Мольба о смерти

— Я его крестраж. Дина не надеялась, что Фрэнсис ей поверит. Гриффиндорка и сама не сразу поверила: шла на негнущихся ногах, а в голове всё складывалось, как паззл. Она была его крестражем… Очевидно. Ведь именно поэтому он не убил её в поместье Реддлов. Поэтому спас от утопления. Поэтому наложил метку. Поэтому контролировал каждый её шаг. — Что ж, это логично, — Блэкфорд лишь едва заметно нахмурилась. Дина вспыхнула: и это вся её реакция? — Фрэнсис… — она покачала головой. Мысли просто не успевали друг за другом. — Ты же понимаешь, что это значит? — Филактерия? — она хмыкнула. — А кто не знает? В Дурмстранге это как легенда. Вам в этом Шмогвартсе вообще ничего не рассказывают? Что вы там делаете семь лет? Спорить не хотелось — да и сил не было. Одно слово — «крестраж» — стояло перед глазами, заполонило мысли, врезалось в душу. Дина выпустила руку подруги и зажала порванную блузку в пальцах. Неужели внутри неё всё это время была часть… его? Тома Реддла? От этого осознания хотелось провалиться, исчезнуть, убить себя своими же руками. Она каждую секунду жаждала узнать, почему он её не прикончил. А ответ был так… близко. Ответ всё это время был в ней самой. Она словно была слепа, словно не смогла решить элементарное уравнение. И в этот раз ощутила себя идиоткой. Настоящей, тупой идиоткой — в этом Реддл был прав. — Значит, ты не под Империусом, — Фрэнсис, тем не менее, оставалась совершенно спокойной. — Странно. Дина прикрыла глаза. Разговаривать не хотелось. Но Фрэнсис, не получив ответы, не дала бы ей уйти. — Он наложил Империус, — выдохнула гриффиндорка, распахнув карие глаза. Глядя прямо. — На пару минут я словно… — Тонула? — Летела, — Дина сжала губы. Каждое слово произносила тяжелее предыдущего. — Мне было так хорошо. Никаких проблем — только я и тепло, обволакивающее со всех сторон. Блэкфорд внимательно слушала, как всегда, жадно схватывая каждую фразу. И хоть её глаза смотрели в одну точку, Дина знала, что она улавливает любое её движение, мимику, эмоции. Это напоминало ей Реддла. Даже взгляд девушки — жесткий, холодный. Пронизывающий. Как у него. Но, стоя рядом с Фрэнсис, гриффиндорка не ощущала той опасности, которая исходила от Тома. И она должна была ей доверять. А был ли другой выбор? — Но ты его поборола, — заметила Блэкфорд. — Меня словно… выкинуло, — девушка неуверенно пожала плечами. — Просто в один момент все пропало. И она стояла с осознанием, что Том наложил на неё Империус. Её смятение позволило выиграть время, чтобы додуматься притворяться. Это казалось единственным правильным решением. Дина старалась скрыть любую эмоцию — похоронить внутри, чтобы он ничего не почувствовал. Она не надеялась, что сработает. Но вышло. Вышло, черт возьми. — Ладно, плевать, — Фрэнсис резко развернулась к полке с древними фолиантами и сощурилась. — Не знаю, что произошло между вами, но я не хочу, чтобы моя подруга носила в себе часть какого-то мужика. — Она запнулась на какое-то время, затем хмыкнув: — В любом виде. — Он сказал найти все книги про крестражи. Так я догадалась, — Дина медленно подошла к подруге, тоже вглядываясь в темноту. — Зачем?.. — Не тупи, — Фрэнсис фыркнула, доставая одну из книг. Облако пыли поднялось в воздух, заставив девушек поморщиться. — Хочет перенести осколок души в более надежный сосуд. Тогда вывод напрашивался сам собой. — И убить меня. Кивок. Этого хватило, чтобы осознать. В очередной раз Гамп поежилась, обнимая себя руками. Она ощущала себя в колесе. Тупике. Лабиринте. Любом месте, где нет начала и конца. — Пообещай, — она коснулась плеча Фрэнсис, но та даже не перестала листать книгу. Голос Дины дрогнул. — Пообещай убить его, если меня не станет. Фрэнсис все также продолжила листать книгу, грубо отбросив руку подруги. Она небрежно произнесла что-то вроде: «Не будь идиоткой, Гамп», — и с совершенным равнодушием вернулась к изучению фолиантов. Дина болезненно поморщилась, прежде чем присоединиться к ней. Никто бы не смог заметить, что руки Фрэнсис Блэкфорд, сжимающие фолиант, дрожат.

***

Прижала книги к груди и судорожно вздохнула — это последняя эмоция. Нужно было закрыться. Перестать думать. Просто поддаться — и, выполнив порученное, уйти. Дина, с помощью Фрэнсис, отобрала нужные книги. В них действительно упоминались крестражи — но лишь вскользь, ничего важного и конкретного. Своё задание она выполнила; надеялась, что это будет последнее. Ошибаться Дина, по всей видимости, любила. Ведь чутьё подсказывало, что стоит остановиться, сбежать, не подходить к этой чертовой дубовой двери, за которой поселилось зло. Сейчас гриффиндорка представить не могла, что в гостевой комнате когда-то жил Игнатиус. Только Реддл — навек и навсегда — существовал там. От осознания этого её вновь пробило знакомое чувство: адреналин. И, снова ощутив его привкус, Дина не смогла остановиться. Она должна была доиграть партию. Но на этот раз выйти из неё победителем. Её рука замерла над дверной ручкой. Пора. В комнате стоял полумрак — лишь пара свечей догорала, отбрасывая замысловатые тени на каменные стены поместья. Том стоял у окна. Как и всегда, вглядываясь куда-то вдаль, держа руки сцепленными за спиной. Дина сглотнула и медленно шагнула в комнату. Дверь за ней осталась открытой. — Книги на стол, — отрезал он ровно, даже не оборачиваясь. Дина молча повиновалась. Сердце предательски громко стучало: казалось, даже Том слышит его стук. Но он не мог. Не мог же?.. Она замерла, ожидая дальнейших указаний. Желая услышать долгожданное «уходи». Но Реддл всё молчал, заставляя её мучиться в ожидании, будто издеваясь, будто зная. Она накручивала мысли всё больше — и тут же пыталась одернуть себя. «Прячь эмоции. Прячь эмоции!», — как мантру повторяла Дина, сосредотачиваясь на пламени свечи. Ничего не происходило. И только спустя пять минут Том прервал гробовую тишину. — Скажи, Гамп, — словно смакуя каждое слово, протянул он, — почему ты так отчаянно желаешь меня убить? Дина моргнула. — Ты монстр, — спокойно ответила она. Хоть здесь врать не пришлось — она говорила с искренностью, без тени сомнения, и слова сами слетали с её губ. — Убийца. Психопат. Ненормаль… — Нет, — Реддл резко обернулся, ловя её взгляд. Гриффиндорка неосознанно вздрогнула, увидев, как глаза парня в полумраке блеснули красным. — Почему ты решилась на это? Почему пришла в поместье магглов. Ты знала, что я могу убить тебя, Гамп. Ты знала. Он сделал шаг к ней, не отрывая своего взгляда от её глаз. Дина заметила, что Том напряжен — его лицо словно стало жестче, мышцы были напряжены, губы сжаты. Знакомое выражение, которое она уже выучила наизусть. Ненависть. — Справедливость, — «играй до конца», — и только. Удары сердца теперь приносили боль — словно то пыталось вырваться из грудной клетки, мешало дышать и делать вдох. А Том ступил ближе. Ещё ближе. — А знаешь, что я думаю? — каждое слово отдавало металлом. Слизеринец снова стоял напротив неё, вглядываясь в пламя её глаз. — Что ты не можешь жить без риска. Что без геройства ты — не Гамп. Что только рискуя жизнями — своей, других — ты ощущаешь себя живой. Ей едва удавалось сохранять дыхание спокойным, равномерным. Ощущение тепла его тела в такой близости давало чувство ужаса, страха и предвкушения. Одновременно хорошо и плохо. Одновременно холодно и жарко. Она не выдала себя. Всё также молчала, ожидая приказа или вопроса — ничего больше. Но внутри неё всё разразилось огнем, перевернулось вверх дном, а на языке так и остался непроизнесенный ответ, который обжигал. Ещё минута мучительного молчания. И он отступил. — Ты не герой, — бросил Реддл, — и когда это поймешь — станет поздно что-то менять. Она не воспринимала ни одно его слово — но внимала каждому. Том же наконец увёл взгляд: пролистал фолианты, которые притащила гриффиндорка, и ни одна эмоция не промелькнула на его поистине аристократическом лице. А Дина всё ждала. Минуту за минутой, наблюдая, как медленно догорает свеча на подоконнике. Воск стекал прямо на него, оставляя плоские полупрозрачные пятна. — Дина, — его голос звучал громче обычного, — Гамп. Под Империусом ты мне нравишься всё больше. Свече оставалось совсем недолго. — Это все книги, что я нашла, — ровно произнесла она, не отрывая взгляда от пламени. И вдруг почувствовала то, что пугало её больше остального. Том коснулся её щеки. Нежно. Мягко. Неосязаемо. — Ты умница, львенок, — произнес он прямо, без тени насмешки. — Наверное, часть твоего сознания рвется наружу. Ненавидит себя за то, что помогает мне. Но что скажет эта часть? Дина закусила щеку, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями. — Я исполню любое твоё поручение, — в её голосе сейчас существовало только два цвета: черный и белый. Никаких красок. Его кисть теперь опустилась до подбородка — и властным, резким движением Том развернул её голову, заставил Дину смотреть только на него. В его глаза, что снова отливали красным. Ей не показалось. — Любое, львенок? — он усмехнулся, склоняясь еще ближе. Снова его обжигающее дыхание, которое так болезненно ощущалось на коже. В такие моменты Дина ассоциировала слизеринца с драконом. С неконтролируемым зверем, от которого не знаешь, что можно ожидать. — Так поцелуй меня. Пощечина. Это ощущалось, как жесткая пощечина, приводящая в чувства. Дина хотела тут же залепить такую же — но настоящую — Реддлу. А затем сбежать. Забыть. Ненавидеть до конца жизни. А другая её часть всё продолжала кричать: «Играй до конца». И эта часть имела слишком большую власть над ней. Не думая ни о чем — похоронив любую мысль, кричащую, что это неправильно — Дина порывисто прислонилась к его губам, которые и так находились в расстоянии сантиметра от её собственных. Не ураган, а настоящая буря охватила её в тот же момент, и до этого безумно стучащее сердце вдруг остановилось. Том не дал ей вести — буквально перехватил губы своими, не прикусывая, а жаля, до боли, опьяняющей, как вино. Вино… нет. Дина знала, что это сильнее. Руки слизеринца обхватили её талию, прижимая к горячему телу. Жар, исходящий от Тома, охватил и гриффиндорку. Металлический привкус во рту не остановил ни одного из них; боль, приносящая несоизмеримое удовольствие, стала наркотиком. В какой-то момент Том решительно развернул девушку и прислонил к стене, наваливаясь всем телом, руками разрывая блузку. Пуговицы отлетели на каменный пол — не привлекая и капли внимания. Поцелуй в шею заставил Дину выгнуться, закусить губу, чтобы не застонать. Но Том не остановился — и уже следом коснулся губами её груди, одновременно с этим властно хватая девушку за бедро и отводя то в сторону. Гамп не сдержала стон. Весь огонь, пылающий в теле, сейчас переместился в низ живота — заставляя мучиться от этого чувства. Одновременно горячо и холодно. Плохо и хорошо. — Львёнок, — Том выдохнул, запуская другую руку в её волосы и сжимая те. Очередная боль, приводящая к ещё большему возбуждению. Дина прикрыла глаза, утопая в этом чувстве, с каждой секундой опускаясь всё глубже, не имея возможность выбраться на поверхность. Да и хотела ли она быть спасённой? — Ты моя. Навсегда. Она не смогла ответить — его холодные пальцы проникли под юбку и коснулись особо чувствительного места — так что Дина только застонала, громко, зная, что даёт разойтись пожару, который развела в его душе. И своей. Своей душе. — Нам… — Не стоит? Хватит? Следует остановиться? Том, по всей видимости, не желал слышать и слова подобного из её уст. Потому что в ту же секунду накрыл губы Дины своими, не давая закончить фразу. Нижнее бельё тоже оказалось на полу. Гриффиндорка осталась в одной юбке — и вид её едва прикрытого тела слишком возбуждал Реддла. Сдерживаться он больше не мог и отрывистым движением снял с брюк ремень. — Назови меня Лордом, Гамп, — прежде, чем войти в неё, он снова схватил девушку за волосы и вцепился в её огненный взгляд. — Твоим Лордом. Её тяжелое дыхание словно было везде. Заполонило комнату. Заполонило сознание. Взяло в плен и его. Но этого было недостаточно. Потому что Дина всё молчала. — Назови, — повторил он, оттягивая ее голову назад. — Или Империус больше не действует, львенок? Резко, больно, неприятно. Очередная пощечина. Дина резко попыталась свести ноги, но Том не позволил — поставил свою между её бедрами, всё еще крепко прижимая гриффиндорку к стене. Осознание вспыхнуло в её глазах так явно, что он был готов назвать себя идиотом. Её эмоции всегда были открытой книгой, но на какое-то время он позволил себе расслабиться. Позволил поверить в такой долгожданный исход: Дина Гамп ему подчиняется. Но сейчас это было даже на руку. Эта игра стоила того, чтобы увидеть всю палитру её эмоций, на этот раз гораздо более полную и яркую. Возбуждение, страх, смущение, обида, злость, ненависть… В этих глупых карих глазах всегда помещалось слишком много. — Как давно ты понял? — сдавленно произнесла Дина, прикрывая грудь руками. Смешно. Словно минуту назад она не стонала от каждого его поцелуя. — Еще до того, как твоя сестра победила тебя, — задумчиво произнес он, проводя взглядом по изгибам её чертовски желанного тела. — Глупая и наивная девчонка. Ты всегда думаешь, что на шаг впереди. — Он склонился к её шее и прошептал на ухо, едва касаясь того губами: — Но я всегда на семь шагов впереди. Дернулась. Вновь заставила улыбнуться. — Я знаю правду, — резко отрезала, всё с той же нелепой гордостью. — И ты ничего с этим не сделаешь. Улыбка превратилась в усмешку. Он выпустил девушку, отходя назад. — А если я уже сделал? — демонстративно поднял брови. — Ну, Гамп. Ты же не настолько глупа. Дина медленно опустилась по стене вниз. С каждой секундой она моргала всё медленее. Её дыхание становилось всё тише. — Зелье… — выдохнула она. — Ты… Договорить не успела — упала на пол, при этом всё еще оставаясь в сознании. Том кинул взгляд на почти догоревшую свечу. — Стирающее всю память за последние двенадцать часов перед отключением сознания, — Реддл сделал шаг, возвышаясь над засыпающей гриффиндоркой. — Неужели ты не узнала его по обжигающему вкусу тимьяна? — Ненавижу… — она закрыла глаза. Дыхание стало совсем тихим. Том обернулся. Свеча догорела.