Вкус твоего чая греет меня спокойствием

      У Сюэ не было души, как у остальных демонов. Когда бывший Король-лис, наставник Сюэ, передал ему этот титул, он научил его всем нюансам жизни демонов. Как говорил старый демон, ему повезло иметь такие способности в контролировании яньской энергии внутри тогда ещё живого тела, что не дало ему окочуриться сразу же, после того, как он стал игольницей. Неприятные воспоминания его смерти. Сюэ предпочёл бы не вспоминать свою смерть. В противном случае, он превратился бы в маленький демонический шарик и скитался бы по всему свету, пока не погас. Во время не самой приятной смерти, духовная сила заставляла биться сердце и гонять кровь, отчего ему было невыносимо больно, и благодаря чему он продержался дольше. Иначе бывший Король-лис не успел бы, и Сюэ умер. Став полноценным демоном, его яньская энергия сменилась на иньскую, поглотив душу. У мёртвых её не бывает.       Единственным исключением являлись небожители. Они оставались людьми и после вознесения с чистыми душами, полными яньской энергии. Лис отчётливо ощущал яньскую энергию в Обезьяне — она тепло обволакивала тело богини, создавая некий щит от злых духов. Тем не менее, это не просто красивый элемент. Чем больше и сильнее светлая энергия, тем ярче ощущался авторитет божественного создания, не позволяя всяким тварям подходить ближе. Это работало как табличка «осторожно! злая собака!», и вор подумал бы дважды, чем ступать за забор лакомого кусочка. У Сюэ тоже такая была, когда он был богом Диюя.       В Царстве демонов и богов не было жестокой регламентации на демонов и небожителей. Когда создавался Двенадцатый Трибунал, он знал некоторых зверей, которые раньше входили в другие крупные демонические кланы. Двенадцать зверей числились небожителями, пусть среди них были и бывшие представители демонов. Истинных небожителей, которые вознеслись своими силами, такой расклад не устраивал (Сюэ на это фыркал, кто ж хотел конкуренции?), но их никто не спрашивал. Обезьяна как раз была той, которая вознеслась благодаря своим поступкам в смертной жизни.       Сюэ — своевольный лис, поэтому он бессовестно прогуливался по Тысяче Лиц, даже не удосужившись спрятать свои уши и хвосты, вызывая странные вздохи у проходивших мимо. В левой руке разноцветное данго, в правой сложенный веер. Вечерний город красив, и Сюэ получал эстетическое удовольствие от такого вида. Что он вообще делал здесь, в родном городе Конга? Пощекотал нервишки биологической матери мальца, и с дикой улыбкой наблюдал за ссорой двух идиотов. А потом ему стало не до смеха, вспоминая условия договора. Но не об этом. Сейчас он гулял. Сладкие лепёшки на палочке не имели нужной питательной функции, но это не значило, что он не мог ощущать их вкус.       Люди были приветливыми и даже бесплатно вручали ему парочку несущественных безделушек. Так, например, он обзавёлся рыбкой, на левой стороне лица была сувенирная маска, а в небольшом пакетике были сладости. Отношение людей в эту эпоху значительно отличалось от того времени, в котором жил он. Возможно, люди приняли его за Адепта и высказывали свои пожелания. И Сюэ не испытывал чувства стыда по этому поводу — он на протяжении пяти тысяч лет смотрел за Диюем, в который попадали предки всех этих людей, мог себе позволить. В прошлом были озлобленные нищетой звери, готовые разорвать, если у тебя окажется лишнее зерно или мука. Теперь он немного жалел, что провёл столько времени в одиноком бамбуковом лесу, но сам себе дал слово, что после неразберихи с договором и отравлением останется жить среди людей. Возможно и в этом городе. — Господин Лис.       Он остановился в ту же секунду. Не узнать этот голос было просто невозможно, и у него слегка подкосились ноги от предвкушения, но он боялся повернуться и увидеть Крысу вместе с ним. Однако вечность прятаться невозможно.       Тигр такой же — красивый, высокий, суровый. При его виде хвосты Сюэ невольно поджимались. — Наша встреча с бывшим Владыкой Диюя состоялась, — Тигр добродушно улыбнулся и традиционно поприветствовал его. — Этот календарный бог рад видеть вас. — Добрый вечер, Тигр, а где же ваша постоянная спутница? — о-о, он бы с радостью вырезал ещё один крысиный клан лишь бы увидеть выражение лица этой суки. — Крыса, к сожалению, завалена работой, и она не смогла составить мне компанию, — почему он так фривольно обращался к Крысе, а не к нему? — Однако я встретил господина Лиса, это ли не удача?       Он готов признаться, лишь бы услышать такую же мягкость в его голосе.       Люби только меня.       И никого больше. — Воистину, — во рту стало кисло и вышло как-то слишком сдавлено. — Как ты? Что нового в Троецарствии?       Тигр предложил ему пройтись, и Сюэ забоялся взять того под локоть. — Наверняка вы знаете о вероломном преступлении, сейчас два царства пытаются достучаться до Диюя, но вы знаете… — О, я знаю, — не зря он там растратил всю свою жизнь, — Диюй не выдаёт своих детей, однако меня волнует один вопрос — как вы пропустили избирание нового Владыки?       Тигр казался пристыженным. — Это оплошность Двенадцатого Трибунала, — Сюэ думал о том, почему этот трибунал до сих пор существовал. — И мы понесём за это наказание. — Кто нынешний Император? — он помнил, что помимо незнания нового Дицзан-вана, никто из Троецарствия не знал Императора! — Боюсь, я не могу ответить на этот вопрос.       Теперь же Сюэ в открытую посмотрел на слугу. И как он мог этого идиота?.. Плевать. Это уже не имело значения. Какие же условия выдвинул нынешний Император, что скрывал своё лицо? Ему нужно было в этом разобраться. Хотя бы ради Конга. — Почему вы не появлялись в клане? — поинтересовался Тигр, хотя оба знали, что это чисто из вежливости. — Сородичи вполне могут сами разобраться, — лис фыркнул, — но давай признаем, что это всё фарс и клановую систему нужно искоренить. — Поэтому вы вырезали все кланы? — Сюэ готов был оскорбить Тигра за подобный пренебрежительный тон в его вопросе, но по старой дружбе простил. — Именно, — просто ответил он. — Вы слишком самонадеянны.       Демону-лису не понравился холод от Тигра, и он понял — их дружба давно пропала, если её и вовсе никогда не было. Чуждая эмоция горечи для Сюэ, но такая знакомая для Ли Бая, застряла в горле. Мерзкая Крыса. — Это всё что ты хотел сказать? — он не позволил себя обижать, поэтому он спросил с положенным ему холодом.       Тигр прекрасно ощутил настрой старого друга и лишь покачал головой, будто бы ругал ребёнка. — Порой я не понимаю вас, господин Лис, — календарный бог звучал отчаянно. — За что вы так со мной?       Лис от ярости распушил все свои тринадцать хвостов, пугая Тигра. Как он посмел ему такое сказать?! — С тобой?! Это ты что со мной делаешь! — у него удлинились клыки и когти. — Это ты бросил меня, стоило замаячить Крысе на горизонте! Ты! Ты! И только ты! Я устал каждый раз слышать отговорки. Ты сделал свой выбор в её пользу, и сейчас я вижу это. — Крыса такая же моя подруга, как вы! — попытки Тигра защититься выглядели смехотворно.       Я ревную!       Завидую!       Ненавижу!       Почему она добилась его за такое короткое время? Почему он полюбил её вместо него? — Какой же ты тупой!       Лицо Тигра под холодными ладошками Сюэ горело. Люби только меня. Календарный бог положил руки на плечи демона-лиса в попытке оттолкнуть, на что в ответ тот прижался сильнее, настойчиво просачиваясь языком внутрь.       Не уходи.       Не оставляй меня одного.       Почему она?       В объятьях никого не оказалось. Он стоял на почти опустевшей улице и стал для ошарашенных зевак посмешищем. Отвергли. Теперь он точно всё испортил. Ровно как в смертной жизни. Впервые уши Сюэ предательски опустились к макушке, а хвосты застыли. А после он посмеялся сам над собой. Это кто ещё здесь тупица? Как же он хотел, чтобы умершее в нём человеческое нутро больше никогда не просыпалось в избежание таких… неприятностей. Больно.

***

      Чжунли ощутимо сжимал его плечо, обозначая своё присутствие. Верно. Он больше не был один, а фигура сестры уже не казалась ему страшной. Они были действительно похожи — волосы, лицо, глаза, но не характер. Йинг для него была холодной и отстранённой, и Итэр ощущал между ними дистанцию. Не такую, когда очень долго не видел человека. Скорее, это было пренебрежение. Она дёргалась, двигалась слишком резко и быстро, что указывало на непривычную для неё обстановку. К странным взглядам слуг этого поместья он уже привык и к этому привыкнет.       Церемония погребения не соответствовала канонам Ли Юэ. Тело матери было помещено в гроб, жители были одеты в непривычные для похорон чёрные цвета. На главной улице города было шествие с гробом, Йинг и Итэр шли в самом конце, замыкая процессию. Для Итэра же это ощущалось странно. Будто бы это не похороны, а какой-то фестиваль. Не могло быть так, чтобы с Монадой пришёл прощаться целый город. Завести разговор с сестрой было бы странно, поэтому он посмотрел вправо и наверху, на специально взгромождённых балконах для кланов заклинателей, он увидел Мо Сяо, стоящего рядом с главой. Мо Сяо же перехватил его взгляд и кивнул в качестве приветствия. Итэр отвернулся.       На удивление он не паниковал из-за отсутствия Чжунли, которого вежливо попросили дождаться окончания похорон.       Дальше кладбища никто не пошёл, кроме слуг, державших гроб, и родственников семьи Цзинь. Итэр наблюдал за тем, как гроб положили в склеп. Дальше они не пошли. Сначала попрощались родственники, пока не остались они вдвоём. Итэр не знал, что сказать, а Йинг ждала слов брата.       Поблагодарить за жизнь? Странновато.       Выразить сожаление? Лицемерие. — Мне нечего тебе сказать, — просто ответил он и увидел, как Йинг вздрогнула. — Ты для меня никто.       И он клялся, как услышал ядовитое «ну ещё бы» от сестрицы. — Я прощаю тебя.       Вернувшись в дом, им был накрыт стол из семи блюд. Первый час провожать должны были близкие, а после к ним присоединятся и остальные. Так они остались одни, друг напротив друга. Иронично что Итэр занимал главенствующее место. Издёвка? В любом случае, они молчали, ждали пока у кого-то первым зачешется язык. Он не собирался с ней разговаривать, она ему никто. Изредка он ловил на себе скользящие взгляды, будто бы она хотела запечатлеть момент его слома. Ни за что, сестрица. Он знал правила этой игры.       Терпение вознаграждалось, поэтому Итэр выиграл. — Где ты был? — если бы Монада была ещё жива, он уверен, что у неё был бы такой же голос. — Несколько лет прожил в Весёлом клёне, какое-то время в Цинцэ, а после в Гавани.       От него не скрылось, что сестра сжала кулаки. Что её злило? — И конечно же представитель древнего рода не соизволил вернуться в отчий дом, — ах, сколько яда. Итэр даже забыл, как на такое реагировать. — Я не видел смысла возвращаться туда, где меня не ждали.       Это возымело куда больший эффект, чем он рассчитывал. Стул со скрипом отодвинулся и с оглушительным грохотом упал, но Цзинь не собирался реагировать на этот всплеск. — Как ты смеешь? — Йинг зашипела подобно змее, не скрывая в своём взгляде желание задушить брата. — Матерь стёрла ноги в кровь, перерыла все землю в попытках найти тебя, а твой грязный язык смеет говорить подобное?       Итэр должен был разозлиться на такие слова, но после событий Цинцэ он не мог вспомнить, как гневаться. Вполне возможно это дело рук Чжунли, и мысль о нём вызвала слабую улыбку. — Ты смеёшься надо мной?! — Плохо искала, значит, — он не собирался давать себя в обиду. Есть куча вещей, за которые его могли обвинить, но только не в этом. — Ты! — от такой наглости сестрица не могла и слова вымолвить. — Матерь любила тебя больше всего на свете (но не меня), а ты говоришь такие… такие!       Она потоком духовной энергии перевернула стол, и Итэр встал, готовый защищаться. Подобно хищнику, Йинг подошла к нему, заглядывая в его слепые глаза. Цзинь знал, что она там ничего не найдёт, что разозлило её ещё сильнее, зато он прекрасно видел в ней чистую ярость. — Что? — с нажимом спросил он. — Для меня эта фамилия ничего не значит. Отец выбросил меня, ущербного, — на этом слове он болезненно усмехнулся, — очевидно я был лишь браком. Можешь спать спокойно, сестрёнка, я больше никогда в жизни тебя не побеспокою.       Теперь была очередь Йинг усмехнуться, словно знала, куда стоило нажать. — Служанка, заменившая мать? — Итэр знал, что она просто хотела ударить его посильнее, но он всё-таки попался. — Наверняка тебе было в радость всю жизнь есть мусор… — Замолчи. — …ведь только на это ты способен.       Его тело действовало быстрее, чем разум, поэтому кипящая от гнева яньская энергия оттолкнула от него Йинг. — Говори обо мне что хочешь, но не смей поливать грязью Мадам Ли! — он сделал шаг вперёд. — Ты не больше, чем жаба на дне колодца! — Ха! Разлаялся как, подобно псине, — Йинг твёрдо встала на ноги, ожидая очередную атаку. — Ты не стоишь тех нервов и времени, на которые потратила матушка на тебя! Собака, выдающая себя за тигра! И что же в тебе такого?       «Конг, ты лучшее, что выйдёт отсюда». — Я лучшее, что вышло отсюда.       Йинг замерла, не в силах что-либо ответить. Этот… этот…       Итэр смотрел на замолчавшую от ярости сестру и хмыкнул. Все хорошо? Да, я скоро приду. Чжунли быстро пожрал его гнев, и его разум прояснился. Он не понимал, за что сестрица его так невзлюбила, однако ему всё равно. Её ненависть его не касалась. Йинг напрягла плечи, и он ждал дальнейшего шага. Ему было достаточно времени, чтобы оценить её средний контроль над Ци, что указывало на один простейший факт — она ему не соперник. Йинг не напала на него, разгорячённая своей яростью, а лишь направила небольшой поток ветра в его сторону. Зачем? Он не понял, пока не ощутил непривычную лёгкость в волосах и характерный звон падающего предмета.       На этот раз Цзинь застыл как вкопанный. Сердце от осознания застучало быстрее, из лёгких был выбит весь воздух, ладони вспотели. Он медленно обернулся и увидел подаренную Чжунли гуань на полу. Дважды заколка была сдвинута с его головы — смерть первого лучшего друга и вмешательство Чжунли. Почему в третий раз таким способом? — Нет, — она успокоилась, и её голос был подобен стали, — не стоишь.       Сестра вышла из зала, больше ничего не сказав.       Итэр молча подобрал заколку и вышел через другую дверь, не желая столкнуться с ней в коридоре. Всё, чего он хотел, это втиснуться в крепкие объятия своего дракона. Открыв дверь в их комнату, он наконец-таки ощутил себя в безопасности, а уютные объятия Чжунли только разгладили его нервы. Он лбом уткнулся в изгиб шеи, наслаждаясь запахом мужчины. Он пах домом. Мягкие поглаживания по волосам убаюкивали, и разнеженный Итэр кротко поцеловал Чжунли. — Я боялся, что вы убьёте друг друга, — его милый Чжунли говорил так нежно. — Я не понимаю её ненависти, — Итэр лишь тяжело вздохнул, это был воистину сложный день. — Я так устал… — Ложись на живот, — он с Цзинем на руках встал и положил того на кровать. — Я сделаю тебе массаж.       Итэр сделал так, как его попросили, при этом сняв верхний халат и приспустив нижние одежды так, чтобы его торс был оголён. Масло на основе глазурных лилий (учитывая, насколько этот цветок редок, такое приобретение — явно недешёвое удовольствие) разлилось на лопатках, отчего юноша вздрогнул — холодное. Он услышал шелест одежды за спиной. Чжунли снял перчатки, пальто и закатал рукава. Итэр неторопливо повёл плечами, желая ощутить руки мужчины на себе и вот. Первое касание вызвало приятный стон, и Чжунли усмехнулся. Мягкие, но уверенные касания разглаживали напряжённые мышцы, и Итэр с каждым круговым движением бесстыдно постанывал. Чжунли ребром ладони провёл вдоль позвоночника, останавливаясь на пояснице, и уже двумя руками надавил на неё, сжимая, и медленно провёл вверх, по бокам. Руки остановились на лопатках, после прошлись по всей спине, размазывая масло, и только потом Чжунли вернулся к разминке мышц. За столь напряжённый день он заслужил это. — Я сейчас усну, — честно признался Итэр, готовый отключиться под такими нежными движениями. — Засыпай, — Чжунли мягко посмеялся, наклонился и поцеловал в шею, — отдыхай.       Так он и сделал.