Вкус твоего чая греет меня спокойствием

      Она не помнила характер матушки. Для неё она была большим жёлтым пятном, изредка приезжавшей в дом своего мужа после… Не имело значения. В отчем поместье всегда было шумно, стоило матушке Монаде вернуться назад. Девочка не задавалась вопросом, куда так часто матушка отъезжала и почему она совершенно не обращала на неё внимания. Она была глупым и наивным ребёнком, но кто мог её за это винить. Вероятно, сумасшедший отец, взявшая на себя многое прислуга и холодная мать. Йинг лишилась детства из-за пропажи своего брата. Она не задавала вопросы о нём, зная, что расстроит маму и получит от отца, а после начнётся новая ссора, которая закончится очередным рукоприкладством. Также было глупо винить брата во всех бедах, но маленькая Йинг не нашла весомой причины. Тогда её мир ещё делился на чёрное и белое, лишь со временем принимая некрасивые серые тона.       Из воспоминаний Йинг Монада была высокой статной женщиной, несомненно несчастной с таким мужем. Эта женщина прекрасно видела кровавые следы, которые оставлял её навязанный муж. Она наблюдала за этим театром хладнокровия и мертвецкого спокойствия. Каждый раз, когда Монада вставала с кровати посреди ночи, она чувствовала, что левая половина мужа опустела и успела остыть, а за окном до оглушения тихо. Такой тишины не бывало. Монада умела играть в белую овечку и молилась Всевышнему, чтобы её муж ничего не понял. У семейства Цзинь врагов и связей со всю Поднебесную. Когда матушка стала обычной озлобленной женщиной — ясно как рассвет. Йинг не винила её за это, с возрастом она её понимала. Её ненависть была несправедливо направлена на брата, потому что это было удобно. Даже не на отца, которого она не воспринимала всерьёз.       Однако всему должны быть границы.       Йинг было тринадцать, когда она услышала этот разговор.       Внушающая страх матушка и озлобленный отец сверлили друг друга взглядом, пока матушкино терпение не лопнуло. Её пронзительному крику позавидовали бы утопленники. — Значит это правда? — спокойный голос Монады был для неё чем-то из ряда вон выходящим, обычно это означало, что матушка вне себя от ярости. — Ты продал нашего ребёнка за жалкое золото. И кому же?! Демонам! Ты! — Йинг выглядывала из дверного проёма и наблюдала как матушка, подобно дикому оголодавшему тигру, наступала на отца с явным желанием разорвать его на части. — Заверил меня! Что тот лекарь просто посмотрит меня! Это же был не он, верно? — её голос дрожал от переизбытка чувств, и эта дрожь передавалась и маленькой девочке. — Что они пообещали? Деньги? Так они и так уже есть, в переизбытке! Славы? О-о-о, дражайший муж, так её тоже в переизбытке, выбирай какую хочешь! Отвечай, шлюший потрох!       Йинг закрыла глаза, но услышала звук. Кто кого ударил её уже не волновало. Маленькая девочка никогда не смогла бы понять чувства убитой горечью матери из-за потери второго ребёнка. Неужели её грусть была настолько сильной, отчего у Монады заслепило глаза, и она в упор не видела дочь, так отчаянно пытавшейся привлечь внимание мамы, но в ответ получала лишь холод.       Отец умер тихо и до него не было дела. Даже похоронили никак. И после смерти отца что-то изменилось.       Мать тогда заговорила с ней сама, но сказала лишь одну фразу: — Мне нет прощенья.       Монада вновь исчезла. Йинг не знала, что она делала, да уже и не хотела знать. Её предстояло занять пост главы дома, разбираться с бухгалтерскими отчётами, разговаривать с остальной частью дворянства в городе, утвердить нового главу ордена заклинателей. Времени на мирские переживания совершенно не было.       Это произошло ночью. Она готовилась ко сну, когда окна распахнулись от сильного ветра, а на раме восседало оно. Это был силуэт молодого человека, державшего в костлявой руке веер. Его тёмные глаза изменили цвет на ярко-жёлтый, стоило ему моргнуть. Единственным источником света была свеча, находившаяся около неё, и этого было недостаточно. Ночной гость недовольно хмыкнул, щёлкнул пальцами, и в комнате зажглись все свечи и появилось несколько новых. Теперь Йинг могла рассмотреть незнакомца и нахмурилась на его вальяжный вид, словно он тут хозяин. — Кто ты?       Его лисьи уши дёрнулись от её высокого тона. — Тот, кто спасёт твою шкуру. Дело вот в чём… Какое-то время назад твой не шибко умный папаша заключил сомнительный контракт с тройкой влиятельных нелюдей в Троецарствии, однако он скончался, так и не подтвердив часть своей сделки. Конечно, твоя мамаша отчаянно ищет следствие этой сделки, но Ли Юэ большое, а она одна. Однако её часики тикают, скоро она умрёт, а потом это ляжет на твои плечи.       Йинг смотрела на этого… кто это? Это демон? Из разговора семилетней давности? — Давай же, — он закатил глаза. — У тебя с Конгом одна кровь, не должна быть глупой. — Кто?       Лис посмотрел на неё, будто бы она задала самый идиотский вопрос в мире, и Йинг поёжилась. Незнакомец зафырчал подобно дикой зверюге, а после пронзительно рассмеялся, его хвосты хаотично двигались, уши прижались к голове. Внутри девушки началось скапливаться раздражение, ведь ей не хотелось быть посмешищем для какого-то шута. Взяв увесистый подсвечник, она швырнула предмет в сторону лиса, отчего тот взвизгнул. — Вот дура, — хмыкнул он, вновь поудобнее расположившись на раме. — Во-первых, кто ты такой? А во-вторых… — Это не твоего ума дела, раз, — лис сложил веер и бросил его в сторону, и он вмиг испарился в золотом свете. — Я говорю про твоего брата, два. И три… Мне слишком скучно, и я решил хоть разочек подсобить людишкам с их проблемами, особенно когда это касается идиотских договоров. — Что ты знаешь о моём брате? — она не хотела задавать этот вопрос, она пообещала себе, что больше никогда не поднимет эту тему. — В последний раз, когда я видел его он сильно изменился. А ещё упрямый как осёл. Было же сказано держаться подальше от Ли Юэ, но нет! Пошёл туда! Что за дети пошли… — Он в Ли Юэ?       Йинг осеклась. Ей всё равно. Плевать. Он пустое место. Он для неё ничего не значил. — Да и связался с тем, с кем бы я не хотел, чтобы он связывался. Но я не могу его винить.       Он некоторое время смотрел в пустоту, и она видела, как разные мысли хотели пройти сквозь горло незваного гостя, но он выжидающе молчал. Йинг не дала бы себе попасться на такую дешёвую манипуляцию. Секунды тянулись часами, окружение застыло, как замирала природа в зимнюю пору. Этот демон вдруг повернул голову в её сторону и сузил глаза. — Когда вернётся твоя мать, спроси у неё про слепоту Конга, а если не захочет говорить, то к ней вновь придёт Крыса.       Крыса? Лис исчез так же, как и появился. В какой-то момент её показалось, что этого разговора не было и она просто спала. Тупое детское любопытство засело в груди, и у девушки зачесался язык. Йинг годами не могла развязать матери рот, неужели в этот раз получится? Из-за вопроса об её ушедшем брате? Из-за которого мать перерыла всё Ли Юэ, напрочь забыв о своей дочери?       Она не позволила злости, обиде и непониманию закрыть ей глаза. Не тогда, когда позади неё теплое тело Аны легло рядом, обнимая со спины. Губы Аны коснулись её шеи, и Йинг ощутила приятный холод. Ладонь Царицы Льда легла на грудь, в район сердца, отчего её разгорячённое тело от подавленной злости покрылось мурашками. Её спину закрывала одна из мощнейших фигур их мира, ей не было страшно.       Монада в действительности вернулась через несколько дней в своём типичном озлобленном расположении духа. Она не поприветствовала ни свою дочь, ни её спутницу. Йинг знала, как Ана реагировала на подобного рода хамство, но благослови Всевышний её терпеливую душу. Мать бесшумно села с ними за стол и, не показывая и толики интереса к их персонам, начала есть. С каждым выпитым Монадой бокалом вина, Йинг ждала момента, когда расслабленная мать ответит хотя бы на пару вопросов. Для человека, для которого фигура матери была чем-то эфемерным, она знала все её повадки. Начать с малого. — Как прошло твоё путешествие, дражайшая матушка?       Йинг проигнорировала вопросительный взгляд Аны, зная, как она сейчас странно выглядела.       Монада открыла глаза, что уже являлось верным признаком её втянутости в разговор, медленно перевела на неё свой взор и уставилась. Раньше бы Йинг подумала, что матерь смотрела на неё как на неразумное существо, но на самом деле Монада просто думала, что ответить. Ответить так, чтобы больше не было вопросов. Не в этот раз, дорогая мама. — Как обычно, везде грязь и слякоть, — она забыла звучание голоса матери, и сейчас он ей показался слишком грубым. — Меня больше интересуют дела семьи. — Как удачно, что я тоже хотела об этом поговорить, — Йинг победоносно улыбнулась. Она сама себя загнала в ловушку. — Почему бы тебе не рассказать о моём ослепшем брате?       Матерь всё также продолжала смотреть на неё своим немигающим взглядом. Внезапно на лице Монады отразилась настолько болезненная печаль, отчего Йинг задохнулась. Теплейшая Ана, олицетворение всего льда и холода на этой земле, её верная спутница показывала ей больше нежнейших чувств, чем эта холодная и непоколебимая женщина, которая… заплакала только из-за одного вопроса о брате? — Ненавидь меня сколько хочешь, — Монада выпила ещё один бокал вина. — Да, будет лучше, если объектом твоей ненависти буду я, а не Итэр. Твой… отец сделал так, чтобы твой брат стал противоядием для Яньван Дицзюня, но там было условие о «подтверждении». Этот кретин должен был предоставить через какое-то время моего сына на золотом блюдечке этим… отбросам. Как видишь, предоставить нам нечего. Если не он, то… ты. — Сейчас она для Йинг казалась обычной уставшей женщиной, и ей это не нравилось. Она не хотела входить в её положение. Не после того холодна, не после тотального игнорирования её жизни. Она ненавидела их обоих. — Я не знаю, что делать. — И поэтому ты тянула до последнего, чтобы осчастливить меня? — она сжала кулаки, и лишь присутствие Аны не позволило ударить эту женщину. — Ты всё это время пренебрегала мной, словно я для тебя пустое место! Бегала за этим… Итэром и ради чего?! — Ради тебя! — Монада ударила ладонью по столу, отчего разбился бокал, и стекло впилось ей в руку. — Я думала, что есть способ избежать, аннулировать этот договор, потому что меня тошнило от одной мысли оставить всё как есть. Я надеялась… это бесполезно, — она руками потёрла лицо. — Мы в стране контрактов и камня. И я… смирилась. Найти сына, чтобы эти твари не тронули тебя. Всё что я могу — это молить тебя о прощении.       Почему?       ПочемуПочемуПочемуПочемуПочемуПочемуПочему.       Почему даже сейчас всё внимание доставалось ему?       Йинг ошарашено замолчала и не смогла выдавить и слова. С больным взглядом смотрела на уход матери, желая её остановить, потребовать подробные ответы. Тот подслушанный разговор, лис в её окне… Исчезнувший брат. И всё это ради неё? Она закрыла рот рукой и с силой сжала, подавляя смех, ведь иначе она начала бы кричать. Ей не нравилось, что мать выставила её неблагодарной сукой, она же хотела спасти её.       Не верь.       Не верю.       Что в нём такого особенного?       Что такого есть в нём, но нет у неё? — Люми?       Люмин ткнулась Ане куда-то в шею. Сумасшедший папаша, жадный до денег, отчаявшаяся мать, пытающаяся спасти одного ребёнка ценой другого, и она, обвиняющая всех и вся, потому что это удобно. — Почему так? — она тихонько захныкала, обвивая плечи Аны своими руками. — Прости, это не в моей власти, — о, её милая Ана, — я увезу тебя отсюда. На моей земле тебе ничего не грозит. — Нет, — ответ вышел быстрее, чем она хотела. — Когда умрёт мать, я отправлю в Ли Юэ официальное приглашение для своего дражайшего брата. И он приедет сюда.       Она с радостью покажет ему, что он ничего не стоил. Что безликий Итэр являлся ничем иным, кроме как ненужным балластом, придатком. Люмин на подсознательном уровне знала, что он не переступит через свою гордыню и приедет.       Тогда-то Йинг с удовольствием покажет ему разницу между ними.

***

      Чжунли проснулся первым и задолго до подъёма. Будучи в своё время Владыкой Гео, ему не нужно было отвлекаться на людские понятия сна или же пищи, однако это тело было сложно поддерживать в нормальном состоянии, поэтому регулярный сон стал необходимостью. Он опустил взгляд вниз и увидел взлохмаченную светлую макушку, и несвойственная ему беспричинная радость заставила его улыбнуться. За всю свою долгую жизнь он не встречал подобного феномена — настолько сильной связи. Это был удел Гуй Чжун щебетать о том, «как это романтично», однако, будучи существом из камня, он никогда не видел в этом смысла. До одного случайного столкновения.       Итэр был подобен яркому восходу солнца и нежному закату, ни одна певчая птица не могла сравниться с его голосом, отборные шелка Ли Юэ меркли пред его золотыми волосами. И Чжунли не знал, что происходило, но это определённо ему нравилось. Лежащее на его груди тело судорожно вздохнуло. Он коснулся кончиками пальцев спины Итэра и провёл вдоль позвоночника. Воистину произведение искусства.       Чжунли аккуратно убрал с себя руку, стараясь не разбудить, и накинул на себя халат, скрываясь за дверью ванной комнаты. Близость прошлой ночи яркими пятами украшала его тело, и что-то изменилось. Будто бы весь многовековой груз упал с его плеч, и он спокойно вздохнул. Ему стало легче дышать, мысли прояснились, а исконно тупые чувства в нём стали острыми.       Об этом ты говорила, Гуй Чжун?       Они прекрасны.       В зеркале на него смотрел не уставший бременем дракон, а обычный человек, познавший любовь. Раньше подобные ощущения в нём вызывали необоснованный страх, а сейчас простое душевное равновесие.       Им необходим был завтрак, поэтому Чжунли подобно тихой мыши оделся и, взглянув на всё ещё спящего Итэра, вышел из комнаты. Верр Голдет встретила его с яркой улыбкой и целым ассортиментом блюд. — Благодарю.       По его прибытию Итэр окончательно проснулся и, судя по слабому запаху мыла, привёл себя в порядок. Он сидел на кровати спиной к Чжунли, и мужчина смог увидеть редкое зрелище — распущенные волосы. Воистину, день благословлён. — Верр Голдет была любезна предоставить нам завтрак, — поднос был поставлен на столик у окна, а сам Чжунли сел рядом на кровать. — Как тебе спалось? — Ты ходячая грелка, — Итэр блаженно улыбнулся, вспоминая горячее тело под ним. — Это было здорово. — Я рад, — он засмеялся.       Итэр помолчал некоторое время, а после спросил то, что его волновало больше всего: — Надеюсь, ты меня не ненавидишь. — Даже если бы у меня возникла подобного рода возмутительная мысль в голове, я бы без раздумий её отмёл, — Чжунли положил руку на щеку и повернул голову Итэра в свою сторону, заглядывая прямо в глаза. — Я не жалею об этой ночи, не жалею о нашей встрече. Ты сделал со мной что-то волшебное. — Опять ты это делаешь… — Итэр покраснел, что не осталось незамеченным, и отвёл взгляд. — Я просто подумал… что… Я тоже не хочу забывать и я не жалею, но меня волнует, что всё так… — Внезапно? — закончил за него другой. — Это благодаря Ци. Эта совместимость сделала нас более терпимыми друг другу, усиливая и подпитывая связь. Что до меня, я не вижу в этом ничего плохого. Однако, если это тебя расстраивает… — Нет! — получилось слишком громко. — Нет. Не подумай. Это… ошеломляет? Я чувствую себя полноценным? Я не знаю, как объяснить, но это хорошее чувство и я, — с каждым словом, его голос становился всё тише и тише, — я не хотел, чтобы это заканчивалось.       Чжунли смотрел на этот чистейший комочек света и не мог перестать улыбаться. Его милый Итэр произносил такие сладкие слова, отчего сводило зубы. Поэтому потворствуя новоявленным порывом, он просто поцеловал юношу в лоб, а после спустился ниже, касаясь желанных губ. Итэр пересел ему на колени и обнял за шею, углубил поцелуй, коснувшись его языка. В свою очередь руки Чжунли стиснули бёдра, явно с намерением оставить красные отметки. Маленькая драконья шалость. И как им не хотелось покидать постоялый двор, но им необходимо было выдвигаться. Итэр отстранился и напоследок почти целомудренно коснулся чужих губ. — Не могу не думать. Кто мы друг другу? — Кем ты хочешь быть? — в голосе Чжунли послышались игривые нотки, и Итэр решил ему подыграть. — Что ж, теперь Господину Чжунли придётся взять меня в мужья, учитывая чем мы с вами занимались прошлой ночью! — он театрально отвернулся и вздёрнул носик, ожидая ответа. — Тогда я, как добропорядочный муж, заберу тебя в семью. — Приданного не наберёшься, — Цзинь хихикнул. — Обижаешь старого дракона, — теперь была очередь Чжунли покачать головой, мол, «смотри! какую боль ты мне причинил!» — что за гневливый муж мне попался.       Обменявшись любезностями, они оказались перед мостом. Дальше их ждали Тростниковые острова, а за ними логово змей.