Встретимся на Луне

      Утром, когда Чен пришел на работу, там было очень тихо. Несколько операторов сидели за своими столами и работали. Никто не поднял головы, все боялись на него смотреть. Чен поздоровался, подошел к Лиан.       - Связь восстановили? Она только покачала отрицательно головой и поспешно уставилась в свой монитор. Чен сел за свой стол и попытался, несмотря на ее слова, снова. Ему казалось, что вот именно в эту секунду Шань должен ответить. Он должен услышать.       - Тринадцать ноль пять... Только тишина.       - Шань... Звенящая в ушах тишина.       Би уже был на работе, он подошел и его лицо было каменно-серьезным. Чену захотелось спросить, что с его лицом и засмеяться, но он сдержал себя, это уже нездоровая нервная реакция.       - Чен, отец просил тебя зайти к нему, - сказал Би.       - Что случилось? - его голос дрогнул.       - Зайди к отцу, - Би отвернулся.       Чен буквально забежал в кабинет отца.       - Что случилось? - спросил он, - Связь не восстановили? Тео опустил глаза и смотрел на свои руки, сложенные на столе.       - Присядь, Чен, - сказал он сухим голосом. Чен сразу понял, что случился какой-то пиздец. Отец не смотрел в глаза, просил его присесть. Чен почувствовал, как нечто мерзко-холодное расползается по коже головы, будто его окутывал невидимый осьминог, сковывая, начиная от затылка, все тело по кусочкам, проникая щупальцами в глотку, не давая вдохнуть.       - Я постою, - выдавил он из себя, - Что случилось? Тео вздохнул.       - В момент выхода корабля на лунную орбиту, двигатель третьей ступени вышел из строя, и вместе с ним и передатчик, поэтому мы и потеряли с ним связь... "Двигатель вышел из строя" - эти слова застыли в мозгу Чена, и он не в состоянии воспринимать больше информацию, перебил быстрой фразой:       - Он разбился? После произнесения этого вслух, все тело сковал холод, как будто этот кабинет был огромной морозильной камерой, такой в которой хранят туши забитых животных, подвешенные на больших металлических крюках. И Чен ощутил себя одной их этих туш.       - Нет. Он не разбился, - ответил Тео и, наконец, посмотрел в глаза сыну. Чен быстро выдохнул, но все ещё с опасением смотрел на отца.       - Тогда что?       - Попав на орбиту Луны, корабль удерживаемый её гравитацией, не был в состоянии преодолеть её из-за отказа двигателя. Но и не упал обратно на Луну, поскольку уже находился на орбите. Сейчас он стабильно вращается по Лунной орбите, как спутник. Чен сглотнул и задумался, переваривая услышанное.       - Мо Гуань Шань жив? - спросил он.       - На сто процентов мы не знаем, но вероятнее всего - да. - Тео вновь начал рассматривать свои руки.       - И что мы будем делать? Отправим за ним еще один корабль? Вместо ответа Тео внимательно посмотрел ему в лицо.       - У вас были отношения? - спросил он.       - Нет, - не задумываясь, ответил Чен. Можно ли было назвать отношениями одно свидание, один поцелуй, и 42 дня ежедневных разговоров по радиосвязи? Чен считал, что едва ли.       - Я знаю, что он тебе нравился, - сказал Тео без какого-либо недовольства или осуждения, просто как сухой факт.       - Ну, - Чен сглотнул, - Да. Мозг Чена не улавливал детали разговора, такие как прошедшее время, в котором говорил отец.       - И что дальше? - Чен нетерпеливо смотрел на отца, положив руки на спинку кресла. Все-таки лучше бы он воспользовался предложением отца и присел, потому что ноги сейчас стали ватными.       - Ничего. - произнёс Тео, рассматривая свои сцепленные пальцы, - Мы ничего не будем делать.       - В смысле? - Чен непонимающе хмурился, - Он застрял на орбите Луны. Как его вернуть? Тео тяжело вздохнул.       - Чен, одна миссия - это миллиарды долларов. Мы не можем запускать корабль в космос ради одного человека. Чен застыл, глядя стеклянными глазами на отца. Он молчал, переваривая, а затем быстро сказал.       - А как же цель миссии? Образцы, ради которых ты все это делал? - его голос звучал слишком зло, так что отец поморщился.       - Чен, даже если бы мы готовы были потратить эту сумму, то невозможно подготовить корабль и миссию в такой короткий срок. У нас есть шаттлы, которые летают на земную орбиту, но до Луны они не в состоянии долететь, они не предназначены для этого. А образцы мы можем забрать и через год и через два...       - Но что будет с Шанем? - голос предательски дрогнул. Чен уже сам знал ответ, задавая вопрос.       - Запасов питания и воздуха хватит еще на два месяца, - отец пристально разглядывал свои пальцы, - А потом... Чен, каждый пилот подписывает согласие со всеми рисками. Они знают, на что идут. Его семье будет выплачена компенсация... Чен не слышал или не понимал, слова, слепленные в предложения, рассыпались на отдельные буквы и падали, не достигая мозга.       - Что будет с Шанем? - повторил он, не моргая глядя на отца, а тот никак не хотел поднять глаз и встретиться взглядами.       - Когда воздух закончится, понизится давление. Система так устроена, что он просто уснет. Он не будет страдать. *       Чен не помнил, как зашел домой. Он просто очнулся в прихожей, зависнув в полусогнутой позе, снимая ботинок. И теперь, с ботинком в руке, не понимал, что с ним делать. Ботинок и обувница — эти предметы как-то связаны...Наверное, но как. Он бросил ботинок на пол. Он просто уснет. Он не будет страдать Голос отца звучал в голове, отдаваясь эхом в мозг. Чен скинул куртку на пол и прошел по квартире, упал на кровать. Он не будет страдать, он не будет страдать Голос отца звучит в голове как заезженная пластинка вновь и вновь Чен уставился в потолок.       - Жизнь — ебучая сука! Боль растекается пульсирующими волнами по венам от центра грудной клетки и до кончиков пальцев.       Что это? Почему я это чувствую? Сердце сбоит, пропуская удары через один.       Это инфаркт?       - Работай, сука! - Чен бьет кулаком в грудь, - Кровь качай! Это твоя работа! Но только это не помогает, боль становится то сильнее, то на мгновение отпускает, чтобы накатить с новой силой. Он не будет страдать, он не будет страдать       - Я не хочу, не хочу это чувствовать!       Почему так больно? Чен, ты его не знаешь. Всего сорок два дня, одно свидание и несколько встреч в лифте. Может у него есть...дурные привычки разбрасывать вещи по квартире? Может, он чавкает за едой. Может, он... храпит во сне? Чен пытался придумать, что-нибудь более ужасное, но в голову ничего не приходило.       Нет, я его знаю. Знаю. И он идеальный.       Он идеальный — он красивый, умный, смелый, веселый. И все в нем прекрасно. Он самый лучший. И другого такого нет, и не будет. Никогда.       Потому что жизнь — ебучая сука — она дает и сразу забирает. Он дергается, чувствуя, будто мелкие осколки бегут с кровотоком, доходя до сердца, вонзаются в него, вызывая спазм в грудной клетке, но это его, конечно, не убьет. Немного, совсем чуть-чуть, опустошит. Чуть-чуть сломает. Так, чтобы ни осталось ни одного целого кусочка. Он не будет страдать, он не будет страдать       Ты же обещал, что вернешься, Шань.       - Ты обещаешь, что вернёшься?       - Куда же я денусь?       Нет, не обещал. Не обещал... Новая волна заставляет согнуться и повернуться на бок, хватая ртом воздух.       Пожалуй, я останусь тут. Навсегда.       Встретимся на Луне. Я буду в белом скафандре, кидать палку Мишелю.       - Ненавижу тебя, жизнь! Сука! Сука! Все тело ломает, голова просто взрывается. Чен держит ее руками, потому что кажется, что она реально сейчас разлетится на кусочки.       Так это оно? Это чувство.... которое люди называют любовь?       Ты жил без этого тридцать пять лет, Чен. Молодец! Поздравляю. Теперь ты вытянул счастливый билет. Тринадцатый, сука.       Ты влюбился в парня, который, БЛЯДЬ, НА ЛУНЕ! Чен истерически засмеялся, вцепившись в волосы пальцами, чуть не вырывая их с корнем.       Какая, мать его, жестокая ирония!       Сука, жизнь, иди на хуй! Ненавижу.... Он не будет страдать, он не будет страдать       Кто сказал, что любовь — это прекрасно? Тупые писатели пишут в своих тупых романах. Это самое ужасное, что может случиться с человеком.       Невыносимо больно.       - А у меня нет ни дивана, ни двух собак...ни тебя...       - Последнее у тебя точно есть. Потому что я буду с тобой.       Не буду, Шань. Не буду.       Я тебя обманул. Чен представил, что Шань сейчас один, без возможности связаться с Землей. Без возможности сделать хоть что-то. Он понял, что случилось? Он надеется, что его спасут. Ждет и верит. Не сдается. До последнего не сдается. Она заставляет сжиматься все внутренности, выворачивает наизнанку, завязывает узлом, а потом впихивает обратно. Типо так и было. Ебучая жизнь, ебучая боль.       - Может, для тебя это свидание было худшим, но для меня оно было лучшим из всех, что у меня были.       Для меня тоже, Шань. Для меня тоже оно было лучшим. Чен закрывает лицо руками, чувствует как ладони становятся горячими и влажными. Он лежит согнувшись, не успел сгруппироваться, когда жизнь ударила под дых. Жизнь бьет и лежачих. Она бьет всех. Добивает.       - Так что я решил, что ты принесёшь мне удачу, когда узнал, что ты будешь оператором этой миссии.       Ты ошибался. Ты слишком сильно ошибался. Я не могу приносить удачу.       -Ты же не откажешь в просьбе человеку, который завтра летит на луну.       Откажу. Нет, спасибо, но я откажу, - Такой был правильный ответ. Ты выбрал не правильно, Чен. Не ту таблетку.       - Может, это ты, Чен, не подходишь? Хочешь, чтобы я поставил другого оператора на этот полет?       Да, отец. Я не подхожу. Хочу. Очень хочу. - Еще один правильный ответ. Все шансы упущены, все неправильные выборы сделаны.       - Хаха, и правда, как камень. Чен сжимает футболку, там где должно быть каменное сердце. Все бы отдал, чтобы оно было и правда, как камень.       - Ты не булыжник. Ты просто космос.       - Ненавижу космос! Он не будет страдать, он не будет страдать Он не будет страдать, он не будет страдать Он не будет страдать, он не будет страдать       - Заткнись!       - Можно уже отпустить...       - Отпусти его. Что ты делаешь?       Я не могу. Не могу... отпустить. Горло сжимается, выпуская утробный то ли рык, то ли вой. Он не будет страдать, он не будет страдать, он не будет страдать, он не будет страдать....       - Какого хера тогда я должен страдать?! - он кричит в потолок, обращаясь ко вселенной. Чен заставляет себя встать, идет, шатаясь, на кухню,       От этого должно быть какое-то лекарство. Хоть что-то же человечество придумало за тысячи лет. Он наливает себе виски, глотает залпом, подавившись и закашлявшись. Лучше не становится, ничуть. Чен смотрит на остатки жидкости в стакане.       Красивый цвет. Он швыряет стакан о стену, с громким звоном тот рассыпается на осколки. И, кажется, этот звон и эти рассыпающиеся осколки — помогают. На долю секунды, становится легче, прежде чем снова невидимые тиски сжимают сердце. Тогда Чен оглядывает свою квартиру придирчивым взглядом. Он берет посуду с полок. Она красиво рушится на осколки. Есть шанс, что это поможет. Об стену отправляется все — стаканы, тарелки, чайник, ложки... нет, ложки падают не красиво.       Красиво - это когда осколки. Острые. Секунда облегчения сменяется новой волной, по коже, по венам, пробирает до костей. Вся посуда закончилась, а боль — нет. Чен смотрит на стул. Стул, встречаясь со стеной, ломается, с треском и торчащими деревянными шипами.       Не так красиво, но вполне...сойдет. Кухонные полки летят на пол.       Зато громко и со вкусом. Чен оглядывается вокруг. Микроволновка, мини-бар, тостер, кофе-машина...       Они все равно редко использовались. Картина со стены отправляется на большой скорости о противоположную стену.       Почти со скоростью света. Чен истерически смеется.       Холодильник лучше смотрится в горизонтальном положении. Кто с этим готов поспорить? Чен переводит сбившееся дыхание, его глаза ищут новую жертву.       Телевизор...плазма должна разбиваться красиво. Почти идеально. Можно стулом с размаху - прямо в центр. В яблочко.       Вселенная возникла из хаоса. Чен придаст ей первоначальное состояние. Шкафы и вешалки.       Одежде не место на полках, на полу гораздо эстетичнее. Что еще не на своих местах.       Ноутбук? А если в окно? Это может быть красиво, если через стекло... 3...2...1...0...Пуск! Полет охуенный. Стекло. Стекло бьется особенно красиво, осколки такие острые...И звук потрясающий. Когда в квартире воцарился первозданный хаос, Чен опустился на диван. Он тяжело дышал, руки дрожали. С единственной уцелевшей полки на него смотрела мать с легкой и доброй улыбкой.       - Прости, мама. Чен закрыл глаза, легче не стало ни на миллиметр. Должно же было человечество изобрести хоть что-то от этого? Люди придумали ракеты, и не придумали лекарство от любви? Или придумали?       - Героин, кокаин, экстази? Чен вспомнил, как однажды забирал обдолбанного в ноль Тяня из ночного клуба. Чен думал, что Тянь плохо справляется. На самом деле, он справлялся лучше всех.