Лисьи сны

Волков уходит сразу же после подписания договора, и Сережа рад бы проследить за ним, да пока опасается. Тяжелый взгляд и кулон на шее внушают ему смутные опасения — не страх, но что-то похожее на трепет. К наемникам у всех оборотней одно отношение: те, кто верит в их существование, стараются обходить их стороной. И пусть бытует мнение, что наемники опасны только для одного вида, все оборотни остаются оборотнями и нет никаких гарантий, что завтра дробовик не повернется в твою сторону. Для Сережи — с его доверием к окружающим — соглашаться на услуги Волкова и вовсе подобно игре в русскую рулетку. Предложение он принимает по двум причинам. Первая: Юля обещала помочь, а если Юля что-то обещает, она это выполняет. Методы у неё, конечно, странные, но в большинстве случаев они работают. А не верить Пчëлкиной у Сережи причин нет. Она — независимый журналист. Она бережет свою репутацию, и это если даже исключить банальную дружбу между ними. Вторая причина проста, как истина. Отчаяние. Разумовский попросту чувствует себя загнанным в угол лисенком, которому нужна помощь. И он готов эту помощь принять. Особенно от человека, который сможет разобраться в сложившейся ситуации. В том, что у Волкова есть опыт, Сережа почти не сомневается. Вспоминая о подобных делах, он тут же тянется к планшету и лезет в поисковик. Юля что-то писала про прошлые дела Волкова… Разумовский знает, что ему с большой вероятностью не удастся отыскать хоть что-то конкретное, но попытаться стоит. Он сидит на диване, поджав под себя ноги, и лишь голубой свет экрана освещает его усталое лицо. Ещё довольно рано, но за окном тучи совсем затянули небо, и Сереже даже кажется, что скоро вот-вот польет ливень, а может, даже разбушуется гроза. Пока система грузится, Разумовский спину выпрямляет, морщится болезненно и зовет со своего места: — Марго! Поищи информацию про Олега Волкова. — Уже ищу, Сергей. Первые капли падают на стекла. Сережа зябко ведёт плечами. Ему хочется выпить чего-то горячего — чая, а еще лучше — кофе, но вставать лень. Сказать по правде, поесть ему тоже не мешало бы — он успел перехватить только «сникерс» — ещё до прихода Волкова, второпях. Но аппетита нет. Когда Разумовский уходит в мысль с головой, он забывает о еде и сне, забывает вообще обо всем. — Что тебя интересует, Сергей? —спрашивает Марго. — Найдено более двух тысяч результатов. — Смотри информацию не более, чем двухнедельной давности, — решает Сережа, нетерпеливо глядя на голубую змейку загрузки на своём планшете. — Восемьдесят четыре результата, — сообщает Марго. — Поставь наше местоположение и отфильтруй ключевые слова. — Готово, Сергей. Голубая змейка на планшете становится зелёной, и Сережа кликает на открывшийся файл. Когда-то он взломал базу данных одной охранной организации — от нечего делать — и сохранил себе списки. На случай, если вдруг пригодится. Вот. Пригодилось. Тысячи символов и знаков пляшут перед глазами. Разумовский мысли в кучу собрать не может, не то, что уйму гигов неотсортированной информации. Он затемняет экран и откладывает планшет в сторону. Трет веки подушечками пальцев. Он устал. А ещё он снова не выспался ночью — мучили кошмары. После стаканчика кофе дело идет бодрее. Сережа возвращается к планшету и бегло пробегает взглядом по именам. Как он и предполагал, никакого Олега Волкова среди них нет. Догадка о наемнике укрепляется, но страха, как ни странно, больше нет. На всякий случай Разумовский подключается к каналу Марго и просматривает найденные ею результаты уже в открытом доступе. Снова ничего. Юле он уже звонил — не ответила. Наверняка уже нашла какое-то интересное дело. В таких случаях она отключает свои телефоны, чтобы ничего не мешало, и пропадает на несколько дней. Это досадно, но делать нечего. Пока что Сереже приходится доверять Волкову, потому что в противном случае он окажется заложником в собственном офисе, а сегодняшнее мероприятие важно для него. Не появится на нём — пойдут слухи. Сережа и так уже давно на официальных встречах не появлялся, пора уже сделать ответный шаг к любопытным, показать, что все с ним в порядке. С хрустом выпрямляя шею, он нехотя сползает с дивана. Времени до прихода Волкова осталось не так много, а нужно ещё успеть переодеться в костюм. Разумовский оставляет планшет на подушке, идет к гардеробной. Босые ступни мерзнут, соприкасаясь с полом — в пледе на диване было уютно, была бы возможность, Сережа завернулся бы в него, как в кокон, и так и жил, с редкими вылазками к автоматам и, иногда, к горячей еде. Но такой возможности нет, и ему приходится мерзнуть, снимая с себя любимый халат, чтобы натянуть холодную жесткую рубашку. В офисе тихо пищит датчик — сигнализацию Сережа так и не отключил, камеры работают в прежнем режиме, сохраняя записи в архив его личного ноутбука. К Волкову Разумовский относится с опаской, поэтому пытается предусмотреть все его действия и как можно лучше обезопасить себя. В кармане брюк у него электрошокер, в случае, если ультразвуковая атака сигнализации при нападении не сработает, он успеет защититься сам. Сережа надеется, что успеет. Он застегивает предпоследнюю пуговицу на рубашке, оставляя верхнюю оттопыренной, и поворачивается к офису. Ещё не успев выйти из-за угла, Разумовский видит боковым зрением темный силуэт у двери — и вздрагивает против воли. — Лучше поставить звук на телефон или часы, — говорит Волков, пальцем куда-то в угол показывая. — Датчики срабатывают достаточно громко, чтобы услышал и вошедший тоже. А дальше вырубить его — вопрос техники. Сережа выдыхает сквозь зубы, отдергивает руку от кармана. Волков замечает его движение, но — кажется Разумовскому — не придает ему особого значения. Он проходит в глубь офиса и замирает у одной из скульптур, почти сливаясь с интерьером. Рубашку под пиджаком он сменил на черную водолазку с высоким горлом, на шее висит прежний кулон. Наёмник козыряет им, как будто показывая Сереже: клык на нём волчий, но ты все-таки будь начеку. Сережа гонит из головы мысль о том, как мужчина так быстро отыскал датчик движения. Системой безопасности он гордился — ровно до последней минуты, когда вошедший Волков разнес её в пух и прах. Мысль, однако, кажется трезвой. Датчики тихо реагируют на появление новых людей, но этот сигнал слышен даже человеку, а значит, оборотень уловит его в разы быстрее. Сережа косит взгляд в сторону Волкова и не знает, обидеться на него за критику или похвалить. Волков же молча наблюдает за тем, как Сережа ходит по офису туда-сюда, отдавая последние распоряжения Марго и проверяя программы. Потом — так же молча выходит за Разумовским и идёт за ним по пятам, отставая на пару шагов. Словно вторая тень. В лифте Сереже становится неудобно — он не знает, куда прятать взгляд. Охраны у него раньше не было, тем более — личного телохранителя. Как себя с ним вести, Разумовский не знает от слова совсем. Он благодарен Волкову за его позицию — говорить только в случае крайней необходимости — и это единственное, что его устраивает в сложившейся ситуации. Сама ситуация, к слову, его не устраивает вообще ни разу. На улице мокро и мерзко. В машину Разумовский садится, уже слегка намокший — зонт он, конечно же, не брал, а дождю много не надо, чтобы прибить непослушные волосы к скулам. Сережа злится все больше с каждой секундой, день сегодня не удался. Волков садится на сиденье с другой стороны от него, наоборот — всклокоченный от влаги — и совсем немного похожий на воробья. — Мне нужно узнать все, что знаешь ты, — говорит он, когда машина плавно трогается с места. — Кого, когда и где ты замечал. Сережа тоскливо смотрит, как офис уплывает назад, и поворачивается к Волкову. В полумраке салона его глаза почему-то блестят так же ярко, как и кулон, отражающий блики огней. — Спрашивай, — разрешает Разумовский. Волков смотрит на него, о чем-то думая. Он развалился на сидении вальяжно, даже смотреть на него удобно. Не хватает разве что толстой папиросы и стакана виски. — Когда ты заметил впервые? До презентации «Вместе»? Следил за работой, — отмечает Сережа, ни капли не удивляясь. Презентация его соцсети — дело громкое, но все же про нее знали далеко не все. — Думаю, до, — спустя минуту размышлений, отвечает Разумовский. Он действительно припоминает теперь странные лица среди журналистов. — Но насторожился я через неделю, на встрече с корреспонденцией. И потом еще дважды. Последний раз — в клубе у Девятого. Следивших несколько было, — добавляет тише, словно стыдится этого. Волков серьезен. — Успел запомнить? — Думаю, да, — конечно да, Сережа всегда оставляет в памяти мельчайшие детали, если его что-то беспокоит. — Так не опишу, но, если увижу снова, точно узнаю. И — все-таки решается на совсем тихое: — Это волки были. Я почти уверен. Сережа смотрит на Волкова выжидающе, ждет логичного вопроса о том, с чего такие выводы. Но Волков молчит, вопроса не задает. Для него не так важно знать, для чего волкам понадобился программист Сергей Разумовский, для него Сергей Разумовский — всего лишь объект, который надо охранять. В какое-то мгновение Сережа думает: а вдруг Волков знает? Эта мысль кажется ему страшной, но тут же приходит другая, ещё более страшная. Вдруг Волков знает и подобрался к нему именно поэтому? Вдруг его амулет — всего лишь способ отвлечь? Сережа сглатывает, сердце к горлу подбирается, его выблевать хочется. Волков врывается в его мысли громким, грубым: — Что-то случилось? Сережа вздрагивает всем телом, чуть ли не головой о низкую крышу салона бьется. Волков наблюдал за ним все это время, слившись с темнотой. — Да, — Разумовский кивает и отворачивается к окну. — Мы почти приехали.

***

На вечере Сереже душно, плохо. Ему хочется сбежать отсюда как можно скорее, но люди все подходят, жмут ему руку, задают вопросы, предлагают сотрудничать. Сережа отвечает на рукопожатия, на вопросы, на любопытные взгляды. Обменивается визитками, улыбками, мечтает оказаться как можно дальше от них. У него флэшбеки лютые — от детства в детдоме. Из детства он почти ничего не помнит, но ощущение гудящей толпы осталось. Недружелюбной, завистливой и совсем немного напуганной. Люди вокруг него сейчас — напуганные тоже. Настороженные присутствием Волкова рядом с Разумовским, строящие самые разные версии, объясняющие появление личного телохранителя. Сережа не слышит их, но понимает — шушукаются. По взглядам, улыбкам, намекам замечает это. Наконец, когда волна интереса угасает, он может выдохнуть. В огромном зале полумрак — свет сконцентрирован лишь на сцене вдали. Вдоль стен — фуршетные столы. Разумовский выбирает один пустой, почти в самом углу, и идёт к нему целенаправленно, взглядом бокал шампанского примечая. Когда бокал уже в зоне досягаемости, его выхватывают прямо перед его носом — и Сережа даже теряется. Кирилла Гречкина он замечает не сразу и — боги знают — мечтал бы не заметить вовсе. — Сергей Разумовский! — Гречкин лыбится так широко, что Сереже кажется — его лицо сейчас треснет. — Вот это я понимаю, хороший контент! Сережа морщится. Объект, контент — когда-нибудь его назовут и человеком. — Добрый вечер, — говорит ровно, никак своей досады не выдавая. — Какими судьбами? Вопрос глупый, конечно же. Сын миллиардера может открыть себе любые двери, даже частных мероприятий со строго ограниченным кругом лиц. Гречкин хочет что-то ответить, но не успевает и рта раскрыть — его загораживает собой Волков. Он выплывает перед ним фантомом, поглощая собой и свет от сцены, и самого Гречкина. В руках у него бокал, теплые блики и голубизна подсветки стен на хрустале отражаются. Волков отдает шампанское Сереже и становится рядом с ним, плечом к плечу. Кидает на Гречкина один из тех взглядов, после которых хочется застрелиться — и снова замирает. Сережа понимает отношение наемника к мальчику-мажору, разделяет его на все сто двадцать процентов, но уйти не может. — Вау, — Гречкин присвистывает, кивает в сторону Волкова. — Твоё? А чë так? Фанатки допекли? Журналюги? Так заведи себе добермана, прикинь, как маленькая лошадь! Гречкин смеется, крайне довольный собственной шуткой. Сережа делает большой глоток, давится пузырьками и спешит поставить бокал на стол. В носу теперь неприятно колет, опозориться перед Волковым два раза подряд — верх успеха. — …это из-за убийства в Колпинском? — не отстает Гречкин. — О, и на краюхе недели две назад грохнули кого-то! Сережа поднимает взгляд на Гречкина, который уже плывет конкретно — принял, здесь или ещё до вечера. — Какого убийства? — Не слышал? У-у, да одного на арматуру бросили, кишки — бл-э… Сережа головой трясет — не слышал. Волков возле него монолитной плитой возвышается, молчит, только сверлит Гречкина взглядом. — Так поэтому, да? Да не боись, на тебя кто руку поднимет, ты ж кумир города… А этот твой страшный какой-то, — добавляет вдруг несчастный совсем не к месту, гогоча и чуть ли пальцем в Волкова не тыча. — Заведи лучше собаку, ну правда! Чë всяких мутных подбирать… — Нам пора, — бросает Сережа, Волкова за рукав цепляя. Ему неприятно и гадко, и хочется ответить Гречкину, но простым ответом здесь дело не ограничится — парень в неадеквате и явно провоцирует. Сережа против насилия. Сережа тянет Волкова за собой, он видит, что Гречкин задел его, что тот держится на чистом самоконтроле. Сереже и самому перед Волковым неловко, и он пытается загладить не свою вину: — Если хочешь, можем уехать. Мне кажется, приличий на сегодня достаточно. Волков молчит, только хмурится сильнее. Он идет за Сережей в двух шагах. Через минуту, когда Сережа уже собирается повернуть к выходу, на его плечо опускается тяжелая ладонь. — Подожди ещё. Десять минут. Сережа странной просьбой удивлен, его план «отметиться на вечере, сказать спасибо за приглашение и уехать» уже выполнен, можно и честь знать. Но Волков просит — значит, надо. Не Гречкину же он мстить собрался, в самом деле. Теперь уже Волков ведёт Разумовского за собой. По лестнице на второй этаж, к перилам у второго света. Там тоже столики стоят, на них — горой бокалы. Волков снимает верхний и снова вручает Сереже. — Спасибо, — мрачно кивает тот, но бокал в руках оставляет. Волков подходит к перилам. Сережа от скуки шагает было вперёд, но его останавливают коротким: — Не высовывайся. И Сережа понимает. Волкова вовсе не Гречкин волновал, и лицо у него таким было не из-за его глупых шуток. За Сережей снова следили на этом вечере, он не заметил, а Волков как-то понял. — Где? — тихо спрашивает Разумовский, не выходя из-за спины Волкова. Он надеется, что ошибается, что ему сейчас скажут, что у него паранойя, но Волков кивает в сторону выхода едва заметно: — У дверей. И за четвертым столом. Сережа смотрит, как пузырьки беспокоят гладь напитка. Цвет шампанского — светло-янтарный, медовый. — Почему они ничего не делают? — Они делают. — В смысле? — Наблюдают. От объяснения становится только ещё непонятнее. — И долго нам ждать? — спрашивает Сережа, и Волков флегматично интересуется: — А ты куда-то спешишь? — Я всегда пытаюсь максимизировать рабочее время, — отвечает Разумовский, но у него такое ощущение, что он разговаривает с бокалом, потому что Волков не отвечает. Здесь, наверху, людей меньше. Внизу — по-прежнему толпа. Даже со своего места Сережа видит это броуновское движение — и Кирилла Гречкина в самом эпицентре. Он уже что-то кричит, размахивая руками и показывая кому-то средний палец. Однажды он доиграется и попадет в крупные неприятности. Разумовского передергивает, он ежится от холода и неприятного ощущения, которое вдоль позвоночника до основания шеи поднимается волной мурашек. Глядя на Гречкина, которого уводят уже под руки к выходу, Сережа вспоминает и о его болтовне. — А что, в городе правда кого-то убили? — спрашивает он, глядя куда-то между лопаток Волкова. — Правда. — Ты что-нибудь знаешь об этом? Волков распрямляется, ладони от перил отрывает. — Новости читаю. Самый лучший ответ. Никакой конкретики. И совет тоже неплохой — можно будет запросить у Марго сводку новостей сразу после возвращения. За тем, что происходит за пределами офиса, Разумовский не следит уже давно. Все его мысли всегда поглощала то работа, то что-то ещё. — И что в новостях пишут? — все-таки спрашивает он. Волков полуоборачивается к нему и отвечает с лёгкой иронией: — Убито два человека. — Да неужели, — цедит Разумовский, звонко опуская нетронутый бокал на столик. — Вопросы, — напоминает Волков. — Мы договаривались. — Но я же задаю не личный вопрос. — Ты задаешь вопрос, на который я не могу ответить. — Почему? — Этот вопрос в той же категории. Сережа искренне не понимает, издевается над ним Волков или нет. На всякий случай он отступает назад, руки на груди скрещивает. Бросает наугад: — Юля наверняка об этом что-то знает. И не попадает. Волков пожимает плечами и молчит, внимательно глядя вниз. Тему он меняет как будто специально, оборачиваясь к нему полностью: — Можем идти. На улице уже стемнело, но и дождь давно прекратился. Сережа не увидел ни одного знакомого лица — Волков практически вытолкал его наружу, шагая быстро и не давая возможности даже обернуться. Разумовский так и шёл до самой машины — вжав голову в плечи и семеня гуськом. С Волковым они прощаются уже в офисе — тот доводит его до самых дверей и оставляет уже внутри здания. Ни слова о том, что было на вечере, ни малейшего упоминания о том, кого он там заметил. Сережа не спрашивает. Он устал и совсем немного обиделся. Он расспросит его обо всем завтра — уж о деле, касающемся лично Разумовского, Волков молчать не вправе. А еще, думает Сережа, он обязательно поищет информацию об убийствах в черте города. И ещё — позвонит Юле. И, если надо будет, съездит к ней лично. Она этого Волкова ему подбросила, пусть сама и объясняет, что с ним не так. — Сергей, сделать тебе кофе? — спрашивает Марго, когда Сережа переступает порог своего офиса-спальни. Она уже автоматически активировалась и теперь смотрит на него с экрана заботливым взглядом. Уродливый эмодзи, раздраженно думает Разумовский, при следующем обновлении надо что-то менять. — Нет, спасибо, — отвечает Сережа, наступая на пятки, чтобы снять обувь. О дорогих туфлях он в этот вечер не заботится — они слишком претенциозные и вообще неудобные. — Как скажешь, Сергей, — радуется Марго и подмигивает ему своим кристально-голубым глазом. Удалю, решает Сережа, падая на диван прямо в одежде, удалю её к чертям, пусть будет один голос…