***
Конечно, Америка казалась очень грязной, отвязной, по сравнению с Англией. В частности, из-за разницы атмосферы в метро. Там буквально всё было заполнено крысами и бомжами, но ночной город все — таки растопил лёд первого впечатления. Флетчер видел свободных людей, настоящих, деловых, счастливых, совершенно разных. Детектив почти расслабился и проникся страной. Может, даже остался там жить, если бы что-то его жутко не тянуло назад. «Что-то» — со стертой оправой очков. А потом Флетчер стал свидетелем серий из четырех координированных террористических актов-самоубийств. Великой трагедии, когда башни — близнецы больше не стояли вместе. Он спешил туда, в офис, но какой-то доходяга бросился под поезд в метро и задержал его. Сейчас, в эпицентре разрушения, Флетчер был ему безмерно благодарен. Ему и своему ужасному везению. Рэймонд не спрашивал куда и зачем едет Флетчер, но оценил, что в этот раз его хотя бы поставили в известность. За этот месяц Рэймонд заметил, что несмотря на то, что осень радовала бабьем летом, в прохладной постели не хватало жавшегося к спине тела. Наглого такого, в темных очках. Начавшаяся учеба и новый виток в бизнесе занимали все свободное время, но Рэймонд уже не чувствовал себя таким измотанным, держащимся на последнем издыхании, как было весной. Таблетки всё-таки возымели какой-то эффект, да и Флетчер теперь не пропал с концами. Рэймонд знал, когда тот вернётся и откуда, и ему этого было достаточно. А потом по новостям затрубили о теракте. Рэймонд стоял перед телевизором с пультом в руках, случайно переключив постоянный National Geographic. Сердце пропустило удар, а мозг сразу принялась убеждать, что вероятность того, что Флетчер мог оказаться в ненужном месте в ненужное время очень мала, ты даже не знаешь, в каком именно он городе и чем занимается. Противный голосок добавил, что у Флетчера именно что талант находиться в ненужном месте в ненужное время. Тогда Рэймонд отправил одно простое сообщение Флетчеру. «Когда возвращаешься?» Ни «как ты?», ни «в порядке ли ты», ни «где ты?». Рэймонд отправил и с нетерпением ждал ответа, который для него был бы ответом на все эти вопросы разом. Смит проверял телефон с замиранием сердца и расчесал ладонь до царапин. Ждать, когда внутри начинала шевелиться клубком змей усыпленная колесами тревожность было невыносимо, поэтому он в очередной раз вышел на Клео, в этот раз вырастая перед ней непреклонной скалой с намерением выяснить все, что та знала о командировке Флетчера. Из Хитроу Флетчера Рэймонд забирал на блестящем новеньком джипе, а сам Смит сменил потрёпанную, с заклееной скотчем душкой оправу на аккуратную, тонкую и черепаховую. С уложенными волосами Рэймонд выглядел уже не уличной дворнягой, а той, которую не стыдно привести на выставку, оставить сидеть у дверей. Рубашка по размеру, небрежно накинутый на плечи пуловер. — Для тебя есть дело, — вместо приветствия сказал Рэймонд, — Садись. О том, что Флетчер мучился джетлагом, хотел бы отдохнуть после перелета и прочих человеческих слабостях Рэймонд не задумывался и дал понять, что Питеру тоже следует отложить их на потом. То, что его с аэропорта забирал Рэймонд, который переменился в сторону какого-то джентльменского лоска, Флетчера настораживало само собой. Не то чтобы он искал в этом подвох или не мог поверить, что Рэй просто соскучился, но отменная интуиция вещала: всё не просто так. Детектив расслабленно раскинулся, занимая собой всё пространство и кивнул. Раз Рэймонд будет говорить, то лучше не упускать деталей, которых и так будет минимум. Над подачей Смиту ещё стоило поработать. Рэймонд был немногословен в дороге. Немногословность стремилась к бесконечности. Он то ли за что-то точил на Флетчера зуб, то ли просто был слишком ответственным водителем, который все внимание уделял дороге. Когда тишина стала сковывать до этого вальяжно вытянувшегося на переднем сиденье Флетчера, Рэймонд будто вспомнил о его существовании. — Мы едем к Пирсону. — Как-то так сообщали нерадостную новость идущим на эшафот. Хотя у Рэймонда в тех же интонациях могла выражаться и просто усталость с неодобрением. Гордон, тот самый ирландец после которого Флетчер обзавелся шрамом на плече, толкал оружие многим на улицах, но основным его клиентом, конечно, были ИРА. И все бы ничего, если бы он не начал продавать бандам, которые принились бесчинствовать на территориях сбыта Пирсона. Причины диверсии для Пирсона были пока что непонятны, потому что с Гордоном их пути не пересекались и делить им вроде было нечего. Ирландец обычно не связывался со всякой шпаной, занимаясь только крупными поставками, так что дым был не без огня. Пирсон всегда выбирал стратегию зуб за зуб, да ещё с процентами, поэтому действовать в открытую в ответ на какие-то подпольные интриги он не собирался, намереваясь воспользоваться грязным шпионажем со стороны. И выбор пал на Флетчера, который крутился везде и воспринимался уже той ещё продажной шкурой: мог работать на кого угодно и по чей угодно указке, хуй разберёшь. — Ну пиздец. Знакомство с родителями. Мог бы намёкнуть пораньше. Я бы побрился. Мужчину перетряхнуло, где-то в позвоночнике закопошились тараканы, выедающие всё хорошее. Он уставился молчаливо на дорогу. Отлично, просто, нахуй, замечательно. Три дня назад чуть не ебануло гребаными самоубийцами-смертниками, сегодня Пирсон. Флетчер был в полном восторге от своей жизни, но неизменно себе повторял: «это моя работа. Моя мечта». Раздражение можно было различить по скошенным бровям и едкому молчанию в машине. Только подъзжая к месту, он спросил: — Мне к нему обращаться «мой господин» или сразу «Бог»? Смит криво улыбнулся, едкие ворчливые сетования Флетчера веселили его больше, чем неловкие шутки. Рэймонд свернул на улицу, где находилась недавно открытая Пирсоном «Виктория», которую он выкупил у какого-то старого еврея, знакомого Розалинд. Паб ещё не открылся, мебель была в чехлах и по углам валялись оставленные бригадой материалы и инструменты. Рэймонд с издевательской галантностью открыл перед Флетчером дверь. — Мой совет: лучше вообще молчи и слушай в оба уха, — Смит не пошел с Флетчером в импровизированный из банкетного зала кабинет, оставшись стоять под дверью с видом скучающего швейцара, который осуждал всех и вся за факт их существования. Для Флетчера наверняка не осталось незамеченным, что Рэймонд не был в восторге от затеи. — А, мистер Флетчер, — по голосу Пирсона было понятно, что «мистера» он ввернул исключительно из вежливости. Флетчера не удостоили ни рукопожатием, ни даже прямым взглядом, Пирсон лишь указал на стул напротив. Флетчеру пришлось подождать, пока Пирсон закончит что-то сверять в бумагах, прежде чем Майкл начал говорить по делу. Задание было простое: в ближайшие сроки собрать все, что можно на Гордона и положить на этот самый стол. — Мне не нравятся жуки на стенах. Жуть. Крабы ещё эти, — первое, что Рэймонд сказал вышедшему из кабинета Флетчеру, будто сомнительные дизайнерские решения были единственными поводом для его недовольства. Рэймонд широким шагом, на грани бегства, вышел из паба, не обрачиваясь, уверенный, что Флетчер плетётся за ним. Смит закурил свою самокрутку, пара затяжек, отсутствующий взгляд. — Есть хочешь? Здесь в соседних дворах неплохой ресторан. Обычно перед журналистом хотя бы был выбор, что делать, а чего нет, а этот мудак… Пирсон просто поставил свободолюбивого Флетчера перед фактом. И это бесило больше всего. Нашёлся тоже… Царь зверей. Мужчина тоже закурил, в темноте не было видно, но он закрыл глаза. Они были словно свинцовые, тяжестью казалось и всё тело. В темноте разума мелькали картинки, фантазии и воспоминания, голопом, так, что не ухватиться не за одну из них. На Гордона ему нужно было, блять, собрать… Стоило ли говорить, что Флетчер надеялся больше никогда не встречаться с ирландской рожей? Информацию он на него сжёг в адском пламени, когда передал в крысу Хорхе. Может быть, даже весь кипиш детектив затеял своими руками и если это было правда так, то Пирсон выбрал совсем не того человека для этой задачи. — Хочу пиздец спать. Вызови кэб, я поеду домой. Работы много. — Он уже доставал свою сумку из машины, скорее всего, оставив Смита в непонимание, чем тот заслужил такую холодность. Рэймонд помолчал, колеблясь между тем, чтобы настоять на своем или же пойти на уступки. В последние их встречи поведение Флетчера сильно противоречило их негласному соглашению, и Рэймонд тяжело учился новым трюкам. Смит перехватил запястье с сумкой, закидывая ее обратно в машину, возможно, со слишком видимым раздражением, судя по тому, как та глухо приземлилась на сиденья. Рэймонд обычно сводил к минимуму их физический контакт, если дело не вело к ебле, но раз Флетчер вводит новые правила, Рэймонд отвечал тем же. — Я тебя отвезу. Адрес? — Блять, — усталый вздох. Мысль поспорить и извергнуть едкость про «а не понадобишься ли ты своему боссу» поспешно оборвалась детективом. В самом деле, чего он так взьелся? Рэймонд не виноват, что всё идёт по пизде. — Ладно. Он называет адрес и садится сзади, чтобы хоть немного дать себе время отдыха, прилечь на один бок. Дом Флетчера на другом конце города от Рэймонда (выходит, он каждый раз ехал так долго, чтобы увидеться лишний раз с парнем и вот почему радовался, когда понимал, что посреди глубокой ночи никуда не надо добираться), в неплохом, мирном районе и когда Смит толкает его в бок, он с трудом продирает глаза. Флетчер прикорнул, привалившись к окну, Смит видел в зеркало заднего вида, как съехали с носа темные очки и как Питер вздрагивает, когда начинает засыпать, выдергивая себя из полудрёмы, тут же снова склоняя голову на грудь. — Зайдёшь? Рэймонд мог бы из вежливости отпустить Флетчера с миром, отказаться от приглашения, но вежливость у Смита граничила с безразличием, а к Флетчеру он испытывал ровно противоположное. — Я все ещё хочу есть, с тебя хотя бы чай, — ответил Рэймонд. В квартире Флетчера Рэймонд весь собрался и сидел так неестественно прямо, будто отличник по ошибке попавший к директору на ковер. Даже руки как-то по-школьному держал на коленях ладонями вниз. Только взгляд, как у кобры притаившейся в траве для броска: следит за Флетчером, телепающимся по кухне сонной мухой. Описать дом было сложно, потому что всё так и говорило: не обжито. Никакого уюта. Красивая мебель, дизайн, подсветка и стиль минимализма, но пустота. Однотонное, словно кому-то совсем не хватало фантазии хоть на незамысловатый узор обоев. Кое-где стояли нераспакованные старые коробки. Видимо, содержимое в них не нужно было мужчине от слова совсем. Флетчер будто вчера сюда переехал, а то, что он доставал нужные предметы из шкафов — просто удача, шоу интуиция. Правда, к гостиной можно было приглядеться и заметить любопытные вещи. Например, проигрыватель и полку с пластинками, а ещё небольшой шкаф художественной литературы и, удивительно, но факт: тёмное пианино. Даже уставшим, детектив смог найти силы сделать нехитрые сендвичи из тех немногих продуктов, что сохранились в холодильнике. Перед отъездом он всё подчищал. — Как твои дела? «Без меня», — застывшее несказанное. Появившаяся с работой на Пирсона привычка сканировать любое помещение, в котором Рэймонд оказывался, с годами начала работать в фоновом режиме: Смит все подмечал и после мог перебирать воспоминания, выискивая нужные детали. Приоритеты человека, который оставляет вещи в коробках, но ставит в гостиной пианино были явно выстроены не на обывательской логике. За последнее время Рэймонд приналовчился улавливать полутона, поэтому невысказанное прогремело чуть ли не медными трубами. — Не скучал, — Смит будто бы так и ждал этого вопроса, чтобы отыграться за холодность и выцедить на Флетчера накопившийся за месяц яд. К бутерброду Рэймонд не притронулся, но сверлил Флетчера таким взглядом, словно на ужин предпочел бы оторвать ему голову. — Ты же голоден, разве нет? — детектив совсем не обращает внимание на попытку ужалить. Пассивная агрессия Рэймонда уже в горле сидит, лучше бы просто пару раз ему врезал и успокоился.***
Рэймонд по сути должен был только служить связывающим звеном между Пирсоном и Флетчером, но на деле оказалось, что Смит был конечным контрл-фриком, поэтому он часто увязывался за Флетчером, когда его присутствие не могло вызвать подозрение. — И какой план? — они уже час ошивались вокруг дома одного из людей Гордона, и Рэймонд все ещё не понимал, чего ждёт Флетчер. — Тш, — показал он и жестом велел присесть. — Для начала, понять, насколько это отбитые люди. А ещё моя теория, что они могут здесь держать свежепоступивший товар. Не потому, что глупые. Просто пробил информацию, что кто-то перекрыл линию сбыта. Куда ещё им прятать тонну железа, когда такой неохраняемой территории не сыщешь во всем Лондоне? Флетчер шепчет, но невероятно серьёзно. Он так сконцентрировался, будто тот дурачок, которого он все время корчит, вышел на обед и поставил табличку «буду через 15 минут, а пока курите бычки». Правая рука Гордона занимался хозяйством в Йоркшире, в какой-то глухомани пас стадо в несколько сотен голов. В эти ебеня пришлось добираться пешком, через ебучие йоркшерские холмы и болота, оставив машину подальше и избегая единственной приличной дороги, потому что в деревеньке вдали от цивилизации все знали друг друга в лицо, а лица Флетчера и Рэймонда можно было сразу вешать на доску объявлений на единственной площади с подписью «подозрительные типы разбойничьей наружности». Флетчер с Рэймондом ныкались в траве за оградой на холме, Питер развлекался со своим громадным объективом (Рэймонд не удержался от комментария про чьи-то комплексы), щёлкая скотовоз, который подъехал к хлевам, и Кирка О’Шейна с его людьми. Смит через бинокль, одолженный Флетчером, рассматривал двор и суетившихся в нем рабочих, перетаскивающих в амбары ящики. — Кто-то это кто? — Рэймонд в который раз отпихнул от себя морду рыжей, заросшей как хиппи коровы, с которой полчаса назад перетягивал край своего синего тренча, пришедшегося ей по вкусу. Жевать плащ ей надоело, но сам Смит, видимо, нет. — Копы? Конкуренты? — Со двора послышались какие-то крики, и О’Шейн, здоровенный детина, зашагал куда-то за коттедж, пропадая из вида. Из-за холмов выскочил черный внедорожник. Рэймонд безуспешно попытался разглядеть номера. — На этот раз люди правосудия, так что да, им не удалось договориться денежками и они потеряли кучу времени, а так же другого ресурса. Да, я снова о зелёных банкнотах, но теперь уже с дохода. Детектив будто только и ждал момента, когда сфоткать машину, подмечая, что у той даже бронированные колеса. Не такие уж простые и душевные эти леприконщики. Флетчер отхлебнул кофе из термоса и на взгляд Смита закатил глаза. — Тоже хочешь? Просто попроси. У меня вот всё ещё идёт привыкание к климату, чтобы ты понимал. Рэймонд свел брови к переносице, раздумывая. Думать, когда с гор дуют холодные, промозглые ветра, а ты лежишь на сырой земле, было не самым продуктивным делом, так что термос Флетчера был кстати. — К английскому климату не привыкают, с ним смиряются, — пробурчал Рэймонд, отпивая горячий кофе. Мокрый нос ткнулся в висок, Рэймонд с тяжёлым вздохом отвиднулся подальше и передал Флетчеру обратно его термос, пока корова не заинтересовалась и им. — Не понимаю, зачем Гордону продавать свои винтовки всякой шпане? По-быстрому сбыть запаленные стволы? Что-то слишком мороки много, ему от уличных войнушек столько же головной боли, сколько всем остальным. Детектив задумался не на шутку, выпадая из реальности на неопределённый промежуток времени. Правда, зачем кому-то лезть в грязную лужу, когда можно сразу окунуться в море. Гордон мог оставаться на своём законном месте, где уже знал риски, продолжал бы отыгрывать необычайно важную роль на «чёрном рынке», грести деньги лопатой. Только если это не… — Рэй, вдруг это государственный заказ? — Флетчер даже подпрыгнул от идеи. — Помнишь англо-ирландский договор 1921 года? Ну, когда этот Имон де Валера выступил категорически против воссоединения с Великобританией? В Северной Ирландии этот конфликт всё ещё продолжается, они готовятся к гражданской войне, что ли? Ветер легонько прошуршал по траве, разбавляя образовавшийся вакуум тишины. — Блять, куда я, нахуй, влез? — лицо детектива совсем не выражало никакого восторга. — Ты кофе перепил. Остынь, — спокойный голос берет под уздцы чужое возбуждение от возможно правильной догадки. Но сам Рэймонд, которого до этого можно было назвать даже безмятежным, так дурашливо он воевал с коровой, становится слишком собранным и серьезным. Если бы Рэймонд пытался бы обманывать сам себя, он бы скорее огрызнулся и выплюнул бы какое-нибудь глупое обзывательство. Например, что Флетчер не умнее приставучей бурёнки. Во дворе появился мужчина в строгом костюме, не вписывающимся в сельский антураж, и с кислой рожей, которая выдавала все его отношение к сельским антуражам. Рядом тяжело шагал О’Шейн, бросающий взгляды из-под насупленных бровей. — Щелкай этого хмыря. — Когда от фермы уехал черный внедорожник, Рэймонд выждал ещё несколько минут, а после поднялся с земли, которая в сумерках стала холоднее и влажной от росы. — Пошли. Все, что надо, мы увидели. Они, пятясь на согнутых ногах, чтобы незаметно, спустились с холма и побрели пустынными пастбищами обратно. Смит скуривал одну за другой сигарету, которые стрелял у Флетчера и даже не жаловался на табак. Светлые волосы смешно топорщились, потому что рыжая корова на прощание решил подправить укладку Смита широким языком. — Поварачивай на Ливерпуль, — вдруг сказал Рэймонд, когда они уже выехали на шоссе. Смит сидел на пассажирском сиденье, уперевшись локтем в дверь и подкручивая ус, которые отрастил за последние месяцы. — Я сделал все, что просил Пирсон: нарыл информацию под Гордона. Пусть не обижается наркобарон, но дальше не полезу, у меня тоже есть рамки, — сообщает он в машине и не делает Рэймонду никаких замечаний по поводу внешнего вида. Во-первых, потому что сам не лучше, а во-вторых, это просто забавно. — Это ещё почему? Там дорога короче? — Ты всегда бросаешь дела на половине? — подначил Рэймонд, прекрасно зная, как кичиться профессионализмом Флетчер, — Может, выгорание, Флетч? Трахаться ты тоже как-то стал без огонька. — Рэймонд кривовато ухмыльнулся, бросив хитро сощуренный взгляд на Флетчера: то ли издевается, то ли по-дружески подъебывает. Уязвлённый детектив по самое не балуй, ведётся на провокацию и бурчит, что обязательно припомнит это Рэймонду, потому что, уж что — что, а трахается он как боженька и если Смит этого не ценит, то Питер может проделать эксперимент с беспристрастным человеком, взяв оценку по всем шкалам в конце. — Потому что там порт, — Рэймонд помолчал, будто это всё объясняет, но приближающийся поворот вынудил его нарушить недовольную и недоуменную тишину, — Винтовки. В ящиках были чешские. А Гордон покупает у американцев. У меня подозрение, что ИРА прячет свое оружие с арсеналов. Поэтому мы едем в Ливерпуль. Последняя поставка Гордона сорвалась из-за теракта, а после 11 сентября Тони Блэр и вся гоп-компания без передышки пиздела о разоружение Ирландской армии. Нычек у ИРА было пруд пруди, да и всегда найдутся среди боевиков люди, которых не устраивают мирные договоры. — Пирсон выплатил тебе приличный аванс, а выяснить про полицию — не надо быть гениальным сыщиком, — Смит пожал плечами, избегая смотреть на Флетчера, хотя обычно сверлил его взглядом. — Не пытайся соскочить с крючка раньше времени. — Я не соскакиваю, я еду, куда ты мне сказал, видишь? И это совершенно не потому, что машина у нас одна. Флетчер недовольно цокает и чтобы как-то скрасить свое настроение, включает радио, откуда, будто в издевку, играет «listen to you heart — Roxette». — Я всегда могу выплатить неустойку клиенту, если что. А вообще, меня нужно пожалеть, я жертва, поставленная перед фактом судьбы, совсем не ищущая пока приключений, но нет же, мистер я-ебал-ваше-мнение-Пирсон знает все лучше других, — он вздыхает и открывает окно, чтобы выбросить пепел с сигареты. And there are voices that want to be heard So much to mention but you can't find the words Рэймонд всё-таки украдкой посмотрел на Флетчера, и было в его взгляде что-то невысказанное, что-то обеспокоенное, но Флетчер смотрел на дорогу и причитал по поводу проданной Пирсону задницы. — Да, есть за ним такой грешок, — не стал спорить с категоричным мнением Флетчера насчёт босса Рэймонд. В Ливерпуль они добрались затемно, остановились в небольшой гостинице, где Рэймонд и глазом не моргнув согласился на номер с одной кроватью и даже вскинул брови, когда девушка на ресепшене начала смущённо оправдываться, что та довольно широкая. В мыслях Смит уже рыскал по портовым докам, последнее, что его волновало, что кто-то беспокоится о хрупкости его гетеросексуальности. Рэймонд закинул монету в телефонный аппарат и с минуту с кем-то разговаривал, пока Флетчер послушно ждал на улице под накрапливающим дождём. — Через квартал отсюда паб, встретимся там с моим знакомым, послушаем, что он расскажет, а с утра поищем зацепки в порту, — Рэймонд окинул Флетчера взглядом и, подумав, предложил, — Если хочешь, можешь остаться в гостинице. — Нет, нет, я горю желанием узнаться с твоим знакомым, — на самом деле, это было почти правдой, просто Флетчер очень хотел выпить, ну и какая тогда разница, если это идёт параллельно с делом. Он в кои-то веки снимает кожанку, которая застилалась дорожной пылью и запахом лугов, жаль, что с коровами, и достает свежую рубашку в тонкую красную полоску. Флетчер бродит по номеру какое-то время, немного улыбаясь уголками губ, посматривая на двухспалку. А потом, он подходит к Рэю и проводит своей расческой пару раз по его шевелюре. — Так презентабильнее, твоя новая подружка — парикмахер немного перестаралась в левую сторону. Рэймонд, в отличие от Флетчера не возил с собой всегда и везде запасную одежду: всё-таки из них двоих шпионаж был стихией Флетчера. Но пожеваный плащ и немного испачканный в грязи темный джемпер, Рэймонда, кажется, не заботили. Он бы и про растрёпанные волосы бы не вспоминил, если бы не Флетчер. Смит стал дороже одеваться, ему нравилась приятная к телу качественная ткань, но всё-таки он ещё не проникся всем этим лоском. В пабе Рэймонд подсаживается за столик к седому джентльмену с трубкой в зубах. — А, Рэй. Ну как у вас там с Майклом дела? — мужчина улыбается, зажав трубку в уголке рта, въедливые темные глаза шарят по Флетчеру. — Добрый вечер, мистер Уоллис. Это Реджинальд, мой помощник, — Смит отвечает за Флетчера раньше, чем тот успевает открыть рот. Пока Флетчер закидывается одним стаканом за другим, Рэймонд врёт и не краснеет что-то о новой логистике, цепях поставок и сбоях в координации. Уоллис кивает, даёт назидательным старческим голосом советы. — В последнее время у нас здесь постоянно ирландцы шастают, чтоб их рыжие морды не видеть, — жалуется Уоллис, а Рэймонд старается не подать виду, как он рад, что разговор свернул в нужное русло, — Не люблю, когда они в доках свои делишки вертят, всегда за собой оставляют роющих землю носом фараонов. — Ваши местные? — Да не, по-моему ваши. Знаешь, такого здорового рыжего, — Уоллис пожевал жёлтые от табака губы, — Ухо у него ещё рваное. — Знаю, О’Шейн. Смит проставился ещё по одной пинте пива, Уоллис пожаловался на жизнь, а после засобирался домой, сетуя, что жена опять со скалкой встречать будет. — Что-то ты тихий подозрительно, — повернулся к Флетчеру Рэймонд, когда Уоллис ушел. — Ничего, слушал, как работает профессионал, — заподхалимничал он, хотя, наверное, вкладывал другой смысл, вроде того, что попытался помериться членами, но слишком уж он просто сдался бы Смиту в их борьбе. В любой игре, Флетчер бы строил гения, но давал Рэймонду выиграть. Потому что ему так нравилось. И пускай кому-то это не дано понять. — Что дальше? Пойдём баиньки? Рэймонд ставил на то, что неуёмное любопытство подстигнет Флетчера снова взять след, а не идти на попятную. Но он ни разу ещё не видел Флетчера в деле: вдвоем они обычно сидели по каким-то кустам да крышам, и Рэймонд думал, что Флетчер сейчас будет галдеть и заговаривать зубы за троих, но тот молча слушал по сути скучный разговор, полезного из которого было две-три фразы. Номера в гостинице были уютными, у кроватей стояли лампочки из годов этак 70ых, Рэймонду нравилось, как они включались за шнур, который нужно было потянуть. Смит вышел из душа вытирая одним полотенцем мокрые волосы, а второе обернул вокруг бедер. — Завтра начнем с того, что поищим якобы перевозчика, будем и дальше придерживаться лапши, которую навешали Уоллису. — Рэймонд бросил оба полотенца на резную спинку кровати в ногах и нырнул под одеяло, потягиваясь на прохладных простынях. — Холодно пиздец, — спать в уличной одежде Рэймонд не хотел, но и без теплой пижамы тоже было не ахти, — Ложись быстрее, пока у меня все не отморозилось. Рэймонд нятнул одеяло повыше, кутаясь в нем. — Я мог бы разогреть твои мышцы, чтобы ничего не отморозилось, — он стоял спиной, из-за этого выражения лица не было видно. — Я о массаже, а ты о чем подумал, извращенец? Флетчер хитро улыбался одними глазами, от него разило душистым ирландским хмелем, что было совсем не противно, и когда он забрался на кровать, стало само по себе теплее. Когда Флетчер наконец-то оказался в кровати, Рэймонд потянул его на себя, по-хозяйски облапывая задницу и почти укладывая Флетчера сверху. Стало теплее. Смит лениво целовал горькие от хмеля губы, иногда задирая голову Флетчера, чтобы пройтись укусами по подставленной шее. Когда в бедро начала упираться явно отогревшаяся «мышца», Рэймонд поудобнее устроился на подушках, потянув Флетчера за волосы, чтобы тот оторвался от поцелуя. — Если у тебя в твоей чудо-сумке есть смазка, — Рэймонд устроил Флетчера на своих бедрах и характерно чуть толкался ими наверх, скользя полувставшим членом по ягодицам, — То самое время ее достать. Или отсосешь. Рэймонд мог иметь ввиду и как минет, и как то, что Флетчер мог остаться ни с чем на сегодняшний вечер, если вдруг не предусмотрел такое развитие событий. Детективу сложно сдерживаться, поэтому он тяжело выдыхает через рот и усмехается. Он не думал, что Рэй решится трахаться с ним на работе. Какая ужасная непридусмотрительность, с этого момента всегда и везде, два вида смазки с собой, а пока… — Тебе понравится в любом случае, не волнуйся. Он спускается чуть ниже, проводит языком по всей длинне, смачивает орган своей слюной и начинает свое маленькое шоу. Флетчер ещё ни разу не делал Смиту интимного массажа, которому он научился у своего любовника ещё в Испании. Самое время показать, нужно ведь выкручиваться из ситуации… Флетчер выцеловывает кубики чужого пресса, языком очерчивает бесконечность внизу живота, совсем не спеша брать член в рот. Он хочет так. Чтобы Рэймонд кончил, смотря на красоту, что он умел творить своими руками не только играя на пианино. После того разговора в квартире Флетчера что-то обязательно должно было бы измениться, но даже если какой-то сдвиг в мыслях Рэймонда и произошёл, это не было лавиной, землетрясением или чем-то ещё таким же скорушающим и потрясающим основы. Если сворачиваешь в незнакомую чащу, каким бы любителем острых ощущений ты не был, все равно радуешься, выйдя снова на протоптанную тропинку. Смит был избалован доступностью Флетчера и вседозволенностью, и когда секс с ним почти целиком заменил для Рэймонда бои, Рэймонд считал, что имеет право прибегать к этому способу снятия напряжения, когда сочтёт нужным. Смит вальяжно развалился на подушках, хотя его брови были сведены к переносице, а губы плотно сжаты. Он смотрел на то, что вытворяет Флетчер с какой-то несвойственной для постельных утех серьёзностью и шумно дышал через нос, иногда прикрывая глаза. Он не привык смирно лежать и получать ласки, обычно брал дело в свои руки и раскладывал Флетчера во все возможные позы или твердой рукой прижимал его с стене, столу и любой другой поверхности. Но сейчас Флетчер казался таким вдохновленным своим занятием, что Рэймонд лишь изредка тянулся пропустить через пальцы темные пряди и притянуть ближе. Детектив невольно стал подстраиваться под дыхание Смита, чувствуя, как получает энергию на вдохе и с каким удовольствием удаётся выдыхать. Игривые пальцы гладят бедра, а губы касаются сосков. Флетчер раньше никогда не пробовал кусать Рэя, поэтому для них обоих ощущения смешанные, неизвестно — приятные. Совсем не прикасаясь к члену, руки нежно массируют мошонку и промежность, без любого намёка на опасность, Флетчер осторожничает даже сейчас. Когда он видит, что член партнёра становится совсем твёрдым, пальцы сжимаются у основания, начинает медленно двигаться вверх, мучительно медленно, специально заводя ещё больше. Глаза ловят чужую реакцию и внутри будто всё оказывается в мёде. «Ты сейчас в моей власти и тебе это нравится, Рэй». Рэймонд сдавленно стонет, когда пальцы Флетчера касаются наконец-то члена, но двигаются слишком медленно, чтобы принести с собой облегчение, и только сильнее раззадоривают. Смит вскидывает бедра навстречу, собственные пальцы комкают простыню. Смит ещё несколько раз требовательно стонет, прикрыв веки и заломав брови, а потом до него доходит, что Флетчер с ним играется как кошка с мышкой, и Рэймонд поднимает на него тяжёлый взгляд. Грудь тяжело вздымается, в выстуженной комнате Рэймонду уже не холодно, потому что все тело горит от прикосновений чужих губ и рук. Смит молча сверлит Флетчера взглядом из-под насупленных бровей, иногда закусывая нижнюю губу и морща нос, потому что тянущее ощущение внизу живота становится невыносимым, а пальцы Флетчера все так же издевательски неторопливы. Флетчер достигает пальцами наиболее чувствительной головки, но совсем отпускает плоть, чем сводит Рэймонда с ума, вон какое тяжёлое, неравномерное у него дыхание. Он повторяет свои манипуляции заново и когда снова доходит до кончика, руки делают «бабочку», когда запястья сжимают головку, начинается трение кожи, а пальцы симметрично располагаются по бокам, словно крылья. — Кажется, ты что-то говорил, что я трахаюсь без огонька? А, Рэй? — Флетчер в рубашке, капелька пота стекает от шеи по ключицам и уютный свет отеля будто идёт в заговор против Смита, потому что обращает свои соблазнительные блики только в помощь детективу. Рэймонду приходится прикладывать усилия, чтобы не подорваться и не завалить Флетчера на кровать, забив на отсутствие смазки. То, что делает Флетчер не похоже на обычную скучную дрочку, и Рэймонду, честно говоря, интересно. Смит назло сдерживает стоны, но не может не толкаться навстречу дразнящим прикосновениям, выдавая свое возбуждение с головой: светлые ресницы трепещат, когда хмурясь, Рэймонд закрывает глаза и откидывает голову на подушки, тяжело сглатывая. Минутная слабость, дрожь от горящего внутри огня, который Флетчер, словно искусный пиромант, разжигает, поддерживает, но не даёт спалить себя и Рэймонда целиком. Рэймонд открывает глаза и смотрит на Флетчера жадным, голодным взглядом, подмечает влажную от пота шею, которая блестит в тусклом свете ночников, и вспоминает какая она на вкус. — Долго ты ещё собираешься выебываться? — у Рэймонд хриплый голос, напряжённый, и слышно, что говорит он с трудом, потому что вместо слов с губ грозятся сорваться громкие, требовательные стоны. — Пока ты не кончишь. От моих рук и только. Детектив, словно в подтверждение своих слов, а может и предупреждение, делает что-то невозможное, невообразимое. В пару движений доводит гангстера до пика, награждает за его терпение, даёт насладиться ярким оргазмом, облизываясь, словно довольный кот, и сам томно дышит. Рэймонд кривится и, видимо, собирается ответить что-то колкое на такое самоуверенное заявление, но захлёбывается всё-таки вырвавшимся наружу стоном. Флетчер чертовски хорош. После нескольких мучительно долгих минут Рэймонд достигает разрядки с утробным вскриком и вцепившись пальцами в бедро Флетчера. Рэймонд сначала лежит и тяжело дышит, невидящим взглядом смотря в потолок, а потом в мгновение ока оказывается сверху над Флетчером, сдергивая с его плеч ненужную рубашку. У Рэймонда не было такого запаса терпения, как у Флетчера, ему хотелось сжимать, мять руками тело под ним и вылизывать капли пота на гибкой шее. Мозолистые пальцы потянулись к резинке белья, нащупывая твердый член и двигая по нему плотно сжатым кольцом руки, пока Рэймонд оставлял одни за другими следы укусов на плечах и груди Флетчера. Не успев охнуть или как-то оказать для приличия сопротивление, Флетчер оказывается снизу и приятно удивлён такому раскладу. Если Рэймонд настолько заведён, что ему плевать, как себя вести и он хочет только брать-брать-брать, Питер позволит ему. Он всегда не против эгоизма Смита, иногда возбуждающего, выводящего на новые грани и оттенки их отношений. — Тебе понравилось, я так рад. — Заткнись, — Рэймонд уже привык отвечать так не задумываясь, Смит грубит, а руки и зубы все равно проверяют на прочность тонкую бледную кожу. Рэймонд не задумывается о том, что не может так заводить, вызывать желание сожрать целиком человек, на которого плевать. О том, что от ненависти до любви тоже один бесстрашный прыжок в холодную воду, Рэймонд старается не думать, оставляя дорожку из поцелуев по вздымающейся груди. Рэймонд доводит рукой Флетчера до оргазма, но даже после того, как тот изливается в его руку, не может перестать жадно вылизывать чужой рот и покусывать тонкие губы. Флетчер подрагивает после кульминации, а их языки вьются в совсеместном танце, но раздаётся стук в дверь и детектив вздрагивает. Вряд ли это отельный сервис… Какая-то часть Рэймонда понадеялась, что кто-то ошибся дверью, и поначалу Смит даже не удосужился выпустить Флетчера из рук, продолжая цеплять зубами кожу на ключицах, пока стучание не стало настойчивее, а Флетчер не начал ерзать и трепать Смита по плечу, чтобы тот с него слез. Рэймонд с тихим недовльным рыком всё-таки поднялся с кровати, по пути к двери оборачиваясь стянутым с кровати одеялом. Детектив очень быстро нацепил своё бельё и перебежал поближе к сумке, откуда вытащил боже-серьёзно-травмат, а затем присел за кровать, немного выглядывая, пытаясь рассмотреть, кого там принесло. — Что? — чуть ли не рявкнул Рэймонд, открывая дверь. — Ты видел который час? — сильный ирландский акцент и взгляд, полный презрения — Еби свою шлюху потише, долбоеб. Смит старался держать лицо, такое же недовольное, каким оно было, когда он открыл дверь, потому что иначе его удивление не осталось бы не замеченым лысым мужиком в дорогом костюме, который плохо сочетался со скромной обстановкой гостиницы. Так же плохо, как с йоркшерскими полями. Этот был тот самый, который приезжал на ферму к О’Шейну. Охуеть, какое же везение, Рэймонд, да вы просто прирожденные шпионы — ебаться под ухом этого хмыря Когда лысый амбал начал что-то вещать о своём, мысли Флетчера и Смита, нахуй, синхронизировались с такой точностью и скоростью в одну, что позавидовала бы любая имеющаяся в модернизированном пространстве техника. Смит проводил взглядом скрывшегося в соседнем номере мужчину. Рэймонд закрыл дверь и рванулся к окну, рассматривая стоящие на парковке машины. — Блять, — с чувством выругался Рэймонд, поманив Флетчера рукой и показав на стоящий там пресловутый внедорожник. Смит тяжело опустился в единственное кресло с зелёной обивкой, сцепив пальцы в замок перед подбородком в задумчивом жесте. Дверь закрылась и Флетчер встал из-за укрытия, быстро сминая лицо, будто это могло помочь убрать замешательство и решить их проблемы. Он подошёл к окну, хотя итак отлично понимал, как они обосрались. — Они наши лица впервые видят, — выдал спешно детектив. — Твоё, точнее. Завтра за ними поедем, узнаем, какого черта здесь забыли. Флетчер задвинул побольше шторы, будто это могло бы дать чувство какой-то безопасности и вернул оружие на своё место. — Серьезно? — Смит кивнул на травмат в руках Флетчера, по его лицу ясно читалось, что он сильно сомневается, что Флетчер умеет с этим обращаться. Хотя не удивительно, что такие сюрпризы были у журналиста в сумке, но достал он его все равно преждевременно как-то, и Рэймонда это позабавило. Тот даже криво ухмыльнулся и покачал головой. Им и правда повезло, что хмырь был неместным и ни Рэймонда, ни Флетчера вряд ли знал в лицо. — Отьебись, у меня очень нервная работа, — беззубо отмахнулся детектив, поднимая рубашку. — Ну ты одеяло собираешься возвращать или его тоже надо заслужить? — Флетчер лёг на кровать и потёр свои оледеневшие пятки. Смит почти не спал ночью, вслушиваясь в звуки с улицы, на случай если Хмырь (он его так и окрестил пока что, не имея понятия, кем именно был этот человек) решит совершить ночную вылазку в доки. С первыми лучами солнца, Рэймонд выполз из кровати, чувствуя что предвкушение слежки, нервное возбуждение от ожидания перекрывает собой усталость от бессонной ночи. Рэймонд потащил Флетчера завтракать в кафе гостиницы, с веранды которого было хорошо видно выезд с парковки. Смит цедил свой кофе, который был отвратным на вкус, и не сводил глаз с дороги, выжидая.***
В столовой детектив сонно зевал, но оживился, когда перед носом появился кусочек сдобного вишнёвого пирога на завтрак и, кажется, сразу поднял ему настроение на весь день. В кофе он незаметно добавил спрятанный в фляжке ликёр и жизнь снова играла разными красками. Видимо, в отличии от Рэймонда. Флетчер только потянулся к своему пирогу, как Рэймонд подскочил с места, будто до этого весь был как сжатая пружина, которую теперь кто-то отпустил. — Поехали. Траурное лицо детектива надо было видеть. Однако, он не успел впасть в уныние и просто запаковал пирог в две салфетки со стола, чтобы съесть в машине. — Чур ты за рулём. Черный внедорожник поворачивал на главную дорогу. В доках было легко затеряться, но если их заметят, вряд ли удастся придумать надёжное оправдание. Ветер с моря приносил собой запах соли и гниющих у пирса водорослей, галдящие чайки и лязг метала о метал — обычные звуки в порту. Флетчер с Рэймондом прятались за контейнерами, и Смит жалел, что не взял жучки. Хмырь спорил с капитаном то ли из-за задержек поставок, то ли потому что О’Шейн не досчитался стволов. За контейнерами было влажно и неприятно пахло, на что детектив мысленно успел пожаловаться минимум двадцать раз. Флетчер смотрел на Рэя, а потом зашептал что-то похожее на диалог между мужчинами. Он умел читать по губам и это было ещё одно открытие в копилку Смита. Рэймонд сначала недоуменно на него обернулся, собираясь дать пиздюлей за то, что Флетчер их выдаст. — Ты чего творишь? — зашипел Рэймонд, начиная уже подумывать, что Флетчер где-то приложился головой. А потом до него дошло. Навык был определенно полезный, иногда правда Флетчер начинал нести какую-то околесицу, когда разобрать по губам было сложно, но в целом было куда лучше, чем пытаться уловить уносимые ветром обрывки случайных фраз. Из разговора в порту стало известно имя Хмыря, хотя «Хмырь» ему все ещё подходило больше. Рэймонд этого имя раньше не слышал, Флетчер пока сосредоточено доедал остатки вишнёвого пирога из салфеток, не обращая внимания на капающий с пальцев вязкий джем, и пока что своими соображениями делиться не спешил. Удивительно. Мужчины сидели в машине, по стеклу барабанили капли дождя. Рэймонд вторил ему дробью по рулю. — Итак, — мужчина облизнул свои сладкие пальцы и откинул салфетки в бардачок, где на секунду можно было увидеть чехол для очков, презервативы и парочку газет. — Подведём итоги. Гордон поставляет разные оружия и помогает ему в этом ИРА. Но все не так просто. В ИРА произошёл раскол, как следует из речи О’Шейна, а Гордон об этом не знал. Поэтому, одна часть ИРА, которая в меньшинстве и организовала бунт, давай назовём их пиратами, ты не против? Так прозаичнее. Так вот Пираты помогают Гордону с сбытом товара — всем своим дружкам развозят, а вторые, которые главные, команда Мушкетёров, точат зубы и считают, что тот их предал, помогая продвинуться их изгнанышам. Сам Гордон в ахуях, в какую жопу влез, потому что стал центром разбирательства банд по идеологическим соображениям. Этот человек не знал, что игрушки не дойдут, куда изначально планировались, потому что деньги были получены, товар отдан. Запутался на собственном поле, теперь не выгребает. Флетчер закончил и вытянул ноги, смотря на капли дождя. Ему в голову не приходило, при чем тут ебучий Пирсон. Зато рядом был Смит и это почти походило на миссию «особо опасно» только с припиской: «идиоты в деле». Рэймонд выгнулся в сиденье, чтобы достать из заднего кармана джинс мятую пачку сигарет: брать с собой любимые самокрутки, когда собираешься валяться в траве в компании коров не имело смысла. Смит приотпустил окно, впуская влажный холодный воздух в салон. Были ли мысли Рэймонда о Пиратах и Мушкетёрах или о чем-то ещё — трудно сказать. Смит курил с непроницаемым лицом, на котором застыло какое-то отсутствующие выражение лица. Если присмотреться, можно было заметить, как дёргается уголок губ в отвращении. — Отправляйся в Лондон. Узнаешь, что можешь про Хмыря, и неси все к Пирсону. — Рэймонд вышел из машины и нагнулся к окну. — Сделай так, чтобы твои коллеги-падальщики заинтересовались ливерпульским портом. — Без лишних слов Смит оставил Флетчера в машине. Что-то в виде Смита журналисту совсем не нравилось. Он глубиннее молчал, в этом была вся многословность. Флетчер такое настроение уже ногтями чувствовал, но как обычно не спрашивал. Рэймонд сам бы сказал, когда был готов. Хотелось в это верить. Вечером на пожар в доках журналисты слетелись раньше, чем обнаружившая завалы пушек на сгоревшем складе полиция успела все отцепить. Рэймонд вернулся в Лондон той же ночью, в плаще с одной стороны пожеванном коровой, а с другой — чуть подпаленным. Флетчеру пришлось возвращаться в гостиницу и забирать свои вещи, все-таки камера действительно стоила дохуя денег, да и было бы неловко, если бы кто-то обнаружил у него травмат. Нет, разрешение у него было, но это вызвало бы вопросы, а Флетчер не очень любил отвечать прямо, всегда давал возможность немножко додумать. По «анонимной» сводке в порт слетелись все главные стервятники из сферы новостей. По каналам крутили не один день, разбирались в заговоре. Между странами снова возникло дикое напряжение, но это было уже не дело Флетчера. На Гордона вышли не очень скоро, но определили туда же, куда и Хорхе, что можно считать только иронией судьбы и разнюхивать, кто кого первым ткнет в душе, но просто для напоминания… У Хорхе уже был в этом опыт. Детектив, как только прибыл в Лондон и отработал свой ганорар у Пирсона, резко перегорел. И виной тому тоже был этот ебучий наркобарон, что показательно лицемерно отличился на одном из званных ужинов. У Флетчера больше ничего не заказывали. Его телефон, его почта, даже его ящик оставались пусты и пугали тишиной. Первое время он не понимал, что происходит, пока Клео, одна из самых честных и долгих людей на пути детектива, не пояснила: «тебя стёрли из истории, просто замазали краской граффити, над которым ты корпел ни один год». Для него это было неожиданным ударом. Репутация частного детектива потерпела фиаско. И все. Из-за ебаного. Пирсона. Господина. И блять. Бога. У Рэймонда после всего этого дела постоянно горчило на языке, будто он все ещё пьет тот паршивый кофе из гостиницы в Ливерпуле. Кто кого избегал ещё было вопросом, но кажется ни Флетчер, ни Рэймонд не искали с друг другом встречи. Смит хоть и был напрямую непричастен с говном, который Пирсон изящным светским жестом бросил на вентилятор, но почему-то чувствовал какое-то странное жжение где-то в районе ушей, которые моментально краснели, стояло услышать или вспомнить о Флетчере. Пока Флетчер был в Америке, Рэймонд переехал в новую квартиру, в которой пусть по углам и не были распиханы коробки с вещами, как у Флетчера, но выглядела она такой же необжитой. Новая квартира была большим лофтом на верхнем этаже, с немного странно расставленными стенами, которые явно появились там позже основной постройки, но Рэймонду нравилось. А вот что немного портило вид, так это вещи Флетчера, которые Рэймонд перевез со старой квартиры и которые рука не поднималась куда-то убрать. Рэймонд несколько раз пытался снять с холодильника фотографии и каждый раз возвращал на место, потому что непривычно пустая белая дверь смотрелась как-то неправильно. Даже щётка и полотенце находились на тех же местах в ванной, будто Рэймонд и не переезжал. Только вот их хозяин объявляться не спешил. Когда слили адрес детектива в сеть, он даже не удивился. Только оскорбился немного. Карма, как обычно, возвращалась к нему бумерангом трехкратно. Детективу было не в первой ощущать боль. Он к ней привык и сроднился. Страдания его души растекались в алкоголе. У мужчины был огромный счёт в банке, но это были просто цифры. Ими не заполнить никакую внутреннюю пустоту. Рэймонд редко куда-то выбирался, его вполне устраивало пиво из бутылок, которые можно было закинуть в холодильник на черный день. А в барах всегда люди. Много. И все постоянно разговаривают, Смита всегда нервировало сколько обрывков фраз жужжит вокруг роем надоедливых мух. Но Банни предложил пропустить по стаканчику, а Рэймонду было так паршиво возвращаться домой, где вместо гула голосов был только шум собственных мыслей. Рэймонд вжался в спинку стула, подвинув его как можно ближе к стене и стараясь сосредоточиться на ощущение холодного стекла под пальцами. Невольно вспомнилось, что как-то так же было в их первую встречу с Флетчером. Вообще Рэймонду не стоило мешать таблетки с алкоголем, и он сам не заметил, как один стакан сменил другой. Наверное, история так бы на этом и закончилась. Что среднестатистический детектив спился бы в съемной квартире, но вселенная свои нити крутит искусно, сплетает судьбаносное полотно шаг за шагом. Коллега Флетчера, как он хочет верить не бывшая, настоятельно пинает, заставляет дышать, когда не хочется. — Настахуел ты мне, придурок. Одевайся, мы с тобой идём искать тебе трахача. — Дотрахался уже, — бурчит Флетчер, когда его насильно ведут в ванную, что-то невозможное делают с слипшимися волосами. — Будто меня волнуют твои голубые драмы. Другого найдёшь. Она очень грубо наливает шампунь над ванной, совсем не заботясь о том, что мужчина в одежде. Хоть не будет вонять спиртом. — Мой сам, я тебе не мамочка. Давай живо, мне к девяти дома надо быть, муж с выходных дочку привезёт. Мужчина нехотя бреется и сушит волосы, которые облаком вьются на висках. Живучесть Флетчера проявлялась во всем, даже когда хозяин таланта этого не хотел. Ему действительно почти_стыдно перед знакомой. В такие моменты понимаешь, кто дорог по-настоящему. Они сталкиваются не сразу и лишь взглядами. Оба совсем не в роли джентльменов или любовников. У Флетчера от боли поджимаются губы. Клео тянет его за плечо. — Пошли, в Лондоне дохуя других баров. Он правда хочет уйти, просто ноги не слушаются. Кивает подруге, а в груди вместе с болью все злостью разжигается. Потому что доигрался, блять. Получилось, Смит. Уничтожил. Рэймонд, который высматривал узоры царапин на поверхности стола, сначала не заметил Флетчера. Он только почувствовал какое-то знакомое покалывание в затылке и тут же заискал в толпе взглядом темную кожаную куртку. На Флетчере темные очки, как всегда, но Рэймонд и так знает, что именно на него направлен взгляд серых, как предрассветное небо, глаз. Рэймонд не выдерживает первым и отворачивается, к столу подходит официантка, а когда Рэймонд снова осмеливается посмотреть в ту сторону, Флетчер уже исчез. Через три дня Рэймонд появляется с небольшой папкой на пороге квартиры Флетчера. — У меня для тебя дело, — Рэймонд говорил непривычно быстро, чтобы Питер не успел захлопнуть дверь перед его носом, — От Лорда Батлера. Пирсону было необходимо, чтобы пронырливый Флетчер, которому никто толком не доверял, даже когда соглашались на его услуги, на время ушел в тень после ирландской джиги с винтовками, и лучшего способа, чем подмочить его репутацию, Пирсон не придумал. Он был уверен, что Флетчер побежит за Рэймондом на поклон к нему, но как-то не учел, что оба оказались до чёртиков упрямы и горделивы, и получить одну из лучших ищеек к себе на псарню у Пирсона не получилось. Рэймонд же скрипел зубами и ходил мрачнее тучи, пока не подвернулось дело Лорда про злоключения его племянника, который собрался жениться на подозрительной американке. Смит чуть ли не к стенке припер несчастного Батлера, вежливо и без права выбора, как сраные мошеники втюхивающие всякое дерьмо старушкам в маразме, предложил нанять Флетчера. Смит мог ограничиться звонком, но выбрал заявиться на порог с папкой материалов, потому что по другому извиняться не умел. — Как ты, нах—… — Флетчеру же просто хотелось, чтобы его оставили в покое. — Пусть сам меня наберёт, если так надо, а не гончих посылает. Хозяина решил сменить? Как-то не по собачьи, Смит. Не по-мужски. Ему поебать, что там Рэймонд сделал, чтобы ему дали дело. Смит выставил вперёд ногу, чтобы не дать Флетчеру закрыть дверь, но не успел придумать, что ответить. Рэймонд отличался тугодумием, когда дело заходило о человеческих взаимоотношениях. Особенно медленно ему давалось соображать под весом стыда и вины, и хер его знает, что ещё было намешано в этом котле чувств. Смит поднял на Флетчера какой-то ищущий взгляд, будто тот мог дать ему подсказку. Но Флетчер смотрел безучастно, в знакомых глазах вместо хитрицы плескалось только залпом выпитое виски. — Что ты стоишь? Что тебе ещё от меня надо, черт возьми? — он с психом распахивает дверь и повышает голос. Поебать на соседей, ему наконец-то есть куда вылить горечь боли, которой не было конца. — Если твоя блондинистая бошка не понимала, что делала, то у меня плохие новости — ты просто говнарь, который не понимает, что убивают не только пули, не только ебучее оружие, убивает равнодушие и казенщина, убивает трусость и подлость. Ты — трус, Смит. Я ненавижу тебя за это. Ты просто жалкий трус. Рэймонд кривится, слова Флетчера попадают в цель, и чтобы не ответить хищным оскалом на такие выпады, Рэймонду приходятся крепко сжимать челюсти. Рэймонд проталкивает Флетчера в квартиру, привычно хватая того за ворот, и закрывает за ними дверь. Нечего тревожить соседей по лестничной площадке. — А с кем, ты думал, ты связался? С хорошим человеком? — всё-таки не удержался и зашипел Рэймонд, встряхивая Флетчера, из которого обида и злость выливались, как из переполненной чаши. Так просто податься соблазну перевести стрелки, когда тебя наотмашь бьют неприятной правдой. — Или это ты такой страдающий праведник? Слова тоже могут убить, Флетчер, не прикидывайся немощной овечкой. Рэймонд наконец-то разжимает пальцы, отпуская Флетчера, и с тихим хлопком прижимает папку к его груди. — Возьми блядское дело и больше мне от тебя ничего не надо. — Я связывался с человеком. Мне похуй, кто ты и что ты делаешь, я просто думал, что «моя любовь взаимна» — так и остаётся не сказанным. — Я вообще ничего не делал. Ты сам пришел, сам для себя что-то решил. — Смит думает, какой-то самой забитой, ногами и в дальний угол, частью мозга, что надо остановиться, пока не сказал что-нибудь не то. Не с такими намерениями он искал халупу, в которую перебрался Флетчер, чтобы спиваться день за днём. — Только попробуй мне отдать блядское дело! — Я никогда не думал, что имею дело с чем-то большим, чем с наглым, жадным сученышом. И я уже отдал тебе это блядское дело, идиот, — Рэймонд отпускает руку, папка плюхается на пол, а Смит разворачивается к двери. — А я его не беру! — так же кричит мужчина, но срывается. Просто эмоции надламывают, вытекают сквозь слезы. Держаться нет сил. Ну и пиздуй. Флетчер хрипит, но не смотрит на Смита. Стыдно и страшно сделать всхлип, особенно когда человек растаптывает тебя, как муравья. Больно показывать знак, что все ещё что-то чувствуешь. Рэймонд замирает у двери, чуть повернув голову, прислушиваясь. Не показалось ли? Может у него астма какая-то, конечно, курить по столько сигарет в день. Рэймонд разворачивается и смотрит на Флетчера долгим, тяжёлым взглядом. Смита, как всегда, выдает его нервное моргание. В картине мира Рэймонда для равновесия Флетчер не должен играть на пианино, делать фруктовый лёд в стаканчиках и плакать в прихожей над тонкой папкой с фотографиями лордовсокго отпрыска. Но Флетчер клал на мнение и стабильность Рэймонда, поэтому Смиту никак не скрыться от того, что все это Флетчер делал и делает у него на глазах. — Если так не хочешь, то не бери ты это дело, — глупо бормочет Рэймонд, будто пытается сам себя убедить, что у Флетчера просто какая-то аллергия на аристократию и поэтому он сейчас наматывает сопли на кулак. — Да иди ты к черту, будто дело в этом… — он глубоко дышит, но солёные дорожки застилают видимость, не понятно, может Смит и ушёл. — Даже не позвонил. Бездействие, Рэймонд. Твоё ебучее смирение. Рэймонд делает неуверенный шаг к Флетчеру, словно боится спугнуть. Флетчер снял очки и в этом Рэймонд видел чуть ли не капитуляцию. Знать бы перед чем. Что делать, когда перед тобой плачет взрослый мужик, Рэймонд понятие не имел. Когда в прошлый раз его подкосило в квартире Флетчера, тот просто напросто его обнял. Рэймонд сильно сомневался, что Питер будет рад его прикосновением, но всё-таки поймал руку Флетчера и несильно потянул его на себя, пока тот не оказался достаточно близко, чтобы Смит мог обнять дрожащие плечи. — Я возьму дело, — тихо. — Уходи. Детектив отстраняется сам, не смотря в глаза, шмыгает носом, осматривает бумаги, на которых они стоят, кое-что поднимает. Он не простил Смита. Совсем нет. Жизнь в агонии напомнила ему о гордости, о самоуважении и то, насколько важно держаться подальше от того, на ком весь мир клином сошёлся. Рэймонд украдкой касается губами чужого виска на несколько мгновений. Флетчер пахнет терпким виски и явно подзабил на душ, но Рэймонд не чувствует отвращения, у него только что-то колит в груди от понимания, что отчасти он виноват в том глубоком отчаяние, в которое с головой нырнул Флетчер. — Ладно. Хорошо, — соглашается на все условия Рэймонд, каким-то неживым голосом, хотя Флетчер секунду назад кричал о том, как его бесит этот рэймондовский фатализм. — Я пойду тогда. Рэймонд в первые за полтора года заскочил в «Бульдога», и оказывается, за полтора года безудержного траха можно не потерять форму, но растерять навык махания кулаками. Смит морщится, пока местный доктор криво-косо накладывает швы на рассеченную бровь, и прикладывает лёд к переносице. — Выправить надо, пока не отек. Рэймонда такая перспектива совсем не радует, потому что местному костоправу он бы и пластырь приклеить не доверил бы. На утро Смит красовался с темными лиловыми синяками под глазами, как сраная панда, зато нос был почти прямым. — И как с тобой работать? — недовольно ворчал Пирсон, которому для имиджа Рэймонд нужен был одетым с иголочки и с живой мордой. Про то, как дела у Флетчера, Рэймонд узнавал со стороны, по слухам. Лорд Батлер остался довольным его работой (будто у Лорда был выбор) и у Флетчера вроде черная полоса жизни начала немного белеть. Смит держался на расстоянии, как и полагается после того, как тебе в лицо кричат. Если что-то и можно было исправить, то момент был безвозвратно упущен, и Рэймонд пытался себя убедить, что никаких сожалений по этому поводу не испытывает. В конце концов, все сложилось именно так, как он и предполагал. Правда зубную щётку Флетчера из ванной Рэймонд так и не убрал. Когда Клео напомнила, что помимо Рэймонда в жизни ещё как бы существует много чего ещё, как людей, так и приключений, Флетчер удивился. Его центрированность отдавалась в висках, будто эта великая тайна мира что-то нарушила в его голове. Конечно, Лорд был доволен. Флетчер, собиравший информацию, как ювелир, раскатывающий золото в погоне за драгоценными граммами, никогда так не старался. В частности, потому что он смог перенести все свое внимание снова на работу. Интернет открывал удивительные возможности и пока кто-то снова решался сделать заказ, Флетчер сидел на площадке фриланса и писал за кого-то статьи. В это время он был больше погружен в инфополе, чем кто-либо. А потом появился Джонатан. Тоже заказчик текста, достаточно молодой журналист, настоявший на личной встрече. — Вы не такой, как о Вас говорят, — поделился он мнением за кофе. — Хуже? — Флетчер усмехался, вальяжно раскинув руки. — Нет. Лучше. Пожалуйста, научите меня всему. Я хочу брать у вас уроки, — и в этих словах детектив очень сомневался. До чего его подкосили, что он теперь совсем растерял веру в людей. — Мальчик, я не лучший пример, поищи кого-то… — Я хочу вас, — он был настойчив и решителен. Флетчер сдался, перед этим немного задохнувшись.***
Лондон становится очень маленьким городом, если вы оба вертетись если и не в одних кругах, то как минимум на смежных орбитах. Рэймонд не мог отделаться от уже закостенелой привычки держать Флетчера в поле зрения. Джонатан ему не нравился. Рэймонд даже лелеял мысль, что тот окажется знатным гандоном и Смит будет первым, кто принесёт Флетчеру доказательства, что его протеже сомнительный тип. Но Джонатан Бейл был чист как стёклышко, насколько чистыми могут быть журналисты. Флетчер возился с ним как сраный Оби-Ван со Скайуокером, и Рэймонд с какими-то отчаянным злорадством ждал вестей, что Джонатан переметнулся к каким-нибудь условным ситхам. Но со временем Рэймонд как-то начал смиряться с мыслью, что он не центр Вселенной Флетчера, как тот его убеждал своими действиями в то уже почти забытое лето. Он даже почти признался сам себе, что сам был влюблен. Доктор Блайт предложила Рэймонду найти какое-то хобби, Смит тогда скривился, прекрасно помня, чем обернулось такое предложение от Пирсона. Рэймонд выбрал готовку. Оказывается, это было довольно расслабляющее занятие, хотя поначалу Рэймонд, как всегда, вгрызся зубами в сраные рецепты, пока те не стали получаться идеально. Иногда Рэймонд вспоминал, как готовил на его кухне в старой съёмной квартире Флетчер, и в какой-то момент, поймал себя на том, что улыбается от этих воспоминаний. Бизнес шел в гору быстрее, чем Рэймонд успевал осознать, что денег у него теперь больше, чем у среднестатистического жителя Лондона, и это осознание для человека, который почти всю свою юность прожил на грошах, давалось ему тяжело. Смит иногда просто забывал, что может себе что-то позволить, пока Пирсон не напоминал про сшитые на заказ костюмы, дорогой виски и машины. Рэймонд менялся с каждым годом. Сдержанность стала панцирем, за которым теперь ещё сложнее было разглядеть бушующие внутри страсти, пока не станет слишком поздно. Злость и тяга к насилию стали почти ручными, и выпускал их порезвиться Рэймонд очень редко. Дорогие костюмы, укладка, пока что все ещё гладко выбритое лицо без царапин и синяков — все это было овечьей шкурой на волке, но шкура сидела как влитая. — Флетчер. — Чеканная «т», протянутая, проглоченная «р». Камера журналиста без видимых усилий изымается из ловких пальцев одним из широкоплечих мрачных мужиков, в чьей компании появляется у заброшенной фабрики Рэймонд, и передаётся в холеные руки с кольцом печаткой и следами мелких бледных шрамов. — Что ты здесь забыл? — Рэймонд просматривает сделанные фотографии и прежде, чем вернуть Флетчеру его игрушку, вынимает карту памяти и кладет ее в нагрудный карман темно-синего тренча. Его жизнь менялась. День за днём. Нет, Флетчер не бросил ни пить, ни курить, ни ебать людям мозги. Детектив просто успокоился. Когда он выговорил всю обиду Смиту, а тот принял к сведению, эта встреча принесла особое, терапевтическое действие. Питера просто перещелкнуло, он и правда его отпустил. Джонатан был милым. Он слушал его с улыбкой и закрытыми глазами, любую чушь так внимательно, что Флетчер изначально не мог понять, что с тем не так. Не пытается заткнуть, понимает и предан, как щенок. — Я слышал, Вы искали про меня информацию. Это интересно, — Джонатан улыбается. Детектив был наставником уже с месяц и только сейчас решился что-то о нем узнать, а это кое-что значило. — Да, искал, — Флетчеру неловко. — Твои скелеты в шкафу даже милые, черт возьми. Тайно играешь в видеоигры и кушаешь бургеры раз в месяц, несмотря на то, что вегетарианец, — ему просто смешно. — Если захочешь в следующий раз что-то узнать обо мне, — Бейл подошёл ближе, заглядывая в его глаза сквозь стекла очков, переходя так резко на «ты», — просто спроси. Флетчер смотрит на его губы. Джонатан прикусывает их и наклоняется ближе, сокращает расстояние. Детектив на секунду хотел бы остановиться, но живое человеческое тепло такое манящее, такое приятное. Джонатан правда милый. Нежный и чувствительный в сексе. Читающий в слух интересные новостные заголовки, спорящий о чем-то в порыве своего максимализма и нигилизма. Флетчер _ почти _ счастлив. — Р-р-рэймондо, — хрипло и рычаще, как одинокий волк в зоопарке, но через секунду появляется знакомая лисья улыбка. — Тебя это никак не касается, давай не мешать друг другу делать свою работу. Отдай, пожалуйста, карту. — Интересно как. Слышал, Банни? Нас не касается, что журналист засел в кусты напротив притона, где какие-то уебки бодяжат нашу дурь, — Рэймонд коротко кивает своим людям и те направляются к фабрике, а Смит так и стоит над Флетчером. Из-за уха достается аккуратная самокрутка, Рэймонд играется дымом, затягиваясь. — Рассказывай, — у Рэймонда такой тон, будто он не сомневается, что Флетчер выложит ему все, что знает, да ещё и спасибо скажет, что выслушал. Флетчер цокает языком. — Бандиты, а не люди. Верните мне камеру и флэшку, у меня там есть личные фотографии. И Флетчер совсем не о фотографиях Джонатана в его постели или дне рождении, когда они все-таки отправились в Мексику, как тот давно-давно и планировал. — У меня нет ничего нового, это не расследование, мне просто нужен репортаж для издательства, — все же говорит детектив, когда Рэймонд непрошибаемой скалой продолжает стоять и прожигающе смотреть. — Дай ебучую карту, Смит! Пожалуйста! Журналист подходит очень близко, он злится. Рэймонд скоро станет амбасадором всех его проблем. Когда Рэймонд пролистывал последние фотографии, после тех, где была фабрика со всех ракурсов, пары фоток молодых людей, которые нервно озирались по сторонам, когда толкали кому-то пакет с травой, шли и правда личные фотографии с блядским Джонатаном. Рэймонд думал, что перерос эти чувства, но из вредности удалил не только те, где так или иначе светился Пирсон и его люди, но и парочку с дурацкой улыбающейся рожей Бейла. Все равно поди у Флетчера все диски засраны этими фотографиями. — Лови, — Смит кинул Флетчеру его бандуру, стоющую круглую сумму, и пока Флетчер ее подхватывал, как драгоценное яйцо Фаберже, сделал несколько шагов в сторону. — Я отдам тебе карту, когда мы закончим, — на ходу бросил Рэймонд. Он обернулся, не останавливаясь, и погрозил пальцем, шикнув на Флетчера, как на нашкодившего кота. — А теперь, чтобы духу твоего здесь не было, кыш. Смит стремительно шагает в сторону фабрики, надеясь, что Флетчер поверит и послушается. Рэймонд откидывает полы тренча, чтобы потянуться к оружию в кобуре. Карту он отправляет Флетчеру в издательство вместе с крафтовым пакетом, в который наконец-то собрал все шмотье Флетчера из своей квартиры. Вряд ли оно ему нужно, если он не вспоминал об этих вещах два года, но Рэймонд не мог не напомнить о себе, особенно после этих слащавых фоток Бейла. Всё-таки у Смита был дерьмовый характер. Детективу и правда оставалось лишь посмотреть Смиту в след и остаться ждать, обзывая его последним говнарем. Благо, почти все фотографии были на месте. Флетчер исправил обзывательство на «порядочный говнарь», распечатывая пакет, но очень грустно перебрал свои вещи. «Вместо того, чтобы сжечь или выбросить, ты решил отдать их мне обратно, Смит?» Флетчер понимал, почему тот так сделал. Это был очень детский жест: «я обижен, думаю, ты должен быть в курсе, что на тебя. И совсем не хочу разговаривать». Но ты уже разговариваешь, Рэй. Наступило ещё одно душное, но бессолнечное лето. Флетчер в нем почти расстворился, пока не произошло ужасное. Хуй знает каким образом, детектив попросил о помощи Пирсона, чтобы тот дал разрешение украсть Рэймонда на неопределённый срок. Детали сделки неизвестны, но Флетчер потерял почти всю информацию, которую намеревался продать, а это оценивалось как приличный дом, но тому было плевать. Потому что счёт времени шёл на секунды и Клео могла быть где угодно. Сидя в квартире Рэя, неизвестно каким образом проникнув без сигнализации, Флетчер ерзал в кресле и нервничал. Может быть, виной страх за подругу, а может быть — Мне нужна твоя сила и снаровка. С Пирсоном все договорено, — вещает он мрачно хозяину с порога. — Клео исчезла. —Ты в курсе, что я не палочка-выручалочка? — рыкает Рэймонд, которому Пирсон сообщил о том, что Флетчер его искал и что просил «одолжить». Как сраную стремянку. Чем дольше Рэймонд работал на Майкла и греб деньги лопатой, тем больше людей, кажется, забывали, что Рэймонд живой человек, а не всесильный джин, которого Пирсон держит в лампе, пока не понадобится. Флетчер ещё и застал его врасплох, потому что Рэймонд уже не ждал эту лисью морду на своей жилплощади, и теперь направлял на нежданного гостя пистолет. Смит моргнул, поправил очки и убрал оружие в кобуру. — Когда? — Рэймонд не был знаком с этой Клео близко, но не мог не заметить, что она Флетчеру дорога. И здесь уже было не до мелких обид. — Её нет дома уже почти полтора суток. Мне позвонила её малышка, спросила. Я сразу в редакцию, она не появилась с утра на работе. Рэй, она никогда не оставляла Кнопку без присмотра, здесь что-то не так. Она писала материал про незаконный оборот культурных ценностей и собиралась узнать имена людей, принимающих участие в нелегальных аукционах. Я не знаю, за что хвататься, где искать координаты, только если у неё дома не спрятан сейф или ещё что! Бывший муж Клео где-то за морем, девчонку могут забрать в детский дом, если кто-то узнает, что она живёт без матери. Мне, блять, очень нужна твоя помощь. Голос немного задрожал, но детектив собрался. То, что Смит тыкает в него огнестрелом, было давно пройденным этапом. Сейчас некогда было вдаваться в словесные перепалки, стоило действовать. — Успокойся, тише, Флетчер, — Флетчера чуть ли не трясло, когда он захлебываясь словами докладывался Рэймонду. Смит потёр глаза, начиная соображать. — У нее дома могут быть компьютер, флешки, что-нибудь по этому делу? Рэймонд с Флетчером друг для друга были лакмусовой бумажкой для проблем. Когда кто-то один появлялся в жизни другого, всегда начинался блядский цирк. Мысленно Рэймонд ответил за Флетчера, что «не цирк, а кино!», но тот сейчас был слишком взволнован, чтобы самому так шутить. — Где сейчас ребенок? Если Клео похитили, эти люди могут знать ее адрес. — Она сейчас в безопасности, за ней присматривает Джонатан, — Флетчер не хотел пояснять, что они съехались, потому что это и так было понятно. — Вряд-ли кто-то видел, как я её перевожу. К тому же, все соседи думают, что я её дядя. По-хозяйски, но очень нервно, детектив налил себе отнюдь не виски, а просто воды из крана. Рэймонд дёрнул уголком рта, когда Флетчер упомянул Джонатана. Вот как. Что-то не к Бейлу Флетчер побежал поджав хвост решать проблемы. Это была очень мерзкая, нечестная мысль, потому что Флетчер всерьёз переживал за свою подругу, а Рэймонд, так уж сложилось, был далеко не обывателем, да и Флетчер не знал так уж много людей с Глоком за пазухой. — Нужно поехать обыскать дом, пока это не сделали за нас. Они уничтожают улики и пока те не найдены, Рамеро должна быть жива. Иначе как они узнают их нахождение, — предположил логично детектив, но на деле пытаясь себя успокоить. — Поехали? — Поехали, — серьезно кивнул Рэймонд. В машине напряжение в воздухе можно было ножом резать, Флетчер беспокойно смотрел на дорогу, будто выискивал свою Клео под каждым кустом и фонарём. Когда они добрались до места, Смит притормозил Флетчера за плечо, чтобы тот не ворвался в дом, как вихрь: мало ли, вдруг их опередили. — Нашел что-нибудь? — Рэймонд вернулся с верхнего этажа, где осматривал спальни. Флетчер был в реальности, где теплота чужой любви его приятно окутывала, жизнь продолжалась, а адреналиновая зависимость полностью утолялась его работой. Даже в машине он почти улыбался. Потому что это было похоже на криминальный сериал. Потому что это было весело, но пиздец страшно. А ещё потому что Смит ему согласился помочь. И за это детектив был благодарен от самого сердца, которое успело смягчиться за время и притупить его разум. Совсем немного. — Нет, я—, Флетчер видел, как на секунду у Смита проскользнул по лицу красный огонек и, не думая, бросился к нему, сбивая с ног. Рэймонд недоуменно посмотрел на Флетчера, а потом заметил движение за окном. «Вот же блядство» Раньше, чем Рэймонд успел додумать эту мысль, Флетчер повалил его на пол, умудряясь упасть на осколки и расхерачить все свои ладони. — Я в порядке, — рыкнул Рэймонд, взводя курок. Разглядеть нападающих было почти невозможно, Рэймонд отстреливался, но их было явно больше. Смит мысленно считал выстрелы. — Пиздуй к заднему двору, — прошипел Рэймонд, перезаряжая обойму и услышав, как кто-то начал шароебиться по гостиной, — Живо, Флетчер. Смит делал медленные шаги назад, надеясь, что нападающие не поставили людей на задней двор. Они с Флетчером облазили весь дом и ничего не нашли, так что оставалось надеяться, что эти люди тоже уйдут ни с чем. Выбраться из дома им удалось чудом, машину они заблаговременно оставили через улицу. Рэймонд откинулся на сиденье и выдохнул. Он видел, что у Клео висела камера над входной дверью, можно было попытаться вернуться позже и посмотреть ее, если, конечно, ее не заметили и не сломали. — Покажи руки, — потребовал Рэймонд, переводя на него взгляд. Не дождавшись ответа, Рэймонд сам потянул за запястья и включил свет, чтобы получше рассмотреть, — пиздец, Флетчер, как всегда — все шишки собрал. Где живёт этот твой Джонатан, я отвезу тебя домой. — Да иди ты, на свою рожу глянь, — он усмехнулся. Красивая, блять, рожа. На секунду они замерли, смотря глаза в глаза. — Баудри-роут. Черт, надеюсь, мы не отдали им информацию. Клео, где же ты могла всё спрятать, дьяволица! Смит остановился по указанному адресу, и не знал, что делать дальше. В голове крутились мысли насчёт Клео и ее пропажи. Может быть, посмотреть в офисе? У нее наверняка могли быть какие-то нычки, типа ячейки в аэропорту. У Флетчера такие были, Рэймонд их знал, хотя Флетчер об этом не догадывался, вероятно. Не он один любит пошпионить. Но пока они будут выискивать тайники, которых может быть как закладок у наркомана, может стать слишком поздно. Рэймонд почесал ладонь и поправил оправу. Как же тяжело с этими журналистами. Погружённый в раздумья, Рэймонд не заметил, что уже несколько минут молча сидит, вцепившись в руль, напротив дома Джонатана. Флетчер так и не вышел из машины. Рэймонд поднял на него вопросительный взгляд. — Зайди на чай, — сказал серьёзно детектив. Не позвал, буквально приказал. И завозился, выходя из машины, пытаясь не заляпать салон. — Нужно обсудить, что делать дальше. Квартира совсем отличалась от любых тех, которые снимал Флетчер. Она была до неприличия вылизанная. От неё веяло семейностью, даже гостиная с ебучим электрическим камином и вокруг него мягкими диваном и креслом, с которого подорвался Джонатан. Он читал малышке Эмили в слух, пока они не заявились на пороге. — Питер, что случилось? — он был напуган, но сразу же пошёл за аптечкой. Видимо, такое уже не раз случалось, раз парень не растерялся. — Поиграли в Скуби Ду, драпали со всех ног из дома Клео. Рэймонд, это Джонатан, Джо, это Рэй. А это Кнопка — Эмили, — он сел на пуфик, дожидаясь доставку бинтов. Девочка помогала раздеться мужчине и весь её вид говорил о том, какая она храбрая. Наверное, пошла характером в мать. — Здравствуйте, мистер гангстер, а у вас и правда есть офигенный глок? Флетчер неловко ухмыльнулся, потому что девчонка только что выдала его с потрохами. Да, он рассказывал ей о Рэймонде, кто же виноват, что у Эмили такая отличная память. А ведь Рэймонд не хотел заходить ни на какой чай, но у Флетчера в голосе иногда были такие стальные нотки, что Рэймонд не находился с ответом, кроме послушного «ладно». В квартире не было коробок, кажется, что Флетчер здесь обжился, хотя сложно представить, чтобы этот прохвост смог куда-то приземлить свою жопу надолго. С дивана тут же подорвался причина флетчеровской оседлости. У Джонатана на коленях сидела и с интересом рассматривала картинки в книжке девочка, которая почти как две капли воды была похожа на женщину, которую Рэймонд видел пару раз, когда пытался выяснить, где пропадает Флетчер. Это было так давно. Джонатан примерно был его ровесником, но выглядел куда моложе, чем Рэймонд. У того не было хмурого выражения лица, да и вообще он казался очень уютным и домашним. Отвратительно. Рэймонд проводил Джонатана взглядом и перевел взгляд на девочку, сжимающую в руках видавшего виды медведя. — Это у Флетчера несмешные штуки, Эмили, — Смит вскинул брови и недовольно посмотрел на Флетчера. Рэймонд опустился на корточки перед Эмили, которая еле доставала ему до пояса. В детстве Рэймонда раздражало говорить со взрослыми, задирая голову, поэтому он предпочитал держаться от них подальше. — Эмили, я хотел бы услышать все, что мама тебе рассказывала перед тем, как не вернулась домой. Куда она уходила, может быть, с кем-то? Это все очень важно. Эмили бросила взгляд на Флетчера, как видимо, единственного взрослого, которому ее мать разрешила ей доверять, да и то по большим праздникам. После его кивка, она затараторила с детской непоследовательностью все, что посчитала важным, вплоть до тостов, которые мама сделала ей на завтрак. Смит поблагодарил ее, он не умел общаться с детьми, поэтому разговаривал с Эмили, как с малознакомым взрослым человеком: вежливо и серьезно. Смит подошёл к дивану, где Джонатан склонился над руками Флетчера, и пристально смотрел, как тот вытаскивает осколки из кровоточащей ладони. — Ты пропустил, — тыкнул пальцем Рэймонд, пропуская в голос что-то похожее на гнусавый тон женщин из паспортного стола: когда чтобы ты не делал, в их глазах ты полный идиот, да ещё и тратишь их время. Джонатан, может, и сам прекрасно видел осколок, но Рэймонд, несмотря на общую напряжённую обстановку, не мог обойтись без шпильки. Джонатан очень скептически, выпрямляясь во весь рост, оглядел гангстера и хмыкнул. Ему явно не нравилось видеть его здесь, но чайник уже кипел, а Флетчеру он помогает, поэтому делать нечего. — Да, благодарю, я вижу. Флетчер же, просто чувствовал себя между двух огней и не понимал, нравится ему это или пахнет паленой плотью, но в этот момент он задумался о другом. — Кнопка, а ты часто носишь часы? Разве тебе нужно знать, сколько времени? — Это мамин подарок, она сказала его никому не отдавать. Детектив подозвал её к себе и доверительно, медленно осмотрел болтающийся аксессуар на тонкой руке. С другой стороны была прикреплена мини-карта, такие часто используют в фотоаппаратах, а как переходник, нужна была побольше, чтобы вставить в компьютер. Флетчер многословно посмотрел вверх на двух своих партнёров. — Дьяволица, — и это был большой комплимент Клео. Клео была хитра, как кошка, наверное, по другому в этой профессии не бывает. Флетчер с третей попытки подобрал пароль к закрытой папке (всё-таки друзьями они и правда были хорошими). Дальше дело было за малым, Флетчер пролистывал на своем компьютере материалы, которые нарыла Клео, пока Джонатан и Рэймонд одновременно заинтересовано и недовольно сопели у него за спиной. — Смотрите, все эти собрания происходят в особняке Браунов, если верить заметкам, — Флетчер пил свой кофе и быстро мотал вниз. — Я не удивлён, — подал голос Джонатан и сразу словил вопросительные взгляды. — Это известные коллекционеры в Лондоне, а может и мире. У них в особняке столько закрытых комнат, сколько нет в музее, а влияние вьется вплоть до королевы. Это очень опасные люди. Детектив какое-то время молчал, но все же решил огласить вывод, с которым согласятся все присутствующие. — Как и ожидалось, детка, закрой уши, мы в дерьме. Этот особняк огромен. — Я слышал, что помимо торговлей искусством, они и правда занимаются трафиком под тихую, — Смит бросил сочувствующмй взгляд на Флетчера, который несколько часов назад в панике предполагал, что Клео могли продать в рабство. Бордели, аукционы, казино — те ещё гадюшники. Джонатан заегозил, в его глазах был блеск: он знал что-то, что могло пригодится. И все ещё очень походил на щенка, по сравнению с раненым не раз в боях, повидавшего всякого на своём пути, одинокого волка Смита. — Я был там, когда писал учебную статью в институте. Я знаю, какие двери куда ведут. Конечно, если ничего не изменилось… Джонатан рядом чуть ли не завибрирвовал от еле сдерживаемой информации. Он явно пиздецки хотел быть полезным. — Замечательно, — с кислой рожей ответил Рэймонд, понимая, что их и без того не самая удачливая компания пополнилась новым игроком-лузером. Сзади подошла Эмили и посмотрела на Флетчера, еле сдерживая слезы. Девочка наверняка устала и испугана, а трое взрослых с шилом в одном месте вряд ли хорошо влияют на психику ребенка в стрессовом состоянии. — Когда следующий аукцион? — Мы успеем, — железно утвердил Флетчер. В частности, потому что напоминал себе: сейчас нельзя сомневаться. — Я тебе обещаю, Кнопка. Детектив очень по-отцовски её обнял и взял на руки, приговаривая, что с мамой все будет в порядке и понёс её в их с Джо спальню. Итак было понятно, что ночь они проведут бессоную, в разработке какого — никакого плана. — В документации сказано, что каждую пятницу. Он будет завтра. Времени совсем нет, — подытожил Бейл. — Я поищу карты, запасные выходы и входы, в пожарной базе наверняка есть эти данные. Парень садится за компьютер, быстрые пальцы летают над клавиатурой, но он продолжает настороженно оглядываться на Смита. А Рэймонд смотрит, как заботливо берет на руки Эмили Флетчер, как та к нему доверчиво жмётся, и не понимает, как Флетчер может одновременно быть и редкостной, больной на голову гадиной и правда хорошим другом. «Парадокс, а не человек», — не в первый уже раз думает Рэймонд. Смит вытаскивает мобильник, быстро кому-то набирая и уходя в соседнюю комнату. Флетчер сталкивается с Рэймондом у дверей. — Я вернусь через час, — бросает Рэймонд, накидывая пальто. Большим минусом работы с Рэймондом было то, что он требовал полной подотчетности, но сам редко озвучивал свои планы, будто все вокруг умели читать его мысли. С Пирсонами у них неплохо выходило улавливать мысли друг друга, может быть поэтому они так хорошо сошлись. Смит вернулся злой как собака, и кинул Флетчеру жучки, незаметные наушники и пистолет. — Держи, ты вроде умеешь с этим обращаться, завтра возьмёшь с собой. Джонатан, будешь вести нас по картам, тебе же нравятся всякие стрелялки, — немного язвительно бросил Рэймонд и как ни в чем не бывало уселся на стул прямо в верхней одежде. Сидящие за компьютером, внимательно и немного недоуменно смотрели на Смита. Только один — немного ревниво, а второй — с почти восхищением. — Я не… — попытался оправдаться Бейл, тут же смутившись. Флетчер похлопал его по плечу и с улыбкой боднул, так старый кот выражает незаметно свою привязанность. Он хотел ободрить Джо, но тот сам был остр на язык. — Я хотя бы не причиняю в реальной жизни никому вреда, — и это был камень в огород Рэймонда. Рэймонд в ответ лишь так оскалился, что стало понятно, что он считает это своим большим плюсом. И огромной неприятностью для Джонатана. Флетчер быстро затараторил за чертежи, которые вылезли им в доступ. — Третий этаж перекрыт уже как несколько лет, предположительно, там все и хранится, а под особняком есть подвал. Там проходит аукцион. Что примечательно, все люди обязаны приходить в масках и чёрных мантиях, это я вычитал из материала Клео. Гарантия приватности и всякой такой дряни. Это может сыграть нам на руку. — У них культ или аукцион? — вскинул брови Рэймонд, но не мог не порадоваться чужим причудам. Вопрос с пригласительными стал на порядок проще. — А что насчёт прислуги? Вряд ли в открытом доступе была информация о штате Браунов, но двое журналистов вполне себе могли нарыть и такое за всего лишь час. — Даже если мы проникнем внутрь, сложно будет рыскать по особняку незамеченными. А ты говоришь он огромный. Тут уже вмешивается Бейл. — Да, на весь периметр выделено около сотни агентов, ещё некоторые персоны приходят со своими телохранителями, которые говорят от имени своего хозяина, когда это необходимо. Чтобы нельзя было узнать никого по голосу. — Сатанисты и то милее будут, — вставляет Флетчер. — На третий этаж выделено около двадцати людей — десяток на лестницу и по окнам, но, — парень с довольным видом поднимает указательный палец вверх, призывая к вниманию, — есть ещё вентиляция, которая опутывает весь особняк. На неё можно выйти из туалета. Очень не вовремя на Рэймонда выпрыгивают из-за угла воспоминания, как они рассматривали окна соседей с Флетчером на балконе и тоже смеялись про сатанистов. В глазах на мгновение отражается что-то похожее на тоску. — Посмотри мне в лицо и скажи, похож ли я на сраного Тома Круза, — Рэймонд выглядел оскорбленным до глубины души, — Ты предлагаешь мне лазить по вентиляции, как будто в дурацком кино? Рэймонд мог беситься сколько угодно, но работая на Пирсона он свыкся с мыслью, что иногда обстоятельства от него могут требовать чего-то ебанутого. — Хорошо. Ладно. Допустим, вентиляция. Что мы пытаемся найти? Надеемся, что они прячут Клео в особняке? — А что, боишься в плечах не пролезть? Местами поменяемся? — с каким-то вызовом на «я не ною и ты не ной» отвечает Джо. — Да, если её не выставят на аукционе, значит, её держат в заложниках как объект с информацией. Детектив сидит на диване и перебирает жучки, с которыми ему жизнь не раз подготавливала встречи, примеряет наушник, а потом лезет в телефон, чтобы найти подходящую одежду. Какие только причуды не несут эти богатеи. Они провозились часов до пяти утра, изучая чертежи, придумывая план и к нему несколько запасных. Когда в висках начало ломить, а Флетчер с Джонатаном стали клевать носом, несмотря на волнение, которое притупилось от усталости, Рэймонд распрямился и провел рукой по волосам. — Тогда встретимся завтра, я достану нам приглашения. Рэймонд еле сдержался, чтобы не скривить лицо, когда заметил, как Джонатан подбадривающе ткнулся носом в щеку Флетчера, который переплел их пальцы и слабо улыбнулся. Нет, конечно, это была не ревность. Рэймонду просто не нравились телячьи нежности, а Джонатаном весь был какой-то приторный, будто сахар скрипел на зубах. — Хорошо, я тебя провожу, — говорит Флетчер и приподнимается, но Джо его останавливает. — Ложись на диван, поспи немного. Я сделаю это сам, — забота. Тепло. Нежность. Все то, чего Рэймонд шугался или имел свои особые представления. Днём Рэймонду удалось раздобыть два приглашения. Немного угроз, немного авторитета. Главное, чтобы усилия того стоили. Маска оттягивала и без того оттопыренные уши, и Рэймонда раздражали противные завязки, но ебучий дресс-код есть ебучий дресс-код. Смит раздражённо протянул охраннику их пригласительные, тот лишь кивнул, потому что от Смита так веяло настроениями на грани мордобоя, что люди от него шарахались. — Постоим для приличия в зале, пока не начался аукцион, потом я пойду в туалет, а ты оставайся здесь, — Рэймонд в который раз поправил неудобную маску, проверил наушник, скрытый капюшоном, — скажешь Джонатану, если будет что-то подозрительное. — Уверен, что тебе нужно туда идти одному? Здесь некому прикрывать, Рэймондо, Пирсон мне за тебя голову открутит. — Уверен, — Рэймонд не хотел спорить, потому что они успели погрызться на эту тему до аукциона. Рэймонд для вида встрял в парочку бессмысленных разговоров, а потом поймал взгляд Флетчера и скрылся в арке, ведущий на верхний этаж. Смит зашёл в туалет и включил наушник. — Джонатан? Я собираюсь лезть в эту твою вентиляцию, и не дай бог ты наебал меня с чертежами. Рэймонд чувствовал себя тупо, когда забравшись на бочок в самой крайней кабинке, снимал с вентиляции решетку. — Рэймонд? Ты и без меня хорошо справляешься, чтобы выглядеть глупо, — совсем осмелел Бейл. — Передавай, где находишься с точностью и проблем не будет. — Завались, — прокряхтел Рэймонд, подтягиваясь на руках и выползая в узкий проход. Плечи и правда для такого были широковаты, Флетчеру было бы проще. Дурацкая маска и мантия остались валяться в закрытой кабинке. Флетчер же, оставался на аукционе. Ему очень не нравилось, что он видел. Какая-то одна жутко идиалистическая мысль шептала, что так нельзя. Не должно быть. В мире обязательно есть справедливость. Однако, он понимал, что на этот раз роль справедливости играют они. Именно их компания вытаскивает журналистку, которая направит все свои усилия на то, чтобы это прекратилось. Хотя бы на время. — Пока что на аукционе какие-то русские иконы. Никто особо не впрягается за них, — тихо докладывает он. — Первая развилка, — доложил Рэймонд в наушник, судорожно вспоминая нет ли у него аллергии на пыль, потому что здесь ее были целые сугробы. А ещё оказывается марш-бросок по узкой вентиляции чертовски действует на нервы: темно, душно и постоянно царапаешься локтями о швы на металлических пластинах. — Направо и прямо, прямо, — координирует Джонатан стремительно, придраться не к чему. На фоне где-то слышен голос Эмили. Ползти пришлось долго и тихо, до третьего этажа было много переходов. К тому же, иногда проходили снизу охранники, все как подбор бандиты. — Выставляют людей, — мрачно докладывает Флетчер. Джонатан говорит остановится, потому что Рэй на месте. В просторном зале темно и многие вещи накрыты простынями, а в углу, привязанная к стулу, сидит Клео. У неё разбита губа, но девушка выглядит живой и дышит. — Отвратительно, — бормочет Рэймонд, кривясь, потому что работорговля и секс-индустрия у него всегда вызывала неприязнь к людям, которые делают на этом деньги. Рэймонд останавливается, запыхавшись, и рассматривает комнату через решетку, в которую его привел Джонатан. Большая, блять, удача. Клео побита, измождёна, но, кажется, жива. Смит кое-как разворачивается, чтобы выбить ногой решетку, и не очень грациозно вываливается из проема под потолком. — Эй, Клео. Клео! Слышишь меня? — прошептал Рэймонд, чтобы если у двери есть охранники, они его не могли услышать. Журналистка продирает глаза. Она ослабла, её морили голодом и жаждой, поэтому голова болит ужасно, голос отдаётся эхом. — Я тебя помню, — тихо и хрипло отвечает Клео, вглядываясь в лицо. Она дожидается момента, когда гангстер высвобождает её из плена. Рамеро делает неуверенный шаг, пока по рукам и ногам бегут иголки онемения. Рэймонд подсадил женщину, а сам подтащил к стене какой-то антикварный комод и сбил с него какую-то резьбу, когда забирался наверх. — Так, теперь слушай меня и ползи. Аукцион заканчивался и Флетчер выскользнул из зала, а потом смачно мысленно проматерился, потому что хозяин веселья, сам Браун поднимался наверх. — Поторопитесь, тут серый кардинал собирается наведаться к миледи и, боюсь, не обрадуется, когда не обнаружит её. — Блять, — прошипел Рэймонд, придерживая Клео, пока она неуверенными ногами нащупывала бачок унитаза в кабинке, чтобы спуститься из вентиляции, — пиздуй сюда, Флетчер. Заберёшь ее. Детектив спешит изо всех сил. — Я знаю, что у тебя точно в каком-то кармане лежат сраные очки, — сказал Рэймонд Флетчеру, протягивая журналистке маску, — попробую сойти за охрану, а вы выбирайтесь отсюда. Рэймонд отряхнул простую черную рубашку и штаны от пыли из вентиляции. — Ты с ума сошёл? — возмущается Флетчер, но все же отдаёт очки. Да, даже несмотря на то, что он был в официальном костюме. Ему с ними спокойнее. Вдруг резко поднимается гул и паника, люди начинают спешно выходить из особняка, а по потолку слышно, как бегают толпы агентов. Думать некогда. Флетчер ведёт Клео к выходу, а потом замирает, уже почти ступив на порог. Журналистка недоуменно тянет его на себя, но тот стоит столбом. — Я так не могу. Мужчина накидывает плащ на беглянку и спешит искать Смита, спрашивая на ходу у Джо, где можно спрятаться. Бейл тараторит что-то про кладовую, где хранятся швабры, тряпки и прочая утворь. Смит в суматохе как раз оглушил одного зазевавшегося новичка и нацепил себе его бейдж. Сомнительная затея, но из них троих у Рэймонда было больше всего шанса разобраться с вооруженными людьми в случае чего, а Флетчеру он хоть и всучил пистолет, но сильно сомневался в его способностях. Тому больше шло прятаться по углам и залезать в чужие квартиры. Рэймонд шел вдоль стены деловым шагом человека, который совершенно точно не занят чем-то подозрительным, пряча глаза за очками, когда из ниоткуда выскочил Флетчер, толкнувший его в темную, крохотную комнату. — Я мог тебя прибить, идиот! — рычит Рэймонд, вжимая Флетчера в стену. У Смита, вообще-то, были рефлексы, чтобы вот так выпрыгивать перед ним и затаскивать куда-то. В каморке очень тесно, под ногами какая-то утварь, и гангстер замирает, стараясь не шуметь, потому что из коридора слышится топот ног и громкие разговоры. — Знаю, но ты осторожничаешь. Обычно думаешь прежде, чем стрелять, а сейчас помолчи, — говорит детектив и замирает. У них обоих тяжёлое дыхание и пульс отдаётся в висках, они стоят очень близко к друг другу, потому что темно и шаг в сторону может принести нежелательный шум, а значит, и внимание. Это неоправданный риск. Рэймонд мог обойтись и без него, Флетчер это знает, но совсем не собирается мириться с мыслью, что тот действовал бы в одиночестве. Главную цель они выполнили, теперь осталось выжить. — Я подумал, тебе нужен талисман. Сам же говорил, что я живучий, словно таракан, — он усмехается и наклоняет голову чуть вперёд, а от того мужчины соприкасаются кончиками носа. Флетчер думает, что у него не должны бежать мурашки сейчас, потому что это не правильно. Совсем сумасбродно. Рэймонд чувствует чужое дыхание на своей щеке, они слишком близко, потому что в кладовке метр на метр не развернуться, а Рэймонд все ещё держит Флетчера за грудки, вжимая его в угол, как будто не было между ними ни жаркого лета, ни холодной осени, и они снова стоят в самом начале пути. Флетчер пытается встать поустойчивее и его колено оказывается между ног Рэймонда случайно, но Смит все равно вздрагивает. —Ты не талисман, ты… Ядовитое яблоко для Белоснежки, — выдаёт он глупость, не придумав ничего красочнее, — после тебя и твоих планов только в гроб и ложиться. — Но тебе же нравится, да? Питер на секунду забывает, где они находятся, потому что мозг отрезает любой доступ к окружающему миру, затихают звуки и мысли. Рэймонд горячий, от него сложно куда-то деться, исчезнуть. Остаётся только отдаться. Флетчер не знает, кто потянулся первым и чья это вина, но, кажется, все произошло одновременно. Детектив закидывает руку на шею Смиту, прижимает его к себе ближе, а их губы и языки уже во всю шарят по друг другу, встретившись снова спустя столько времени. Изголодавшись, требуя большего от своих хозяев. Рэймонд сдается слишком просто, снова соглашается играть по правилам Флетчера, как он себя уверяет. Устроить ладонь на чужой шее, прихватить губу. Рэймонд оказывается слишком хорошо помнит, как это — целовать Питера, будто и не прошло два года. Беготня охраны за дверью, щекочущее ощущение погони и опасности, и горячий рот и жадные пальцы под руками Рэймонда. Рэймонд сдергивает свой наушник и наушник Флетчера, запихивая их неверными руками в карман. — Вот как значит, Флетчер? — голос Рэймонда, как шипение клубка змей. — А что же твой Джонатан, а? Не зажимает тебя по темным углам и не упирается в живот огнестрелом? Рэймонд не может оторваться от знакомой до каждой родинки шеи, от бьющейся вены. — Урод ты, Флетчер. Тебе предлагают любовь и заботу, а ты выбираешь это? Смит зло прихватывает кожу зубами, не беспокоясь, что останется след. Это Флетчер пусть задумывается, какого дьявола он творит, раз позволяет все это, пока Джонатан, наверное, грызёт ногти от волнения. А то, что Рэймонд ужасный человек, факт общеизвестный. По правде, детективу не до этого, у него крышу сносит, что с ним вытворяет Смит. Такое не снится даже в мокрых снах, а тут происходит наяву. Рэймонд не слишком сильно уходит в мораль, потому что сам продолжает. Он даёт задуматься детективу, призывает к стыду, но безуспешно. Флетчеру совсем не стыдно. — Сука, Рэй, так нельзя, — слабая попытка к здравому смыслу, но он всё равно продолжает отвечать, отдаваться и брать сам. «Питер, ты в порядке?» — звучит на фоне голос Бейла. «Я так безумно влюблен в тебя». Урод — это мягко сказано. Флетчер едва ли сможет себя оправдать, да и не захочет просто. Блядский Рэймонд с его блядскими руками и губами. Он выжигает себя на коже, вдалбливает свой запах и свое имя в сознание с рыком: «здесь моё место. Сделай так, чтобы я больше не уходил». Питер Флетчер не менее ужасный человек. И это совсем не оправдание тому, насколько жадно он метит и хватает Рэймонда. — А что ты, Смит? Заделался директором в фрик шоу, что кидаешься на уродов? Ему важно услышать от того хотя бы намёк на симпатию, ибо догадок слишком мало, чтобы решиться упасть в эту яму вновь. Хоть что-нибудь. Маленький знак. Они всё всегда делают неправильно. Пьют кофе перед ужином. Трахаются, чтобы сделать больно. Рэймонд, как мантру, повторял про себя, что это все вина Флетчера, что это он неправильный. Но Смит прекрасно видел, с какой нежностью Флетчер смотрит на Бейла, как касается его открыто, ласково и совсем не так, как касался Рэймонда: украдкой, словно боялся, что Смит откусит ему пальцы. Смит пытается найти куда-то подевавшуюся гордость, как он когда-то советовал Флетчеру. Потому что это в корне неправильно — толкаться языком в податливый рот и забираться рукой под рубашку, взахлёб пить из этого отравленного источника. Но Рэймонда мучала жажда все эти два года, он злился на себя за то, что подставил Флетчера, на Флетчера за то, что тот обнаружил в себе остатки достоинства и не появился на пороге как ни в чем не бывало. «Он не твой» — отговаривает от безрассудства тихий внутренний голос. «Всегда был. Это ты — не его» — рычит что-то темное и злое, жадное и голодное до всриков и стонов, которые всплывают в голове, стоит снова услышать знакомый одеколон и почувствовать под пальцами тепло кожи. — Нет, — выдыхает Рэймонд, ему кажется, что даже их шепот разносится эхом по этажу, а бьение сердец слышно Джонатану на другом конце города, — но я преданный зритель из первого ряда. — Блять, чтоб тебя, — Флетчер на грани ненависти и любви. — Если мы выберемся отсюда живыми, то останься, не забудь свои слова. Они выбегают, как только предоставляется возможность, а Клео почтительно не задаёт никаких вопросов насчёт того, какие они памятые, красные и взъерошенные. Лишь смотрит на красный след на шее Флетчера с явным скепцетизмом, потому что даже уставшая, она может сообразить, что надо быть ебанатыми, чтобы выкроить минутку на пососаться, когда вам в спину дышат оскорбленные и вооруженные мафиози. — Мы прятались в кладовке. Флетчер подрался с пылесосом, — зачем-то ляпает Рэймонд на осуждающий взгляд. Оправдание ещё хуже действительности, но Рэймонд ставит на то, что кто угодно, знакомый с Флетчером, вполне себе мог бы поверить в эту небылицу.***
Статья выходит оглушительной. Журналисты, побывавшие внутри ужасной системы, оказались куда эффективнее полиции и тайных служб. Люди передавали новости из уст в уста так успешно, что даже политикам пришлось комментировать происходящее. Клео получила отличную компенсацию на дом. А ещё славу и множество предложений о работе от разных редакций. Флетчер не имел права её удерживать и улыбался, провожая их в аэропорту в Америку. Пирсон шутит, что ему надо почаще сдавать Рэя в аренду, а заголовки газет неплохая реклама для новой бизнес стратегии. Гангстер на час. Как муж на час, но с перчинкой. Рэймонду совсем не смешно. Инцидент в кладовой не прошёл отношения Флетчера с Бейлом стороной. Тот, как лучший интуит, экстрасенс, на следующий же вечер поставил Питера в неудобное положение. — Что ты думаешь о нашем будущем, милый? — он уже знал ответ, потому что изучил мужчину досконально, имел особую страсть к поисках в этом чудаческом лабиринте Минотавра, просто заблудился и пытался найти подсказку для выхода. — В каком смысле? — Флетчеру неловко. Он не привык к таким разговорам. К тому же, это было резко, как шальная пуля над головой. Чужие следы укусов сжигают кожу изнутри. — Будущее. Что дальше? Семья, дети? Ты готов к чему-то такому? Ему приходится отложить книгу, в которой он не продвинулся дальше оглавления. — Я не тот человек, который заводит детей… — туманно начал детектив. — Посмотри на меня, ну какой из меня отец? Максимум весёлый дядя на праздниках. Обычно на таких людях, как я, и заканчивается весь род. Все остальное человечество должно только поблагодарить, — он усмехнулся. — Питер, ты ведь всё ещё любишь его? Пожалуйста, не ври мне, посмотри в глаза. У меня есть шанс, пока ещё время не ушло? Детектив вздрагивает, сжимая кулаки, полностью раскрытый и разгаданный. Ужасно чувствовать себя, как на ладони, а ещё ужаснее, когда кто-то понимает тебя лучше, чем ты сам. Он отрицательно качает головой. — Не думаю, что есть такой человек, кроме него, с кем я мог бы быть. Замирающая многословная тишина. Флетчер очень скоро собирает вещи и съезжает. Бейл не кидается ему в догонку, не кричит о своём разбитом сердце. Потому что Джонатану не жаль. Ему было охуенно и их счастливые воспоминания Смит точно не мог забрать. А то, с чем Бейл остаётся бороться, это его личное. Он говорит на прощание, что не о чем не жалеет и Питер правда понимает, что не заслуживает Джо. Ни капли.***
Флетчер возвращается в место, где его мог ждать Рэймонд и их встреча у того самого фонтана, снова летом, просто смешна. И Питер смеётся, досадно взмахивая ладонью с каплями воды на Смита. Что теперь? Они сидят с Флетчером на скамейке в тени орешника, смотря на набережную вдалеке. Солнце садится и подкрашивает грязные воды Темзы в розово-оранжевое. — Мы никогда не съедемся, — вдруг заявляет Рэймонд, — И ты не повезешь меня знакомиться с родственниками. И на эти твои джаз — вечеринки за океаном. Рэймонд перечисляет все, о чем думал те пару недель после особняка Браунов. Это были, по его мнению, вполне себе весомые аргументы, чтобы развернуться и побежать плакаться и проситься обратно к Бейлу, который был до скрипа хорошим. А может быть, это Смит всю жизнь смотрел на Флетчера не под тем углом. — Нахуй ты мне сдался со своим хмурым лицом в квартире. Я не перестану доставлять тебе проблемы. Красть дорогой виски и залезать в твой дом. Я буду приглашать тебя поучаствовать в танцах на костях вновь и вновь, а потом разговаривать не переставая, будто ничего не произошло. Кто от кого теперь сбежит первым? Рэймонд смотрит на него тяжёлым взглядом, дыру пробурить может. С воды доносятся крики чаек. — Ладно, — в конце концов соглашается он, и словно кровью подписывает какой-то новый договор между ними. Настолько серьезно и поэтично звучит совершенно обычное «ладно». Смит щурится, когда смотрит на воду, потому что так блики от неё расползаются острыми лучами, искажаясь для не самого острого зрения. На Флетчера он тоже будто все время смотрит без очков: тот смутный, неясный. Но иногда Рэймонд бывает достаточно близко, чтобы выловить из общей расплывчатой картины завиток темный волос, родинку внизу живота или морщинки от постоянных ужимок. Рэймонд не думал, что у него в голове где-то есть отдельная коробка с этими воспоминаниями, но оказывается он просто задвинул ее подальше и повесил стикер с чем-то незначимым, например, «акции в продуктовом за 2000ый год», и поэтому забыл и не обращал на нее внимание, хотя коробка всегда там была. Смит не заметил, как солнце совсем село, но оставило немного света напоследок. Летние ночи всегда такие: полутьма, полурассвет. Смит повел плечами, прохладный ветер забирался под простую футболку со стетрыом от стирок принтом какой-то графичной кляксы. Он был не в светлых лёгких штанах и брендовой рубашке поло, как ходил теперь обычно, а в джинсах с дырками на коленках и старых найках, у которых давным-давно стерлись задники. Волосы по-мальчишески взъерошенны, и Рэймонд периодически поправляет за ухо чуть отросшие светлые пряди. Смиту словно снова двадцать, а все остальное было лишь неудачным дублем. — Ладно, — подтверждает в свою очередь Флетчер и передаёт тлеющую сигарету из губ в губы. — Хороший табак, как ты любишь. Такой договор не надо показывать ни одному юристу, тот открестился всеми богами и силами, все сочтёт подлинным и во век нерушимым. У Флетчера появляются уже седые волосы и это очень заметно, но, кажется, его это совсем не волнует, как теперь и многое на этом свете. В нем есть огонь, который раздул Рэймонд, а Флетчер время от времени подливает своими руками бензин. Теперь он сделал что-то важное, что-то нужное. Отчего ему теперь никуда не сбежать.***
У Рэймонда было странное мироощущение. Юность и детство он был тенью, незаметным и пустым местом. И Смит прекрасно усвоил, что мир не вертится вокруг него, а его желания и планы, если такие и появлялись в те не радужные года, когда Рэймонд по большей части просто плыл по течению, не имеют никакого значения для Вселенной, которая жила хаотичной жизнью, по законам, которые Рэймонд не знал и узнавать, честно говоря, не хотел. А потом появились Пирсон и Флетчер, которых эти важные уроки жизни как-то обошли стороной. Рэймонда избаловали вниманием и заразили этим ощущением собственной охуенности, которые и Флетчер, и Пирсон транслировали окружающим. Хоть и по разным каналам и с разной частотой. Пирсон был в этом деле, как и в любом другом, с рождения одаренным. Флетчер же скорее старался изо всех сил, в редкие моменты веря самому себе. Но даже в юности Смит никогда не горел желанием примерять чужую шкуру и тревожить себя чужими заботами. У Рэймонда был он и только он сам. Сейчас же Смит как-то неловко, словно начинающий заново ходить после реабилитации, пытался услышать и узнать Флетчера. Рэймонд как-то с суровым видом поймал его на выходе из редакции и приказным тоном сказал сесть в машину. Флетчер явно не ожидал ничего хорошего, готовясь, наверное, как минимум к ещё одному неприятному заданию или же к пули в лоб. А Рэймонд всего лишь повез его на свидание в ресторан. В другой раз Рэймонд молча отдал Флетчеру сверток в подарочной упаковке в начале августа, в котором оказались Ray-Ban с красноватыми стёклами. Очков у Флетчера было хоть жопой жуй, но Рэймонд ещё ни разу не извинялся за все те, сломанные лично им. — Как ты хочешь? — вдруг со всей серьёзностью спросил Рэймонд, нависающий над Флетчером. Мокрые от недавнего душа и капелек пота плечи мягко подсвечивались ночником у изголовья просторной кровати в квартире Рэймонда. Смит забавно щурился, будто от того, насколько четко он увидит лицо Флетчера зависело, как хорошо он его расслышит. — Хочу, как умеешь только ты, — пальцы оглаживают грудь, а язык ловит стекающие капли. Флетчер садится, их глаза на одном уровне, они смотрят на друг друга туманно. Мужчина сжимает чужие плечи, мнет их, как себе угодно, царапает короткими ногтями торс. Под «умеешь ты» Флетчер многозначно подразумевает что Смит сам уже, гораздо лучше него, знает, как и что делать, где укусить и сжать, куда поцеловать и ткнуться носом. — Но для начала можешь прижать меня к себе и трогать, пока я буду тереться о твой член и говорить, какой он, блин, восхитительный. Смит помнит, как в первый раз после того, как Флетчер расстался с Джонатаном, Рэймонд прижимал Флетчера к дивану прям в гостиной и рассматривал чистую, бледноватую кожу: ни следов укусов, ни синяков, только почти сошедшая отметина на шее, которую оставил Рэймонд в кладовке. Когда Флетчер был с ним, у него бывало живого места не было: Смит оставлял следы укусов, сжимающих бедра пальцев, царапины на узкой спине. И тогда Рэймонд даже как-то замешкался перед тем, как коснуться обнаженного тела. Смит не знал, что было хуже. Увидеть следы, оставленные другим, или наоборот вдруг столкнуться со осознанием, что кто-то умел любить нежнее и аккуратнее, по-настоящему. Раньше Рэймонд думал, что Флетчеру нравится, когда его грубо удерживают на месте, загоняют в угол, но теперь Смит начал задумываться, что Флетчер просто подыгрывает, потому что это все то, что нравится ему, Рэймонду. Слова Флетчера произвели должный эффект, потому что Смит тут же качнулся вперёд, прижимаясь губами, скользя руками вдоль бёдер, укладывая Флетчера обратно на кровать. Смит жадно целовался, пока у Флетчера не перехватывало дыхание, и тогда Смит мучал тягучими поцелуями его шею, перемежая их с укусами. Ладони легли под ягодицы, мяли и сжимали. Рэймонду неприлично сильно нравилась задница Флетчера. Ему он вообще весь до неприличия сильно нравился. — Рэй, у тебя камни вместо мышц? Совсем не теряешь форму, такой жёсткий и… Хах… Потрясающий, — мужчина мягко целует его в виски, аккуратно убирает спадающие пряди. — Давай, можешь входить, малыш, а то я уже совсем. Ему совсем не стыдно, даже от этого ласкового «малыш». Если Рэймонд в кои-то веки спросил, как ему действовать, то Флетчер поможет, проведёт по этому тёмному коридору за руку. Пальцы хватают из-под подушки смазку, передают в чужие руки. Когда Флетчер начинал трепаться в постели, Рэймонд, хотя обычно и рычал, чтобы тот заткнулся, все равно наслаждался тем, как тот забывает мысль на середине предложения от переполняющих эмоций и как слова перекатываются в одобрительные стоны. Смит растягивал Флетчера долго и обстоятельно, тот извивался, насаживаясь на пальцы, и Рэймонд голодным взглядом наблюдал, как напрягаются мышцы живота и бедер. Обычно Рэймонд не отличался терпением, но сегодня открыл для себя удовольствие наблюдать за медленно теряющим всякий контроль, которого и так кот наплакал, Флетчером. Тот чуть ли не скулил, ругался и порывался поторопить Смита, но Рэймонд только уверенно отводил в сторону руки Флетчера, прижимая их за запястью одной рукой к кровати. — Рэй, ну что же ты творишь, — выстанывал он приглушённо. То, каким внимательным взглядом Смит на него смотрел, было ново. Флетчер не хотел бы признаваться, но это жутко его сейчас смущало. — Ну давай, пожалуйста. Он напрягся так, словно мог дышать только ногтями на пальцах ног, сделался таким чувствительным благодаря тянущимся ласкам, и пустил довольные мурлыкающие вибрации по горлу, когда Рэймонд наконец пристроился сзади, чтобы войти. В свою очередь Рэймонд не понял, что за странное выражение промелькнуло в глазах Флетчера, потому что только в последнюю очередь подумал бы, что тот может чего-то стесняться. Но это все было не так важно, как прозвучавшая просьба. Смит сыто облизнулся, как кот, наигравшийся с пойманной мышкой, и вошёл одним плавным движением. Флетчер весь был таким… Знакомым. Рэймонд и правда слишком хорошо знал это тело, так хорошо, что это даже немного пугало — глупо надеяться, что Флетчер за все это время не успел узнать Рэймонда как облупленого. Флетчер жался к Рэймонду, ладони Смита ложились на чужое горло и бедра так, словно все изгибы тела под ним были вылеплены специально под его руки. Флетчер оказывался в руках Рэймонда, как прирученная птица, без страха разменявшая свободное небо на тепло ладоней. Они делили на двоих одно дыхание, одни стоны и двигались так слитно, будто обоих завел талантливый часовщик. И на какое-то время Рэймонду даже показалось, что дело не только в физической близости. Флетчеру только и оставалось, что вцепиться покрепче в чужую спину и водить по коже ногтями, иногда невесомо, до мурашек, а иногда особенно резко, потому что Рэю это нравилось. Детектив действительно просто безумно скучал по этому. Любой нормальный человек давно пошёл бы с такими фетишами на всяких Смитов к психоаналитику, но это было слишком скучно. Наверное, все пошло как-то не так, когда Рэймонд делил с ним время одиночества, превратил его во вкус фруктового льда, поддерживающе поцеловал в висок в том тёмном коридоре, беззаговорочно пошёл спасать Клео, а ещё спросил, как ему нравится. Поддатливые мышцы сжимали в себе горячую плоть, линии их тел сливались в одну беззаговорочно красивую, общую картину. И пока Рэймонд прижимался, терся о тело Флетчера, он отвечал абсолютно тем же. Они стали для друг друга родными. Близкими людьми. Вот это больше всего и вгоняло сознание в состояние молчаливого поражения. Никто из них не знал, что эти странные отношения принято у человечества называть семьёй.***
— Вообще, я серьёзно. Вот эта кухня обалденная, в ней ты будешь будто Гордон Рамзи, — Флетчер сам не понимает, почему они со Смитом как самая сладкая гей парочка бродят по Икее в этот день. Даже не помнит, как именно туда свернули их ноги. Рэймонд три раза напомнил Флетчеру о прогнозе, но у того отключался мозг, если в него подсаживалась идея-фикс. Флетчеру вздумалось провести день в парке и плевать он хотел на проливные дожди, льющие всю неделю, стоило солнцу скромно выглянуть из-за туч на пару часов. А Рэймонд почему-то согласился, видимо, чтобы потом ворчать, что он же говорил. Как они оказались в торговом центре, а не спрятались от дождя в какой-нибудь кафешке без лишних глаз — вопрос, которыэм Рэймонд тоже задавался. Торговые центры ему никогда не нравились, а они становились все больше, все многолюднее и от обилия всякого барахла с ярких витрин рябило в глазах. Икея так вообще, по мнению Рэймонда, была спроектирована какими-то шведом после долгой попойки, в которой он видимо шастал по впискам: все эти многочисленные интерьеры и длинные лабиринты проходов между ними. Рэймонд три раза пытался как-то срезать, но коварные маркетологи, расположившие все в такой последовательности, что если тебе хочется найти несчастную вешалку для шкафа, придется обойти весь магазин и уйти с простынями, лампочками и искусственным фикусом, но без сраной вешалки, желания Рэймонда сэкономить время и деньги явно не разделяли. — В любой кухне можно выглядеть, как Гордон Рамзи, если ты достаточно злой и терроризируешь куриное филе, — Рэймонд запоздало пригнулся, не заметив низкую лампу. И зачем только так вешать? Хотя рассеянный тусклый свет Рэймонду нравился, он вообще не любил яркое освещение, если только не надо было разбираться с бумажками. Бродя по замысловатым коридорам с новой, красивенькой мебелью, детектив пытался выглядеть не слишком радостным, но у него выходило это из ряда вон плохо. Он уходил на пару метров вперёд, прятался в шкафу-купе и эффектно появлялся перед Рэем, как сам сообщил «испанский герой — любовник», отодвигая дверцу. Флетчер был слишком взрослым лбом, чтобы просить себе знаменитую акулу или пушистое авокадо-подушку, но никто не мог помешать ему дурачиться с ними, таскаясь по углам. Детектив указал на милые горшки для цветов, которые по его мнению подходили Смиту, насколько вообще могут горшки подходить человеку. Рэймонд каждый раз поражался, насколько инфантильным придурком мог быть Флетчер. Это знание выпрыгивало на него из шкафа-купе с довольной ухмылкой до ушей. Первый раз Рэймонд, который отвлёкся на то, что пытался прочитать название, звучащее как чей-то чих после финской сауны, дернулся и только чудом сдержался, чтобы не приложить Флетчера лицом об зеркальную дверцу от неожиданности. — Флетчер, блять, — тихо прошипел Рэймонд, англичанин до мозга костей и испанской весёлости не разделяющий. Но Флетчеру чем-то понравилось выскакивать из шкафов, как пятилетка, которому впервые прочитали Нарнию. Смит бы пошутил, что Флетчер может и не стараться, его пидорская натура ни в каком шкафу не усидит и это и так понятно, но не стал, потому что в последнее время почему-то начал следить за тем, чтобы не сказать Флетчеру что-то и правда обидное. Рэймонду понадобилось несколько лет «антропологического» интереса, когда он из любопытства вкидывал в их не самые дружелюбные разговоры различные оскорбления и так, и этак пытаясь увидеть на подвижном лице что-то, кроме надоедливой ухмылки, чтобы научиться замечать мимолетный растерянный взгляд и на мгновение опущенные уголки поджатых губ. — Флетчер, оставь ты этот пылесборник, — Рэймонд смотрел на акулу, которую Флетчер все пытался по-дурацки усадить в ванную, нацепив ей на голову шапочку для душа. Неудивительно, что Флетчер предпочитал мужчин помоложе, никто в здравом уме его возраста не стал бы с ним связываться. Хотя Рэймонд в свои чуть меньше тридцати, уже чувствовал себя на все пятьдесят, но тем не менее почему-то таскался с Флетчером по икеи. С Флетчером Рэймонд вообще задавался вопросом «почему?» не меньше пяти раз за день. Почему-то соглашался на прогулки, почему-то кормил его ужинами и пускал в постель, почему-то заботился о том, что этот идиот может обидеться. Детский отдел они прошли как-то слишком быстро. Флетчер устроился с пустым стаканом на садовой локации, где цветная гирлянда украшала белый уличный столик, уходящий полосатым зонтиком вверх, с плетёными стульями и завязаными на них подушками. Он вытянул ноги, а потом спокойно спросил. — Рэй, может, встретим Рождество вместе? — Детектив внимательно смотрел на его лицо, потому что знал, одно нервное моргание и Смит скривился бы на его жутко сентиментальный (?) вопрос. — Ты не полетишь домой на праздники? К семье? — Рэймонд рассматривал горшки, которые выбрал Флетчер: нет ли трещин или брака? За такую цену горшки должны как минимум ещё выполнять функции пылесоса и кофеварки. — У меня никого нет. Конечно, можно заявиться к моим знакомым, но не хотелось бы нарушать их обычную семейную идиллию. Я немного не вписываюсь, — он махнул куда-то в сторону рукой, довольно расслабленно. Он тяжело выдохнул и стал протирать свои очки о вечно любимую кофту. Недолго детектив смотрел в пол, а потом улыбнулся. — Ага, поэтому ты хочешь провести семейный праздник со мной, — Рэймонд соизволил поднять на Флетчера взгляд, по которому было не понятно, недовольный он потому, что Флетчер царапает стекла очков неподходящей тканью или потому что ему так претит предложенная идея. Смит протянул Флетчеру из нагрудного кармана аккуратно сложенную мягкую замшевую салфетку в пластиковом конверте, чтобы не пачкалась. Рэймонд несколько дней пытался носить линзы, которые ему не нравилось ни надевать, ни снимать, но салфетку продолжал перекладывать из кармана в карман, потому что у кого-то были вечно заляпанные темные стекла. Флетчера вдруг потянуло на какую-то ностальгию, и Рэймонд не сдержал тяжёлого вздоха, потому что ни к чему хорошему это обычно не вело. В таком настроение Флетчера Рэймонду было сложно его читать. — Помнишь наш первый раз, Рэймондо? Мм, меня ещё тогда подстрелили? Незадолго до этого я же был в Испании, устроил себе небольшой отпуск. Хотелось отсидеться в тишине. Моя мать оказалась больна, не хочу углубляться в подробности, это не тот сценарий для кино, который принято показывать во всех деталях, просто она… Сгорела, как спичка. Это было быстро. Я даже не знаю, рад ли был услышать её последние слова или нет. Тело просто потеряло всё тепло, — речь была спокойной, следовательно, детектив сумел прожить и пережить свою потерю. Ну, или он пытался так выглядеть. — Поэтому я не думаю, что хочу возвращаться в Испанию когда-либо. Флетчер посмотрел в глаза Рэймонду, безмятежно улыбнулся и нацепил очки обратно на нос. Смит своих родителей никогда не знал, и хотя Флетчер не разрыдался и даже не пустил скупую слезу, Рэймонд мог только предполагать, что Флетчер переживает болезненные воспоминания, потому что сам Смит никогда никого не терял, а сочувствие у Рэймонда было далеко не врожденным качеством и учился проявлять его он со скрипом. На пустую улыбку Рэймонд скривился, потому что эти беззаботные ухмылки его путали, что гончую — уловки лисы, пускающие по ложному следу. — Над предложением ты все-таки подумай. Они стояли под козырьком, дождь уже не так озлобленно стучал по навесу, а лужи перестали быть лужами и текли по парковке широкими ручьями. — Если хочешь, приходи в сочельник, — сказал Смит после долгой паузы, в которой думал о том, на кой чёрт ему купленное кашпо, когда у него и цветов-то нет. Флетчер довольно кивает, когда Смит даёт ему официальное согласие. Не то чтобы ему оно было сильно необходимо, но приятно. Он при любом раскладе заявился бы к нему на порог.***
Мягкий пушистый снег был не в стиле Лондона, скорее мокрая мерзкая жижа, однако, кажется, для людей это не существовало как проблема. Флетчер заявился в красном свитере и принёс точно такой же рождественский Рэю, только зелёный. Детектив вызвался сам варить глинтвейн под самый тёплый на свете плейлист. Только традиции с поцелуем под омелой не хватало, чтобы вынести этот день как самое сладкое на памяти. — Я не буду это надевать, — заявил Рэймонд, всучившему ему с порога свитер Флетчеру. Спустя полчаса Смит в зелёном свитере с недоверием смотрел, как Флетчер колдует на его кухне над варевом в большой кострюле. — Не придёшь в сочельник? — Роуз так вскидывает бровь, будто ее собственное чадо только что ей сказало, что собирается провести рождественские каникулы шыряясь хмурым по подворотням. Рэймонд не знал, стоит ли ему злиться, что Пирсоны считают его своей собачкой-компаньоном, кокер-спаниелем, но с очень острыми зубами, или смириться, что так работают их странные, но однозначно близкие отношения. — Да. — И что будешь делать? Есть мороженое ложкой из банки и ждать мистера Дарси? — Роуз пошутила, но потом вдруг перевела загоревшийся взгляд на Смита, — У тебя кто-то появился? Рэймонд моргнул и сделал вид, что накладные на запчасти к машинам класса люкс очень занимательные бумаги, а он очень занятой человек, по доброте душевной помогающий Роуз. Ну и потому что они с Микки через ее салон покупали кое-что и для ферм. — Рэймонд, — Розалинд не была сплетницей, но когда уходили от прямых вопросов не любила. — Скорее завёлся. Как вши. Тараканы. Шебуршат по ночам на кухне и кусаются. Розалинд такой ответ устроил, хотя в глазах и мелькнуло непонимание, как можно сравнивать с траканами человека, с которым встречаешь Рождество. Но кусачим этот кто-то действительно был, судя по неумело замазанным следам на шее и под ухом. Рэймонд не покупал никакой ёлки, даже самой захудалой, ограничившись венком на обеденном столе и длинными свечами среди пушистых зелёных лап. Техника безопасности хромает, но Рэймонду нравилось, как уютно смотрелось. Если что-то и загорится, всегда можно сделать Флетчера крайним: его идея отмечать Рождество. — Ты не переложил корицы? — Рэймонд подошёл со спины, наклонившись чуть ближе, вдыхая терпкий запах разогретого вина. Флетчер любил вносить суету в дома, если бы он переродился Сантой Клаусом, никто бы не удивился. Правда, вместо письма пришлось бы присылать предложения, выписанные на этикетках из-под виски. Горежурналист и не надеялся увидеть у Рэя ёлку, а потому, возможно бессознательно, а может даже и очень осознанно, превратил в неё Смита. Что говорить, ему было приятно разделить с кем-то вековые традиции, к котором сам он долгое время не имел отношения. Не зря Рождество считают светлым праздником, потому что в доме гангстера действительно было тепло и светло. Точно так же, как и на улицах, в многочисленных палатках — ярмарках, а потому искать вещи, ингредиенты для их домашнего ужина было вдвойне волшебно. Детектив отлично растворялся в общей суете, в частности, из-за великой способности создать её собственноручно из воздуха. — Корицы нормально, я бы больше беспокоился за имбирь, — он нахмурился, когда очки запотели от пара. — Однажды люди придумают дворники для стекл и тогда мы с тобой возрадуемся этому дню. Флетчер говорил это в белые пятна, продолжая помешивать вкусно пахнущую кипящую жидкость. А ещё у него пошли мурашки из-за невесомых прикосновений к своей талии сзади себя и, честно, сделать он с этим ничего не мог. Даже если бы захотел. — Могу передать брозды управления тебе, полностью уверенный в качестве кулинарной компитенции. — Нет уж. С меня был ужин, а ты сам теперь ебись со своим глинтвейном, — ответил Рэймонд, но не отошёл, так и продолжая нависать у Флетчера над душой, будто пытался так незамысловато скрыть свое желание просто стоять у него за плечом, достаточно близко, чтобы чувствовать тепло тела под боком. Это было странно — встречать Рождество с человеком, которого вслух не осмеливался назвать близким. Просто ебетесь, просто проводите дни в компании друг друга и покупаете горшки в Икеи. Хотя вы «не вместе». Рэймонд ни за что не признался бы раньше Флетчера, который годы назад шептал ему какие-то глупые признания в любви, в которые Рэймонд тогда не верил. А сейчас Флетчер молчал, будто бы вдруг выискался ключ, на которой запирается этот болтливый рот. К горшкам, к слову, Рэймонду всё-таки приобрел незабудки. Как там Флетчер говорил? Все у них не по-человечески. Сначала горшки, потом цветы. — Ладно, ладно, ну что сразу ебись? Тебя это тоже касается, потому что даже в случае того, что этот чертов глинтвейн не получится, его придётся пить. Вылить в унитаз мой труд думаешь, я позволю? Ни за что, — кажется, годы сомнительных отношений давно научили общаться со Смитом, как со стеной. Сразу отвечать на свои же вопросы, предугадывать чужие реакции. — Кстати, в Испании нет Санты. Есть Папа Ноэль или Три короля, точнее три волхва, пришедшие поприветствовать Иисуса и принести ему дары. Именно они обычно дарят подарки детишкам. А взрослые в Рождество собираются за столом или на улице, в это ночь никто не спит. Даже старый испанский стих гласит: «Esta noche es Nochebuena, Y no es noche de dormir». Означает: «Это благословенная ночь, и она не предназначена для сна». Детектив делает огонь тише и дует на ложку, которой пробует напиток на вкус. Потом довольно кивает и улыбается. Вышло неплохо, зря переживал насчёт имбиря. Он повторяет действие, а потом протягивает ложку Смиту. Выключает газ совсем. —Папа Ноэль? У французов, по-моему, так же, — Смит тянется к протянутой к ложке и аккуратно пробует языком напиток. Не так уж и плохо, — Приемлемо. Рэймонд расставляет бокалы на стол и достаёт из духовки пресловутую индейку с яблоками. — А старую мебель выбрасывать из окон это не испанская традиция? — Рэймонд выкладывает вилки на салфетки, словно у них тут приличный ресторан, а не ужин на двоих. Он отмечал Рождество несколько раз с Пирсонами, но там он себя ощущал такой же декорацией, что ёлка и огни на ней, а тут, в своей квартире и с Флетчером было все как-то по-другому. Семейность и Рэймонд были на разных концах спектра. Он не умел быть с кем-то, не знал, как это встречать утро после сочельника, распаковывая подарки. Хотя он завернул в бумагу со снежинками шарф для Флетчера, потому что тот упорно ходил в своих водолазках даже зимой, но все равно сипел и кашлял — ворот не спасал от промозглых ветров с Темзы. Детектив долгое время не отмечал Рождество. В частности, из-за собственного одиночества. С Рэймондом ему толком не удалось договориться о чем-то таком, потому что тот был не готов. Флетчер хорошо чувствовал такие вещи. Если кто-то мог назвать его наглым, то пускай, может оно так и было, но в разумных чертах. Флетчер всегда знал меру. Вроде того, что шаг назад и уже нормально, а шаг вперёд и тебе пиздец. Потому он медленно готовил Смита к чему-то такому, пока не настал этот странный период их жизни. — Выкидывать вещи? Очень интересно, но по-моему, это Италия. Рэй, ты так много упускаешь, сидя в Лондоне, как в болотце. Для приличия хотя бы смотался бы на Бали. Совсем не понимаю, как ты расслабляешься. Он внимательно смотрел, как Смит раскладывает предметы и немного завис на этом. Это вошло бы в фильм голосом за кадром вроде: «Рэймонд следовал чужим негласным правилам, вцепившись в них зубами. Потому что это всё, что у него было». Флетчер решил не озвучивать мысли вслух, а заняться делом и разлить по бокалам свой шедевр готовки. За столом, как и обещал, нахваливал индейку. Ему и правда нравилась еда Рэймонда, но ещё больше, когда тот опускал взгляд в пол и мемолетно смущался. Безумно детектив радовался шарфу, думая, что отныне будет с ним даже спать. Ему было очень тепло. — Мне нравится мое болото, — Рэймонд вряд ли подозревал, как забавно это звучит, подразумевая совсем искренне, что никакое Бали ему не слаще лондонского Сохо. И он вполне себя чувствует расслаблено и в стенах собственной квартиры. Честно говоря, это было его первое жилище, в котором он почувствовал, как приятно быть домоседом. Он и раньше предпочитал находиться в знакомом пространстве, где каждая вещь лежала на своем месте, но сейчас у Смита было достаточно денег, чтобы в доме стало уютно. Флетчер, с которым большинство встреч всё-таки проходили именно здесь, тоже внёс свою лепту: в конце концов, вряд ли Рэймонд стал бы готовить индейку и крем-брюле для себя самого. На столько он ещё не проникся своим положением, хотя чаша весов неизменно с каждым днём клонилась в сторону блюд с несколькими ноликами в чеке, а не к замороженным овощам из пакета. Флетчер мог бы запариться с подарком, отдать кучу денег на фигню вроде дорогих запонок, зажимов для галстуков, но это всё было примитивно и веяло настроением просто откупиться. Нет, Питер должен был извернуться и запомниться своей странной выходкой, а потому из золотой упаковки вылезла радиоуправляемая машинка, с большими высокими колёсами вроде бигфута, готовая дрейфить почти по всем поверхностям. — Прошу, не швыряй её в окно, не повторяй расточительных традиций Италии. Подумай, как на ней отлично подвозить пульт от телека или стакан воды. Здесь столько пространства для фантазии! Смит так растеряно моргал, сразу же и поправляя оправу нервным движением и забавно морща нос. Он был выбит из колеи настолько, будто эта самая машинка его и сбила, будь он размером с игрушечного солдатика. Перед этим он, вероятно, самовоспламенился без причин и выпал из окна — таким озадаченным он выглядел. — Это какой-то символизм? — Смит поднял на Флетчера взгляд, в который раз потянулся к очкам и оборвал движение на пол пути. Рэймонд покрутил машинку в руках, почему-то ожидая от блестящего пластика и пахнущей резины какой-то подставы. В упаковке нашлись любезно предоставленные Флетчером батарейки для пульта управления. Рэймонд немного поковырялся, а потом машинка шкрябнув по паркету зажужала своими игрушечными механизмами и задвигалась туда-сюда. Кажется, детектив попал в точку своей выходкой. Он и сам не ожидал, что от его подарка у Рэймонда случится мини-паника, насколько это можно было так назвать. — Нет? Просто это тебе запомнится, — он смеётся и с удовольствием наблюдает, как механический агрегат елозит по полу. Флетчер, должно быть, просто посчитал, что настоящей машины Смиту маловато.***
На утро Флетчера не было рядом в постели, хотя часы показывали время под названием «очень рано». Детектив довольно потягивался на коврике, выполнял какие-то странные упражнения с утра, из которого Смит знал в лучшем случае планку и собаку мордой вниз, а потом он сел в позу лотоса и, спустя пару циклов дыхания, погрузился в медитацию. Для Рэймонда, должно быть, это представлялось бы каким-то цирком, но Флетчер давно открыл для себя мир асан, просто обычно успевал вернуться в постель до того, как Смит проснулся бы. То, что журналист не чувствовал похмелье, навевало на мысли не о водном балансе в организме в 80%, а спиртовом. Рэймонда было не растолкать раньше полудня, если у него не было никаких срочных дел, куда нужно было бежать, на ходу завязывая шнурки. (Смит, конечно, же никогда так не делал, в его жизни все рассчитано по часам) Но то ли в комнате было чуть холоднее, чем обычно, то ли снилось что-то тревожное, но отсутствие теплого тела под боком, об которое Рэймонд внаглую грел замёрзшие ступни, не осталось не замеченым. Смит спросонья хмурился и подслеповато щурился, всматриваясь в стул, на котором должны были лежать неясным пятном уличные шмотки Флетчера. Лежали. Значит, не ушёл. Рэймонд подумал, что если бы эта вертлявая сволочь свалила бы в утро Рождества, он бы в жизни больше его не позвал бы ни на какие праздники. Мысль была достойной брачной пары, все откладывающей поход к семейному психологу. Рэймонд даже поморщился, но не мог уже обмануть себя, что действительно почувствовал зарождающуюся обиду, хорошо перемешанную со злостью, словно тот глинтвейн, в котором всё-таки было слегка многовато жгучего имбиря. Смит завернулся в одеяла и плед, поворочился, но так и не дождался Флетчера. Рэймонд вылез из-под теплого кокона, ежась и ворча себе под нос. Флетчер обнаружился в комнате, сидел на черт знает откуда взявшемся коврике — Рэймонд смутно припоминал, что видел его в шкафу, но как-то не придал значения, потому что давным-давно свыкся с тем, что вещи Флетчера появляются там, где им вздумается, и просто их не трогал, — и кажется в первые в жизни Рэймонд видел, как тот не мельтешит и не болтает дольше пяти секунд подряд. Удивительное зрелище, Смит даже пожалел, что не надел очки, чтобы картинка почетче отложилась в памяти. Рэймонд стоял, прислонившись к косяку и сложив спрятанные в рукавах растянутого кардиганы руки на груди. Поза была даже не то чтобы закрытая, а скорее нахохленая, как у синиц в особенно холодные дни. Спустя какое-то время Флетчер глубоко выдохнул, убрал руки и пристал, скатывая в рулон обратно коврик. Он глянул в тёмный угол, где едва было видно Смита и какое-то время спокойным взглядом смотрел на него. Видимо, тоже разглядывая, кажется ему или тот правда наблюдает за ним. — Намасте, — он неловко улыбается и хихикает. — С Рождеством, милый. Он пытается понять, давно ли Рэймонд тут, но это информация не витает в воздухе. Детектив подходит ближе и с теплотой целует его в уголок губ. — Пошли под одеяло, ещё можно полежать. — Ты занимаешься йогой, — Рэймонд не спрашивал, а констатировал факт таким тоном, будто Флетчер занимался в его гостиной чем-то выходящими за рамки: рисовал пентаграмму или глотал горящие сабли. Смит считал себя чертовски наблюдательным, но почему-то совершенно упускал такие простые вещи из виду, как то, что Флетчер, оставаясь у него на ночь, по утрам, оказывается, выбирался из постели, чтобы гнуться на коврике во всевозможных позах. Хотя в постели он тоже неплохо так демонстрировал чудеса растяжки. Рэймонд не отстраняется, когда Флетчер тянется поцеловать, хотя только недавно Смит выучился не уворачиваться от невинных поцелуев и касаний, потому что не видел в них особого смысла: сам Рэймонд касался Флетчера только в пределах спальни или когда дело к этому шло. Но теперь позволял оставлять лёгкие поцелуи на колючей щеке и иногда не возражал просто переплести пальцы рук. Конечно же, когда они были наедине.