Вкус твоего чая греет меня спокойствием

      В эпоху Великого Дракона, вернувшего на земли Ли Юэ спокойствие и процветание, множество богатых семей переехали со всех уголков Тейвата, чтобы воочию увидеть грандиозное восстановление некогда бывшей пустыни. Сама страна Ли Юэ перетерпела проклятье Разрушительной войны, коснувшееся исключительно этих земель. Полчища тварей, рождённых из-за ненависти богов, как саранча сметали всё на своём пути, оставляя после себя непригодную для жизни пустую землю. Но это было так давно, что никто из ныне живущих потомков не мог вспомнить слова предков об этом ужасном времени. Возможно, ныне населявшие граждане Гавани Ли Юэ и вовсе не коренные жители. Эпоха Великого Дракона, начавшаяся примерно три тысячи лет назад, продолжалась до сих пор благодаря тому, что и по сей день они находились под протекторатом их великого спасителя.       Город Тысячи Лиц на самом деле вмещал в себя несколько сотен домов, несмотря на обширные территории, половина из которых — пышные кленовые леса. Он был относительно спокойным местом на периферии двух государств, Ли Юэ и Мондштатда. До Разрушительной войны здесь действительно жило много людей, и город кипел жизнью. На улицах почти никогда не было безлюдно, в каждом доме горел свет, резвились дети днями напролёт, не зная тяжести взрослого бремени. Это была крупная торговая точка, протекающая между соседними государствами. Сюда стекались самые богатые люди Тейвата, днями и ночами они боролись за право ведения торговли в центре золота Тейвата. Для города Тысячи Лиц переломный момент наступил после войны. Когда все силы были брошены на восстановление домов и сельского хозяйства, беда пришла из-под земли — полчища сумеречных мертвецов на закате солнца сравняли город с землей, и на целое тысячелетие люди забыли об этом небольшом кусочке, превратившемся в Кричащую Пустошь. После вероломного осквернения ни одна травинка не хотела расти на месте танцев демонов.       Страшные легенды ходили о Кричащей Пустоши, вызывающие у заклинателей приступы холодного смеха. Ни одному здравомыслящему человеку не нужно сюда ходить, ему здесь делать нечего, а если всё-таки находился такой смельчак, то Пустошь глумилась над ним, своим криком медленно сводила с ума до тех пор, пока тронувшийся бедолага не задыхался от песка в его глотке. Заклинатели только пожимали плечами — никаких признаков тёмной энергии в тех местах не было замечено. Кричащая Пустошь перестала быть непригодной для жизни двести лет назад. Простой люд всё ещё боялся там селиться, но для жадных на золото купцов местечко было идеальным. Возрождение оплота торговли — слишком заманчивая идея. Так Кричащая Пустошь вновь носила название Тысячи Лиц, еле достигнув отметки пятьсот душ. Купцы перевезли сюда всё своё дело, так и не придумав, чем им заниматься. Группа энтузиастов основала небольшой двор врачевания, а за ними подтянулись и другие. С того самого момента и повелось, что город Тысячи Лиц — город смерти. Правда, сами жители не могли понять, почему именно так.       Город разделён на две части широкой рекой. Справа был рынок. Туда стекались самые качественные товары из соседнего государства, редко доходившие до центра. Лучшая иностранная ткань для Императора находилась именно здесь! Самое лёгкое и пряное вино пропитало воздух всего рынка! Редкие сладости для любителей вкусностей! Но для начала — заплатите. Люди, приезжающие на рынок Тысячи Лиц не могли понять, почему город ассоциировался с целителями, ведь жизнь города всецело зависела от торговли. Слева же были спальные районы. Дома были построены в одинаковом антураже, и редко можно было встретить двухэтажные здания, если это не здания управления. Тысячи Лиц отличались от других городов государства, построенных в привычном для Ли Юэ стиле, но бывшую Кричащую Пустошь заселяли молодые энтузиасты, бросившие вызов многовековым традициям. Обновлённый город был меньше старого. Новые семьи-основатели как клещи вцепились в этот клочок земли, высасывая из него всевозможные ресурсы. Сам Император благословил эти земли на дальнейший рост и процветание. После приезда в столицу Император скончался от болезни.       Это случилось двести лет назад. В Тысяче Лиц осталась одна семья-основателей, крупная и многочисленная. Настолько, что она готова бросить вызов императорской семье по численности. Пришлось полностью перестроить центральную часть города, сделав её пристанищем многочисленной семьи, а вокруг дворца расположился рынок. У этой семьи не было фамилии изначально. Это были пешие торговцы в прошлом, спасшиеся от тирании в одном из государств. Они пришли сюда в поисках лучшей доли, и когда люди пустили свои корни, то им было необходимо взять фамилию по праву приобретения аристократического титула. Принявшие фамилию Цзинь*, они официально вошли в большую сеть семей Ли Юэ. Это первые иностранцы, добившиеся того, чтобы их считали своими. Семья Цзинь с позволения национальной культуры назвали детей своими именами, редко давая им имена детей Ли Юэ. С недавнего времени, примерно пять поколений назад Цзинь начали практиковать дарение не своего имени. Старались нарекать в соответствии с культурой, замахиваясь на будущее. Примерно пять поколений назад семья Цзинь практически вся вымерла. Причина нигде не разглашается, но суеверные люди говорят — это месть Великого Дракона за то, что иноверцы посмели пятнать их имена. Чушь собачья.       Нынешнее положение семьи Цзинь… худо-бедно. Оставшийся огромный дворец свистел по ночам из-за отсутствия в нём людей. Слуги держали его в чистоте и порядке, но большинству было страшно оставаться в нём на ночь, предпочитая тратить более часа на то, чтобы вернуться домой в другой конец города. Нынешний глава семейства, имя которого неизвестно, смотрел на свою жену, держащую двумя руками свой живот. Сроки поджимали, скоро его жена должна была родить близнецов. Глава семьи думал о том, давать ли его детям имена Ли Юэ и показать, что семья Цзинь не боялась гнева Дракона или отбросить всё, что строила его семья на протяжении веков. Упрямость и нетерпимость передавалась в этой семье из поколения в поколение, поэтому перед господином Цзинь встала дилемма. И он решил:       «Девочка Люмин-Йинг, мальчик Итэр-Конг».       На следующий день в гневе разбушевались небеса. Гром и молнии сотрясали землю, и под громкий плач родились два наследника. Несмотря на священные имена, которые по задумке главы Цзинь должны были оберегать его детей от несчастья, случился самый ужасный исход — мальчик родился слепым. Младенец не мог увидеть перепуганные глаза матери, не мог увидеть недовольное лицо отца, не мог увидеть переполняющий интереса взгляд своей младшей сестрёнки. Он прекрасно слышал её смех, прекрасно слышал рыдание матери и кишащие гневом слова отца. Эта какофония звуков испугала малыша и он, икнув, тихо захныкал, стараясь не обращать на себя внимания.       Рождённый слепой малыш — горе для семьи. Никого не волновало сможет ли он увидеть когда-нибудь лица своих родных. Прагматичную семью Цзинь волновало лишь одно — он непригоден для службы. Его руки не смогут держать кисть в руке, не смогут сжать рукоять меча. Этот ребёнок был бесполезен. Пока мать и отец восполняли свою горечь единственной здоровой дочкой, мальчика отдали на попечение служанкам, думая, что тот долго не проживёт. Новость о неполноценном наследнике прошлась по Тысячам Лиц, заставляя сердобольных людей плакать, а ненавидящих семью Цзинь злорадно смеяться. В дом были приглашены целители и все как один говорили «это не лечится». Разъярённый глава приказал держать ребёнка в самых далёких комнатах поместья, чтоб никто не видел его и не слышал его плача. Так маленького Итэра бросили на плечи трём служанкам, одной из которых была женщина в возрасте по имени Ли. Она проводила с малышом больше всего времени, играясь с ним, когда он не спал, стараясь вызвать улыбку на лице ребёнка. Иногда старые комнаты слышали тихий смех, но больше всего они впитали тишины.       Ли купала малыша, придерживая головку. Она осторожно поливала крохотное тельце тёплой водой, смывая остатки пены. Итэр пару раз брыкал ручками, явно недовольный ощущением воды на своём теле, на что мадам Ли посмеивалась, пальчиком щекотя ребёнка. Юный Цзинь посмеивался и на трёхнедельном своём существовании открыл глаза. Мадам Ли замерла на месте, не веря в том, что она сейчас видела. Оставшиеся записи её предков, аккуратный дневник воина, рассказывали о Церемонии Сошествия самого Великого Дракона. Он восстал перед своим народом, высказал цели на год и облетел все остальные деревни и города, давая им своё благословение и совет. Так и век-два назад случилось с её родной деревней, когда перед её дедушкой предстал Дракон. Он в красках описал этот день и зарисовал по памяти величественную длинную морду, украшающую рога и пёструю гриву, но сильнее всего дедушка сделал акцент на прекрасных золотых глазах, познавшие всю мудрость этой земли.       Мадам Ли вытерла тело юного господина самым мягким полотенцем и сделала то, что женщина никогда бы в здравом уме не совершила бы — ушла с ребёнком под покровом ночи.       Деревня называлась Весёлый клён, но из весёлого было только название. В деревне было десять домов, в каждом из которых жило два-три человека. Рядом, буквально через небольшой лесок, находилась другая, более обширная деревня, где дела шли совершенно иначе, чем здесь. Мадам Ли жила здесь. Зарабатывала старая женщина на жизнь суеверным ремеслом. Она была уважаемой женщиной среди их и соседской деревни, поэтому они никогда не голодали. Она умела гадать и подсказывала другим людям, что тем делать на распутье судьбы. Брала немного, чтобы не разозлить других нищих жителей скупостью и жадностью. Первое время было тяжело. Итэр не представлял, как этой старушке было тяжело выхаживать его. Несмотря на относительную слепоту, он различал редкие предметы, что не позволяло ему упасть или споткнуться обо что-то. Для местной детворы, таких же одногодок, он был странным мальчиком со странным, даже жутким, цветом глаз. Он прекрасно слышал злые языки за своей спиной, но не позволял себе впадать в бездумный гнев. Он выходец из старинной семьи, пусть и эта же семья отказалась от него.       Мадам Ли учила его манерам и безвидному письму. Заручившись её поддержкой, когда ему исполнилось семь, он, ощутив себя достаточно взрослым молодым человеком, не побоялся на рассвете пересечь страшный лес, куда боялись зайти задиры, и пришёл в соседнюю деревню, где начали набирать учеников монахи. С самой длинной и крепкой бамбуковой палкой он посмотрел в глаза учителю. Его твёрдая и уверенная поза показала всем сверстникам на тот момент, что Цзинь Итэр будет самым выдающимся учеником этого места, несмотря на то, что его глаза слабы. Повезло или нет, мальчик протянул палку самому строгому учителю из всех, тем самым выбрав его в качестве наставника, а не наоборот. От такой дерзости церемония принятия погрузилась в давящую тишину. Наставник принял бамбуковую палку из рук сорванца и как следует ударил по бедру. Цзинь Итэр не шелохнулся, на месте удара остался красный след. Учитель на это хмыкнул и ударил ещё раз и, поняв, что эффекта это не возымеет, со странной улыбкой принял в свои ученики этого непоколебимого мальчика, делая на него ставку. И не прогадал.       Эта палка была закинута в самый дальний угол и забыта, ведь юный Цзинь Итэр не дал усомниться в своей серьёзности ни разу, становясь лучшим учеником школы. Он был предметом зависти и подражания для остальных. Добрая молва о старательном ученике дошла и до его деревни. Мадам Ли на это только хмыкала, гордясь своим мальчиком, а деревенские отбросы считали, что он слишком зазнался на своих уроках. За его стараниями наблюдал учитель, ни разу не сославшись на его слепоту. Перед собой Итэр видел белоснежного человека и со слов его одноклассников, учитель был как спустившийся на землю небожитель.       С того самого времени учитель, представившись Сюэ, начал учить его верховой езде и владению мечом и луком. Он стирал руки и ноги в кровь, больно падал на камни, когда наставник в очередной раз увернулся от его нападения. Юного господина не щадили, всё его тело было в синяках и ссадинах, руки же дрожали от усталости и тяжести меча. Не жаловался, не ныл, не повёл и бровью, когда в очередной раз учитель Сюэ впечатал его духовной силой в землю, выбивая воздух из лёгких. Порой ему казалось, что он рано или поздно умрёт, но каждый раз поднимался на ноги и терпел-терпел-терпел. Он овладевал мечом быстрее, чем видящие отпрыски аристократов, ездил верхом лучше кого бы то ни было в его годы. Однако сам юный господи Цзинь не замечал за собой успехи и не обращал внимания на крики Мадам Ли, когда он приходил в полубессознательном состоянии домой, чтобы выпить воды и бросить в рот кусок хлеба, двадцать минут тренировать недавно выученную стойку, дабы крепче стоять на ногах и уверенно держать рукоять меча, а после бежать на занятия.       Он научился плавности и смертоносности движений, с блеском научился контролировать духовную энергию и даже мог сотворить простенькое заклинание одного из искусств. Итэру показалось, что заклинание было провальным, но гордое лицо учителя заставило усомниться в своих мыслях. Неужели он сделал всё правильно? Но этот поток ветра был таким ничтожным. — Конг, — позвал его учитель, — из всех ты единственный, кто смог использовать Ци. У тебя есть возможность стать самым искусным заклинателем своего поколения. — Учитель Сюэ слишком добр ко мне, — голос Итэра сочился сквозь изящные шелка, делая их мягче, — этот ученик не достоин похвалы. — Вы, люди, странные создания, — указательный палец учителя коснулся его лба, и Итэр ощутил тепло, — при помощи Ци ты можешь с лёгкостью восстановить своё зрение, но использование той же самой духовной энергии и трата её приведёт к тому, к чему ты начинал изначально. У тебя природный талант к накоплению Ци, Конг. Прими мой совет — уходи отсюда и иди в столицу. Здесь ты чахнешь.       Но он не мог бросить воспитавшую его Мадам Ли. Так прошли годы. От детского лица юного господина не осталось ни следа, принимая идеальную форму. Его длинные волосы были заколоты простой гуанью, его простая белая одежда могла запросто ввести в заблуждение, стоило оценить молодого господина с головы до пят. Спокойное выражение лица было словно незаинтересованным в происходящем вокруг, ровная спина, идеальное расположение рук, ухоженные ногти. Итэр был полон противоречий. По его внешнему виду нельзя было понять кто он, но стоило случайным прохожим заглянуть в его глаза — интерес тут же пропадал. Юноша слеп.       Мадам Ли умерла на двадцать седьмом году жизни Итэра. Справившись с горечью утраты, он вспомнил слова своего наставника и перебрался в столицу. Гавань Ли Юэ пестрила различными звуками, что позволило ему легко маневрировать между людьми. Ему не нужно было напрягать зрение, чтобы видеть тусклые краски красного и жёлтого. Мадам Ли много говорила об этой столице контрактов, о людях и о прекрасных зданиях, описывая каждый камень этого волшебного места. Жаль она не дожила до того момента, когда Итэр мог бы показать ей это место. Переехав два дня назад, он быстро смог устроиться на новую работу в похоронном бюро «Ваншэн» в качестве писаря. Благодаря небольшому вступительному испытанию, проводимое госпожой Ху, та смогла понять, что его слепота не порок и что его каллиграфия лучше встречавшихся ей видящих людей. На самом деле ему это дало понять, что в Ваншэн любят неординарных личностей.       Ему нравилось чувствовать запах моря и звук волн. Большую часть дня он проводил именно на причале, наслаждаясь вознёй моряков и прохладой вблизи воды. — Горячие нефритовые мешочки! — Свежий бамбуковый суп! Только с огня! — Воздушные змеи — радость для ваших детей! — Церемония Сошествия! Церемония Сошествия!       Итэр остановился и повернулся к человеку, сказавшему эту фразу, и переспросил: — Церемония Сошествия? — Верно, господин! — Итэр проигнорировал заминку собеседника. — Это особенный день, когда Властелин Камня приходит самолично благословить Ли Юэ и отдать распоряжения. Это бывает раз в году! Такое просто невозможно пропустить! — И где это находится? — он помнил полные воодушевления слова Мадам Ли о Церемонии и ему хотелось бы поприсутствовать на это мероприятии. — На террасе Юйцзин. Идите скорее!       Он поклоном поблагодарил местного жителя и направился в нужную ему сторону, избегая ненужных столкновений. Желающих воочию увидеть Властелина Камня было действительно много. Итэр слышал молодых людей, таких же как и он, которые хотели бы посмотреть Церемонию, также он услышал разговор двух учёных, но больше всего звуков издавала стража. На таких мероприятиях безопасность — прежде всего. Аккуратно минуя лестницу, слыша в свой адрес недовольные бурчания по поводу задержки прохода, молодой господин поправил рукава одеяния и прошёл через круглые ворота, не зная куда смотреть. Посреди круглой площади стояла курильница с благовониями и несколько курильниц по периметру, возле которых стояли люди и то ли молились, то ли загадывали желания. Он слышал шёпот, что в этот раз людей пришло намного больше по сравнению с предыдущими годами. Итэру стало немного не по себе. Множество мельтешащих объектов перед его слабыми глазами закружили ему голову, и неосознанно он сделал шаг назад, врезавшись в кого-то.       Он мгновенно покраснел и, повернувшись, начал извиняться: — Прошу прощения, я вас не заметил!       Увидев перед собой только грудь человека, Итэр поднял голову, встречаясь с глазами человека. На секунду он замер. Настолько отчётливо лицо человека он ещё никогда не видел, отчего юный господин немного растерялся. Человек смотрел прямо на него, не мигая. Ему стало не по себе от такого пристального внимания, словно этот тёмный взгляд хотел проникнуть в самую сущность его нутра. Пугающий. Этот мужчина пугал. Его глаза заболели от сильного напряжения, и он тут же отвёл взгляд, ругая себя за чрезмерное использование Ци. Итэру не хотелось бы снова ослепнуть. — Не нужно извинений. Вы в порядке? — трогающий до костей голос коснулся его уха, и он невольно задрожал. — Д-да, я в порядке. Ещё раз прошу прощения.       Незнакомец издал смешок. — Раз мы столкнулись, то я хочу вам предложить посмотреть на Церемонию вместе, — Итэр увидел как мужчина подал ему руку, и он подумал, что это хорошая идея, чем он будет неловко топтаться на месте. — Спасибо за вашу помощь, — он схватил своей ручонкой бицепс человека. Чужая ладонь тут же накрыла его руку, а вторая рука человека нашла себе место на лопатках. — Господин?.. — Пожалуйста. Чжунли. Моя ошибка, я не представился.       Итэр посмеялся, начиная расслабляться. — Приятно познакомиться, господин Чжунли. Моё имя Итэр.