Суд идёт

      Мир стал чуждым для него. Если раньше он мог надеяться на свои силы и управлять судьбами не только отдельных людей, но и даже народа, то теперь он лишился всякой власти. Его оставили даже собственные силы. Он с трудом может сам подняться, чего уж говорить о побеге.       Нет, ему не убежать от неминуемой гибели.       Его ждёт смерть.       Впрочем, он не удивлён. Солас знал, что Лавеллан не сможет его спасти. Да и зачем ей это? Он бросил её, их больше ничего не связывает. И довольно это вспоминать. А его прежде преданные слуги бросили его на произвол судьбы, чувствуя близость его поражения. Если бы не проклятые наёмники, уничтожившие источники древней магии, ему бы хватило сил осуществить задуманное! Но этот взрыв заставил его потерять ещё и свою силу, которая спасла его смерти.       И всё же лучше бы он умер там, лучше бы его не спасали.       Солас никогда не хотел выглядеть жалко. Обычно он предпочитал скрываться, если что-то идёт не по плану и ждать подходящего случая, чтобы всем явиться в момент своего триумфа, показать свою мощь.       Но тогда он был полуживой, не было и речи о том, чтобы куда-то сбежать. И его взяли в плен, выходили, доставили как дикого зверя в клетке в окружении храмовников под злые улыбки людей. И не только людей, как он понимал.       И вот он, беспомощный и жалкий, на радость всем приговорён к смерти от руки той, кого любил. Умрёт, и все будут праздновать его смерть с таким же размахом, как смерть Корифея.       Не такой конец своей жизни представлял себе Солас.       Однако вот он лежит в ледяной камере на соломе, которая служит ему постелью, смиренно ожидая своего часа. Его никто не спасёт. Он сам всех отогнал от себя своими действиями. Он совершенно одинок.       Солас проиграл. ***       По всей темнице зазвучали слова молитвы. Стражи шёпотом повторяли священные слова, стоя на коленях и не обращая внимания ни на что вокруг. Шум водопада за стеной, собственные голоса и мелодичный голос Верховной жрицы заглушали посторонние звуки. Ещё и чей-то юношеский голос нашёптывал, что они должны не прерывать молитву на чей-либо приход, ибо это будет святотатство... Или это они просто озвучили свои мысли?..       В любом случае, за поимку и предстоящую казнь преступника стражам следовало отблагодарить Андрасте, что и предложила неожиданно появившаяся Верховная жрица. А спорить с Её святейшеством было бы грубейшей ошибкой в жизни!       Как хорошо, что Лавеллан и Лелиана это знали.       Лавеллан в одеждах церковников осторожно начала отходить в сторону камеры Соласа, кивнув Коулу. Дух в тот же миг исчез.       Сейчас он должен был пойти к Варрику, который должен был спровоцировать двух подвыпивших дворян подраться меж собой прямо возле таверны. А поскольку все благовоспитанные дворяне и их зоркие слуги уже по привычке слетаются на все дуэли, то уйти гному с кем-то, сливающимся со тьмой, труда не составит. И ведь всё благодаря всё той же Верховной жрице, которая знала, кто кому приходится недругом, кто за что готов другому оторвать голову.       Лишь бы только сработало. Но ведь раньше срабатывало и не такое, так ведь?       Эльфийка продолжила осторожно идти к камере, крепко держа слепок ключа, который «благородно» сделала «благородная» эльфийка.       О да, Сэра беспокоилась за леди Инквизитора и Соласа и совсем не желала видеть смерть того, с кем она билась плечом к плечу не раз и не два, поэтому она с радостью согласилась помочь, даже без привычного кривляния. Но Сэра не Сэра, если не попросит плату, поэтому Лавеллан получила слепок всего лишь за символическую выпивку в смутном будущем.       Слепок был сделан на профессиональном уровне, отчего дверь камеры оказалась открыта даже быстрее и тише, чем планировалось. Или это наконец-то смазали решётки и замки?       Лавеллан увидела, как дёрнулся Солас, пробуждаясь от тьмы, которая теперь являлась ему вместо снов. Боясь, что он заговорит, эльфийка в тот же миг присела на корточки и прикоснулась к его губам рукой, ещё сжимающей слепок ключа, и прошептала еле слышным голосом:       – Это я, молчи, прошу тебя. Мы вызволим тебя отсюда. Я дам тебе амулет, его недавно сделал Дориан, он сделает тебя невидимым.       Эльфийка увидела непонимание на лице возлюбленного, но Солас, к счастью, пока молчал. Лавеллан убрала ключ и достала из другого кармана небольшой семиугольный амулет с треугольными письменами на нём. Солас взял его, бегло осмотрев, и так же тихо спросил хриплым от долгого молчания голосом:       – Почему ты...?       Не успел он закончить, как эльфийка зажала ему рот и зашипела. Однако стражи продолжали молиться, благодаря Коулу повторяя одни и те же строки по нескольку раз. Лавеллан с облегчением выдохнула и начала показывать рукой, чтобы маг надел амулет, и после обхватил её руками, чтобы та могла помочь ему выйти отсюда.       Солас даже не чувствовал радости. Он совсем не понимал, почему леди Инквизитор это делает и рискует своей жизнью ради него, но подчинился. Терять ему и так было нечего, а эльфийка бы так просто не ушла, слишком хорошо он знал её. Маг схватился за Лавеллан, и та его подняла, достав предварительно слепок.       Как раз в это время к камере подкрались Варрик и некто в тёмном плаще. Лавеллан осторожно вышла из камеры, придерживая руки Соласа, обхватившие её шею, и гном сам взял из её руки слепок ключа. Незнакомец под строгим взглядом отдал плащ, зашёл в камеру и лёг на солому.       Теперь в камере был эльф, до боли похожий на Соласа. Внешний вид, пустой взгляд, даже лохмотья. Невольно эльфийка вздрогнула, подумав, что ей лишь приснилось, что она вытащила возлюбленного, однако тяжесть на спине говорила об обратном.       Неожиданно Коул воскликнул:       – Они заканчивают!       Варрик в два прыжка оказался на лестнице, ведущей к выходу и исчез во дворе. Лавеллан же быстро встала за спиной стражей, держа на себе невидимого Соласа. Коул говорил ему, что надо немного потерпеть и не шевелиться, что через пару минут они выйдут из темницы, надо просто потерпеть и всё будет хорошо.       И маг молчал, не в силах противиться. Да и не за что ему было уже бороться. Оставалось только мириться с ходом событий.       Стража, чувствуя лёгкость в душе от прочитанных молитв, поблагодарила Верховную жрицу. Её святейшество благословила воинов и грациозно ушла в сопровождении двоих священнослужителей, одна из которых странно согнулась...       Впрочем, стражей это не касалось. Главное, что за время их молитвы пленник спал и никто больше не приходил. ***       Во дворе замка раздались крики, которые слышали даже на верхних этажах замка.       – Пожар! Пожар! Пожар! – кричали все.       Многие побежали в верхний двор смотреть на пожар. Солдаты, охранявшие ворота и мост, побежали наверх, невольно повинуясь команде Блэкволла бежать на помощь.       – Что такое?! Где пожар?! – раздавалось отовсюду.       – В темнице пожар! Темница горит!       На нижнем дворе стало пусто. Лавеллан с помощью Варрика и Коула села на лошадь и приказала Соласу сесть позади, ради чего ему пришлось ненадолго снять амулет. Гном и дух помогли магу удержаться на лошади и нацепили ему снова амулет Дориана.       – Только не гони, упадёте оба, – быстро начал Варрик, поглядывая на столбы дыма, вздымающиеся наверх. – И тогда всё раскроется. И помни, на развилке выбирай левую тропу, а дальше ещё левее по берегу. Увидишь обломки статуи, сворачивай направо и иди прямо через лес до деревни. К утру должны быть там. Дальше уже по карте сориентируетесь. Теперь бегите! Удачи, ещё свидимся.       – Если я понадоблюсь, то я приду, только позовите, – тихо пробормотал Коул. – Я рядом.       – Спасибо. Когда будет спокойнее, я дам о себе знать. До встречи, – улыбнулась эльфийка, натягивая капюшон. – Держись, Солас.       И лошадь сорвалась с места.       Однако всем было не до этого. Толпа мялась у темницы, смотря на снующих туда-сюда стражей с вёдрами воды.       Огонь удалось погасить только через час, а печальная и в то же время радостная новость охватывала весь мир ещё полгода.       Внутри камеры пленника нашли два тела: одно принадлежало эльфу, а другое эльфийке без одной руки, которая была одета в дорогие одежды, от которых остались только пуговицы с чудным треугольным узором.