Молчи

Я бы никогда не подумала, что мне будет трудно держать всё в себе настолько сильно. Я и не предполагала, насколько сильно меня выручал дневник. Писать туда не только то, что происходило в моей жизни, но и то, что я чувствовала, действительно стало спасением. Последние события моей жизни не укладывались в голове, однако эти люди, лишённая света комната и отрешение от мира не пугали меня. Меня пугало совсем другое. То, что я ничего не чувствовала. Мне было и есть абсолютно наплевать, мне безразлично, что происходит сейчас. Мне не интересно, кем являются эти мужчины, я и имён их даже не помню. Не интересно, зачем меня похитили. Если это из-за дел отца, то мне хочется их огорчить, они выбрали совсем не тот рычаг шантажа. Но мне ничего не рассказывают, а я и не спрашиваю. Я продолжаю делать то, что и делала всегда. Я пишу. Рисую. Сплю. Ем. И не говорю. Точно также, как дома, сижу запертой. И то, что у каждого из них есть ключ? и они могут спокойно войти, меня тоже не беспокоит. Надо же. Этому ублюдку всё-таки удалось выбить из меня все чувства. Флора отошла на шаг назад, чтобы оценить очередное произведение искусства на стене. Девушка, решив, что будет ждать свой дневник, не выдержала. Глубокой ночью, когда голова буквально раскалывалась от мыслей, Флоре было необходимо написать всё это. Спастись, ведь иначе она не могла. Она нашла крохотный участок на стене напротив окна, куда падал лунный свет. Взяла наточенный карандаш и начала писать. Долго, много, не отвлекаясь. Флора писала всё, что лежало на душе. Почему я ничего не чувствую? Почему мне не страшно? Почему мне всё равно? Или так со всеми? Нет, я уверена, люди боятся. Не говорят этого, но они боятся, ощущают что-то, злятся. Почему я так не могу? Как им всем это удаётся? Дальше Флоре даже не нужен был свет. Она находила любое место на стене и размашистым почерком писала обрывки, слова, предложения. Теперь заполняла первую часть своего дневника. Почему папа такой жестокий? Я никого не позорила. Они сами не выслушали. Он запретил говорить. Бил. Презираю. Ненавижу. Не хочу их в своей жизни. Не хочу такую жизнь. Хочу избавиться от этого. Хочу говорить. Нет. Нельзя. Тогда он придёт. Снова прикоснётся. Снова тронет. Поцелует. Ненавижу. Ублюдок. Сгори заживо. Флора выкинула карандаш и упала на колени, закрывая лицо руками. Она беззвучно рыдала, даже не вытирая слёзы, которые стекали по щекам, словно поток бурного ручья. Девушка обхватила себя руками и сжала их так крепко, чтобы физическая боль хотя бы немного потупила внутреннюю. Но с другой стороны, Флора ведь хотела что-то почувствовать, помимо серой массы в душе. Она почувствовала. Значит, ещё не всё потеряно.

***

После произошедшего ночью Флора проснулась разбитой. От долгого плача раскалывалась голова, лицо вовсе приобрело бледноватый оттенок. Девушка не прикоснулась к завтраку из-за слабости, лишь вставала пару раз, чтобы умыться холодной водой. Третьи сутки без свежего воздуха ей дались настолько тяжело, что, когда Думан занёс обед, она схватила его за руку и повела к стене. — Выпусти меня погулять, пожалуйста. Мужчина от такой просьбы вскинул брови, подумав про себя, что этой девчонке невероятно повезло. Будь на его месте сейчас Гантлос или Анаган, да даже Огрон, категоричным «Нет», которое он в конце концов озвучил, она бы точно не отделалась. — Прошу тебя, всего на полчаса. Я уже три дня тут сижу. — Огрон меня убьёт, — прошипел Думан. — Так спроси у него. Если это сделаешь ты, он может согласиться. — Слушай, рисковать из-за тебя я не собираюсь. — А я собираюсь. Пока мужчина не понял смысл написанного предложения, Флора быстро выбежала через открытую дверь. До неё донеслось рычание настоящего дикого зверя, который приказывал остановиться. Однако Флора, интуитивно находя комнату, в которой мог быть Огрон, справилась с этим, как ни странно, быстро. Флора буквально налетела на него в коридоре. Мужчина вышел из ванны и едва не распластался на скользком полу. Он успел удержать девчонку, но не успел справиться с собственным равновесием, поэтому девушка оказалась прямо на нём. Удивившаяся, немедленно смутившаяся и застывшая. — Держи её! Услышав прибежавшего Думана, Огрон резко поменял положение и теперь сам вдавливал девушку в пол. Она зажмурилась от новой порции боли в руке и попыталась выдернуть её. На её удивление и облегчение, Огрон выпустил повреждённую конечность, но подниматься не спешил. Он смерил её строгим взглядом, обратившись к Думану. — Неужели было трудно присмотреть за одной девчонкой? — Флора и Думан, будто по команде, непонятливо нахмурились. Огрон не выглядел злым, скорее уставшим. — Не трудно, но она сбежала прямо из-под бока! — в отличие от красноволосого, Думан очень злился, заставив Флору чуть поёжиться. Этим она привлекла внимание сидящего на ней мужчины, который рывком поднял её на ноги. Почему-то он не сомневался, что та не убежит во второй раз. — И знаешь, чего особа захотела? Прогуляться! Флора снова нахмурилась, только теперь демонстрировала свою злость. Она неотрывно смотрела на Думана. — В комнату, живо! — гаркнул он, указав на дверь пальцем. Когда Флора даже не пошевелилась, Думан направился к ней сам. Девушка, испугавшись в который раз, спряталась за спину другого мужчины. Подошла к нему так близко, что невольно ощутила жар его кожи. — С ней по-хорошему, значит, карандаши ей точишь, а она… — Хватит уже, — Огрон устало вздохнул и потёр переносицу. — Достали оба. — Тогда разбирайся с ней сам, — подняв руки в сдающемся жесте, Думан скрылся в одной из комнат, закрыв за собой дверь. Сразу после Огрон почувствовал приятный холодок по спине от вздоха девушки. Он развернулся, заставив Флору нервно прикусить губу и опустить голову. В отличие от вчерашнего дня, когда Огрону она предпочитала Думана, сегодня было наоборот, потому что мужчина казался слишком спокойным. — В комнату, Флора, — он кивнул головой в ту сторону, заставив девушку заметно расстроиться. Огрон пошёл за ней, чтобы запереть дверь и не возиться с девушкой хотя бы до обеда. Ему было необходимо подумать, желательно в одиночестве. Решить проблему, которая на деле являлась абсолютно не решаемой. И ему действительно было не до ссор этих детей из яслей. Но просто закрыть дверь и пойти заниматься своими делами не получилось, потому что Флора потянула его в сторону стены. Она указала на недавно написанные фразы, адресованные Думану, и теперь ждала его ответа. В один момент девушка даже немного пожалела, что сделала это. Прочитав, Огрон посмотрел на девушку настолько устало, что Флора невольно забеспокоилась. Она забыла о своей просьбе, написав на стене совсем другое. — Что с тобой? Огрон не ответил, лишь хмуро последовал к двери, заперев её с той стороны. Флора расстроилась ещё больше, только теперь ощущая странное чувство вины. Такое новое, такое непривычное, отчего бедная девушка не знала, куда себя деть. Флора поймала себя на мысли, что за всю ночь и утро она испытала огромнейший спектр эмоций, которого не было очень давно. Ночью ей хотелось рвать собственные волосы и плакать до тех пор, пока все внутренние горести не выйдут наружу. Ближе к рассвету и раннему утру Флора только и мечтала, чтобы выйти из тесной комнаты и оказаться на свежем воздухе, на солнечном поле, полном растущего овса. А сейчас в ней зародилось давным давно забытое чувство беспокойства за кого-то другого. И интерес о жизни кого-то другого. Странное было ощущение. Очередной поток мыслей оборвала открывшаяся дверь и красноволосый мужчина на пороге. Флора оторвалась от созерцания чистого неба, такого непривычного для серого Лондона. — Идём, — Огрон отступил от двери, тем самым давая понять, что Флора может выйти. — Только ненадолго.