Глава 5. Правильный принц
23 мая 2021 г. в 15:20
За 5 лет до подписания мира с Плутарком
Пинали балду Борцы за свободу с такой же самоотдачей, как и сражались. Лихие мужчины и женщины, каждый день оказывающиеся на волосок от смерти, они отчаянно кидались в бой, а потом с головой погружались в отдых, понимая, что он может стать последним. Жили здесь и сейчас, ежедневно рискуя, поэтому не судили как гражданские, существующие в постоянном страхе и ожидании.
Вот почему даже в тюремной камере, куда поместили Модо, раздавались взрывы смеха и возня крупных мощных тел.
Формально Огонек охранял дядю, арестованного по обвинению в причинении тяжких телесных повреждений марсианину. На деле же он просто принес небольшой стол, стул и, даже не думая закрывать решетку, расслабленно развалился напротив. Обсуждение проекта доработки байка переросло в сражение на руках, потом в дружеский спарринг, от которого стул разлетелся в щепки, стол заметно покосился, а в стенах то тут, то там появились выбоины на штукатурке. В процессе "родственного общения по-мужски" подтянулись и Винни с Троттлом, притащившие карты, ящик шипучки и магнитофон, и начали болеть за бойцов. Правда, вместе с лидером подтянулась и его неугомонная рыжая дочь, которая тут же принялась воплями на грани ультразвука поддерживать младшего из сражающихся. Взрослые быстро убрали все опасные предметы из пределов ее досягаемости и предоставили ребенку изучать окружающий мир. Оказалось, лазание по решетке камеры способно занять малышку минут на сорок, и замученный активностью собственого ребенка отец наконец смог позволить себе спокойно выпить банку газировки без риска, что на него внезапно прыгнут, заорут в ухо или еще что выкинут, от чего мышь окажется с ног до головы мокрым и липким! Кстати, душ после "душа" оказался мечтой, ибо оставить Нагинату без присмотра даже на пять минут было чревато многочасовой уборкой. Троттл сделал пометку в уме поделиться с Карабиной лайфхаком: ей должна понравиться мысль о том, чтобы запереться в камере и спокойно поработать!
Время летело незаметно. Твист сменился покером, и азартный альбинос проиграл бы Огоньку собственный байк, если бы вовремя не вмешалась Наги: она просто зашла самому молодому из мужчин за спину и всем громко рассказала, какие у того красивые картинки в руках. Поняв, что играть с этой шпионкой не выйдет, байкеры принялись петь, соревнуясь, кто громче переорет радио. В ноты не попадал никто, зато малышка вдоволь натанцевалась под этот нестройный хор.
За этим представлением их и застала Терри, испуганно выглянувшая из-за угла. В ее представлении тюрьма была чем-то ужасным, холодным и мрачным, но... перед глазами открылась сюрреалистичная картина: на нарах расслабленно развалились гогочущие мыши, горланящие песни так, что закладывало уши, а маленькая рыжая девочка кружилась посреди камеры. Молодая женщина замерла в проходе коридора, не зная, смеяться или бежать из этого дурдома, но уголки губ сами собой поползли вверх, больно уморительно выглядела лохматая махающая ручками нимфочка в розовом платьице.
— О, Терри! — Первой ее заметил Огонек и поднялся на ноги, как ответственное должностное лицо при исполнении. — Заходи! — Он гостеприимно кивнул растерянной девушке на распахнутую решетку. Абсурд ситуации и изрядная доля смущения от того, что тут столько народу, заставили мышку нервно хихикнуть.
— Привет! — серый великан, подобравшись, аккуратно уселся на нарах, пихнув развалившегося рядом белого, чтоб тоже собрал конечности, дама все-таки навещает! Винни возмущенно рыкнул, но, разглядев гостью, приподнял брови и переполз на койку напротив, освобождая место около друга.
— Привет! А я вот обещала навестить же... Но, может быть, я не вовремя?.. — Ее прервали дружным заверением, что она очень вовремя и все ей рады. — Я тут... кое-что принесла, подумала, вдруг понравится, — красная от смущения девушка аккуратно водрузила на искалеченный родственным общением стол тарелку со стопкой еще теплых блинчиков.
Все опасения, что принесенное не придется к месту, мгновенно пропали, когда из звуков в камере остались только тяжелый рок из магнитофона и довольное утробное урчание четверых мужчин, долгое время не видевших ничего, кроме армейской столовой.
Тэсс не ошиблась: за домашнюю стряпню в казарме легко могли убить.
Наги попыталась влезть в еду обоими руками и чуть не перевернула на себя блюдо, от катастрофы спасла реакция готового ко всему отца трехлетки:
— Ох, горе, иди сюда!.. — он попытался поймать озорницу, но та, видимо из вредности, отбежала на несколько шагов и вытерла жирные руки прямо о длинные, нечесаные волосы. Рыжий застонал. Терри рассмеялась и спросила мужчину:
— Можно, я?
— Можно, — обреченно махнул ей Троттл. — Только все равно не поймаешь. С ней только Карабина управляется.
Повернувшись к девочке, молодая женщина присела на колени, сохраняя дистанцию, и протянула руки к ребенку, который подозрительно оглядел незнакомую, но симпатичную тетю, и шмыгнул носом.
— Привет! Тебя как зовут?
— Наги.. ната! Вот!
— Пойдем блинчиком покормлю? — Малышка задумалась на мгновение, а потом спокойно влезла на ручки, позволила усадить себя на коленки и начала вполне пристойно кусать сложенный треугольничком кусочек теста, почти не ляпаясь.
— Так! Я тоже хочу такую магию! — из-за очков на Терри уставились удивленные глаза. Мышка снова рассмеялась.
— Никакой магии. Просто я новая и интересная. И люблю детей... Кстати, если есть расческа, могу ее причесать, когда поест.
— Ох, я бы был благодарен! Она орет, только я подхожу к ней с резинкой, — рыжий устало выдохнул под смешки друзей.
Модо за все это время не проронил ни слова и только смотрел, не отрываясь, на свою гостью. На то, как она сдернула полотенце с дымящейся стопки. На то, как легко завоевала сердце непоседливого мышонка. На то, как естественно вливалась в круг его близких. И все больше в сердце росло ощущение, будто бы он всю жизнь ее знал и всего лишь не видел долгое время, но очень ждал встречи. Блинчики были совсем как мамины, такие же тонкие, золотистые и в мелких дырочках, а по краям с хрустящей корочкой, которую он так любил обкусывать, когда был пацаном. Как будто теплые солнышки, дарящие ощущение любви, возвращали в детскую безмятежность.
— Дядя Модо, — из приятных мыслей его вырвал Огонек. — А ведь совсем как у бабушки, а?
Старший мышь улыбнулся, радуясь, что не только он заметил:
— Вот как раз сижу, про это думаю! Что как у мамы прямо!
— В дырочках!
— И мммм!.. с корочкой!
— Угу! А помнишь, Дядьмодо, как прямо со сковородки и в тарелку! — племянник закатил глаза, вспоминая счастливые мгновения.
— Такой горяченный, аж язык обжигаешь, но так вкусно, что нельзя дождаться, пока остынет! — великан, укусив еще один блинчик, с теплотой посмотрел на Терри. — Спасибо тебе большое! Очень вкусно! И так... как будто у мамы побывал, — его улыбка стала смущенной.
— Ммм... если хочешь... когда тебя выпустят... я могу повторить... — тихо предложила Терри, опустив глаза. — Я заметила, у тебя на кухне была плитка, можно прямо совсем горячие испечь... — Ее пальцы нашли кончик косички, переброшенной через плечо, и нервно в него зарылись.
Винни, от ушей которого не ускользнул этот небольшой диалог, незаметно пнул Троттла по ноге, и когда тот обернулся, одними губами прошептал: «У тебя?» — и сделал многозначительный знак бровями. Рыжий улыбнулся и едва заметно кивнул, а потом подмигнул другу, показывая, что нужно б оставить серых одних.
Остальные не заметили этого перемигивания, а Модо тем временем ответил:
— Да, было бы здорово! — теплая улыбка снова появилась на его лице, единственный красный глаз задумчиво и как-то очень внимательно задержался на мышке. Казалось, мужчина размышлял о чем-то важном, таком, от чего зависит вся его жизнь.
— А почему Наги тут, с вами в... тюрьме? — Терри задала Троттлу вопрос, который ее интересовал с того самого момента, как она появилась в камере. — Давай расческу!
Троттл, вздохнув, вытащил гребешок и ворох розовых резиночек из кармана жилетки:
— Ну а куда ее деть? Карабина впервые с ее рождения уехала надолго, и как оказалось, за этой егозой нужен глаз да глаз! Я просто уже замотался за ней бегать целыми днями! Ей все равно что разносить и крушить. А тут все надежное, мы и Модо навестили, и Наги побесилась не дома.
— А как быть, если ты на выезде? — серые пальцы скользили по длинным рыжим волосам, осторожно распутывая узелки и заплетая замершей мышке две красивые косы.
Он пожал плечами:
— Мне остается надеяться, что все хорошо с ней будет. Обычно или я, или Карабина бываем не в бою, но... это война, что же поделать? — очень тихо закончил рыжий.
— Если хочешь, — осторожно предложила Терри. — Пока я здесь, могу за ней присматривать. Я люблю детей... — Подколов косички в затейливую загогулину заколками, она обратилась к девочке:
— Вот теперь ты просто принцесса, а не лохматый дракон!
Наги захохотала и, резво соскочив с колен, устремилась к Огоньку:
— Я пъинцесса, слышал! — она требовательно подергала того за хвост.
— Ииии? — не понял молодой мужчина.
— Мне нузен пъинц! — строго и без возможности к апелляции заявила юная мышка и ткнула в остолбеневшего воина крохотным пальчиком. — И ты им будешь!
Послышалось сдавленное ржание.
— Ииии... — Огонек пытался сообразить, как должен вести себя принц. — Что я должен делать? — он наклонился, чтобы оказаться с девочкой на одном уровне. Улыбка сама собой расплылась по лицу.
— Ну как тъто? — Внезапно Нагинана обхватила его шею руками и повисла на взрослом. — Ты долзен любить меня всю зизнь и зениться!
Мужчина, растерянно хлопая глазами, прижал к себе девочку и распрямился, поднимая ее на руки. От выражения его лица остальные наконец перестали сдерживаться и закатились дружным ржачем, а довольная девчушка сильнее обняла, чуть не придушив.
— Оххх, дочь!.. — приподняв очки, Троттл вытер выступившие слезы. — Это неправильный принц!
— У которого много принцесс и отсутствует желание жениться! — вторил ему Винни, захлебываясь смехом.
— А на мне — зенится! — твердо произнесла девочка, как будто знала что-то, чего не знал больше никто.
— Эта юная леди не оставляет мне выбора, брат!.. Возьмешь ли ты, Троттл, меня в законные зятья? — рассмеялся младший.
— Погоди, вырастет Наги, еще сам будешь ее уговаривать посмотреть в твою сторону! А Троттл за тебя дочку не отдаст, за плохое поведение сейчас! — гоготнул великан, откинувшись спиной на стену.
— Конечно не отдам такому бабни... - рыжий быстро глянул на старшего из родственников и дипломатично переформулировал. — Большому взрослому дядьке!.. Ладно, парни!.. — Отсмеявшись, байкер поднялся. — Время ужинать! Пойдемте в столовую, мне повар обещал для Наги кашу сварить. Нагината, слезай с дяди Огонька!
— Не хотю! — девочка снова вцепилась в его шею, практически перекрыв кислород.
— Ну, детка, ему нужно на посту оставаться. Охранять дядю Модо, — пытался уговорить ее отец.
— А затем его охъянять? Он тьто, сбезыт?
На этом вопросе все зависли и посмотрели на арестованного. И правда, зачем его охранять?
— Да идите, а то все вкусное закончится! У меня блины еще, мне попить захватите только. Ты с ними? — обратился он к серой мышке.
— Нет. Если хочешь, я еще с тобой посижу. Я не голодная. — Шумная компания двинулась к выходу, и скоро их голоса затихли. Наги так и не соизволила слезть с рук своего «принца».
Модо снова подцепил с тарелки уже остывший блинчик и задумчиво на него уставился. Байкер вспомнил старую сказку о том, как ребенок, чтоб найти дорогу домой, кидал на тропинку хлебные крошки. Воину казалось, что и он сейчас также двигается по кусочкам золотистого теста, возвращаясь в давно покинутый дом.
Глаза цвета марсианского неба.
Ярость при защите ребенка.
Терпение.
Желание разделить с ним тяготы пути.
«Ты теплый!»
И теперь еще блины совсем как у мамы...
Он смотрел, как она заплетает косы Нагинате, и с каждым движением темно-серых пальчиков в рыжих волосах понимал, что хотел бы, чтобы вот так же эта мышка заплетала косы его дочери.
— Модо, что-то не так с едой? — из задумчивости его вывел вопрос Терри. Ее пальцы осторожно легли на металлическую кисть. Легли без страха или смущения, как будто он самый обычный мужчина, а не уродливый полукиборг.
— Ой, нет, все хорошо! — Он поспешно откусил, чтобы не подумала, что разглядел изъян. — Терри, я спросить хотел... — серый заметно занервничал.
— О чем? — она склонила голову к плечу.
— Ох, мамочки!.. Ммм... Что ты собираешься делать, когда прорвут блокаду? — байкер поднял взгляд и посмотрел ей в глаза.
— Признаюсь... я не знаю, Модо.
— Я так понял, что в твоем лагере никто и ничто не держит тебя?
Она опустила глаза и вздохнула:
— Думаю, после того, как из-за меня пострадал тот мышь, которому ты сломал руку, мне вообще рады не будут. У него много друзей.
— И близких у тебя там никого?
Мышка покачала головой, а потом, резко взглянув на него, сказала:
— Можно, я останусь здесь? В гарнизоне?
— Боюсь, что нет, — она снова опустила глаза, антеннки сникли. — Ты не солдат, найти тебе какую-то работу будет нереально. Да и тут взрывы, бои, обстрелы, эвакуации. Здесь не лучшее место для женщины. Но скажи, пожалуйста, примешь ли ты мою помощь и позволишь ли позаботиться о твоей безопасности?
Девушка снова вскинула на мужчину взгляд, на этот раз полный надежды.
— От тебя — все, что угодно! — пылко прошептала она и тут же опустила ресницы на вспыхнувшие от смущения щеки.
— Тогда, — серый накрыл ее кисть своей левой, живой и теплой. — Если позволишь, я отвезу тебя в свой дом. Он в полностью свободной зоне, где уже почти год спокойно живется гражданским. Мы патрулируем, не допускаем, чтобы враг прорвался. Поэтому ты не бойся, там очень хорошо. Дом большой, в нем сейчас только моя мама, я уверен, она с радостью примет тебя. И ей полегче с компанией, и я буду спокоен за вас обеих.
— А ты... будешь приезжать? — Она поймала его взгляд, как будто ища в нем что-то.
— Буду. Я навещаю матушку время от времени, — тонуть в темно-красном взгляде было тепло и уютно, и совсем не важно, что все эти чувства показывал миру лишь один глаз.
— Тогда я буду рада, — мышка несмело провела большим пальцем по сильной кисти, ероша короткую шерсть. Мужчина вздрогнул и чуть сильнее сжал ее руку. Она несмело потянулась к нему...
— Дядя Модо, вот и я! — задорный голос Огонька разнесся под сводами тюремного блока, и мыши отпрянули друг от друга, как будто их окатили водой. — Принес тебе компот!
В глазу Модо полыхнуло пламя, которое, кажется, могло в миг испарить и компот, и чересчур расторопного племянника, но потом великан, испугавшись собственной вспышки, стал излишне бодро приветствовать пришедшего. Терри, кусая губы, чтоб скрыть странное чувство разочарования и смущение, колющее в груди, поднялась и попрощалась, пообещав, что обязательно зайдет еще.
Когда ее силуэт скрылся из поля зрения, старший мужчина, улыбаясь от уха до уха, улегся на нарах, закинул ноги на стену и начал насвистывать какой-то бодренький мотивчик, отстукивая мелодию хвостом. Его младший родственник, озадачено переводя взгляд с проема коридора на довольного, как будто ИИ байка модернизировал, дядю, что-то смекнул и тихонько выругался самыми крепкими казарменными выражениями.