***
Очередное утро, начавшееся с будильника и чашки кофе, подходит к тому моменту, когда Антон натягивает второй ботинок, закидывает почти пустой рюкзак на плечо и выходит в предбанник перед туннелями, где его уже ждёт Макар. — Гуд морнинг, — здоровается Шаст, подходя к Илье, внимательно читающему список клиентов на экранчике возле большой железной двери, служащей выходом к туннелям их сектора. — Да, нихуя не гуд, — выдыхает Макаров, отрываясь от экрана и закидывая себе пару жёлтых пакетов с пыльного конвейера в рюкзак. — Чё там? — Антон смотрит на экран, чуть подвигая Илью. В списке штук тридцать клиентов в их секторе, и все практически одновременно, — Твою ж налево… Шаст быстро закидывает в рюкзак пятнадцать пакетов товара, переносит половину клиентов в пейджер и, открывая дверь, кидает: — Я убежал, на связи. — Ага. Колл ми, бейби, — с сарказмом хмыкает Макар, также роясь в своём пейджере. Этот засранец, пришедший раньше, взял себе людей, которые были поближе, и никуда не торопился. Антон закатывает глаза и быстро движется вперёд, разглядывая карту туннеля на маленьком экранчике в своём пейджере. Да, он всё ещё не запомнил маршрут. А кто запомнит столько информации, когда в башке непрекращающаяся вечеринка тараканов? К тому же, он даже двух месяцев не работает, так что времени предостаточно, чтобы всё запомнить и этими знаниями воспользоваться. Шастун втыкает в уши наушники и убирает пейджер в карман, ускоряя шаг. Первый клиент у него через пятнадцать минут, по туннелям топать примерно столько же, если не меньше, так что торопиться некуда. «Это не первое и не последнее утро, Что я тебе подарю…» — поёт в наушниках приевшийся «дайте танк(!)», а Антон думает о том, что каждое утро в его жизни может стать последним. В голове его ещё крутится тот самый план Б, который он так усердно разрабатывает все эти два месяца. Предчувствие чего-то неизбежно-плохого треплется в груди, говоря о том, что пора бы уже валить, да поскорее, иначе влипнет он в лютейший пиздец. Но в то же время, перспектива оставить тут всё, что теперь прочно связывает его с командой, кажется невозможным. Как он может остановить то, что заставило его снова почувствовать, так долго томящиеся в укромном уголочке души тёплые чувства, терпеливо ожидавшие своего часа? Ему определённо надо поговорить с Графом, сегодня же, иначе он непременно сойдёт с ума или наделает глупостей. Или всё вместе. В общем, по-любому случится что-то нехорошее, если они не поговорят. Он это знает. Знает, что один он точно не справится. Ему нужна помощь того, кому можно доверять. Парень достаёт телефон и быстро набирает сообщение в вк. Антон Шастун 8:21 Нам надо поговорить. Сегодня. Быстрого ответа он, естественно, не ждёт. Клиентов сегодня очень много у всех, поэтому собрание перенесли на семь, и уже в восемь все разбежались, похватав куртки с вешалок. В том числе и у Графа сегодня было немало дел, так что, как говорится: «Раньше встанешь, раньше ляжешь». Или так не говорят? Не суть. Но таким лозунгом руководствовался Антон, взлетая по лестнице и выходя на долгожданный свежий воздух. Он пошёл вдоль улицы, сверяясь с локацией, которую отослали клиенту. До их встречи остаётся три минуты, парень заворачивает за угол. Процесс купли-продажи происходит, как всегда, молниеносно. Антон пересчитывает деньги, кивает пожилому мужчине, что запихивал свою партию товара в багажник подержанной волги, и уходит, уже прикидывая, сколько времени у него есть, чтобы добраться до следующей точки. На радость, у него есть двадцать минут, а точка всего в нескольких метрах, так что есть возможность забежать в мак и купить чего-нибудь похавать, так как позавтракать Шаст не успел. Выходит он из макдоналдса через пару минут (очередей в такое ранее время нет), ставит кофе на запорошённый снегом столик, а бургер прячет в карман толстовки и плотно застегивает куртку, чтоб не остыл. Высыпав пять пакетиков сахара в напиток (нет, диабета у него не будет, этот сахар нихуя не сладкий), он облокачивается на столик и делает глоток бодрящего кофе, чуть поморщившись от того, насколько он горячий. В такие моменты Антона одолевает желание иметь кого-то под боком, кого можно обнять в любой момент, кому можно улыбнуться и без зазрений совести, без возможности быть высмеянным или непонятым, сказать всё, что думаешь. Антон вспоминает вечер с Графом перед новым годом, поцелуй и состояние безалкогольного опьянения после него. Все эти воспоминания отдавались теплотой в душе, и уверенность в том, что он хочет наконец обсудить всё это, сказать, что хочет попробовать, росла с каждым глотком кофе. До встречи с клиентом остаётся каких-то жалких десять минут, когда к макдоналдсу подъезжает небольшая чёрная иномарка. Внутри Антон разглядел трёх человек: двоих спереди и одного сзади. Задняя дверь машины приоткрылась и застыла в таком положении. Шастун нахмурился и огляделся по сторонам. Никого, кто проявил бы хоть какой-то интерес к этой машине или направлялся к ней, не было. Парень сделал ещё один глоток и остался стоять истуканом возле своего столика, наблюдая за дальнейшим развитием событий. Двое, что сидели впереди и переговаривались, вдруг повернулись к парню и начали пристально смотреть на него. Антон поднял брови в удивлении и, включив дурака, с вопросом указал на себя. Мужчины синхронно кивнули. Парень пожал плечами, допил свой кофе и направился к машине. Несмотря на внешнее спокойствие, ссыкотно ему, конечно, было, но подобные ситуации случались с ним достаточное количество раз и, чтобы не вынести из них уроков нужно быть совсем идиотом. Антон приоткрывает дверь, протискивается внутрь и тут же закрывает её за собой. Знакомое лицо, с ухмылкой смотрящее на него заставило нервно сглотнуть и почувствовать спиной свой пистолет, что отдавал привычным холодком. — Неожиданно, — несмотря на свой страх, парень хмыкнул и повернулся к собеседнику, смотря практически в глаза. Воспоминания о первой вылазке оставили неприятный осадок. Напротив Антона сидел тот самый важный клиент, который чуть не прибил всю их команду и ранил Графа. Злость от этих воспоминаний заставила сжать кулаки и приготовиться к тому, чтобы быстро достать пистолет. — Для меня, поверь, тоже, — мужчина напротив брезгливо оглядел его с ног до головы. Через секунду он откашлялся, поправил пальто и выпрямился, кивая одному из парней на переднем сидении. Антон напрягся. Только сейчас он узнал сидящего на пассажирском молодого человека. Тот самый Эмиль Иманов, с которым они с Графом встречались пару дней назад, подавал сидящему рядом с Антоном мужчине чемоданчик с кодовым замком. — Если вы хотите мне заплатить, я польщён, но за что такие почести? — съязвил парень, смотря, как его собеседник открывает чемодан. Сейчас важно показаться ничего не смыслящим идиотом. Как говориться — «С ебанутых спросу нет». — Я заметил тебя в тот самый день, когда мы с твоим главарём должны были заключить договор, — проигнорировав тупую колкость, начал мужчина, перебирая бумажки в чемодане. Видно, ебанутого в Антоне он не разглядел, — ты неплохо обращаешься с оружием, быстро соображаешь в экстренной ситуации, сам разрабатываешь тактику, тебе не требуются точные указания, но, что самое главное, ты приближён к Графу. — он улыбнулся и, наконец, посмотрел на закипающего от злости Антона. Тот был готов прямо сейчас достать пистолет и, не задумываясь о последствиях, прострелить этому мудаку череп. Понадобилась вся выдержка, которую парень копил очень долго, чтобы остаться непоколебимым и лишь изогнуть бровь. — Что вы от меня хотите? — юмор и спокойствие уходят на второй план. Антон боится жутко. Прозвучавшее из уст этого человека «Граф» пугало и ещё больше подстрекало волнение. Он чётко уясняет для себя сейчас, что, что бы не случилось, он должен будет рассказать об этом Графу. Он, ведь, предан ему. Он, ведь, влюблён…? — Нам нужна твоя помощь, — мужчина спокоен, как удав. Это немного выбивает из колеи, но терять бдительность нельзя. — Кому «нам»? — Шаст мысленно даёт себе пять, понимая, что это был самый правильный вопрос. — Это сейчас неважно, — собеседник парня достаёт из чемодана фотографию и показывает её ему, — Ты знаешь эту девушку? — у Шастуна отвисла челюсть. На фото была Аня. Она держала за руку маленькую девочку, с которой переходила по пешеходному переходу. У парня защемило сердце, а злость снова ударила в голову. Воспоминания зажжужали в голове, словно назойливые мухи. Чувство вины за то, что Аня снова впутана во всё это дерьмо, снова начинает скрестись на душе грязной оборванной кошкой. Антон поднимает глаза и, скрипя зубами, говорит: — Что вам от меня нужно? — С этого и стоило начать, — снова улыбается мужчина и убирает фото назад в чемодан, — нам нужна информация: поставки, крупные клиенты, выезды за город по работе, всё, что связано с бизнесом. — Вы меня за кого держите? — Антон снова готов убить всех присутствующих здесь. В целом, нельзя сказать, что это желание утихало хоть на долю секунды. — За того, кому дорога эта девушка. — в нос снова тычат фотографией, — Ты будешь составлять нам отчёт каждую неделю или милой Ане придёт каюк, а её бедная дочурка сдохнет в запертой квартире от голода. От этих слов сорвало тормоза. Антон вытаскивает пистолет и направляет его на мужчину. Тут же холодный метал чужого дула касается его собственного виска. Водитель перекинулся через сидение и держит его на мушке. Парень загнанно дышит и снимает оружие с предохранителя, такой же звук он слышит и над собственным ухом. — Мне поебать, какого хуя тебе от меня надо. Мне также поебать, если твой верзила прострелит мне череп, — начинает он, почти касаясь пистолетом чужого лба, — но если с Аней что-нибудь случится, я достану тебя и всех, кто с тобой в связке, вплоть до троюродной прабабушки твоего деда, хоть с того света. — Что ты, этого совсем не нужно, — спокойствие собеседника убивает, но ни один мускул не дрогнул на антоновском лице, — ты должен всего лишь поработать на нас какое-то время, а потом мы исчезнем из твоей жизни, и никто никогда не узнает, что ты был с нами. Даже твой дорогой Граф. Парень с новой силой сжимает пистолет. В голове тысяча мыслей. Хотя бы одна из них толковая. То, что спокойствие, а главное, жизнь Ани может вновь оказаться в опасности из-за него, заставляет отчаяние и безысходность ударить по мозгам. У парня остаётся три минуты на то, чтобы принять решение и добежать до клиента, иначе Граф узнает об этом и тут же найдёт его по пейджеру, начнёт звонить, писать. Парень не может предать тех, кто за такое недолгое время сумели стать ему роднёй, но и позволить убить Аню он не может тоже. Выбирать приходится из равных по ценности зол. Ангел с дьяволом на плечах предательски молчат. Он снова стоит перед жизненно важным выбором. Снова ему приходится вставать грудью под пули, летящие во всех, кто ему дорог. В прямом и переносном смысле. Скрепя сердцем, Антон убирает пистолет и чувствует, как дуло от его виска отворачивается. Он должен сделать то, что они просят, или после никогда себя не простит. Они убьют Аню раньше, чем он успеет донести всё до Графа и попросить помощи. — Вот и отлично, — мужчина выдыхает и улыбается, доставая из чемодана телефон и отдавая его Антону, — тут всего один контакт, тот, на который ты должен будешь кидать информацию по списку, который мы пришлём тебе сегодня в шесть часов вечера. Ни список, ни телефон никто не должен видеть. Твоя Аня у нас на мушке, так что постарайся быть паинькой и выполнять все указания, — он похлопал по плечу водителя, и тот вышел из машины, — все вопросы смсками по телефону. До встречи! После этих слов, антоновская дверь открылась, и парня вышвырнули из автомобиля, словно вшивого щенка. Он едва сумел удержать равновесие. Верзила сел обратно в машину, и все трое укатили прочь, оставив Шаста с грузом ответственности на плечах и чувством вины размером с Тихий океан. Но раздумья приходится отложить. До встречи с клиентом остаётся минута, и Антон пускается к месту назначения со всех ног. Чудом он добирается вовремя, впихивает какому-то недопанку с кучей папашкиного бабла его товар и, дождавшись, пока тот уйдёт, облокачивается на грязную стену переулка, тяжело вздыхая. Голова раскалывалась от количества мыслей в ней, чувство вины сгрызало. Антон не может себя оправдать, но в кармане уже лежит доисторический сенсорный «Nokia» с одним лишь контактом в телефонной книге. Парень чувствует себя последним скотом, предателем, легче сейчас застрелиться, чем продолжать жизнь вот таким вот образом. Он не знает, как вернётся домой, не знает, как будет смотреть ничего не знающим ребятам в глаза, как будет разговаривать с Графом… Как теперь он сможет выяснить с ним хоть что-то? Как теперь, скажите на милость, он скажет, что хочет попробовать быть с ним? Что хочет большего…? На антоновский телефон приходит сообщение. Парень открывает его:Граф Графович
9:15
Надо, Тош, я тоже уже всё взвесил.
Зайди ко мне, как только вернёшься домой.
Удар под дых. Антон опускает телефон. От ласкового обращения становится настолько тепло, что хочется биться головой об стену, а потом застрелиться. Ему надо подумать, надо решить, что делать дальше, как жить теперь со всем этим и какого плана придерживаться. Весь путь, что строил он все годы своей самостоятельной жизни, летит в тар-тарары. Антон не знает, что будет завтра. Не знает, что нужно делать. Знает только, что всё это ради Ани, которую он снова может подвергнуть страданиями. Но допустить этого нельзя. Антон готов пожертвовать всем, что у него есть, а после застрелиться к чёртовой матери. Таков его план отныне. А теперь работа. Надо очистить голову, а после делать то, что велено и как велено. Чувство вины ещё успеет сожрать его с головой.***
В шесть часов, когда Антон недалеко от Красной площади передаёт какому-то мужчине его товар, на нокию приходит сообщение. Парень открывает список, пробегается глазами, сглатывая ком в горле. Снег мелкими хлопьями падает с неба, Москва-река, покрытая коркой льда, отражает в себе огоньки фонарей. Шумит дорога, светят яркими вывесками торговые центры. Антон останавливается на оживленном тротуаре между Красной площадью и рекой, облокачиваясь на ограду и рассматривая что-то во льду. Впервые за сегодняшний день он закуривает свои дешёвые сигареты. Он думает о Графе, вспоминает их поцелуй и тёплые объятия, то, как мягкие подушечки пальцев зарывались в его волосы, то, как он обнимал во сне, прижимая к себе и водя кончиком носа по коротким волосам на затылке. — Чёрт, — сигаретный дым выходит вместе с этим словом и тонет в гомоне вечернего города. Непреодолимое желание вернуться домой, упасть в эти тёплые объятия, забыть про всё, а утром проснуться и понять, всё случившееся сегодня — всего лишь страшный сон, становится не выносимым. Осталось ещё четыре клиента. Антон зажимает сигарету двумя пальцами и строчит Макару. Shast 18:10 У меня четыре клиента осталось, но мне хуёво пиздец. Башка раскалывается. Можешь взять их, пж. На мне завтра большая часть пожирателей этой гадости. Антону стыдно просить теперь кого-либо из ребят о чем-то, он просто не имеет на это никакого права, но, нагло проглатывая совесть, просит напарника о помощи. Он знает, Илья не откажет. Знает, что он не соврёт, не предаст, не подставит и поможет. Парень сжимает в руках пейджер, борясь с желанием расхерачить его об асфальт. Гаджет вибрирует.Makar
18:12
Без Б, шуруй домой.
Таблетки на кухне в шкафу. Если что, девки дома должны быть.
Слеза скатывается по щеке. Конечно, Илья позаботился о том, чтобы парень выпил таблетку. Конечно, он взял его клиентов и, конечно, уже успел предупредить девчонок. И, конечно, всем будет не всё равно, что Шаст закончил работу на час раньше из-за «головной боли». Антон нажимает кнопку «send» рядом со списком и локациями своих клиентов, убирает пейджер в карман и срывается с места. Он бежит со всех ног к ближайшем входу в туннели, едва не врезаясь в прохожих. Снежинки липнут к влажным щекам, лицо обдувает холодным ветром. Сердце бешено бьётся, скатываясь в пятки. Желание споткнуться и упасть прямо сейчас навзничь на мокрый асфальт растёт с каждым метром, но он продолжает бежать. Расстёгнутая куртка раздувается, парень точно простынет, но сейчас ему на это глубоко насрать. Его шаги гулко отдаются, отталкиваясь от грязных стен туннеля, пока он бежит по знакомому маршруту. Дыхание уже ни к чёрту, ноги болят, но он всё бежит, желая по-скорее добраться до дома. Он надеется, что Граф дома, надеется, что сидит у себя в кабинете и ждёт его. Как бы эгоистично это не было, надеется. Он забегает в родной предбанник из двери сектора С, выбегает в дом, спинывает с ног обувь и взлетает по лестнице, забывая про куртку. Он не попадается никому не глаза, носками скользит по полу и останавливается лишь перед дверью графского кабинета. Парень достаёт из кармана нокию и, посмотрев на неё, выключает звук, убирает её в отсек рюкзака к пистолету и стучит в дверь. — Войди! — раздаётся из кабинета, и Антон жмёт на ручку, — Антон? Быстро ты. Я не ожидал, что ты… Граф не успевает договорить, Шастун залетает в комнату и, перегибаясь через край стола, касается чужих губ своими. Он располагает свои холодные руки на тёплых графских щеках и смакует его губы, проникая языком в горячий рот. Опешивший мужчина отвечает на поцелуй, удивлённо рассматривая лицо парня. Он поднимается с кресла, чуть отрываясь от горьковатых, отдающих никотином губ, и зарывается пальцами в светлые волосы, надавливая большими пальцами на затылок. Он берёт инициативу в свои руки, чувствуя, как холодные ладони ложатся на его шею. Антон вытягивает носом воздух и поглаживает чужой язык своим. — Видно, разговор тебе уже не нужен, — Граф отрывается от мягких чуть распухших от поцелуя губ и улыбается, поглаживая большим пальцем красную от мороза щёку. — Простите меня, — шепчет Антон, касаясь носом чужого кончика носа. Он готов признаться во всём прямо сейчас, рассказать всё, попросить помощи, но уверен на девяносто девять и девять десятых процента, что в телефоне прослушка, а Аня всё ещё на мушке. — Всё хорошо, — отвечает мужчина, касаясь губами его лба. Он даже не подозревает, за что парень извиняется, не знает и, что щёки красные не только от мороза. Он всё ещё доверяет Антону, всё ещё видит его частью их разношёрстной семьи, всё ещё хочет поговорить с ним обо всём, что происходит между ними и, наконец, быть с ним. Он всё ещё готов быть рядом, поддерживать, смеяться вместе и засыпать в обнимку. Не знает он ещё о том, о чем узнав, будет обязан убить того, кого сейчас целует и успокаивает. Антон быстро кивает и снова целует, расстегивая дрожащими пальцами чёрную рубашку на теле Графа. Ему стыдно это делать, стыдно целовать после того, на что он согласился. Но он это делает, чувствуя себя последним эгоистом на земле. Он уверен, что обязательно застрелится после того, как всё это закончится. А пока, он чувствует, как шероховатые руки водят по его плечами, а голубые глаза смотрят затуманенным взглядом на подрагивающие руки. — Ты уверен в этом? — Граф перехватывает его запястья и смотрит в глаза. В ответ снова нервный кивок и попытка выбраться из хватки, чтобы продолжить борьбу с несчастными пуговицами, но графские пальцы лишь сильнее сжимаются, заставляя поднять подбородок и посмотреть на него. Конечно, Антон не уверен. Конечно, он понимает, что это нечестно и неправильно. Что он — грязный предатель, и не заслуживает того, что хочет сейчас. Не заслуживает Графа. Никого в этом доме не заслуживает. — Я уверен, — совсем тихо и нихуя не уверено, но этого хватает для того, чтобы его губы вновь оказались в плену чужих. Куртка с антоновских плеч падает на пол, тёплые руки проникают под объёмную толстовку, проходясь по едва выпирающим рёбрами. Шаст выдыхает, зарываясь пальцами в чёрные волосы и закрывая глаза. Чувства переполняют его, когда мягкие губы касаются его шеи, целуют кадык и, не удержавшись, оставляют багровый след над левой ключицей. Парень не сдерживает стон, когда пальцы касаются сосков и чуть надавливают на них. Отрываясь от графских губ, Антон стягивает с себя толстовку, откидывая её в сторону, и снова кладёт руки на чужую шею, пока граф быстро расправляется со своими пуговицами и кидает рубашку к одежде парня. Шастун ведёт руками по широкой груди, также задевая соски и опуская губы на плечо. Граф кладёт руку на его затылок, массируя, и откидывает голову, подставляя шею под поцелуи. Антон спускается всё ниже, обводит языком соски, собирает губами родинки. Его мысли затуманены возбуждением. В штанах становится узко, тело требует большего. Требует изнеможения и, наконец, покоя. Граф поднимает его подбородок когда парень доходит до ширинки, и опускается на корточки, снова целуя. Они поднимаются. Мужчина выключает свет, закрывает компьютер, собирает в охапку вещи с пола и тянет Антона за руку к выходу из кабинета. В комнате Графа прохладно, приоткрыто окно. Они заваливаются на кровать, жарко дыша друг другу в губы. Темнота окутывает помещение, и лишь луна, спрятавшаяся за облака, освещает кровать и двух человек на ней, охваченных страстью. Они снова сливаются в поцелуе. Граф стягивает джинсы с боксерами с Антона, оставляя их болтаться где-то на щиколотках. Он берёт возбужденный член в руку и трёт большим пальцем головку, срывая с губ один тихий стон за другим. Антон обвил его шею руками и, не решаясь смотреть в глаза, прикрывает свои, отдаваясь ощущениям. Ему всё ещё стыдно за то, что он позволяет себе получать удовольствие, но пути назад уже нет. Он кончает от сладкой дрочки и, наконец, открывает глаза. Подумав с минуту, он переворачивает мужчину и оказывается сверху. Сперма всё ещё капает на чужой живот, а поцелуи исследуют по-новой ключицы и грудь. — У меня ничего здесь нет, — выдыхает Граф, когда Антон расстегивает ширинку на его штанах, — ты девственник? — Нет, но в жопу ещё не трахался, — отвечает парень, стягивая ненужный предмет одежды и сбрасывая со своих ног всё ещё держащиеся на одном честном слове джинсы. — В таком случае, сегодня тоже не потрахаешься, — говорит Граф, чувствуя, как Антон проходится языком по всей длине, и вытягивает воздух сквозь зубы. — Сосать я, кстати, тоже никогда не пробовал, — оповещает парень перед тем, как взять в рот сразу на половину. Головка сразу касается дальнего язычка, и Антон давит в себе желание бросить всё это и вынуть член изо рта. — Расслабь горло, — Граф кладёт руку ему на волосы, чуть сжимая их, и потягивает то вверх, то вниз, постанывая. Антон делает, что сказано, и сжимает руками простыню, упираясь в матрас. Ему так хочется доставить мужчине удовольствие, что он готов на всё. Тело под ним реагирует, как нужно, и уже минут через пять Граф притягивает Антона к себе и целует, изливаясь к себе на живот. Антон чувствует это, касаясь его своим животом. Они засыпают друг рядом с другом, накрывшись одеялом по плечи, так как вставать и закрывать окно было лень. Граф засыпает быстро, прижав тёплое тело к себе, уткнувшись носом в затылок. Антон же смотрит на колыхающиеся от ветерка шторы, сон не приходит к нему. Горячие слёзы скатывается по щекам, впитываясь в подушку. Он чувствует себя ещё большим дерьмом, чем утром. «Предатель» — клеймит подсознание, пока парень безуспешно пытается заснуть. Его пальцы сплетены с пальцами человека, в которого он безусловно влюблён и которого предал самым подлым образом. Он шмыгает носом. Тихо, так, чтобы Граф не услышал. Вытирает слёзы о подушку. Он обязательно застрелится, как только Аня будет в безопасности. Или его застрелят.