры. У Гука снова полный рот слюны, он ее часто глотает и дышит часто, и глаза у него огромные ненормальные, он ждет этого безумия, не желая ничего останавливать и совсем не боясь, лишь предвкушая.       У смазки нет запаха, Тэхен всегда использует без запаха, потому что к ароматам чувствителен, и в большинстве своем они ему не нравятся. Но нравится эта просящая и нетерпеливая вишня. Ким держит игрушку в руке уверенно, мягко ее прохладный конец подставляет к дырочке уретры, замечая, как Гук вздрагивает даже от такого легкого движения. На стимуляторе все шарики одного размера, просто некоторые вытянутые в форме капли, а другие круглые, их задачей не была растяжка, а была именно что стимуляция, дичайшее наслаждение, которое можно было получить таким неожиданным путем.       Тэхен медленно вводит конец игрушки в дырочку уретры, и Чонгук откидывается на одеяло, безумно глотая воздух открытым ртом, как рыба, выброшенная на берег. Ким знает эти ощущения, о, как сладко он их знает! Наверное, всего несколько жалких миллиметров погружаются в член Чонгука, но парень уже громко стонет, до хруста пальцев сжимая одеяло под собой и понимая, что если бы не это проклятое кольцо на его пенисе, и он бы кончил сразу, как только конец игрушки прикоснулся к головке члена! Нет, сразу, как только Тэхен сделал ему ленивый минет, раззадоривая до адского уровня!       Ким на Чонгука смотрит, тот горит, кричит в своем наслаждении, у него вены на руках взбухли, щеки красные, по вискам пот струится, и он явно ничего не соображает, ломаясь в диком экстазе! Тэхен проталкивает игрушку глубже, полностью по один шарик в виде капли, и у самого член давит больно на брюки, требуя разложить обладателя вишни и делать с ним все, что подсказывают демоны в голове. Только годы практики не дают Киму сорваться, только понимание того, что может Чонгуку навредить, держит на поверхности, не давая ступить во тьму.       Тэхен больше смазки добавляет и толкает игрушку еще глубже, почти на два сантиметра, видя, как Гука ломает под ним. Он мечется по постели, не знает, куда себя деть, периодически пытается бедрами поддаться вверх, стонет сорвано охрипшим голосом, у него ломаются брови, глаза неадекватные, бормочет что-то непонятное и готов на все пойти, чтобы кончить. Но Тэхену многое и не нужно, он вынимает из Гука игрушку с хлюпающим звуком смазки, снова погружает ее в дырочку уретры, стараясь войти еще глубже, вылепляя из Чонгука новое нечто, что готово взорваться в любую секунду новой Вселенной, унося парня в теплые воды.       Тэхен буквально трахает, хоть и не нравится это слово Киму, Чона игрушкой в уретру, входит и выходит, аккуратно двигает ею, стимулирует маленькую дырочку, выдавливает из Гука последние стоны, вынуждает ерзать по постели, кричать почти уже беззвучно из-за охрипшего горла и сгорать в собственном огне, чтобы после фениксом восстать!       У Кима у самого член ноет, у него тоже все болит и стягивает в желании, все просит Чонгука! Вот он открытый и согласный на все – бери и делай с ним всё что угодно! А Тэхен только Чону все наслаждение дарит, только его доводит до грани с помощью игрушки, стимулирующей член настолько запретно-прекрасно, что Чонгук все же не выдерживает, не может больше терпеть. Он слышит, как щелкает кольцо, чувствует, как Тэхен снимает его с члена парня, и Чон бурно кончает, изнеможённо откидываясь на прохладное одеяло.       Перед глазами у Чонгука все белое, точно большой взрыв, в голове шумит море или кровь – не важно, потому что по телу наслаждение переливается, святая сытость, удовлетворение и чистый кайф с колючими розами, предлагающими не шевелиться. А Чонгук и не хочет, не может, если честно, он выжат что морально, что физически этой дьявольской игрой Ким Тэхена!       Элибр Гука мягко по тонким бокам гладит, разглядывает тонкие ребра под руками, грудь, тяжело вздымающуюся после бурного оргазма, искусанные губы и тянет их поцеловать. Он же сам себя лишил этого лекарства, но Чонгуку сейчас явно не до поцелуев, он уставший, изнеможенный после своего первого секс забега с ненасытным Тэхеном, которому явно хотелось бы еще, но здраво он понимал, что Чон большего просто не вынесет. Ему и сейчас нужно было отдохнуть, поспать и прийти в норму, но сначала принять душ.       Тэхен с кровати поднимается и тянет Чонгука на себя, поднимая его на руки, включая, что Гук не пытался даже сопротивляться, Ким был прав, силы у него не осталось даже на то, чтобы дойти до ванной комнаты.       – Твоя сила полностью тебе подходит. – Тихо бормочет в шею Тэхену Чон, заставляя Кима на это усмехнуться. – Я из-за тебя даже ног не чувствую!       – Я тебя несу, – парирует Элибр, занося Чонгука в душевую кабинку, для ванной сейчас просто нет времени, Чон явно отключится в объятиях дурманящей воды, а этого было не надо, парню нужно сначала помыться, прежде чем падать в объятия мягкой постели, засыпая на полдня довольным и сытым.       – На тебе джинсы. – Замечает Чонгук, когда его опускают на теплый пол душевой. Все-таки стоять он мог, другое дело, что явно недолго и явно только стоять, а не идти. Мозг отпускало от оргазма, голова медленно прояснялась, как и зрение, и глаза Чона ясно говорили ему о том, что всегда остается без внимания в их отношениях. – У тебя стоит. – Гук смотрит, как у Тэхена топорщатся брюки в районе паха и даже сглатывает от осознания, что размер там явно не маленький!       Ким жмет плечами безразлично почти, словно это даже и не проблема! А потом легко стягивает с себя брюки с трусами, собираясь принять душ вместе с Чонгуком, чтобы сэкономить время. А Гук тем временем стоит и по новой заливается краской, разглядывая длинные красивые ноги Тэхена, подтянутые ягодицы и крупный член, явно больно прижатый к животу. Как Ким справлялся со своей эрекцией каждый раз, было загадкой! Чонгука ломало, а для Элибра все было – как будто и не было, он легко принес сюда Чона, голого Чона, легко ходил, даже сам душ включил и настроил воду для двоих, не прогадав в температуре ни на грамм!       Гук всегда принимает: ласки, заботу, любовь, но пора начинать учиться все это так же и отдавать. Тэхен не попросит, потому что сильный и потому что Чонгук устал, а Чон желает дарить себя для Кима так же, как и тот дарит Гуку весь мир.       Парень подходит к Элибру вплотную, в глаза фиолетовые смотрит, вода шумит вокруг, мочит челку, стекая на лицо, мешается отчасти, но разнеживает еще больше и согревает, и уверенности придает, когда Чонгук кладет руку на крупный член Тэхена и сжимает слегка ладонь, вырывая из груди Кима сдавленный рык.       – Я, правда, устал, – кивает Чон, несколько несмело водя рукой по длинному стволу, – но я не эгоист, я умею и принимать, и отдавать, и я отдаю тебе всего себя! – Чонгук улыбается и прижимается к этим манящим алым губам голодным поцелуем. Вода мешает, затекает в рот, под ресницы, в закрытые даже глаза, но разве все это важно? Разве это может их остановить? Один – наркотик, а второй – лекарство, как жаль, что люди не знают о том, что лекарство – самый опасный в мире наркотик, такой же опасный, как зависимость и настоящая любовь.