***
Утро следующего дня началось, к удивлению Антона, в девять утра. Но началось оно так рано лишь потому, что из коридора доносились разного рода громкие звуки, такие, как топот ног, голоса, странное гудение и звук периодически расстегивающейся и застёгивающейся молнии. Антон зевнул и перевернулся на другой бок, чтобы снова погрузиться в сон, но внезапно к нему пришло осознание — кроме него и Графа в доме, по сути, никого и нет. В их дом обычно никто не приходит, если только Паша с Ляйсан, но это крайне редко. Парень вздыхает, поднимается с кровати, надевает более объёмную и длинную толстовку, чтобы скрыть хотя бы какую-то часть пижамных штанов, в которых он спал, и приоткрывает дверь своей комнаты, выходя в коридор. Удивительно, но вышел он совсем не в коридор графского дома, а оказался в доме детства. Антон почесал затылок, сделал шаг вперёд и огляделся — всё было так же, как пять лет назад. Те же обои на стенах, фотографии, маленький столик с вазой, приоткрытая дверь в кабинет отца, где всегда без звука работал телевизор. Парень оборачивается и видит дверь своей старой комнаты: на ней большая жёлтая наклейка «KEEP OUT», видно было, что наклена она достаточно давно, так как подрана по бокам. В конце лестницы, ведущей на первый этаж, горит приглушённый свет и оттуда же доносятся тихие голоса. В остальном же, в доме темно. Антон снова открывает дверь в свою старую комнату и видит внутри ту, в которой живёт по сей день. Ту, что дал ему Граф. «Бред какой-то…» — думает Шаст и осматривает себя, дабы убедиться, что это действительно он. Всё выглядит так, как полагается — на нём старые спортивки, купленные в день, когда он понял, что в съёмной квартире батареи работают на последнем издыхании, и большая толстовка, та, которую Антон с гордостью купил на первую свою зарплату. — И, что ты мне предлагаешь?... — парень отчётливо слышит Анин голос снизу. Он закрывает дверь, отрываясь от рассматривания своей одежды, и спускается вниз по лестнице. Антон всё ещё в своём старом доме, где провёл большую часть своей жизни. И там всё такое же, как в день, когда он был там последний раз. Внизу горит камин, освещая внушительных размеров холл, на кухне открыто окно, а на коврике возле огня, свернувшись клубочком, спит белый пушистый кот, которого так любила мама. — Останься, я же обещал, что брошу это дело. — знакомые слова разрывают затянувшееся тонкой плёночкой раны. Антон останавливается на последней ступеньке лестницы и замирает, поворачивая голову вправо. Там, возле выхода стоит Аня, одетая в лёгкое летнее пальто, с собранными в хвост рыжими волосами и маленьким фиолетовым чемоданом. Напротив неё Шаст видит парня. Парня лет на пять моложе его самого. Коротко стриженного, в длинной футболке с чёрной спортивной кофтой поверх неё, в свободных джинсах и с окольцованными тонкими пальцами. Этот парень — восемнадцати летний Антон. — Ты серьёзно, Антон? — Аня говорит тихо, но жёстко. У этой девушки вообще никогда не было привычки кричать, но если нужно было, она умела говорить строго — Ты предлагаешь мне остаться здесь после того, как твой отец изменил мне, а ты… — А я завяжу! — перебивает подросток, не дав договорить. — Ты обещаешь мне с того дня, как я обо всём узнала. Сколько ещё ты будешь завязывать? Антон смотрит на всё это со стороны. Смотрит на себя и на отчаявшуюся Аню. Смотрит, помня этот диалог наизусть. — Мне осталось ещё немного, — говорит молодой парень, делая шаг к Ане — ещё немного заработать, всего пару сотен тысяч, и, я обещаю, я уйду оттуда. — Неужели, ты не понимаешь? — с надрывом в тихом от природы голосе и чуть ли не со слезами на глазах — Я устала вытаскивать тебя из ментовок, каждый раз уверяя Стаса, что этот был последний. Я устала не спать ночами, боясь, что тебя забьют где-то в подворотне, устала находить пакетики с порошком в твоих шкафах, устала видеть те деньги в твоих руках, которые ты получаешь с… этого. Да, и если бы это были деньги. Какая-то жалкая парочка тысяч… О какой сотне после этого вообще может идти речь? — Мне нужно чёртово время, Ань! — срывается парень. Он не кричит, но повышает голос — Ещё месяц. Дай мне месяц, и мы уедем вместе. Я тоже не хочу оставаться здесь и жить с отцом. — Я не могу больше ждать. — девушка сжимает рукой свой чемоданчик — И я не хочу жить на эти деньги, не хочу скрываться, как ты. Да и негде будет скрываться. Прости, Антон, но я не смогу так жить. Аня смотрит на него ещё пару секунд и выходит из дома. У Антона старшего в груди всё сжимается. Он смотрит на это, а на душе тоска и боль. За Аню боль. За то, что он, идиот, сказал ей. — Ну, и пожалуйста! — кричит ей подросток, выбегая на крыльцо — Я думал всё, что ты для меня делала, было искренним! Всё с тобой понятно! Ну, и иди! Антон кусает губу и сжимает кулаки. Какой же он идиот! Как можно было просто взять и отпустить её? Да ещё и наговорить ей такого вслед. Хочется дать самому себе подзатыльник и отвести за ухо, извиняться. Но он вздыхает и поднимается обратно наверх, чтобы не столкнуться случайно с молодым собой. Как же всё это глупо и неправильно.***
Антон просыпается. Спокойно без всякого балагана, будто и не спал вовсе. На часах половина первого, и теперь парень точно уверен, что это не очередной сон. Из вне больше не даносится странных звуков, за окном всё тот же пейзаж, а в комнате всё также холодно. Чертовски холодно. Шаст поднимается с кровати и быстро напяливает толстовку, чтобы не задубареть окончательно. Он подходит к батарее и, блаженно вздыхая, садится на неё. Тело пронизывает волна приятных мурашек. Что-что, а погреть задницу — это святое. — Хули так холодно-то?.. — бурчит Антон, нахохлившись, как воробей. Вчера, когда он засыпал, в комнате было не настолько холодно, чтобы сидеть на батарее, как попугай на жёрдочке. Сделав гигантское усилие над собой, парень отрывает жопу от, казалось, единственного источника тепла во всём грёбанном доме. Он открывает дверь и получает порцию ещё более холодного воздуха прямо в лицо. Желание выходить резко даёт по съёбам, но интерес заставляет схватить его за капюшон и потащить за собой в холл, откуда и веет холодом. То, что парень видит внизу, вызывает страх. Он застывает на лестнице. Входная дверь распахнута, и все остальные двери тоже. И дело даже не в комнатах, дверь в туннели находится в таком же, распахнутом виде. Антон теряется лишь на секунду, а потом быстро спускается вниз и бросается к тумбочке, где у них лежит оружие на экстренный случай. Он выхватывает оттуда первый попавшийся пистолет (да, там их несколько, а чему вы удивляетесь?) и резко оборачивается, держа его крепко перед собой. Парень делает пару шагов вперёд, заглядывая в комнаты, но стараясь держать в поле зрения весь холл. Со стороны туннеля слышится шуршание, и Антон резко поворачивается туда, на автомате спуская предохранитель. — Воу, воу, спокойно, — в дверях стоит Граф, слыша щелчок предохранителя. Но только не совсем тот Граф, к которому Антон привык. Этот, в большой футболке со спортивной кофтой поверх неё, в спортивных штанах и кедах, с полотенцем на плече нравится Шасту гараздо больше — всё окей. Отбой. Его голос успокаивает. Сердце перестаёт бешено стучать, постепенно замедляя темп. Антон смотрит ему в глаза и понимает, что всё, и в правду, хорошо. И знаете, в этот момент неожиданно приходит мысль о том, что даже если бы всё было хуже некуда, услышав эту фразу из уст Графа, Антон бы успокоился и не думал не о чем больше. Потому что он доверяет и чувствует такое же доверие в ответ. И, честно говоря, очень боится его не оправдать. ~Но о доверии мы поговорим чуть позже. Как бы мне не хотелось забежать чуть вперёд, всему, всё же, своё время.~ — Надо ж так пугать… — выдыхает парень, ставя оружее обратно на предохранитель и опуская его — Вы чего тут северный полюс устроили? — Да, я в спорт-зале был, — чешет затылок мужчина и закрывает тяжёлую металлическую дверь — решил, пока никого нет, а ты спишь, можно проветрить немного. Замёрз? Граф говорит спокойно, обыденным тоном. Он проходит по холлу, закрывая двери, а потом запирает и входную. — Да, есть немного. — кивает Антон, закрывая глаза на такую графскую странность и в какой-то мере неусмотрительность. Он всё-таки уже взрослый человек и понимает, что делает. Парень кидает пистолет на место в тумбочку и немного ёжится, зарываясь носом в ворот толстовки. — Ну, прости, — улыбается Граф и подавляет порыв обнять такого домашнего, уютного и замершего Шастуна — пойдём на кухню, кофе тебя быстро согреет. От мысли о вкусном, бодрящем, а главное, горячем напитке Антон приосанивается и спешит за мужчиной, что уже был где-то на середине лестницы. — А вы куда-то собираетесь сейчас? — антоновская задница быстро находит батарею и с блаженством приземляется на неё. Парень почему-то искренне надеется, что Граф сегодня возьмёт выходной и останется дома. Что же будет в таком случае? Антону, честно говоря, поебать. Главное, что Граф дома. Может, они бы посмотрели фильм или съездили бы в город (у Антона, между прочим, ботинки прохудились, а идти одному ему впадлу) или… — Да, — вздыхает мужчина, «заряжая» кофемашину — сегодня надо встретиться с новым крупным клиентом, составить договор и… — Стоп, — перебил Антон, нахмурив борови и сложив руки на груди — а почему без команды? Вспомните нашего последнего крупного клиента. — Этот тоже будет один, и встречаемся мы в кафе. — Граф копирует позу Антона, опираясь бёдрами о столешницу. — Сто процентов? — приподнимает бровь, смотря с недоверием. — Триста. — Отсосите у тракториста… — бубнит Антон, отворачиваясь чуть к окну. Граф усмехается и поворачивается к кофемашине. Внутри треплется тепло. Ему приятно, что парень волнуется, но он предпочтёт скрыть это до поры, до времени за саркастичной ухмылкой. — Хочешь, поехали со мной? — спрашивает мужчина, на самом деле, просто для галочки. У Антона всё-таки выходные, ему бы отдохнуть, проспаться. На него и так слишком многое свалилось в последнее время. — А, кто ж вашу задницу-то прикроет?...— притворно-раздражённо спрашивает Антон, улыбаясь. У него на этот счёт совершенно иное мнение. «Загнусь, если ещё хоть день просижу один в комнате» — думал он. После сегодняшнего сна, засыпать не хотелось вообще в принципе. А оставаться наедине с мыслями, тем более. — Здесь, вроде как, я по части прикрытия задниц. — хмыкнул Граф, подавая Антону кружку. Парень явно расценил это высказывание не совсем правильно и молча стоял, открывая и закрывая рот. Граф же сделал самый непренуждённый вид и продолжил — Ладно. Надень костюм, но без пиджака. Сверху накинешь одну из своих чёрных толстовок. Не хочу создавать вид слишком важного мероприятия. Да, и тебя лучше лишний раз не морозить. — видя, как парень греет ладони о кружку, улыбается и делает глоток своего горячего кофе. — Ладно, — пожимает плечами Шаст. Ему радужно похуй на то, в чём ехать (звучит странно, так как Антон сейчас залипает на графский профиль) — надеюсь этим вашим клиентом не окажется ещё один какой-нибудь мой родственник… — Нет, на этот раз я обратил внимание на фамилию. — усмехнувшись, качает головой Граф — Эмиль Иманов — наш клиент. Тут Шастуны даже рядом на стояли. — А хуй их знает. — пожал плечами Антон и сделал глоток из своей кружки. Граф прыснул со смеху, но ничего не ответил. Парень вздохнул. Ему давно ни за кого не было страшно. Это странное, забытое чувство скреблось где-то в уголке души, но успокоилось, когда Граф предложил поехать вместе. До того момента, как в душе прекратился скрежет, Антон был уверен, что ему просто не хочется оставаться одному, но теперь понимает, что это была лишь одна из причин.***
Ресторан, который был выбран на этот раз, находился достаточно недалеко от дома. Вообще, Антона очень удивляло, что в этой глуши есть хоть что-то, а уж наличие ресторана вызвало у него шок. Особенно, вполне приличного. Хотя, по словам Графа, можно было найти место и получше, но ему не хотелось ехать далеко. Он и так заебался уже мотаться туда-сюда на машине. Если бы он рассекал по городу по туннелям, то вызвало бы вопросы, поэтому приходилось делать вид вполне обычного наркоторговца на дорогой машине. Антон вешает пальто на ближайшую вешалку и садится за стол. Он окидывает взглядом данное заведение и отмечает, что оно не из дешёвых. Будь парень не в курсе, точно поинтересовался, бы, откуда у Графа деньги, чтобы обедать в таких местах. Мужчина садится напротив Антона. Его вид не особо отличается от того, что был на прошлом их выходе в свет. Только рубашка на этот раз была чёрной, и верхняя из её пуговиц была расстёгнута. Пиджак Граф вешает на спинку стула (в этот раз столик был круглым, четырехместным). «Видно, не мне одному стало жарко» — усмехается про себя Антон. Сам парень ассоциирует свой вид с видом хорни школьника. "Зато тепло" — пожал плечами он, смотрясь в зеркало перед выходом. — Не хочешь выпить? — спрашивает Граф, вырывая его из мыслей и вызывая ироничную усмешку. — Бухать с утра, на голодный желудок — не лучшая идея, — выносит вердикт Шастун. — Во-первых, сейчас уже день, то, что ты поздно встал, не значит, что утро ждало тебя. — поднимает бровь Граф, открывая меню — Во-вторых, почему на голодный желудок? — он пробегает глазами по списку блюд — мы закажем чего-нибудь перекусить. — Всё равно попахивает алкоголизмом… — дуется Шаст, чувствуя, что его крайне умно и с непринужденным видом уделали. Граф, тем временем не тушуется и подзывает официанта. — Мне, пожалуйста, джинн-тоник, — заказывает он под скептически-осуждающе-завидующий взгляд Антона и кидает на него взгляд, закрывая меню — а парню Спритц и Дорадо. Спасибо. Официант кивает и удаляется. Антон ахуевающе смотрит на убивающе-спокойного мужчину перед собой и открывает и закрывает рот, словно рыба, не зная, что сказать. — А, если я не хочу Спритц? — единственное, что приходит на ум в такой ситуации. Антон чувствует себя маленьким ребёнком, и его это жутко не устраивает. — А мне ты нужен трезвый. — аргумент, во! — А зачем тогда, надо было предлагать выпить? — снова бубнит Антон, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Граф не удостоил его ответом, лишь усмехнулся и уткнулся в телефон, что-то печатая. Вздохнув, Антон предпринял попытку прожечь собеседника взглядом. Такой сосредоточенный, серьёзный, саркастичный Граф выглядел безусловно сексуально. «Докатились, считаешь мужика сексуальным» — подъебало подсознание. Но Антон махнул на него рукой и продолжил рассматривание увлеченных черт лица, немного свисающей чёрной чёлки и длинных напряжённых пальцев, сжимающих телефон и бегающих по клавиатуре. Граф вдруг усмехнулся и покачал головой, продолжая печатать, что заставило Антона нахмуриться. В этот момент парню очень сильно захотелось узнать, что же мужчина пишет, а главное, кому. Но, конечно, именно в этот момент, по закону подлости, пришёл официант и поставил перед каждым напитки, заставляя Графа убрать телефон, взять свой бокал и сделать глоток. Джинн-тоник сейчас казался Антону гораздо вкуснее жижи под названием Спритц, что плескалась в его бокале. Парень поморщил нос, взяв бокал за ножку и окинув напиток скептическим взглядом. — Попробуй сначала, чудик, — усмехается Граф, наблюдая за этим действом — я же не говна на палке тебе заказал. Антон недовольно цокает, закатывает глаза и отпивает немного. Вкус достаточно терпкий и сладковатый, отдающий цитрусово-алкогольной горечью. Антону нравится. И этот факт заставляет его закатить глаза ещё раз, но вопреки этому, облизнуться. Граф смеётся и ставит свой бокал на стол. Такой Антон навивает ему воспоминания о ребятах, когда те только начинали на него работать. Внутри снова теплится то позабытое чувство снисхождения и какого-то приятного шевеления где-то в солнечном сплетенье. Эмиль Иманов, пришедший где-то через минут двадцать, оказывается молодым парнем, ему было не больше двадцати пяти. Он недоверчиво посмотрел на Антона, но Граф тут же пояснил, что парень не помешает и никак не будет вмешиваться в разговор. Не смотря на свой возраст, Эмиль оказался рассудительным и предусмотрительным человеком. Он пришёл сразу со всеми необходимыми документами и деньгами на первый взнос, что, в общем-то, могло означать, что он уже давно принял решение. «Странно это как-то» — подумал Антон, замечая, что Иманов уж слишком часто кидает на него какие-то странные оценивающие взгляды, будто прикидывая что-то в своей голове. Граф вёл непринужденную беседу и умело держал внимание этого молодого человека. Да, в таких делах мужчине не было равных. Эмиль слушал его рассказ о поставках и способе доставки клиентам с интересом, но опытный глаз мог заметить, что интерес этот был направлен совсем другое русло. В какое именно, читатель узнает чуть позже. А пока, Граф подписывает документы, а Антон под шумок заказывает себе ещё один Спритц к недоеденной рыбе. — Ну, спасибо, Граф, надеюсь, наше сотрудничество окажется выгодным для нас обоих. — прощается Эмиль, пожимая графскую руку — До свидания, Антон Андреевич. — неожиданно добавляет он, протягивая руку и Антону. Парень пожимает её и смотрит вслед уходящему силуэту. — Не нравится он мне. — выносит вердикт Антон, поворачиваясь к Графу, что уже сел и допил свой джинн-тоник одним глотком. — Мне тоже. Будем держать с ним ухо в остро. — выдаёт он и потирает переносицу — Пойдём, покурим и домой. Я с шести утра на ногах, спать хочу, пиздец. Антон особо не сопротивляется. Учитывая количество выпитого, он сейчас сам был бы не против завалиться поспать на часок-другой. К слову, время уже перевалило за четыре часа и близилось к пяти. Граф достаёт из кармана свои дорогущие «Treasurer» и протягивает одну сигарету Антону. Парень особо не сопротивляется. Ну, а когда ему ещё выпадет шанс покурить такие элитные сигареты? Он затягивается и блаженно выдыхает терпкий дым, сдерживая рвущееся наружу покашливание. Табак здесь был практически без примесей и даже у заядлого курильщика пробудит кашель. Но вызывать усмешку Графа не хотелось, поэтому пришлось сдерживаться. Они стояли и смотрели на падающий без конца снег, думали каждый о своём. Затуманенный алкоголем мозг Антона подсовывал ему мысли о том, какой же Граф красивый. И, знаете, он уже даже не пытался отбросить их. Что ему мешает восхищаться внешностью этого человека, даже если это мужчина? На протяжении своей жизни Шасту никогда не приходилось задумываться по поводу своей ориентации. Да, и повода особо не было. У него, ведь, были отношения, достаточно долгие и с девушкой. И это не вызывало никаких противоречивых чувств, поэтому и задумываться было не о чем. Но сейчас… Сейчас, кажется, самое время подумать, что он начинает тонуть в главаре своей банды. К середине близится второй месяц его работы с Графом и командой, контракт заключён на год, но Антон чувствует, что пора бы сваливать уже сейчас, иначе кончится всё это лютейщим пиздецом. Но душа напару с сердцем всячески противятся этому и заставляют остаться здесь. Слишком уж привязался парень к ребятам, работе, Графу, чтобы так просто уйти и забыть. Хотя, пути отступления были намечены уже давно. План Б, как говорится, должен иметься на все случаи жизни. — Ну, чего ты завис? — спросил Граф, переводя взгляд к той точке, куда пялился Антон. — Ищу пути отступления. — честно ответил парень, пожимая плечами и делая затяжку. — И как оно? Нашёл? — Граф понимает его. С самого первого дня Антон искал подвохи, смотрел с подозрением, ждал ловушки. Конечно, мужчина был уверен, что парень ищет пути отступления и будет искать их всегда. Глупо было бы надеяться, что будет по-другому. Антон пришёл к ним, имея достаточно обширное представление об этом непростом нелегальном бизнесе, чтобы беспрекословно поверить и согласиться на любую авантюру. Антон был достаточно научен горьким опытом, чтобы не засомневаться и не продумать путей отступления. Именно это и цепляло в нём, именно это и заставляло хотеть увидеть его в деле, хотеть иметь в составе своей команды. — А какая разница? — парень выкинул сигарету, оторвал взгляд от пустоты и улыбнулся — Хуй вы теперь от меня отделаетесь. Мужчина усмехнулся, выкинул свой окурок, натянул антоновскую шапку тому на глаза и под громкое, возмущённое «Эй! Какого хуя, Граф Графыч?!» сел на переднее сидение чёрной «AUDI».***
В доме было тихо. Нигде не горел свет, не слышны были весёлые голоса, не летали предметы, которым по природе летать не положено. Впервые за эту неделю Антон почувствовал действительно сильную тоску по ребятам. Наверное, это потому что он только недавно думал о том, как сильно к ним привязался. Граф оставил своё пальто и направился наверх, кинув через плечо: — Будет скучно, заходи. Не то, чтобы Антон не знал, чем заняться или являл собой образ человека, что сидит вечерами и пялит в стену, ожидая, что кто-нибудь позовёт его выпить кофе или сыграть круг в «Мафию», но Графу почему-то хотелось, чтобы парень зашёл, принёс кофе, как в тот вечер, сидел бы с ним и устало, сонно улыбался. Мужчине жутко не хватало чьего-то общества. Общества кого-то близкого по духу, родного. И он искал такого человека в каждом. Пока так и не нашёл. Антон был сейчас единственной живой душой в этом доме, а раз был, то пялить в телек или работать в одиночестве не хотелось совсем. Что же у самого Антона? Он не мог найти себе места. В комнате давили стены, а бездумно слоняться по дому или пить литрами чай на кухне, смотря в окно, было бы как минимум странно. Не смотря же на это, Антон стоял на кухне в темноте, закутавшись в толстовку, потягивая горячий сладкий чай из кружки и смотря в окно. Свет он не включал чисто из принципа, борясь со своими демонами и строя из себя настоящую «драма квин». А что? Такое состояние тоже имеет место быть, и иногда можно пойти у него на поводу, хотя. казалось бы повода-то для этого особо не было. Только лишь прицепчик с загонами и воспоминаниями, что ездил за ним, неприятно скрипя колёсами, мог заставить его так стоять на кухне и считать бесконечные снежинки.Антон Шастун
18:54
Не хотите кофе?)
Граф смотрит на экран загоревшегося телефона и улыбается. Он всё-таки сел работать и не ожидал, что Антон изъявит желание прийти, потому что сам Граф на его месте, стыдно признаться, завалился бы спать, пока есть такая возможность. Граф Графович 18:55 Бывало, чтобы я не хотел? :) Антон ржёт со старомодного смайлика и запускает кофемашину. Видимо, сегодня спать он не будет, учитывая количество выпитого чёрного чая, а теперь ещё и кофе.Антон Шастун
18:56
Понял, принял. Уже бегу)
Парень откладывает телефон, наполняет кружки кофе и кидает туда по два кубика сахара. На лице его вырисовывается глупая улыбка, а мысли, что не давали покоя, уходят на второй план. Антон долго обдумывал, стоит ли ему идти и, чем всё это может закончится. Но в итоге, решил — будь, что будет и дал волю своим желаниям. В конце концов, неизвестно, когда он сможет ещё позволить себе такую блажь. Шаст аккуратно берёт за ручки горячие почти полные кружки и поднимается на третий этаж. Здесь значительно холоднее, так как Граф открыл окно в коридоре. Парень открывает локтем дверь и с улыбкой входит в кабинет. Граф также, как и в прошлый раз, сидит за столом в полумраке (горит только настольная лампа), открыт ноутбук. Антон закрывает дверь ногой и ставит дымящиеся кружки на стол. — Ох, спасибо, Тош. — выдыхает мужчина, делая глоток. Антону непривычно слышать такое обращение, но стоит признать, один-один, Граф отыгрался за «Арсения». Да, и из его уст это звучит как-то слишком по-родному(?), чтобы хоть как-то противиться. Поэтому парень улыбается, спускает рукава и греет руки о чашку. Мужчина смотрит на него пару секунд. Очень уж нравится ему такой Антон. До боли родным, домашним, счастливым он сейчас выглядит. Граф, конечно, знает, что счастье - понятие относительное и временное, но надеется, что Антон хотя бы сейчас забыл о своих проблемах и просто наслаждается моментом. Мужчина пытается его "прочитать" и знает, что парень сейчас пытается сделать тоже самое. Когда Граф увидел его впервые, он жутко злился и был готов был убить парня. Хорошо, что не сделал этого. Хорошо, что дал шанс. Но страх предательства всё ещё заставляет его хранить пистолет в ящике стола. — Какой же ты мерзлявый… — цокает Граф и, поднимаясь, выходит из кабинета, чтобы закрыть окно. Антон закатывает глаза, потому что никакое «да, ладно вам, я и так согреюсь» не действует. Он слышит, как щёлкает не самое новое окно, и приближаются графские шаги. Прохладные руки ложатся ему на плечи, заставляя чуть вздрогнуть, но после расслабиться. — Ты слишком загоняешься, — раздаётся сверху. Мужчина нажимает большими пальцами чуть ниже шеи, между лопаток и аккуратно массирует плечи, заставляя, прикрыть глаза, опустить подбородок, подставив шею под приятные прикосновения. Становится спокойно, становится тепло на душе, становится так, как хотелось давно — Эй… Не спать, косить. — он говорит почти шёпотом, в голосе слышится улыбка, и ухо опаляет горячим дыханием. По коже пробегаются приятные мурашки. Граф усмехается. Тело Антона удивительно-чутко реагирует на прикосновения. Видимо, их было не много в его жизни. Мужчине теперь настолько интересно изучить его всего, что он уже просто не может остановиться. Зарывается носом в волосы, вдыхая запах какого-то ягодного шампуня. Антон оборачивается, смотрит в глаза устало, но искренне и доверчиво. Он уже не маленький мальчик, чтобы смущаться, молчать и ждать дальнейших действий. — Вы уверены, что мы сможем остановиться?... — спрашивает, понимая, что сам ответа не знает. А хотелось бы, иначе он не представляет, как далеко всё это зайдёт. Кидаться в омут с головой — тоже не вариант, неизвестно, насколько глубок океан синих глаз. Да, ужасно-банальная, сопливая романтика — клише, от которого не избавиться, которого всегда хочется, к которому тянутся забывшие любовь и нежность души. — Нет. — честно отвечает Граф, выдыхая в самые губы, он кладёт руку на антоновскую шею и прижимается лбом к прохладному лбу — Но я не хочу останавливаться. — Я тоже не хочу. — если Граф честен, то и Антон не собирается лгать. Они не подростки с бушующими гормонами, они осознают свои действия и понимают, что за ними следуют последствия, но дают волю чувствам, что так давно томились в запылившихся душах. Поцелуй выходит нежным, мягким, никакой страсти, лишь чувства, проба. Языки сплетаются, проникают глубже, поглаживая друг друга. Антон закрывает глаза, чувствуя, как сносит тормоза. И не только у него. Граф запускает руку в кудрявые волосы, чуть сжимая их, но тут же отпуская. Он спускается ниже, оглаживая шею и продолжая целовать. Он не думает сейчас ни о чём, он получил то, в чём нуждается и теперь готов на всё, чтобы не потерять это. Антон чуть отстраняется, чтобы набрать побольше воздуха в лёгкие. Он смотрит в глаза с вопросом, надеясь, что Граф не передумает, что всё это правильно. Я, кажется, говорила, что они не подростки и, что у них уже давно не бушуют гормоны… Забудьте. Бушуют, ещё как бушуют, просто ощущается всё это теперь по-другому. — Не бойся. — чуть улыбаясь, шепчет Граф и снова целует. На самом деле, ему самому страшно, он не хочет заглядывать в будущее. Но сейчас он не собирается об этом думать и позволяет мыслям заполниться чужими губами. Антон отвечает, но его вдруг жутко начинает рубить (старость — не радость, а что вы хотели?), и выпитые чашки чая и почти допитая чашка кофе положения не исправляют. Парень обвивает графскую шею и встаёт, потому что мужчина поднимается и придерживает его за талию. Он всё понимает. Так сейчас правильно. Они неуверенны в себе и неуверенны друг в друге, чтобы всё случилось прямо здесь и сейчас. Ни один из них к этому ещё не готов. Граф ведёт сонного парня в его спальню (к слову, уже не в первый раз). Антон не сопротивляется, лишь жмётся ближе, зевая. Слишком много событий после почти недели ничего не деланья. Он падает на кровать прямо в одежде и чувствует, как его накрывают прохладным одеялом. — Если вы не останетесь, я не усну. — мямлит он, когда Граф уже собирается уходить. Мужчина вздыхает(ну, как ребёнок - думается ему), взвешивает все за и против, а потом обходит кровать с другой стороны и ложится, прижимая парня к себе. Ему всё ещё не хочется думать о последствиях и невыключенном в кабинете свете. Хочется уснуть вот так и застрять в этом моменте, пока люди не научатся предсказывать будущее. — Спи, чудик… — выдыхает прямо в затылок и сам закрывает глаза.***
Антон продирает глаза в пять утра. Он бы спал ещё и спал, но в горле сухо, словно в Сахаре. Так, что даже глотать трудно. Парень трёт лицо и только тогда понимает, что встать так просто не получится. К кровати его придавливает тёплая рука, она расслабленно лежит на его талии поверх одеяла и слегка сжимает пододеяльник. Антон улыбается и аккуратно поглаживает её. Он жутко хочет спать, но вместо этого сонно поглаживает