Остаться рядом

*** Второе путешествие на Север проходило ровно и буднично, если не считать нередких паломников, которые то и дело подходили к Пастырю за благословением. Пастырь отвечал всем, серьезно, но приветливо. Он, похоже, вообще был не слишком улыбчивым, предпочитая непосредственному любопытству тихую задумчивость. Но Сорей сумел растормошить и его. День за днем они ехали бок о бок, и Сорей рассказывал про свое первое путешествие в эти же края, про стаи хёма и драконов, про сгустки скверны, а Пастырь слушал, и глаза его светились неподдельным интересом. Наверное, все это было для него сказкой, одной из историй, записанных кем-то в Писании, — а история Сорея действительно появилась на страницах нового издания. Пусть сокращенная и местами слишком уж приукрашенная, но она там была, Миклео сам видел. В Ластонбелле они остановились на одной из баз торговой гильдии «Воробьиное перо», в которой у Пастыря по старой традиции был открыт неограниченный кредит. Традицию эту завела позапрошлая глава гильдии, как гордо сообщил Пастырю новый управляющий, и конечно, они свято чтили это славное начинание. Сорей слушал эту гладкую речь, и лицо его застывало на глазах. Кажется, он очень хотел сказать что-то этому худощавому, ухоженному даже на вид типу, который мало походил на ту отчаянную торговку, которой была их Розе. Миклео подошел к Сорею и накрыл его руку своей, удерживая от необдуманных поступков. Сорей обернулся, улыбнулся и покачал головой, мол, помню, знаю и понимаю. А вот Пастырь, этот тихий и спокойный мальчик, ответил на удивление язвительно: — Я тоже чту святые и славные традиции, но хотелось бы воспользоваться вашим хваленым гостеприимством, а не слушать оды в его адрес. Управляющий смешался и замолчал. — Мы оба устали с дороги, — продолжил Пастырь, не упоминая Миклео с Лайлой, которых этот человек просто не видел. — И завтра нам предстоит продолжить путь, поэтому хотелось бы получить уже какую-то комнату и хотя бы немного еды. Я могу заплатить, если вас так смущает необходимость предоставлять мне все это даром. Управляющий яростно замахал руками, уверяя, что никаких денег с Пастыря он взять, конечно, не может, о чем речь. А комнаты уже готовы, хорошие комнаты в жилом доме по соседству со складом, вы только пройдите, вам все покажут. — Мне понадобятся четыре верховые лошади завтра утром, — добил его Пастырь. — И теплая одежда на двоих. Управляющий слегка закаменел лицом, но все-таки пообещал организовать примерку вечером, когда господину Пастырю и его спутнику будет удобно. На этом деловой разговор можно было считать оконченным, и «господин Пастырь со спутником» отправились в жилой дом, как и было указано. — А Розе не была такой щепетильной, — задумчиво протянул Сорей, когда управляющий скрылся из вида. — Розе сделала на тебе и твоей славе столько денег, что теперь можно и воспользоваться процентами, — фыркнул Миклео. — А какой она была, эта Розе? — внезапно спросил Пастырь. Сорей помедлил, явно собираясь с мыслями, и начал рассказывать. Часть про наемные убийства он благоразумно опустил — кто знает, что стало с «Ломанными костями», вдруг кто-то еще продолжает дело благородного убийства даже в этом светлом и добром новом мире. В просторной трапезной комнате, занимавшей треть первого этажа, их встретила невысокая, крепко сбитая женщина, чем-то неуловимо напоминающая Медею, возможно, такой же совершенно материнской улыбкой. Плащ Пастыря ее совершенно не смутил — дорогой гость и его друг были тут же взяты в оборот, усажены на стол и накормлены свежей горячей едой. Когда Пастырь и Сорей доели все до последней крошки — рагу пахло просто удивительно, Миклео не выдержал и выпросил себе немного с тарелки Сорея, — им подали горячий чай и сообщили, что комнаты уже готовы, на третьем этаже сразу налево, каждому своя. — И горячая вода там есть, если захотите помыться, — добродушно улыбнулась женщина и тут же ушла куда-то во внутренние помещения, оставив их сидеть посреди пустой залы. Сорей быстро допил свой чай и сказал, что, пожалуй, отдохнет с дороги. Пастырь понятливо кивнул и сообщил, что прогуляется по городу. В Ластонбелле он, похоже, был первый раз, но Миклео был уверен, что Лайла станет отличным проводником для своего подопечного. У него же были более интересные дела. Сорей начал целовать его, едва за ними закрылась дверь комнаты, и Миклео отвечал, чувствуя нестерпимое желание касаться и ощущать. Они ни разу не были вместе с той ночи дома, и пусть прошло всего три дня, Миклео казалось, что это слишком, слишком долго. И похоже, Сорей полностью разделял его мнение. — Мне кажется, они догадываются, — сказал Сорей, когда они на мгновение замерли, чтобы перевести дыхание. — Лайла не догадывается, она точно знает, — возразил Миклео. — А вот Пастырь еще слишком юн. — Не будем его смущать, — согласился Сорей и снова потянулся за поцелуем. Это все еще было внове для них обоих — делиться теплом и лаской, и кажется, они оба хотели этого, хотели так сильно, что для нежности не осталось места, все смело острым горячим желанием. Сорей впервые брал, а Миклео отдавался ему, и это тоже было прекрасно и совершенно по-новому. И горячая вода в комнате оказалась как нельзя кстати после того, как это безумие схлынуло, оставив их обессиленными и довольными. Кровать в комнате была узкая, рассчитанная на одного, но они устроились на ней, переплетясь руками и ногами, и им было уютно и удобно вместе. Миклео лежал и перебирал пальцами лохматые волосы на макушке Сорея, который прижался к его груди, и слушал, как выравнивается его дыхание, становясь глубоким и спокойным. Когда Сорей уснул, Миклео наклонился и уткнулся носом в его волосы, зажмурился, вдыхая знакомый с детства запах. Внутри остро кололась мысль о том, что это, возможно, последняя их нормальная ночевка перед Севером, но Миклео старательно давил ее. У них еще был целый вечер и ночь, и долгая дорога до пристанища Маотелуса. И быть может, потом все еще будет хорошо.