Дом с заколоченными окнами.

      Если дом произвел тягостное гнетущее впечатление, то квартира должна была радовать ремонтом и наличием всяческой техники. Эмиль с Арно на руках бродил по двум комнатам и пытался убедить себя, что он счастлив. Обязан быть вполне счастлив. Как в свое время твердила матушка – ты обязан. Обязан быть сильным, обязан обливаться ледяной водой по утрам, обязан подтягиваться на турнике и бегать по три километра. Эмиль сцеплял зубы и делал – не столько из-за матушки, сколько из желания «дотянуть» до уровня Лионеля. В день выписки, едва Арлетта с Бертрамом покинули их жилище, Эмиль попросил Ли перевезти кроватку в их спальню. - А в детской пока пускай будет твой кабинет. Тот без лишних разговоров выполнил просьбу. - И вот еще… Малыш пускай пока спит между нами. Мне так спокойнее. - Ты что, хочешь, чтобы я не высыпался вообще? Я же придавлю его во сне, - буркнул Лионель. Но, видя, как глаза Милле наливаются слезами, махнул рукой. Он дома не так уж часто бывает, пару ночей можно и не поспать. Или перебраться на узкий диванчик в «детской». Большая комната казалась Эмилю наиболее …безопасной. Арно в ней почти не капризничал, да и ему самому было там хорошо. А вот детская, стены которой были оклеены веселыми обоями с корабликами, слонятами и пальмами, навевала тревожные мысли. Почему – он и сам не понимал. Но знал точно – интуиция у «отмеченных» не подводит. А сейчас после родов, когда все чувства обострились до предела, она буквально кричала об опасности.       Миль вспомнил, как во время беременности мучился от токсикоза и чувствовал запах жареного мяса из чужой квартиры. Хотя окна и двери были плотно закрыты, и кроме него этот запах не чувствовал никто. Нечто подобное было и сейчас. Только вместо тошноты – тягучий обволакивающий страх, от которого ноги слабеют, а руки не могут удержать тельце малыша. Он поделился своими размышлениями с Лионелем. - Милле, послушай, - старший Савиньяк был собран и деловит, - у тебя тяжелый период. Я понимаю, ты много лежал в больнице, наш малыш дался тебе очень нелегко. И сейчас у тебя просто расшатались нервы. Но успокойся ради Создателя. Тебе ничего не угрожает, Арно – тоже. Я постараюсь чаще бывать дома, помогать тебе. Выкинь из головы все эти страхи. Двери тут прекрасные, я лично проверял. Кодовые замки. В квартиру никто не зайдет, будь уверен. В подъезде я сделаю тоже замок. На пятерых жильцов это несложно. Лишь бы тебе было хорошо. В нашем доме нет вскрытых квартир. Те, которые без жильцов, заперты. Только одна, на пятом этаже… Я заколочу двери туда. И к тому же мы на третьем. Ты просто не будешь видеть ее. - Арно плохо спит по ночам. И еще…иногда мне кажется, что он не дышит. - Вот глупости! К нам приходила педиатр, осматривала малыша. Арно совершенно здоров. А спят в его возрасте дети все плохо. Матушка с нами до трех лет страдала. Эмиль тяжело вздохнул. Лионель притянул его к себе, поцеловал: - Ты стал потрясающе красивым после рождения нашего крохи. Роды пошли тебе на пользу. - Скажешь тоже. - Разве я лгал тебе? «Сотни раз» - хотел ответить Эмиль, но лишь уткнулся лицом в плечо Лионеля, подавляя в себе желание всплакнуть.

***

      Лионель был прав и неправ. В квартиру никто не мог проникнуть. Но те, кто жили в этом доме, проникали сквозь все замки и даже сквозь стены беспрепятственно. И какие преграды могут быть сущностям? «Их называют духи, сущности, призраки…. Они питаются людскими эмоциями – страхом, гневом, и создают ощущение собственного бессилия». Эмиль искал в сети подтверждение своим догадкам, но интернет ловил отвратительно. Лионелю что – он все нужное находил на работе, хотя обещал решить и эту проблему. Эмиль не настаивал. Возня с Арно отнимала все силы, и он засыпал, едва голова касалась подушки. А по ночам, когда Ли похрапывал на узком диванчик в соседней комнате, Эмиль носил кроху на руках, баюкал, прислушиваясь к звукам старого дома. Скрип лестницы… Три часа ночи. Интересно, кто бы это мог быть? Шаги старческие, тяжелые, шаркающие, словно кто-то подволакивает больную ногу. Обычно пожилые люди спят в такое время. Может кто-то страдает бессонницей и решил прогуляться? Но с больной ногой идти вниз и подниматься лишний раз тяжело. "Впрочем, - решил он, - это не мое дело». Эмиль не знал никого из соседей, и не спешил знакомиться. В самом деле, не приглашать же их на чай в дом, где новорожденный малыш. Арно вроде бы засыпал, но стоило положить его, как начинал хныкать и крутиться. Никак не желал спать, иначе, как на руках Эмиля. Устав бродить туда-сюда, тот сел в кресло по –прежнему качая малыша. И.. услышал над головой шаги. Доски скрипели так, словно в той комнате, наверху, тоже кто-то ходил туда-сюда. Эмиль замер, прислушиваясь.       Про квартиру выше этажом он точно знал, что она нежилая. Там, на двери, была наклеена старая, пожелтевшая от времени бумажка с печатью. В свое время Ли рассказывал, что так опечатывают квартиры… Те, где кто-то умер. Как сказал брат, «преступные и заброшенные». Шаги стихли, а затем начались снова. И Эмиль понял, что неведомый «кто-то» бродит таким же путем, как и он сам. От окна к двери, слева направо, потом… Скрипнули пружины, словно там, наверху, «кто-то» тоже уселся в кресло. «Ерунда. Мало ли, что кажется ночью. К нам никто не проникнет, бояться нечего. Вот, Арно наконец-то заснул, значит, можно положить его и лечь самому". К счастью, на этот раз удалось уложить кроху, не разбудив его. Эмиль лег поудобнее, слыша, как посапывает носиком его сынишка, и сам заснул вконец измученный. Утром солнце заливало комнаты и кухню, и, хотя осень вступила в свои права, порой выдавались такие прекрасные дни. Ли ушел рано, и сам выпил шадди, не стал будить брата. Эмиль поел, покормил смесью Арно и решил пойди в парк. Коляска была отнюдь не легкой, но он справился – вытащил ее из квартиры и спустил на первый этаж, с тоской думая о том, что придется поднимать. Но хорошая прогулка того стоила. Взяв все, что требуется, надел на Арно комбинезончик и уложил в люльку. И в парке, при солнечном свете, среди бегающих по дорожкам малышей, он забыл свои ночные страхи.