Вкус твоего чая греет меня спокойствием

      Итэр осмотрел самый обычный конверт без имени и адреса. Это ему вместе с печальной вестью принёс заклинатель Мо, и они оба сейчас находились внутри здания похоронного бюро. Неприятное чувство внутри не позволяло ему открыть письмо, но сидящий рядом Чжунли ментально придавал сил. Стоило поблагодарить молчаливую госпожу Ху за отсутствие ненужных комментариев. Почти каждый в Ли Юэ знал о бедствии семьи Цзинь, и Итэру не хотелось становится здесь всеобщим слухом.       Брат.       Именно с этого слова началось письмо и ему ни горячо, ни холодно. Юная госпожа Цзинь писала о заслугах её семьи, об упорстве отца, благодаря которому её родной город достиг своего процветания, о матери с её блестящими законами, и конечно же о самой Йинг. Половина письма была словно карточка-презентация своих взлётов, о достижениях, но ближе к концу она затронула тему больного отца и умершей матери.       Они хотели бы тебя видеть.       Смяв бумагу, вмиг превратив её в пепел, Итэр сдерживал гнев. Он не понимал, зачем сестра пригласила его на церемонию погребения, если он чужой? Ни отцу, ни ей, а в особенности матери он не был нужен. Для четы Цзинь он был обузой, неудачным придатком, которого даже не искали после «кражи». Мадам Ли заменила ему всех, поэтому для него безликая Монада не являлась никем, кроме родившей его женщиной.       Все они ждали ответа, а он не знал. С одной стороны, ему неприятна сама мысль держать каменное лицо при выкинувших его родственниках, улыбаться при беседах, принимать скорбь, с другой же не приехать означало струсить. От этого было ещё омерзительнее. Конг и Йинг знали — при любом раскладе Итэр не отказался, иначе это указывало на его проигрыш. Ему нечего было бояться.       Мо Сяо был обделён однозначным взглядом, и заклинатель понял — ему пора возвращаться с новостями. С ним Итэр не пошёл бы. Дойдёт до Тысячи Лиц сам — ему необходимо было подумать. Стоило юному адепту скрыться, как внезапно заговорила Ху Тао: — Ты уверен? — в её голосе невообразимая серьёзность и тревога. — Просто хочу напомнить — семья может быть никем. — Я понимаю.       Его семья учитель Сюэ, мадам Ли, Чжунли и госпожа Ху. Больше ему никто не нужен. — Не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным или что-то в этом роде. И насильно тебя там никто не держит. Обычно при таких обстоятельствах похороны проходят помпезно.       Ху Тао замолчала, понимая, что её слова пролетали мимо ушей. Итэр был погружён в себя, а Чжунли внимательно следил за его состоянием. Директриса надеялась, что консультант не настолько глуп, чтобы отправить его одного. — Я поеду с тобой. — Ты уверен? — Итэр посмотрел на старшего. — Точнее… мне было бы легче… если бы ты.       Чжунли на это только мягко улыбнулся и кивнул. — Я знаю.       Ху Тао слева от них произнесла непонятный булькающий звук, извещая о том, что эти голубиные игры ей порядком надоели. Два идиота, танцующих друг с другом. — Поэтому вы оба выметайтесь уже наконец!       Его серьёзность была защитной реакцией, дабы скрыть нервозность. Итэр понятия не имел, чего ожидать от этого путешествия, а надёжное тепло под боком знатно его успокаивало. Если быть откровенным с самим собой, то Итэр надеялся на сопровождение в виде Чжунли, ведь он просто бы заблудился. И речь даже не про географический аспект. Мужчина своим присутствием буквально бы сглазил весь негатив. Забавно, он был подчинённым самого сурового учителя, был рабом и творил непростительные вещи, а простая встреча с биологическим родственником выбивала воздух из лёгких. Чжунли рядом.       С лёгкой ноги Ху Тао они были выставлены за дверь. — Сейчас нет смысла идти, — Чжунли взял того под локоть и повёл в спальный район. — Предлагаю без спешки отправиться завтра.       Итэр кивнул, соглашаясь: — Тогда может быть останешься? Не хочу… оставаться один.       Мне страшно. — Конечно.       В доме было прохладно. Чжунли зажёг несколько свечей, пока Итэр возился на кухне. В памяти старого дракона всплывали образы о семье Цзинь, которая была первой иностранной семьёй, получившей такие привилегии. Не каждый житель Ли Юэ имел фамилию. Он помнил первого главу Цзинь как чрезвычайно талантливого человека, а последним воспоминанием стало погружение этой семьи в золотую зависимость. Иронично. Чжунли прислушался к своим внутренним каналам — ему не хотелось бы, чтобы Итэр ощущал себя не в безопасности. Подобные встречи обычно заканчивались скандалами. За свою жизнь Чжунли сглаживал множество споров, теперь же это касалось и его. Конечно, почивший глава Цзинь не сможет ответить на его вопросы, однако он не терял надежду на госпожу Йинь. — Мне интересно, — молодая женщина наматывала на палец локон своих светлых волос, смотря на закат, — как долго просуществует Троецарствие? Царство демонов на данный момент является самым многочисленным, в его распоряжении целый Диюй. И им противостоит мир людей. Тебе ли не кажется, что война всего лишь вопрос времени? Однако, пока ты жив…       Яньван Дицзюнь поглядывал на свою подругу и помалкивал. Мысли Гуй Чжун не имели для него никакого смысла.       На кухне послышался грохот.       Итэр случайно разбил одну из подаренных Мадам Мин чайных чашек. Завтра им предстояла долгая дорога, включая перевал на Ваншу, поэтому он решил взять с собой несколько паровых булочек в дорогу. Чжунли явился на шум и молча начал собирать стекло. А Итэр думал. Желание явить своё эго перед сестрой, показать всем своим видом их неправоту, с отстранённым презрением держать лицо всю церемонию пересиливало волнение. Страхом Итэр это не назвал бы. Бояться можно было темноты, высоты, собак, но не само отсутствие. Этих людей больше не существовало в его жизни, а мертвых не боялись.       Они близнецы. Такие же ли у неё длинные волосы? Такие же тёплые глаза? Такая же кожа? А голос? Мысли? Мадам Ли рассказывала ему о магических узах близнецов, об их возможностях чувствовать друг друга, но Итэру казалось это обычной выдумкой. Да и не в их случае. — Я должен там быть? — решения всегда давались ему тяжело, особенно когда из-за них страдали другие люди.       Чжунли выбросил стекло. — Нет, не должен. — Но я буду. — Почему? — Она подумает, что я струсил, а я нет.       У Чжунли было другое мнение, но он решил оставить его при себе и вместо этого спросил: — Как ты себя чувствуешь?       Вопрос застал врасплох, и Итэр не понял, что имел в виду его сердечный друг.       Ах, его глаза.       Благодаря связи их Ци, Итэру стало легче в обращении её по телу, что значительно снизило его нагрузку. Ныне же ему больше не приходилось медитировать, чтобы правильно распределить объём энергии по акупунктурным точкам. Теперь он видел не просто смутные силуэты, а вполне мог различать лица в близи. Удивительно. — Что ж, — отчего-то этот банальный факт разлился теплом в груди юного господина, — сейчас всё хорошо. Во многом благодаря тебе.       Улыбка Чжунли сделала ему ещё приятнее. Он редко чувствовал порывы нежности с момента смерти Мадам Ли, но ему захотелось обнять этого большого плюшевого дракона. Такое внезапное сравнение, возникшее в голове Итэра, заставило его хихикнуть, и под недоумённый взгляд Чжунли, он стиснул его в объятиях. Кожей Итэр ощущал чужие притоки энергии, которые после нескольких секунд синхронизировались, как и биение их сердец. Как же давно им не было так уютно. *** — Почему сумеречные мертвецы стали так внезапно нападать?       Они сделали небольшой перерыв после выхода из города и остановились около наблюдательного пункта. Пусть и идти было недалеко, но сегодняшнее утро выдалось особенно жарким, и Чжунли настоял на отдыхе в тени, так как у них не было зонта или доули. — Скорее из-за смены Дицзан-вана. Диюй давно сменил своего владыку, но видимо в системе начались какие-то разногласия, и нынешний смотритель не справляется со своими обязанностями, — по взгляду Чжунли было ясно, что он сам не был доволен сложившейся ситуацией. — Однако мы мало что можем сделать, только если не поставить отпугивающие и защитные талисманы. — Учитель рассказывал, что после Аннигиляции был заключён договор о запрете нападения демонов на людей, — Итэр смутно помнил об этом, если быть честным, — почему тогда они его нарушают?       Чжунли издал непонятный гул, будто соглашаясь с вопросом и одновременно не понимая его. — Один мой старый друг, который был предыдущим Дицзан-ваном, сказал мне вот что… — Демоны достаточно эгоцентричные существа, — Сюэ хмыкнул в веер, раздражённо махая хвостами, словно не хотел говорить о своих сородичах наполовину. — Для них любой повод, любой писк, жест, взгляд окажется оскорбительным, и они незамедлительно пойдут в наступление. — Почему? — Итэр склонил голову. — Да потому что они обижены поражением. Они ждали повода и вот он появился, а далее… ну ты и сам знаешь. Тысяча лиц… Не мне тебе пояснять. Их цель — ты. Последний рубеж между ними и людским миром. И они сделают всё, чтобы уничтожить тебя и всё остальное. — И тебя отравили. — Мы ещё не знаем, за все века я не ощутил признака яда.       Итэр не был таким оптимистом как Чжунли. Это глупо. Не могло быть такого вселенского совпадения — с Ци, с тем, что учитель Сюэ «запечатал» его, с предостережением Мадам Ли не идти в Ли Юэ. Чушь. Абсолютная. Ему не хотелось поддаваться панике, но что-то ему подсказывало, что яд был. К тому же у отравы много лиц. — Они готовятся… напасть?..       Эта мысль противным скрипом прошлась в его голове, оставляя после себя озноб страха. Он не хотел об этом думать, но Чжунли, пусть и не прямо, намекал об этом исходе. И всё складывалось из-за эго, амбиций, обид. Итэр горько усмехнулся над своей глупостью. Вот же… Сейчас он собирался на церемонию погребения как раз из-за этого. Чем они тогда лучше демонов? — Не думай об этом, — поток мыслей юноши был прерван твёрдым голосом Чжунли. — Кроме того… расскажи мне про своего наставника. Хочу отдать ему должное, его запечатывающая магия хороша, ни один адепт бы тебя не услышал.       Итэр скучал по Сюэ. — Он обучил меня многому, — воспоминания с этим человеком вызывали на его лице улыбку. — Как накапливать Ци, как ею управлять. Владение мечом, луком, копьём — всё его заслуга. Не знаю, что со мной было бы… Он очень своенравный. Ему было всё равно, кто перед тобой — крестьянин, сын купца или дворянин — обучал он одинаково.       В груди неприятно кольнуло, но это была не его эмоция. Что-то чужое и родное одновременно. Неужели это ему передалось от Чжунли? Такое болезненное и неприятное.       «Конг, ты лучшее, что выйдёт отсюда». — Ты бы поверил, если бы я сказал, что тогда я был… более жестоким?       Чжунли выгнул бровь и усмехнулся. — Нет, — мужчина осёкся, ему показалось, что он сказал то, что не следовало. — Обстоятельства сделали тебя таким, однако теперь я рядом.       У него не было выбора.       События в Цинцэ.       Хуан. — Спасибо…       Ваншу был таким же, каким он его запомнил. И на удивление посетителей было немного, оно и не удивительно, ведь не тот сезон. Итэр стоял рядом и смотрел на балкон, пока Чжунли разговаривал с Верр Голдет, оформляя им комнату на ночь. Небезопасно было ходить под покровом звёзд зная, что на улице бродят мертвецы. Пусть и Цисин усилило количество стражи на улицах, но что смогут сделать обычные люди нежити? Ничего.       Внимание Итэра привлёк странный смешок, и он повернулся. О, он видел такую улыбку. Такая хитрая, потому что человек кое-что знал, и невинная из-за показательного непонимания. Верр Голдет, старая ты лисица, всё ты знала. Итэр не позволил своему смущению показаться на лице, и вместо этого ощутил раздражение, из-за чего уже Чжунли посмотрел на него. — Удачной ночи. Поблагодарив за номер, оба поскорее скрылись за дверью. — Что-то не так? — благослови невинную душу Чжунли. — Она подумала, что мы пара.       Итэр готов был заплакать от неловкости, глядя на совершенно растерянное лицо Чжунли. — Что заставило её так подумать? — Потому что, — боже, объяснение сделало эту ситуацию ещё абсурднее, — в понимании людей, пусть это и не всегда верно, двое снимают комнату для всяких… н-непотр-ребств.       Молчи. Ничего не говори! — Разве секс не является инструментом размножения?       Итэр был готов провалиться сквозь пол. Почему бог, которому много-много тысяч лет, задавал такие вопросы?! — Н-не всегда. Порой это способ снять напряжение. — Но… — Чжунли!       Господин Цзинь закрыл пылающее лицо руками, лишь бы не видеть всего этого. — Ты смущён. — Потому что это интимная тема! Ты не можешь говорить об этом с чужим человеком! — Ты не чужой, — Чжунли явно не понравилась формулировка. — Я говорю про других, просто… давай забудем об этом. — Поэтому я спрашиваю у тебя.       Ху Тао была права — в некоторых вопросах Чжунли и вправду как дитя. Что ж, он вроде как бог в отставке, ему можно. Какой самый лучший способ избежать проблемы? Молчать о ней! Как только щёки Итэра перестали пылать как шелковица на солнце, они сели отдыхать. Было бы неплохо принять ванну и смыть дорожную пыль, поэтому он удалился в смежную комнату с ванной. Подготовка нагрева воды не заняла много времени.       Что если…       Их несомненно глупый разговор не хотел выходить из головы. Почему он так зациклился на этом? Итэр вообще не хотел думать о сексе после неудачной свадьбы, но теперь… Каков Чжунли под его костюмом? Как бы он звучал?       «Боже…», — ему вновь стало неловко.       И не менее жарче.       Рискнуть? Показать Чжунли то, что он никогда не испытывал? Не оттолкнёт? — Чжунли? — произнёс он, когда вышел из ванной комнаты.       Мужчина всё это время сидел на кровати в позе лотоса и медитировал. — Я хочу кое-что сделать… — раз он начал, то дороги назад нет. — Ты же… можешь полностью сосредоточиться на мне?       Итэр не мог сказать ему напрямую, но оставлять его в неведении тоже плохая мысль, и он чувствовал себя ужасно, но скапливавшееся тепло внизу живота побуждало сделать что-то такое. Ему хотелось показать Чжунли наслаждение. Руки тряслись от предвкушения, и, не дождавшись ответа, юный господин зашёл обратно. Вероятно, он возненавидит себя, возможно возненавидит и сам Чжунли. Противный комок волнения стиснул его грудь, не позволяя нормально вздохнуть. Мысли были отвратительными. — Итэр? — обеспокоенно послышалось за дверью. Вот же ж… И вправду сосредоточился… Чжунли, такой глупый и совершенно невинный. — Что ты… если ты хочешь что-то сделать — делай. Я не буду возражать. — Правда? — он вновь ощутил себя ребёнком, взывающим к Мадам Ли, когда та говорила, что она прогнала монстров под его кроватью. — Правда.       Его это немного успокоило, и Итэр смог удобно расположиться в ванне. Вода идеальной температуры. Ему становилось плохо в слишком горячей воде, и через время тело расслабилось. Прикрыв глаза, Итэр стал рассеяно водить кончиками пальцев по своей груди, отчего он покрылся мурашками. Его рука опустилась ниже, к животу, и он весь затрясся от внезапных чувств, будто бы он вернулся обратно в Весёлый Клён, когда подолгу закрывался в ванне, найдя новые ощущения. Когда отводил взгляд, пряча покрасневшие щеки, от нелепых вопросов Хуана.       Итэра заводила сама ситуация, что там, за дверью, на кровати лежал Чжунли и проецировал его состояние. Поэтому осмелев, он рассеянно коснулся головки члена, будто бы это игрушка, и лениво провёл по стволу, издавая слабый стон. Продолжая также лениво поглаживать его, Итэру надоело и, сжав хватку и откинув голову, стал медленно водить, предоставляя, что это делал Чжунли. Итэру думалось, как большие руки обхватили его член полностью, слегка сжимая, принося приятный дискомфорт. Как он доставлял ему удовольствие, довёл бы до предела за несколько секунд. Стало жарко, но уже не от воды.       Закусив губу, Итэр замер на мгновенье, прислушавшись к себе, и задал свой темп. Сначала аккуратно, давая телу распробовать внезапную накатившую сладость, привыкая к нервным подёргиваниям. После спокойной ласки ему стало недостаточно и более смело обхватив член движения стали интенсивными, что вызвало шипение, и Итэр застонал громче.       Осознание того, что за стенкой Чжунли, заставило его нервно улыбнуться и ускориться. Он хотел высвободиться, избавиться от накопленного стресса за эти… года? Итэр имел право получить удовольствие от этой жизни, хотел ощутить приятное опустошение в теле и голове, забыть на одну ночь кто он и зачем он здесь.       Погнавшись за удовольствием, Итэр крикнул и тут же закрыл рот ладонью — вышло непозволительно громко. В руке стало неприятно колоть, но он терпел, ведь хотел кончить. Движения стали хаотично-быстрыми от понимания скорого освобождения — и вот! Оторвав руку от лица, он вцепился в бортик ванны, почти вжался в неё. Итэр открыл рот и тяжело задышал, почти захныкал от приятной неги, трогающей каждый нерв в теле. Как давно он не ощущал себя настолько хорошо? Настолько прекрасно. — Б-блять… — прошептал он, опуская руки в воду. Они ныли от удовольствия.       Итэр забыл всё. О сестре, об обязательствах, о себе, лишь приятная пустота в голове. Он посмеялся — наверняка для старого бога это хорошая эмоциональная встряска. Выйдя из воды, юноша накинул на себя полотенце и вздрогнул от холодного воздуха. Открывать дверь было волнительно страшно.       Чжунли лежал на кровати без пальто, расстегнув рубашку. Его лицо было румяным, он тяжело дышал, а колени дрожали. Брови были нахмурены, а глаза расширены, создавая причудливое выражение лица. Он был в полном замешательстве. Итэру вмиг стало совестно — столько эмоций свалил на него. Он сел рядом с ним на кровать, кончиком своего полотенца вытирая испарину на лице Чжунли, переходя на шею и грудь. — Чжунли? Чёрт… прости, я совершенно не подумал… Ты как? — Можно я тебя поцелую? — голос был хриплый от возбуждения, совершенно непохожий на обычный тембр.       Итэр вздрогнул от вопроса и, не веря в услышанное, произнёс: — Да?..       Вмиг он оказался поваленным на кровать, а после ощутил влажные губы Чжунли и его горячий язык. Руки бога такие же, какие он себе и представлял — крепкие, сжимающие его бока, дёргающие волосы. И Итэр отдался, вновь разгорячённый.