Сердце волка

      Мое первое яркое воспоминание. Мы живем в Техасе, большая дружная семья: отец, мама, пятеро братьев. Небольшое ранчо в получасе езды от Далласа. Круглый год шикарная погода, солнце, бескрайний простор, лошади. Я всегда любила лошадей, иногда мне кажется, что я родилась в седле. Помню, мама шутила, что я в седло села раньше, чем пошла. Даже сейчас, когда проблемы, когда надо что-то решить или сделать важный выбор, я седлаю своего Адмирала и несусь так, что ветер свистит в ушах, и всю дурь выдувает из головы. Решение находится. Всегда.       Мне лет пять, наверное. Мама отвлеклась на разговор по телефону, а я увидела в окно, как вернулись с работы отец и братья. Я не знала, чем они занимаются, да и слишком мала была, но, когда они, такие сильные, большие, мужественные вместе куда-то уезжали, мне казалось, что они занимаются чем-то важным. В тот день я впервые увидела — чем. Пока мама выясняла у мисс Флайм, куда делся их любимый поставщик фруктов, я дошла до двери и, осторожно приоткрыв ее, посмотрела наружу. Фургон отца остановился у сарая. Мне почти ничего не было видно, но я смогла разглядеть, как братья вытащили кого-то из машины и внесли в сарай. Тут сзади послышался обеспокоенный мамин крик, она взяла меня на руки, увидела, куда я смотрю и, отчего-то забеспокоившись, захлопнула дверь и начала меня заговаривать. Я быстро тогда забыла увиденное. На десять лет.       Мне четырнадцать. Теперь мы живем в Румынии. Небольшой затерянный в горах городок. Но отец и братья все так же уезжают куда-то то днем, а зачастую и ночью. И каждый раз велят маме крепче закрывать двери и окна. В тот вечер я зачиталась книжкой, которую мне всего на одну ночь дала Эстер, моя одноклассница. Она сама стащила ее у матери, пока та в ночную смену в больнице. «Дракула», Брэм Стокер. Если бы я знала тогда… А в тот вечер я глотала страницу за страницей, когда услышала шум внизу во дворе. Вся во власти книги я подошла к окну и посмотрела вниз. Братья вытаскивали из машины человека, мужчину лет тридцати. У него был странный то ли шарф, то ли что-то похожее на ошейник на горле, руки почему-то были связаны за спиной. Братья завели его в гараж. Я никогда не понимала, зачем нам два гаража, если машина одна. Но спросить ни у отца, ни у братьев не решалась.       Зачем я тогда вышла из комнаты? Почему, тихо спустившись по лестнице, прошмыгнула к кухне и через заднюю дверь прошла к гаражам? Прежде, чем братья захлопнули дверь, я услышала изнутри звериный рык, от которого все похолодело внутри, и следом голос отца. Что он говорил, я не разобрала, один из братьев уже захлопнул дверь. Братья ушли в другой гараж, а я, словно парализованная тем криком, стояла и смотрела на первый. Очнулась, когда дверь открылась и вышел отец. Он посмотрел на часы, кивнул и пошел ко второму гаражу.       Все последующие годы я почти каждый день задавала себе один и тот же вопрос — зачем? Зачем я пошла к гаражу и, медленно отодвинув засов, заглянула внутрь? В тусклом свете подвешенной к потолку лампы я разглядела мужчину. Он стоял на коленях, привязанный толстой бечевкой к металлическому столбу, его тело то и дело вздрагивало, а когда касалось столба, изнутри вырывался тот самый звериный рык. И вдруг он открыл глаза. Я не знала, что такое гипноз, но, словно завороженная, пошла к нему, подходя все ближе и ближе. Оступившись, я вдруг пошатнулась и чуть не упала, в последний момент удержавшись за бревенчатый столб. Проехав рукой по торчащему гвоздю, вскрикнула. Тут же от запястья к локтю потекла кровь. Глаза мужчины вдруг словно загорелись огнем, он задышал тяжело, хрипло, его тело подалось в мою сторону. Мне бы развернуться и бежать, но я продолжала стоять. И вдруг из него, словно из оболочки вырвалось нечто, что-то среднее между рысью и гепардом, огромная дикая кошка. Я не могла даже кричать. Я уже ждала, что она набросится на меня, как вдруг что-то тяжелое влетело в нее. Кошка зарычала и повернулась в сторону нападения. Повернулась и я. Мама стояла, держа в руках какой-то странный металлический кусок трубы. Зверь оскалил пасть и вдруг бросился на нее. Ударившись о трубу, он зарычал так, что задрожали стены. Я никогда раньше и никогда потом так не кричала. Я почти ничего не помню дальше. Только какие-то обрывки воспоминаний, словно разорванное в клочья мамино платье. Вбежавший отец, схватив деревянный кол, бросается на кошку и всаживает в неё остро отточенный конец, словно в мясо для барбекю. Братья, подоспевшие на помощь, скручивают зверя, а когда отходят, то я снова вижу мужчину, лежащего без чувств, а в груди у него тот самый кол. Но крови нет. Склонившийся над мамой отец. Он молчит. Братья молчат. Я молчу. Последний всплеск воспоминаний — мамин шепот:       — Никогда не смотри вампиру в глаза, Джо…       Я не сразу полюбила Лондон. После ярких красок Техаса и величественной таинственности румынских гор эта серость и постоянные дожди наводили тоску.       Отец говорил, что я не виновата, но мамины глаза часто снились мне, ее голос звучал в ушах. За прошедшие годы я все узнала и поняла. Но не приняла ту цену, которую заплатила. Я узнала, что мой отец — из высших, из той когорты охотников за вампирами, которых боятся даже древние, те, что существуют не просто столетиями — тысячелетиями — и убить их практически невозможно. Но и они предпочитают не пересекаться дорогами с ЭйДжеем Маккормиком. Я узнала, что моя семья уже не одно поколение занимается охотой на вампиров, что все мужчины уже рождаются с умением слышать вампира, чувствовать его, различать среди людей.       Глупое детское любопытство сменилось болью и ненавистью к этим тварям. Теперь я молча смотрела в окно, когда из фургона отца братья вытаскивали очередную жертву. Я знала, что происходит за огромной металлической дверью, в комнате с полной звукоизоляцией. Знала, но не испытывала ни грамма желания посмотреть, что там за дверью, как десять лет назад. Я видела, как братья потом увозили куда-то уже безжизненного тело вампира. Минус один. Еще минус один. Но почему все равно больно?       В это утро отец и братья сорвались раньше обычного, даже не позавтракав. Я лишь услышала обрывки фраз: «не из низших», «ошейник обязательно», «похоже, волк»… Я спокойно проводила глазами выезжающий за ворота фургон и села на подоконник читать книжку. «Дракула», Брэм Стокер. Я знала ее наизусть, но, читая, каждый раз словно разговаривала с мамой. Сколько прошло времени, как я вновь услышала визг тормозов? Невольно оторвавшись от страницы, посмотрела в окно. Двери фургона распахнулись. Книга легла на подоконник.       Сначала я увидела его черные, как смоль, волосы, потом плечи, ровную гибкую спину, сильные руки, затянутые бечевкой из деревянных жгутов. Во всей его фигуре была какая-то завораживающая стать, сила, уверенность, истинный волк в человеческом теле.       Я вышла из комнаты и спустилась на один пролёт лестницы, замерев между этажами. Внизу послышался звук отворяемой двери, затем шаги и голоса. Моё сердце забилось, словно птица в клетке. Я сделала шаг… еще один…       Он стоял возле двери той самой комнаты. Марк с силой прижимал его к стене, но он даже не дергался. «Бережет силы», — поняла я. Я знала, сейчас Брикс принесет ключ, его затащат в комнату, а самое позднее завтра утром вынесут очередное уже бездыханное тело.       И вдруг я вспомнила слова мамы:        «Никогда не смотри в глаза вампиру, Джо…»       Но я стояла и смотрела. В его глаза — глубокие темно-карие, почти черные глаза. Глаза волка.       — Джо, ты что здесь делаешь?       Я вздрогнула, услышав голос Люка, младшего из братьев. Повернулась к нему, ничего не ответив. Тут же появился Брикс с ключами, во входной двери возник отец.       Прежде, чем братья затолкали его в комнату, он снова посмотрел на меня. Дверь захлопнулась. Дверь в его ад.       Он такой же, как они все. И будь он тогда на месте той кошки, поступил бы так же, а значит, должен заплатить. Но тогда почему я все еще стою на этой лестнице, кожей чувствуя его сквозь толщину стен?       Дверь открылась, выпуская братьев. Я резко обернулась. Вышли четверо, в комнате остались отец и старший брат Дред. От взорвавшего тишину волчьего рыка я вжалась в стену, едва не сломав перила руками. Словно эхо, крик таял пока дверь медленно закрывалась. И снова тишина, но сердце все еще дрожит, как музыка ветра под потолком уже после того, как вы вошли и захлопнули дверь.

***

      — Джо, что ты здесь делаешь?       Джо… Ее зовут Джо. Я стоял и смотрел на нее, забыв обо всем. О том, где нахожусь и что со мной будет. Я смотрел в ее глаза, и волк внутри меня скулил словно домашняя лайка. Отпусти его сейчас, подбежал бы, наверное, к ней и уткнулся носом в колени. Звон ключей вернул в реальность, но отвести глаз я не мог. Меня резко оторвали от стены в тот момент, когда заскрежетал ключ в замке, дверь отворилась. Зияющая темнота комнаты готова была поглотить меня, а я все не мог оторвать от глаз от девушки. Меня втолкнули внутрь, а волк метался в теле, рвался обратно, к ней. Я с трудом сдерживал его, понимая, что так вхолостую тратить силы сейчас крайне неразумно. Нужно собраться, беречь их, беречь…       В полумраке просторной комнаты в одном из углов я увидел клетку с металлическими прутьями и деревянным настилом. Ближе к центру высился под самый потолок широкий столб из обтёсанного дерева. Все, чтобы обеспечить мне приятное времяпровождение.       Их шестеро. Судя по всему, главный — их отец. Главаря видно сразу, и не только по возрасту. Этот «высший» — высокий крепкий мужчина: широкие плечи, мощные руки, такими шею свернуть раз плюнуть. Глаза… Прожигающие насквозь, молодого вампира одним взглядом может, если не убить, то парализовать. Со мной этот номер уже не прокатит.       Главный замер возле двери. Около него стоял, судя по виду, старший сын. Двое других схватили меня за руки и подвели к столбу, сорвали рубашку. Едва спина коснулась дерева, как тут же словно парализовало, способность к сопротивлению падала тем сильнее, чем плотнее меня прислоняли к столбу, растягивая вокруг него руки, запястьями закрепляя в подобие наручников из гибких сплетенных прутьев. Я физически чувствовал, как силы утекают. Собрал всего себя в кулак, чтобы сдержать их.       — Лет пятьсот, не меньше, — сказал старший сын, не смотря на отца, тот кивнул, — сильный, зараза.       — Волка своего хорошо в руках держит, — отец подошел ко мне, — придется повозиться. Но сразу убивать не стоит, волк может вырваться и покалечить кого-нибудь. Зачем напрасный риск. Время у нас есть.       — С чего начнем? — сын подошел и встал за спиной отца.       — Сначала надо понять, насколько силен волк.       Отец протянул руку, сын тут же снял со стены металлизированную перчатку и вложил ему в ладонь. Я сразу понял, что они хотят сделать. Так делают все охотники, чтобы понять сущность вампира, оценить силу его внутреннего зверя. Я знал, что не смогу сдержать волка. Сила металла сильнее воли любого, даже древнего вампира. Я расслабился, зная, что волк никуда не денется и вернется в тело. Но те минуты, что нам придется провести порознь, отнимут львиную долю сил, значит, надо как можно сильнее расслабиться, чтобы волк мог свободно выйти и так же свободно вернуться. Любое сопротивление тела — это лишняя трата сил. Здесь огромную роль играет уже опыт вампира, у молодых часто не получается, зверю не удается вернуться в тело, и тогда вампир погибает, пустота сжигает его изнутри, и он превращается в пепел.       — Ты останься, — отец посмотрел на старшего сына, — вы пока выйдите, — это уже к остальным.       Грамотно. Сразу виден опытный охотник. Когда зверь вырывается из тела, лучше, чтобы рядом было как можно меньше людей, потому что бесконтрольный зверь непредсказуем. Но надо быть слишком уверенным в себе, быть охотником высшей касты, чтобы вот так отважиться остаться со зверем практически один на один, оставив лишь только одного дополнительного человека на подстраховку.       Отец подошел еще ближе ко мне, надел перчатку. Я поднял голову, и наши взгляды встретились. Я был готов. Он тоже. Когда он протянул руку к моему горлу, я закрыл глаза, максимально расслабив тело.       Перчатка с силой сжала горло, и огонь охватил меня изнутри, заполняя и доставая до каждой клетки. Как будто охотник проник внутрь своей рукой и искал зверя. Волк ощетинился, сначала забился куда-то глубоко, туда, где, наверное, когда-то была душа, а когда охотник достал его и там, встал на дыбы, выпустил когти и…       Я знал это ощущение, словно тело выворачивает наружу, испытывал несколько раз, пока не научился контролировать зверя. Но сейчас даже не пытался. Я слышал его рык раненого дикого зверя, запах крови — запах убийцы.       Сколько это продолжалось, я не знал, просто вдруг наступила тишина.       — За день не управимся, — услышал я отдаленно голос отца, — зверь сыт по самое не хочу, быстро не сломать. Может, и к утру не ослабеть достаточно, чтобы без риска расправиться с ним.       — Давай тогда сразу в металл его, пару часов поварится и…       — Нет, — решительно прервал отец, — его нельзя сейчас нахрапом, итак разозлили. Надо брать измором. Начнем с воды. Скажи Лайаму, пусть включает.       Тихие шаги удалялись, но я слушал не их — я прислушивался к зверю. Он сжался во мне, поскуливая, пытался отойти от огня, от того, что его вырвали из привычной оболочки. Я не сопротивлялся, когда отец и сын отвязали меня от столба и потащил в один из углов. Пока сын одну за другой привязывал руки к кольцам в стенах, отец поднял мою голову. Открыв глаза, я все так же спокойно посмотрел на него.       — Ничего, и не таких ломали, — тихо сказал он и вдруг прислонил мою голову к чему-то свисающему с потолка как раз за моей спиной. Коснувшись затылком металлического круга, я от неожиданности заскрипел зубами, огненный обруч сжал голову, вынудив зверя снова рыкнуть.       — Рычи, рычи… пока можешь…       Главный отпустил мою голову, и она тут же упала на грудь. Неожиданно с потолка на затылок упала капля воды. Потом еще одна. И так капля за каплей через равный промежуток времени. Вроде ничего особенного, но какой же воспаленный ум придумал эту пытку? Через несколько часов такой «капели» человек сходит с ума, вампир выдерживает дольше. Я понял, что у меня на выбор — либо гореть, прислоняясь к металлу, либо сходить с ума от воды.       — Пошли, надо отъехать по делу. Вернемся — посмотрим… — голос отца и удаляющиеся шаги двоих. Хлопнула дверь.       Я попробовал веревки на прочность — нет, не порвать. Волк внутри заскулил, все еще зализывая раны, у меня же было полное ощущение, что вода сейчас пробьет череп. Внутренне настроившись, я поднял голову. Затылок коснулся металла. Но вместе с искрами перед мной вдруг встали ее глаза…       Джо…       Кажется, я сказал это вслух.

***

      — Джо…       Книга выпала из рук. Но я, можно сказать, уже и не читала ее последние полчаса. С тех пор, как усилием воли заставила себя отойти от той двери и вернуться в комнату. Но если тело и вернулось, то мысли остались там. С ним. Я закрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание, выровнять участившееся биение сердца.       — Джо…       Я обхватила коленки руками, зарылась в них лицом. У меня глюки. Я сошла с ума. Но я явно слышала голос. Он звал меня. Голос, мне незнакомый, но полный боли…       За окном послышался шум. Выглянув, я увидела, как отец и братья садятся в машину. Я проводила взглядом выезжающий из ворот фургон. Значит, в доме остались только я, младший брат Люк и он…       Я сошла с ума, но слезла с подоконника и пошла вниз искать Люка. Он рылся на кухне по шкафам.       — Что ищешь? — улыбаясь, я подошла к нему и обняла со спины.       — Торкнуло, не могу, хочу кофе порошковый. — Люк обернулся ко мне, поймав в свои объятия.       — Давай я тебе сделаю.       Безумная мысль, от которой мне даже стало стыдно, двигала мной сейчас, но я чувствовала, что должна это сделать. Меня рвало на части, я сходила с ума и знала, что не успокоюсь, пока не сделаю то, что требует сердце.       — Ты — ангел! Я в гостиной, отец просил кое-что проверить.       Я кивнула. Проводив Люка взглядом и убедившись, что он вышел, я достала кофе, но вместе с двумя ложками сахара сыпанула немного кое-чего еще.       Спустя полчаса, когда Люк заснул после выпитого кофе, я осторожно прикрыла его пледом и вышла из гостиной.       Дверь предательски скрипнула, заставив меня вздрогнуть. Я с минуту постояла на пороге, прислушиваясь к тишине в доме, а затем медленно, шаг за шагом, стала подходить к нему… Все ближе и ближе. Было ощущение, что он или спит, или без сознания. Но спать, когда тебе по голове бьет вода, сложно.       Когда он поднял голову и посмотрел на меня, я не отшатнулась, не испугалась. Я продолжала стоять и смотреть в его глаза, потом вдруг подошла к стене и перекрыла воду.       — Пока отца и братьев нет, сможешь передохнуть. Потом мне придется включить снова.       Зачем я это сделала? Я пыталась найти ответ на этот вопрос и не находила. Такой же, как он, убил мою мать, но я почему-то сделала это.       — Джо…       Я повернулась к нему, стояла и смотрела. А потом подошла близко-близко, так что чувствовала его дыхание.        «Никогда не смотри в глаза вампиру, Джо…»       Прости, мама…