Purple kiss

      Осень. Сколько всего в одном этом слове: и красоты, и некой меланхолии от увядания природы. Столько картинок разом в голове ярких красивых, листопады, прогулки в солнечный день в парке, пылающем красным и золотым. Или мирное сидение дома с чашкой кофе, книгой, может даже с кошкой на коленях, а за окном дождь, серая, несколько грустная улица, а вокруг приятная песня продолжительного дождя и ощущение приближающейся зимы. А раз зимы, значит и Рождества и подарков, светящихся огоньков на улице! Сколько всего с собой несет осень. Для кого-то ужасного, для кого-то прекрасного, но она всегда неотвратима, как будет дальше неотвратима и зима, и весна, и даже лето. Времена года все прекрасны, просто порой мы забываем смотреть по сторонам и любоваться красотой вокруг.       Вот Чонгук сейчас только и может, что глядеть по сторонам с открытым ртом, щурясь от яркого, но уже уверенно уплывающего к линии горизонта солнца. Он просто открыл дверь! Просто дверь открыл, переступил порог и все – он уже в другой точке мира за сотни километров от Сеула! Наверное, если спросить Чонгука, чем он думал, когда соглашался на эту аферу, то он ответить явно не сможет на этот вопрос, но одно знает точно – он ни о чем не жалеет! Картина, представшая его взору, стоит пары арестов за незаконное пересечение границы.       Они оказались на территории частной и безумно красивой виллы из белого камня. Сам домик был совсем не большой, в два этажа с витражной парадной и трубой на крыше. Если внутри есть камин, то зимой эта вилла явно станет безумной мечтой Чонгука, ровно как и сейчас. Вокруг дома вьются дорожки из красных плит, идеальные, чистые до такой степени, что солнце в них странно как еще не отражалось! Но самым невероятным был сад! Сад здесь затмевал собой даже открытую беседку недалеко от дома, милую уютную с мягкими креслами, которые видимо под страх и риск выносили на улицу, они ведь могли и намокнуть! Но Чонгука манит сад, зовет в резную арку из дерева окунуться в свои объятия. Вообще, вокруг дома Чон изначально заметил безумное количество цветов, многие из них уже к осени и завяли, сидели в дорогих клумбах, ожидая своего следующего сезона, но цвели другие, туи стояли темно-зеленого цвета богатые и красивые. Газон все еще цвел зеленью, и неизвестные Чону цветы радовали глаза. Все красивое и ухоженное, идеальное!       Чонгук идет в сад глубже, глаз отвести от красоты вокруг не может! Здесь даже ручеек есть, и вода в нем чистая кристальная, и рыбки там плавают, маленькие и яркие, заставляя Чона долго бродить по берегу ручья, рассматривая воды и их милых обитателей. А еще хрустеть палой листвой под ногами! Весь сад стоял в огненных ярких красках, подсвеченный солнцем он словно правда пылал, разбрасываясь вокруг себя красивыми листьями, не почерневшими и съеденными гусеницами, а идеальными, настолько идеальным может быть лишь сад, за которым смотрят с настоящей любовью! Но самой неожиданной здесь находкой для Чонгука стали розы. Огромные их кусты оплетали полностью одну стену вдоль высокого забора, большая клумба с ними стояла прямо рядом с задним выходом из дома, и еще несколько кустов оплетали закрытую беседку на заднем дворе. Но не огромное количество этих цветов удивило Чонгука, а то, что все они цвели. Цвели ярко, насыщенно, очень неправильно бросаясь в глаза в этой увядающей уже природе. Даже те цветы, что перед домом распустили свои бутоны, не были такими яркими, как эти розы, словно бросающие вызов всему миру.       Чонгук улыбается, глядя на них, вдыхая их аромат, такой знакомый, абсолютно точно знакомый – от Тэхена пахло так же. Эти цветы здесь были как сам Элибр – шли против всех законов. Закон говорит: нельзя в Прованс через открытую где-то в Сеуле дверь, а Тэхен говорит – можно. Природа говорит, что розам нельзя цвести осенью, а они говорят – можно.       – Мсьё, вы так неожиданно прибыли! – Позади Чонгука доносится незнакомый голос, от неожиданности парень даже подпрыгивает, чуть не поскользнувшись и не упав на мокрых камнях в ручей! Только Тэхен его быстро ловит, ловко так, прижимая к себе и слушая безумный стук сердца Чона. А парень только глазами хлопал на Кима, не ожидая такого быстрого спасения. Он, вообще-то, не ожидал даже того, что здесь кто-то окажется, думал, они здесь одни. Но, наверное, был слишком глупый – за таким домом и садом постоянно должны были следить!       Со стороны задней двери, где открытая терраса шла, увитая роскошными розами, медленно идет мужчина европейской внешности. Уже не молодой, в плотном фартуке, сапоги на нем высокие резиновые и шляпа соломенная, в карманах торчат перчатки, испачканные в земле. Чонгук не то чтобы эксперт, но почему-то быстро сообразил, что мужчина этот садовник. Конечно, вряд ли господин соблазнитель будет смотреть за своим садом лично. Хотя, с другой стороны, Чон был бы не против увидеть такую картину воочию! Стоило бы записать в список своих желаний, вдруг он выиграет спор или еще что – тогда можно будет насладиться прекрасным зрелищем!       – Bonjour Monsieur Tom! (Здравствуйте, мсьё Том!) – Тэхен мужчине улыбается, без стеснения прижимая к себе Чонгука, который отчасти завис сейчас, вдруг понимая, что оказался в другой стране! В ДРУГОЙ СТРАНЕ! Тэхен и так часто болтал на французском, но здесь на незнакомом языке будут говорить все! А Чон не понимает ни слова, кроме приветствия, конечно, и этого обращения «мсьё» – наборчик оказался как-то не очень, и почему-то страшно стало! Вот знаете, Маринэтт, когда полетела в Шанхай и у нее украли все ее вещи, а она еще и заблудилась ни у кого помощи не могла попросить – ее ведь совсем не понимали, а чужого языка она не знала! И Чонгук вот совсем не Маринэтт, а ведь такой же растяпа! – Решил показать своему парню Прованс!       Мужчина улыбается тепло, глядя на Чона, а тот резко от Тэхена отходит, смущенно заливается краской и кланяется низко, забывая, что он не в Корее и что здесь традиции другие:       – Bonjour! (Здравствуйте!)       – Воспитанный мальчик! – Отвечает ему Том, а Чонгук в панике на Тэхена смотрит, потому что не знает, что ответить, что ему сказали?! А еще одет он как… как… ну он же вышел погулять ночью по кампусу, а не оказаться в роскошном Провансе в середине дня! Тэхен-то всегда с иголочки одет, а Чонгук сейчас с помятым лицом, синяками под глазами от отсутствия сна, в растянутом худи, домашних штанах и кроссовках, которые видали и лучшие времена, выглядит как чучело, ей богу!       – Это Чонгук! – Улыбается Элибр, сверкая ровным рядом зубов, его-то ситуация явно забавляла! Гуки выглядел сейчас слишком мило, не зная языка, традиции другой страны, пугаясь всего и стесняясь, как обычно, и так по-домашнему выглядел в этой заношенной одежде. Тэхену нравится, пусть сам Чон считает себя неуместно здесь выглядящим, а Киму нравится все равно, в Чонгуке есть шарм, который пробивает ледяную броню Элибра, а может, этот шарм заключен в его честности, в детской открытости? Тэхен не знает, но узнать не против. – Мы пришли на выходные, будет неплохо, если никто не узнает о том, что мы здесь!       – Как скажете, мсьё! – Мужчина слегка склоняет голову, все еще смотря на Чонгука, тихо жмущегося к Тэхену поближе. – Хороший мальчик! Вам приготовить ужин?       – Нет, спасибо! – Ким переплетает свои пальцы с пальцами Чона, отчего тот смущается еще сильнее, тихо шепча Элибру: «Ну, на нас же смотрят! Ну Тэхен!». А сам улыбается, самому нравится, что Ким не боится показывать, что они тут не просто друзья, а отношения у них куда ближе. Приятно понимать, что тебя считают кем-то особенным, Тэхен не берет ведь никого за руки, а Чона так легко держит за прохладную ладонь. Незначительные жесты, но самые отчего-то сладкие. – Думаю, мы поужинаем в городе!       – Тогда, желаю вам насладиться хорошим вечером, мсьё! – Том снова кланяется слегка Тэхену. – Будьте осторожны!       – Разумеется! – Отвечает Ким, и тянет Чона в дом за собой. Он прекрасно знает, что они во Франции сейчас незаконно, и никто их по головке не погладит, если поймает. Но рисковать Тэхен любит! Он уже здесь был не в первый раз, к тому же у него было гражданство французское, только все равно нарушал правила, пользуясь силой для своей пользы. И пусть все так делали, а к Тэхену, как к Богу, спрос особый. Да и Чонгука не хочется подставлять, он же почти незаконный эмигрант! К счастью, у Кима было множество планов побега и от полиции, и от героев, если вдруг те заинтересуются ими, патрулируя улицы. Нужно просто вбежать в ближайшую дверь, и ты уже в Сеуле!       Может, конечно, показаться, что Тэхен поступил очень эгоистично, потащив с собой Чонгука, подставляя его. Но подставлять его не планировал как раз-таки, а побывать с Чоном в Провансе отчего-то давно уже стало мечтой. Тэхен очень глупый на самом деле в отношениях, он будет искренне верить, что его любят, даже если это окажется не так, и им будут просто снова пользоваться. Если все окажется ложью и в этот раз, то он просто больше не станет никому доверять. Вот так просто, но хотя бы эти три раза ему наконец-то докажут, что таких, как он, никто не любит, такие никому не нужны.       – Что сказал этот мужчина? – Чонгук от любопытства и отчасти от тонкого страха быть пойманным назад поглядывает, на удаляющуюся фигуру садовника, направившегося по своим делам. – Он же никому не расскажет, что мы здесь? А куда мы идем?       Тэхен на эти вопросы только коротко хохочет. Чонгук был как глоток свежего воздуха, такой необычный, непохожий на других, открытый и честный в своих эмоциях. Да, отчасти в нем проскальзывали черты ребенка, который многого не знал и всему удивлялся, наивно верил и умел радоваться абсолютным мелочам. Тэхена магнитом тянет к этому мальчишке, и не только фиолетовая бездна шепчет сладко, чтобы Ким не думал даже от него отдаляться, ведь голод вишневый аромат найдет везде, Тэхен сам, без помощи своей силы, шепота демонов в голове или чего-то другого, не может отпустить Чонгука, не может без него. От лекарства нужно бежать, голод Кима постоянно напоминает Элибру о том, что такое слабое лекарство снимает лишь симптомы, а корень проблемы не уберет, но Тэхен бежит наоборот к Чонгуку, каждый раз желая с ним остаться подольше и каждый раз, вынужденный отпустить, тихо страдает дома от нахлынувшей лихорадки, которую уже не могло снять лекарство, ведь рядом его не было. Тэхен, наверное, просто псих.       – Ma petit, – блондин уверенно ведет Чонгука прямо в красивый дом, куда Чон, несомненно, хотел попасть, – пожалуйста, поверь мне и не бойся, что нас поймают. – Фиолетовые глаза в темно-карие смотрят тепло так, неожиданно мягко, очень непохоже на Элибра, который одним взглядом готов был сожрать всего Чонгука разом! Чон только губу жует, опуская глаза к идеальной плитке на красивой дорожке, ведущей к дому. Он бы хотел откинуть все свои страхи и сомнения, но он не такой человек, он постоянно и обо всем думает. Это в нем от природы заложено. И Тэхену хочется верить, тот не умеет врать и не стал бы тащить Чонгука сюда, чтобы глупо пошутить. Ким выглядел как мажор и скотина, но в душе таким не был. Он хороший очень, добрый и заботливый, немного несдержанный, голодный до ласк и поцелуев и наверняка чего-то побольше, но все равно он намного лучше всех тех людей, которые во всю глотку орали о том, какие они замечательные, а сами были не лучше куска дерьма под ногами.       – Этот мужчина – мсьё Том – мой садовник и домоуправляющий – присматривает здесь за всем, пока меня нет. – Чонгук кивает, он видел таких людей только по телевизору, а в жизни просто не думал, что у кого-то есть столько денег и такое доверие, чтобы вручить кому-то ключи от своего дома и позволить в нем хозяйничать. Тэхен умел удивлять каждый раз. – Он никому и ни о чем не проболтается, можешь быть уверен, – Ким улыбается, заводя Чонгука на террасу, – он хороший человек. – Чон улыбается в ответ, если Тэхен говорит, что переживать не стоит, то нужно ему поверить. Конечно, все еще отчасти страшновато попасться здесь как незаконный эмигрант, но больше интерес горит, желание узнать, что и где и как! Это же другой город, другая страна, и если у дома Тэхена такая красота, то как Прованс выглядит снаружи? Это наверняка сказка, из которой не захочется после уходить. Жизнь – одна, и надо ее так прожить, чтобы ни о чем не сожалеть. Не сожалеть о том, что струсил и сбежал домой. В конечном итоге, Чонгук хочет стать героем, а герои трусами быть не должны. – А нам надо поспешить, если мы хотим успеть в одно замечательное местечко! – Подмигивает Чону задорно Тэхен и тянет его в дом.       – Куда? – Живо интересуется Чонгук, но замирает, когда видит эту небольшую виллу изнутри. Этот дом был полной противоположностью мрачному поместью Тэхена в Сеуле. Здесь все было светлое, нежное и прекрасное, все так же минималистично, но в скудном интерьере не было изъянов, он был идеален и нес в себе частичку Тэхена, который мог быть вот таким легким и солнечным в Провансе, не вспоминая даже о своем голоде!       Через задний двор с террасы они попали прямиком на небольшую кухню, по тому, что на плите что-то аппетитно кипело, Чонгук сразу понял, что в доме постоянно кто-то обитает. Наверное, слуги, хотя их самих Чон и не видел, но полотенце, выпачканное в томатном соусе, висело на спинке стула и на столе что-то стояло в большой миске, кажется, это было тесто. Обеденный стол находился прямо у панорамного окна, выглядывающего на террасу, чтобы можно было любоваться на сад или на розы.       – В доме постоянно проживают работники, – поясняет Тэхен, заметив любопытный взгляд Чонгука, изучающий каждую деталь, – повара, прачки, уборщики, садовники и мастера. – Чон тихо хмыкает – Ким неприлично богат! – За домом нужен постоянный уход, я здесь быть всегда не могу, поэтому набрал хороших мастеров. – Чонгук даже от интерьера отрывается, смотря на Тэхена, который улыбался, находясь здесь. Не хмурился, не скрывал фиолетовую бездну в глазах, он был, кажется, просто счастлив сбежать сюда из Сеула. Наверное, это место ему дорого и хранит теплые воспоминания, если Тэхен здесь расцветал подобно розам в саду. – Пойдем, надо спешить! – Ким тянет Чона за собой, но потом резко останавливается, и бросает ему: – Только разуйся. – И сам снимает свою обувь быстро, небрежно даже, запихивая в небольшой шкафчик, Чонгук тоже не медлит, его поношенные кроссовки и так портили красоту этого дома.       – А куда мы? – Чон снова со своим вопросом цепляется, замечая, что Тэхен его тут же снова за руку хватает, утягивая вглубь дома. – Куда мы так торопимся? – У Гука в голосе проскальзывает нотка подозрительности. Тэхен же сейчас не затащит его в свою спальню? Нет, Чонгук, конечно, не против там оказаться, но сейчас хотел бы все же посмотреть на Прованс.       – Я думаю, ты все же хочешь переодеться, ma petit, прежде чем мы поедим! – улыбается Тэхен и в глазах его прекрасных дьяволята танцуют самбу, не иначе! – Хотя мне нравится как ты сейчас одет.       Чонгук кривится на эти слова, попутно отмечая, что гостиная находится почти у лестницы, и она огромная, там телек висит размером с кровать Чона в общаге, а то и больше! Но они поднимаются на второй этаж, явно в спальню Тэхена! Явно! И Чонгук вот понимает, что идут они, чтобы переодеть вот эти лохмотья Чона во что-то человеческое, но почему-то оказаться в спальне Кима было волнительно. Конечно, Чонгук уже в ней был в Сеуле, но там хранилась его темная сторона, а здесь светлая, легкая и добрая. Чон еще не понимает этого, но Тэхена желает изучить вдоль и поперек.       – Я одет как идиот! – Качает головой Чонгук, рассматривая прекрасную картину на стене второго этажа. Чон не самый большой знаток живописи, но стиль импасто на картине с тремя подсолнухами заметил сразу. Краски яркие, насыщенные, наложены толстым слоем, словно создав 3D модель реальности. Здесь ярко-синий, золотой, оранжевый – цвета солнца и радости, в Сеуле у Тэхена висели сложные и непонятные картины, новые, но мрачные, а здесь само пространство было другим, хозяин виллы здесь был другим. Во всем доме эта картина была самым неожиданным предметом, полотно выглядело старинным, редким и, честно, Чонгук не удивится, если выяснится, что эта картина является подлинником и стоит целое состояние!       – Это Ван Гог. – Отвечает Тэхен, заметив интерес Чона к яркому изображению цветов подсолнуха на старинном полотне. У Гука челюсть стремится познакомиться с полом. Ван Гог? Тот самый, да?! Тот, который написал картину «Звёздная ночь»?! Чонгук думал, что его произведения можно увидеть только в художественной галерее с восьмиступенчатой системой охраны, а не дома у одного героя класса Бог, который прогуливает занятия, нарушает законы и любит целоваться до нехватки воздуха в легких! – Я увидел эту картину в галерее одного знакомого японца, – продолжает Тэхен, разглядывая полотно как в первый раз. Каждый раз как в первый, так зачаровать может только человек или произведение, в котором лежит кусочек души автора, такой невероятно близкий для самого тебя. Или карие глаза, смотрящие на тебя открыто и так удивленно, что это почти мило. – После долгих уговоров он все же продал мне ее. – Чонгук даже не знает за какую цену и знать не желает. Речь явно идет о миллиардах, но глядя на эти жизнерадостные и красочные подсолнухи самому хотелось улыбаться, на душе становилось как-то тепло и легко, и ты понимаешь, что такие картины на деле бесценны. Здесь, в этой вилле, обитал Тэхен, который бежал от своей фиолетовой бездны к спокойной жизни, красивой, тихой и умиротворенной, о которой и мечтал. Этот дом был оплотом его надежд, или Чонгук еще не до конца понял Кима, может пока что еще и ошибся в своих выводах. Все же знакомы они не так уж и хорошо.       – А куда мы направляемся? – Чонгук дергает Тэхена за руку несильно, возвращая их к насущным делам. Элибр губы лижет, улыбается широко так, а глаза за отросшей сильно челкой сверкают задорно.       – Это секрет, ma petit! – И снова тянет его дальше по коридору. Дверей здесь не много, но Чонгуку почему-то кажется, будто за ними точно личные спальни, но пустующие наверняка. На втором этаже было чисто, красиво, светло и уютно, но как-то пусто, прямо ощущалось, что здесь не просто никого нет, здесь никто не живет.       Тэхен тянет ручку двери у самой дальней комнаты, у той, что, кажется, огромными окнами выходила на центральный сад. И Чонгук догадывается, что это вход в спальню Кима раньше, чем они даже доходят до конца коридора. Все просто. На двери в комнату, на белоснежной двери цвело неправильное фиолетовое пятно, словно случайно краской попали, однако на деле же Чон отчего-то достоверно понимал, что это не краска, и пятно это не обычного происхождения. Таким рисунком ходили воды Истоков на воссозданной картинке какого-то героя, которую показывал им на лекции Намджун. Гуку становится от вида этого пятна как-то не по себе, что здесь произошло еще оставалось выяснить. Весь Тэхен был как одна сплошная загадка, и с каждой новой правдой, что Чон про него узнавал, вопросов как-то, наоборот, прибавлялось. Это Чонгук еще старается сейчас не думать о том, что в Сеуле остался ворох нерешённых проблем, которые парня, вообще-то, не касаются напрямую, но оставить их просто так Чон не может.       Тэхен распахивает дверь и Чонгук… Будем честны, он ожидал, что так и будет. Элибр кто? Соблазнитель. А потому и стоило ожидать, что его логово будет классически красным, черным с цепями, плетьми и… Кхм-кхм, кажется, Чонгук отошел от темы! Потому что спальня Тэхена оказалась абсолютно нормальной. Большая кровать у окна, застеленная белоснежными одеялами с ворохом подушек, в который хотелось ринуться с разбегу. Большой телевизор плазменный в спящем режиме, а значит, рабочий, на прикроватной тумбочке в вазах розы красные, от них аромат по всей комнате плывет, заползает в каждый уголочек и закуточек. Слева Чонгук две двери замечает дополнительные, одна из них наверняка была душевой, а вторая гардеробной?       Так оно и оказывается, Тэхен Чона без промедлений ведет внутрь комнаты, даже руками двери не касается, а та уже перед ними распахивается. Бог, что тут еще сказать? Эта дополнительная способность Тэхена перенимать чужие таланты была явно круче способности Чонгука превращаться в сам ветер!       – Выбирай все, что хочешь. – Ким руку Чона отпускает и сам быстро распахивает ближайший шкаф, вынимая оттуда, кажется, первое, что попалось под руку. А Гук только глазами вертит, рассматривая бесконечные ряды полок. Здесь был магазин, не иначе!       – Куда ты так спешишь? – Не понимает Чон. – И зачем сам переодеваешься? Ты же отлично выглядишь. – Как и всегда, – не договаривает.       – Это можно увидеть только раз в год. – Тэхен откидывает назад волосы, чтобы не лезли в глаза, но становится все только хуже, потому что Киму явно нужно было подстричься. – А завтра я хочу показать тебе кое-что другое! – Улыбается парень, рукой приглашая Чонгука выбрать любую одежду в этом бесконечном ворохе!       Чон отчасти смущенно улыбается. Тэхен романтик, хоть и пытается это скрыть. Прованс, вечер, загадочное свидание в загадочное место! Да каждый бы о таком мечтал! А завтра… стоп, что?! Завтра?! Они здесь на два дня получается?! А где Чонгук будет ночевать? Не здесь же, да? Ну, он как бы и не против, но как бы против, потому что с Тэхеном никогда ничего нельзя знать наперед!       – Переодевайся, ma petit! – Усмехается Ким и легко начинает расстегивать пуговицы своей тонкой рубашки, не стесняясь раздеваться перед Чонгуком, а вот Чон бы предпочел не смотреть на голого Тэхена, потому что зрелище это хоть и смущает, но возбуждает ведь тоже! Потому он так поспешно отворачивается, делая вид, что его очень интересует вся эта брендовая одежда на бесконечных вешалках. Это еще хорошо, что у Кима настроение сейчас солнечное, а не привычно хищное, в котором он постоянно соблазняет Чонгука! Хотя аромат розы все равно предельно высок, хотя Чон и без помощи отлично умеет соблазняться, подглядывая за тем, как Тэхен снимает с себя рубашку. Конечно, шрамы на теле Элибра очень тяжелым отпечатком лежали у Чонгука в мозгах, он бы хотел узнать, откуда они, но боялся задеть за больное. – Возьми что-нибудь теплое с собой, по вечерам теперь холодно. – Тэхен ловит взгляд Гука на себе, и тот поспешно отворачивается. Не видит, но знает, что Ким улыбается, конечно, Чонгук же разглядывал Элибра почти жадным взглядом сейчас очень даже трезвых глаз!       Чон выдыхает, успокаивая свое сердце, которое сходило с ума от всего происходящего с ним, и просто начинает искать что-то более или менее практичное, что бы подошло для любого случая, куда бы они там не направлялись. Но руки все тянутся к редко встречающимся черным худи, свитшотам и футболкам. Тэхен сказал взять что-нибудь теплое, а Чонгук может просто в худи залезть и практично и тепло! И джинсы вот черные есть и новые кеды явно какого-нибудь неприлично дорогого бренда! А можно просто черную футболку вот взять и тимберлэнды, которые Чонгук так давно мечтал купить, но на которые не хватало денег. Ну, один раз ведь можно?!       Чон слышит как позади него вжикнула молния от брюк, и как-то уж слишком поспешно парень оборачивается, просто… просто. Может, интерес тому виной, слишком легкая голова сейчас или гормоны – вот он честно не сможет ответить, чем думал, когда оборачивался, понимая, что Тэхен сейчас снимает штаны. Наверное, здравый смысл пришел к Гуку в тот момент, как он увидел красивую линию мышц, убегающую под линию джинс и чисто выбритый лобок… Тэхен был без трусов, – понимает Чонгук в этот момент, позорно отворачиваясь, чтобы Ким не увидел, как у парня полыхают щеки, горят почти! Он, в общем-то, не увидел ничего такого, но само понимание того, что подсматривал, действует как вирус в крови, повышая температуру и заставляя тело трястись! Чон совсем не озабоченный, поймите, но вот черт его дернул сейчас понаблюдать за господином змеем-искусителем, когда он сам тише воды, ниже травы?! И Чонгук на этот вопрос никак ответить не может.       – Ma petit, – бархатный голос звучит так близко, что Гук позорно краснеет еще гуще, – ты подглядывал за мной? – Чон точно умрет здесь от стыда! Ну, разбушевались немного гормоны, он же молодой и хочется не только Тэхену, Чонгуку вот тоже порой хочется… а палиться вот так открыто он очень даже умеет как оказалось и… а давайте забудем, что Чон сейчас действительно подглядывал за Кимом? Это же так просто! Раз и забыли, да!       – Я случайно! – мямлит Чонгук, незамедлительно начиная переодеваться. Он вот такой занятой малыш, одежду себе выбирал, некогда ему подглядывать за всякими соблазнителями! Чон так спешит скрыть свое явное смущение, что без раздумий стягивает с себя худи, оставаясь спиной стоящим к Тэхену. И только через мгновение вспоминает, что вся его кожа на спине разодрана длинными протяжными ранами от плети, оставленными еще с детского дома.       Чонгук поспешно оборачивается к Киму, но уже как-то поздно. По тяжело сведенным густым бровям, по тихо сверкающей фиолетовой бездне в голубых глазах было понятно, что Тэхен уже все увидел. Чон ненавидел свое уродство, всегда прятался за объемными худи и футболками, не обнажался при других, даже в душе общежития выбирал время, когда студенты уже все намылись и готовились к отбою. А сейчас так глупо попался! Показал свое клеймо – вечное клеймо навечно обреченного оставаться жалким детодомовцем! «И кому ты такой нужен?» – как-то спросил его покойный Джеюн, Чонгук до сих пор понимает, что никому, быть рядом с Тэхеном оказалось неожиданным чудом.       Чон ждет. Ждет, когда Ким фыркнет на эти раны или спросит: «Что это?», которое даже у Чонгука напрашивалось на язык при виде ожога на груди Тэхена и ран на спине. У Гука исполосована была вся спина, неровно, ребристо и уродливо, но шрамы были настолько тонкими, что их можно было даже и не заметить, вот как в темноте комнаты Тэхена, когда они играли в бутылочку. А у Кима раны были большими, жуткими и с таким оттенком безумной боли, что не заметить их было невозможно. Чонгук никогда к ним не прикасался, но отчего-то был уверен, что под пальцами эти шрамы будут шершавыми, неровными и очень отчего-то чужими, словно не с этого богического тела.       Тэхен смотрит своим мрачным взглядом Чону точно в душу, не спрашивает ни о чем, молчит, но, кажется, читает ответы на дне темно-карих глаз, узнавая все секреты прошлого и даже словно будущего Чонгука. Гук под этим взглядом мнется, это не неприятно, но пугает сильно, потому что фиолетовая бездна вдруг заглядывает Чону в душу, не только Тэхен, но и его голод, что лижет кровавую пасть, предвещая сладкую пирушку.       – Я должен попросить у тебя прощение, ma petit, – шепчет Ким, и аромат роз диких становится вдруг в разы выше, вытесняя весь воздух, заставляя Чонгука чуть ли не задыхаться от нехватки кислорода в легких, который так прекрасно и ужасно одновременно заменил этот дерзкий и прекрасный аромат. – Но надеюсь, ты поймешь меня и злиться не будешь.       Чонгук даже не успевает спросить, что Тэхен такое несет, о чем говорит? Бросит, да? А Ким уже на него диким тигром налетает, глаза опасно горят, руки сжимают тонкую талию, подтягивая Чона к себе ближе, и губы горячие требовательные дарят безумный поцелуй на грани потери контроля. Чонгук, вообще, знает, что Тэхен таким часто бывает, у него сгорают тормоза, и он идет на поводу у своего голода, и его тогда останавливать нужно, нужно решительно говорить «нет» Элибру и гнать его прочь, пока не вернется сам Тэхен. Но вот Ким Чонгука к груди своей прижимает близко-близко, слушает безумные удары сердца Чона, буквально травит своими розами, разжижая мозги и сопротивляться или думать о чем-то уже не получается.       Тэхен целоваться умеет, и ему явно это очень нравится. Его поцелуи долгие, тягучие и вкусные, они спазмами наслаждения во всем теле отдаются, бьют по нервным окончаниям и взрывают галактики под закрытыми глазами. Чонгука трясет от жадного напора, от властности, с которой Тэхен язычком открывает его рот, поцелуй углубляя, высасывая остатки кислорода, оставляя легкие гореть от невозможности вдохнуть. Ким вишней дышит, жадно ею себя напитывая, но при этом Чонгуку вдохнуть не дает, лишая его такой возможности, пальцы холодные и длинные по спине бегут выше, оглаживая каждый длинный шрам от плетки, другая рука в волосах черных путается, Тэхен ерошит и так беспорядок на голове Чона, а потом вдруг резко тянет за пряди, отрывая Гука от своих губ.       Глаза у Элибра ненормальные, пугающие. Фиолетовая бездна скалится на сладкое тело, а Чонгук и может, что только поглощать кислород, которого все это время не хватало и не иметь возможности даже банально мыслить о происходящем. Тэхен явно не в себе, у него тихое рычание с губ опухших срывается, аромат роз Чонгука почти ощутимо больно кусает, заставляя нетерпеливо вздрагивать от каждого нового укуса в крепких руках и чуть ли не молить о продолжении. Чон подумает об этом потом, но вдруг оказывается, что сопротивляться такому Тэхену абсолютно невозможно, он отрезает все пути отступления, перерезает кислород и оставляет только себя, розы и желание, что разрядами тока простреливает все тело, не желая уходить от этого явно чокнутого создания с фиолетовыми глазами.       Тэхен тянет Чонгука за волосы сильнее, заставляя голову наклонить, обнажая красивый изгиб шеи. Элибр улыбается Гуку, почти шепчет ему на ухо: «Я выиграл!», когда губами следует по нежной коже шее, спускаясь ниже требовательными жесткими поцелуями, в которых даже зубы царапают кожу, оставляя небольшие следы. Чонгук стонет сорвано и как-то даже неверяще, хватаясь крепко пальцами Тэхену за плечи. Шея – его эрогенная зона, он, Киму об этом, конечно, не говорил, но рассказала его сила. Элибр повелевает кровью и плотью, он знает о человеке даже те тайны, которые он сам о себе не знает! И все заставляет и заставляет Чонгука с тихими полувздохами-полустонами дрожать в своих руках, пока покрывает его шею поцелуями, лижет тонкую кожу протяжно и жадно, собирая сладкий аромат легкий вишни и снова целует с зубами, стараясь побольше плоти вобрать, чуть ли не засос кровавый оставить. И, наверное, в другой ситуации Чонгук бы попытался напомнить Тэхену, чтобы был нежнее, чтобы не терял голову, но сам ее давно потерял, сам забыл кто он, что он. Важны только губы Кима, дарящие спазмы наслаждения по всему телу, крепкие руки на спине и в волосах, и роза, сдирающая шипами все предрассудки, которыми Чонгук себя огородил.       А потом вдруг укус, болезненный и глубокий укус! Чон даже дергается от него, широко распахивая глаза, но держат его очень сильно, не давая нисколько пошевелиться. А Чонгуку больно, сквозь пелену наслаждения на поверхность именно боль его и выдирает, Тэхен его за шею укусил, как вампир впился острыми зубами крепко, вспарывая кожу легко, и не отпускает. Чон замирает, не понимая даже, что происходит, а потом чувствует как дергается у Тэхена горло, и он шумно выдыхает, сглатывая проступившую под силой укуса кровь.       Гуку становится почти страшно в этот момент. Сила у Кима огромная и жуткая, он может легко Чонгука себе подчинить, одурманить своим ароматом, а потом делать с ним все, что угодно. Чон понимает, что под его ласками и его силой он ничего сделать не сможет, сам будет рад дать Элибру все, что захочет, даже свою кровь или душу преподнесёт ему на блюдечке сам с широкой улыбкой! Кима сейчас остановить срочно нужно, оттолкнуть, ведь больно, укус ноет, а Тэхен к тому же еще и снова его кровь сглатывает и ему явно это нравится. По тому, как бережно он старается не потерять ни капли крови Чонгука, зажимая рану языком, пока глотает очередную порцию наркотика, было понятно, что происходящее Киму безумно нравится!       – Тэхен! – зовет Чон, морщась от боли, потому что Элибр тянет его голову за волосы в сторону и еще кусает, вонзая зубы глубже, говорить так оказывается неожиданно невозможно. – Тэхен, отпусти меня! – Тонко просит Чонгук, понимая, что снова позволил Элибру взять над собой контроль, снова упустил момент, в котором Ким себя не контролирует, снова…       Рука Тэхена легко скользит по спине Чонгука, другая отпускает его волосы, и Ким резко от парня отшатывается, сверкая на него огромными фиолетовыми глазами, невменяемо адекватными, если так вообще можно сказать. В любом случае, взгляд этот Чона заставляет окончательно растеряться. Он ожидал увидеть безумного Элибра, который будет пугать, да уже испугал знатно, снова будет приставать, рваться к чистой душе и откровенно угрожать! А встретил Тэхена, самого настоящего Тэхена, с дикими фиолетовыми глазами, с вымазанными в крови губами, но настоящего Тэхена с пониманием всего происходящего глазами.       – Прости, ma petit, прости! – Выдыхает Ким, сглатывая вязкую слюну. – Я должен был взять совсем немного… прости. – А сам при этом губы лижет с остатками крови, выглядит, и правда, как безумный вампир, и еще на рану Чонгука смотрит, не в глаза, а на кровь, сверкающую на молочной коже.       Чон как-то по инерции рану прикрывает, а нарывается на пустоту. Укуса на шее уже не было, только липкая кровь на пальцах и воспоминания о тонкой боли, когда Тэхен кусал его, наслаждаясь сладким нектаром с ароматом вишни. У Чонгука глаза округляются, он снова неверяще трогает свою шею, скользит ладонью по груди, думая, может он ошибся с местом укуса? Но вдруг нарывается на неоспоримый факт – раны не было и шрама от плетки на груди вдруг тоже не оказалось. Чонгук на Тэхена смотрит, когда руку за спину себе заводит и прощупывает кожу на спине, там, где были длинные жуткие шрамы, не было абсолютно ничего!       – Я не всегда могу такое сделать, – выдыхает Тэхен, заваливаясь на софу, стоящую аккурат в самом центре гардеробной, чтобы отдохнуть от шопинга в своем же доме. – И я не делаю такого обычно. – Поясняет Ким, смотря в огромные непонимающие происходящего глаза. – Тратится много силы, и я порой срываюсь. – Тэхен тянется к салфеткам, стоящим в центре стола рядом с букетом роз. Он ненавидит свою сущность зверя, монстра почти голодного, который мечтает убивать и насыщаться чужими душами. – Я повелеваю кровью и плотью, – Тэхен стирает с губ остатки крови, где-то даже на подбородок попавшей, морщится от вида того, что сделал и ненавидит себя за эту жестокость еще больше. – Я могу залечить даже смертельную рану, но нужна сильная концентрация. Мне не нужно было тебя кусать, я просто… Извини! – Выдыхает Тэхен. – Нужно было сразу предупредить, что я планирую сделать, просто я думал, ты откажешься, постесняешься, потому я сделал и все. Прости, тебе, наверное, было больно…       Чонгук сверху на Тэхена заваливается, почти на колени ему, обнимая крепко за шею и шепча короткое: «Спасибо!». Он бы отказался, в этом Ким, несомненно, был прав, он же знает, что парень обычно не пользуется своей силой, избегает ее, у него срыв близится, и эта фиолетовая бездна в голубых глазах уж слишком голодная сейчас. И это же не проблема Тэхена, что у Чонгука были шрамы на спине, Чон точно бы отказался, если бы Ким ему предложил, но сам бы при этом где-то подсознательно соглашался снова и снова. Он хотел избавиться от этих шрамов, от своего прошлого и той боли, от себя загнанного и зашуганного. Но сделать это было не так-то уж и легко, с собой бороться нелегко, и чудесного средства в мире от шрамов до сих пор никто не придумал. Однако, как оказывается – оно было, все это время было рядом с Чонгуком – сила Тэхена была ужасно безгранична, но при этом он сам сказал, что может залечить даже смертельные раны. Чон испугался порыва Элибра, укуса, все случилось слишком неожиданно, да и кусал Тэхен больно и глубоко, явно не сдержавшись, ведь кусать, как он сам сказал, было не обязательно, все же отчасти поддался голоду, и это тоже немного Чонгука испугало. Но за всем этим он все равно был благодарен Тэхену. За что? За то, что залечил рану? Не только, скорее за то, что Чону не пришлось говорить вслух, как эти шрамы он ненавидит, как ему горько от них и как он желает от них избавиться! Спасибо для Тэхена за то, что за маской эгоиста прячется самый чуткий и добрый на всем свете человек, заботливый и понимающий. Чонгук так и не понял, за что ему достался Тэхен, и просто будет надеяться, что судьба жестоко не отберет у него все разом.       – Почему не излечишь себя? – Чон в шею Киму утыкается, вдыхая розовый аромат и думает: а у него получилось бы так легко прокусить кожу зубами? Выглядело все легко, но на деле ведь люди не вампиры и не животные, наши зубы не острые, а клыки не работают в системе переработки пищи. Вряд ли у Чонгука бы получилось, Тэхен – он весь такой загадочный и таинственный, у него много скрытых талантов, историй и прочего, а у Чона, в общем-то, нет ничего такого, он же обычный. Вот даже бы кожу прокусить не смог.       Тэхен прикрывает глаза, слушая взволнованный стук сердца Чонгука – это успокаивало. Успокаивало от желания найти и убить тех, кто издевался над ребенком из детского дома! Ким не знает наверняка, но он очень догадливый. И он понимает, что отчасти все это не должно его касаться, они же не замужняя пара, они пока только встречаются, и это просто чудо, что Чонгук его до сих пор не бросил! Не бросил после вот этого сегодняшнего срыва, когда Тэхен не сдержал себя, пробуя Чона на вкус. И Ким бы даже сказал, что вишня – это наркотик, но оказалось, что это, правда, чистое лекарство! Голод не завывал в голове, не терзал внутренности, прося себя услышать и пойти на поводу у всех своих тайных желаний, он тихо спал, мирно, боясь, что его найдут, боясь этого вишневого лекарства! Тэхену не было так спокойно уже очень и очень давно, несмотря на то, что все же себя не сдержал, причиняя Чонгуку боль, но при этом все время оставался в здравом рассудке, понимая, что творит. Ровно как и понимая, что не мог пройти мимо не озвученной просьбы Чона, не мог оставить эти шрамы на его спине, когда сам Гук просил избавить его от них, и не мог не думать о том, что все равно желает смерти каждому, кто поднял на Чонгука руку!       – Я не могу. – Тихо отвечает Тэхен, поглаживая обнаженную, но теперь ровную кожу на спине Чона, парень от этого движения даже вздрагивает, понимая, что он все еще наполовину обнажен. Это стесняло, в моменты интимного контакта о стеснении и речи быть не могло, но сейчас, когда Чонгук просто сидел у Тэхена на коленях и обнимал его, быть обнаженным оказывалось очень стеснительно! – Ma petit, ты сейчас пытаешься так одеться, уткнувшись мне в шею лбом? – Ким копошения Чона замечает мгновенно, ну еще и черную футболку, которую Гук мял в руках, пытаясь на ощупь понять, где там перед, а где зад! Нужно было одеться, в конце концов, чтобы перестать смущать самого себя своей же наготой!       – Я просто… – Чонгук мило краснеет, поднимаясь на ноги, быстро так натягивает на себя футболку, не смотря на Тэхена, и просит: – Можешь, пожалуйста, не подглядывать? Мне нужно переодеться дальше. – Киму бы хотелось спросить, чего это он не видел там, но давить он не намеревается. Да, он уже несколько раз так подрочил Чонгуку и даже сделал ему отличный минет, но раз Чон смущается все же, то пусть побудет немного принцессой.       – Как пожелаешь, ma petit, – отвечает Тэхен и глаза закрывает, откидываясь удобно на спинку софы, и даже ресницы длинные не дрожат, давая понять, что подглядывать Ким даже не пытается, даже не думает врать. Он врать-то и не может, разве не в этом его нереальная красота? – Я сделал тебе больно, потому выполню любой твой каприз, чтобы загладить вину.       Чонгук бы поспорил, было больно – да, и неожиданно, и он первый раз по-настоящему испугался силы Тэхена, но ведь Ким вылечил шрамы на теле, не на душе, конечно, но так на теле больше их не было! И Чон понимает, что не распрощался с прошлым, оно укусит в самый неподходящий момент, но если рядом будет Тэхен все это время, то любые раны затянутся. Ким очень сложный, у него тяжелый груз на плечах, жуткая история из прошлого, еще и Тао и какой-то мрак вокруг него, а Чонгука к нему магнитом тянет, он, кажется, готов и в Ад спуститься, если Тэхен будет рядом. Наверное, это глупо, а Чон себя умным никогда не считал.       – Я должен сказать тебе спасибо, за то, что ты делаешь. – Гук как можно скорее переодевается, берет джинсы черные узкие, тимберлэнды, которые его так заманили, и джинсовку на случай, если будет холодно. Очень просто, но сложно Чонгук просто не умеет одеваться, а этот комплект вроде и выглядит очень ничего, только стоит как целое состояние! – Ты меня защищаешь, – закрыл Чона собой от Ласточки, даже глазом не моргнул, даже и близко не испугался жуткой силы героя класса Бог! Даже от Джеюна спас несколько раз. – Отвлекаешь от проблем. – А зачем еще привел в Прованс? Чтобы Чонгук расслабился, чтобы мог спокойно дышать, забыть обо всем и просто наслаждаться жизнью! – И заботишься! – Улыбается Гук. Тэхен отдает ему одежду, свою кровать, еду, залечивает раны и, кажется, готов даже сердце свое на блюдечке принести. Чонгук, конечно, не уверен насчет последнего, но почему-то свое сердце с ума сходит от осознания, что это может очень даже оказаться правдой. – Ты хороший, Тэхен, бываешь несдержанным и резким, сложным очень, периодически срываешься в бездну, но ты всегда думаешь о других, а не о себе. Людям ты только кажешься эгоистом, на самом деле это не так. – Чонгук накидывает на себя джинсовку и оборачивается к Тэхену, который оказывается смотрит на него огромными ярко-голубыми глазами, словно и не настоящими, нереалистичными. Веки открыл, когда услышал, что Гук штаны натянул и застегнул молнию, открыл глаза, чтобы убедиться, что Чон все это ему говорит всерьез, всерьез настолько глупый или наивный, или добрый, или влюбленный, что на Тэхена не злится, не боится его и… и почему-то им восхищается, отчего-то почти хвалит его… любит его.       У Кима на сердце ран немыслимое количество, там каких их только нет! И все равно, глупый, он позволяет себе поверить, что его могут любить. Монстров не любят, а Чонгук хоть и ребенок, хоть и очень нерациональный, а, наверное, осознает, что у него просто влюбленность, и далеко не любовь. Просто, кажется, это самому Тэхену хочется, чтобы его любили, не бежали, не кричали в страхе от его силы, не бросали его из раза в раз, не использовали, а любили. Видимо, предыдущие раны его ничему не научили, раз он так легко подпустил к себе Чонгука и дал себе поверить, что он нужный и любимый. По итогу окажется, что его сила притянула Чона к нему, заползла парнишке в мозги, сделала зависимым. Но можно Тэхен хоть чуть-чуть, вот совсем немножко побудет счастливым рядом с Чонгуком, которому он нравится? Или это слишком эгоистично?       – Спасибо! – искренне улыбается Ким. – Мне уже давно этого не говорили. – Очень давно. И даже тогда, наверное, все же врали, ведь если он хороший, если заботливый и чуткий, то почему его всегда бросают? Монстры не заслуживают любви, монстры никому не нравятся, их всегда убивают, как они выползают к людям, и Тэхен ничем от этих монстров не отличается. Его боятся, ненавидят, пытаются уличить в недобром и, наверное, бы убили, как только бы появился мотив. А напротив Чонгук – светлое и прекрасное создание, наивное и доброе. Он лекарством тянется к Тэхену, пытаясь его вылечить, спасти, может, любит или нет. Но чем Тэхен его заслужил? Ким сказал Тао, что Чонгук его ангел, но как долго небеса будут благосклонны к монстру?       – Как я выгляжу? – Чон мнется на месте под пристальным взглядом Элибра. Отчасти тяжелым взглядом, Тэхен явно думал о чем-то нелегком, все тихо поднимал брови и смотрел на Чонгука так! Чон смотрел подобным взглядом лишь однажды – на отметку на вступительном листе при поступлении в Академию – с неверием и счастьем. Тэхен был просто счастлив услышать что-то теплое от Чонгука в свой адрес, был просто счастлив быть с ним здесь, в Провансе, быть с ним рядом, и Чон в который раз понимает, что настоящего Тэхена еще даже и не знает. Тот владеет миллиардами, у него есть все, а он по-детски чисто радуется паре хороших слов в свой адрес! Они из разных миров, но не такие уж они и разные получается. Чонгука тоже никто раньше не хвалил, учителя, правда, говорили, что он мальчик способный и вот старушка, которой он помогал нести пакеты, тоже его хвалила, или владелец закусочной, который подкармливал сиротку, всегда его тепло встречал, говорил, что у Чона доброе сердце и его ждет великое будущее. А Тэхен в своем голоде жил один, у него был брат и Чимин, но посторонние его боятся и сторонятся, никто не скажет ему, что он такой прекрасный, потому что Бог. Он одинок в своей душе, и словно даже голод появился там, чтобы хоть кто-то еще был рядом! Чонгуку больно даже думать об этом!       – Ты красивый! – заявляет Тэхен открыто, мягко улыбаясь Чону, разряжая омрачившуюся обстановку. Гук в ту же секунду глаза в пол опускает и мило краснеет, отвечая:       – Ну тебя! – Бормочет парень. – Я просил оценить мой наряд, я же не знаю, куда мы идем!       – Я оценил тебя, ma petit! – Тэхен встает с софы, поднимая голову Чона за подбородок пальцами и заглядывая в карие смущенные глаза. – Потому что мне больше нравится смотреть на тебя, а в одежде или без нее – мне без разницы. – Чонгук губу кусает, окончательно краснея под взглядом голубых глаз. А ведь у Тэхена даже фиолетовая бездна спит, но он при этом и без нее умудряется говорить такое! Такое!.. – Идем, ma petit, – Ким тянет Чонгука за руку, намекая, что им пора, они и так уже опаздывали со всем произошедшим. И Тэхен мог бы снова открыть портал, но предпочитал все же не рисковать пока, включая, что он был с Чоном, который попал во Францию незаконным путем.       – А сам как всегда вырядился! – Бубнит Чонгук, но сам улыбается в спину Тэхена, пока его выводят из комнаты, а потом уже и из дома в неизвестном направлении. А здесь, куда не посмотри – все неизвестное для Чонгука, но с дьявольским экскурсоводом можно и в Ад спуститься – не страшно! – И куда можно пойти в кожаных брюках? – Подозрительно интересуется Чон. – Они, вообще, удобные?       – Я подарю тебе парочку, – Тэхен на мгновение оборачивается и подмигивает Чонгуку, заставляя того снова покраснеть! Ну, не может он оставаться равнодушным ко всем этим шуточкам Кима, когда отношения их уже были интимнее интимного, а у Чона как бы в голове: до свадьбы ни-ни! Но они уже много чего успели натворить, что снимало многие запреты. – Будешь ходить в них в Академию. – Тэхен лижет губы, качая головой. – А под конец дня умолять, чтобы я снял их с тебя! – Произносит без капли интимного подтекста, но подтекст был в голове у самого Чонгука, который даже лицо прикрывает свободной ладошкой, когда мимо с поклоном проходит кто-то из прислуги. Чон воспринял фразу Кима про медовый месяц слишком серьезно и прямо, и теперь… ну, в голове так уж точно он ожидал от Тэхена чего-то, может даже с нетерпением ждал, это чувство ведь нервы на раз поджигало, оставляя в голове лишь аромат розы и фиолетовые всполохи бездны тягучей, сладкой и приглашающей опуститься в свои объятия. У Чонгука играют гормоны, он молод, а Тэхен рядом, Тэхен соблазнительный, привлекательный и, что уж тут таить, но может сделать и с телом, и с душой Чона такое, что Гук посреди ночи потом с железным стояком просыпается, по-тихому дроча в туалете и представляя эти охуенские губы Кима на члене. Если Чонгук для Элибра – лекарство, то сам Тэхен – наркотик, от него нельзя отказаться уже, раз попробовал и все – на всю жизнь, он сильный, сладкий и убийственный!