Пополам

      Сережа стал миллиардером тогда, когда после гибели его первой жертвы прошло сорок дней. Олег-видение, который все больше пугал, чем поддерживал, заявился в кабинет к парню с огромной папкой, где чернели имена тех, кто должен получить сполна.       — Смотри, Сереж. Вот эти ребята предоставили некачественное оборудование на стройку Хольта, а вот те, да, именно поляки, не обеспечили всех работников страховкой. А уж про военное министерство я вообще промолчу. За кем мне пойти в следующий раз?       Сережа молчал и пытался скрыть мелкую дрожь в руках, которая стала теперь для него нормальным явлением.       — Ну, давай же! Я же знаю, что ты об этом думаешь уже столько времени, — Олег хищно улыбнулся.       — Олег, пожалуйста, прекрати, — Сережа опустился перед ним на колени. — Я тебя прошу, нет, я тебя умоляю. Хватит.       — Чего хватит? Хватит быть тобой? Или хватит исполнять твои заветные желания? Ты не понимаешь Сережа. Я — справедливость, которой в этом мире не хватает, ты — лишь повод ее совершать.       Сережа плакал, плакал и плакал. Когда в последний раз такое было? Кажется, тогда, когда его впервые привезли в приют и он, кутаясь в любимую бабушкину кофту, пытался хоть как-то вернуться к той реальности, к которой привык.       Тем вечером он думал в первую очередь о том, что во взрослой жизни у него все будет иначе. У него обязательно будет просторный дом, где всегда будут рады гостям, соседям и просто хорошим людям. Там будет слышен шум океана, а не рокот двигателей машин и самолетов, а на столе будет простая, но с любовью приготовленная еда. Еще у него будет семья. Правда, в это понятие семилетний ребенок тогда вкладывал немного другой подтекст — он представлял женщину, похожую на маму, детей, которых будет, хотя бы двое, чтобы не скучали, себя — взрослого и солидного, сидящего в кресле с котом на руках и сигарой в зубах.       Но время все немного поменяло. Да кого стоит обманывать — время поменяло очень много. В его жизни появился Олег, который как-то незаметно стал всем, затмив и мечты о многодетной семье, и о жене со светлыми глазами. Затем появилось желание уверенно стоять на ногах, да так, чтобы никто и слово тебе не смел сказать. Но желание быть лучше, для дальнейшего счастья в будущем, неожиданно преобразовалось в единственный способ жить в данный момент. Зачем?       — Я убью себя. И тебя убью. Ты не посмеешь больше убивать людей, — Сережа приставил к горлу острый канцелярский нож и вгляделся в лицо воображаемого Олега.       У того слегка дрогнули брови, но хищная маска быстро вернулась на свое место.       — Ну, давай. Ты же не сможешь. Тряпка. Не сможешь убить меня снова?       — Ты уже мертв. А я и не жил последние два года. Зачем мне это? Зачем? — Сережа сильнее нажал на нож, чувствуя, что прорезает кожу.       — Умри, — сказал Сережа и как можно сильнее полоснул по шее.

***

      Он хотел элементарной тишины. Мира, счастья для всех и каждого. Хотел жить на земле, где нет излишней жестокости. Да, когда-то хотел.       В эту конкретную секунду, когда кровь решила покинуть человеческую оболочку, Сережа мечтал лишь о безмолвии, где нет Олега, который и не Олег вовсе, а результат больного одиночества, где нет непрекращающегося клацанья клавиш, бесконечной работы, нет отчаяния, страха, безнадежности. Но убийц в рай не берут? Но, может быть, это даст ему шанс встретить Олега.       — Ну?       Сережа приоткрыл глаза и тут же понял — смерть так легко для него не наступит. Он лежал на узкой кровати в абсолютно белой комнате, а над ним стоял мужчина к круглых очках и довольно причмокивал.       — Вы проснулись. Какая удача. Не думал, что настолько буду печься о вашем состоянии. Рад, что вы пришли в себя.       — Кхх, — попытался сказать хоть что-то Сергей, но у него вышла какое-то карканье.       — Тише. Вам пока что не желательно говорить. Вам интересно отчего же вы не умерли? Удивительно, но ровно когда вы решили побаловаться ножичком — к слову, очень даже удачно — к вам заявился полицейский, может быть вы помните его. Он работает по делу этого убийцы, Чумного Доктора. И именно в тот вечер он вышел на вас.       Сережа моргал и не понимал он в тюрьме? В тюремной больницы?       — Спокойно, мой мальчик, вы немного не в том психологическом состоянии, чтобы вас легко можно было бы отдать под суд. Вы больны. Тяжело больны, бьюсь об заклад вы часто говорите со своей второй личностью. И, пожалуй, ее и стоит винить в этом пламени, которое не затухает уже пару недель на улицах?       Сережа почувствовал, как по щеке катится радостная слеза. Ему помогут. Неужели лишат его видений? Неужели тишина наконец наступит?       — Сонечка, поставь мальчику капельницу. Да, и никакого успокоительного, как всегда, да? Что-нибудь поядренее, чтобы, так сказать, не погубить его потенциал, — сказал доктор, обнажая все те же хищные белые зубы.       Тишины снова не будет. Сережа как можно крепче зажмуривается, ожидая очередного всепоглощающего наваждения.