Ever Dream

Жану едва перевалило за двадцать семь, но ощущал он себя на все семьдесят. Старые ранения и зажившие переломы ныли время от времени, но на Рикуре весь его организм выворачивало наизнанку, видимо, сказывался климат. Остров вообще со всех сторон оказался большим сюрпризом: они ожидали увидеть умирающую цивилизацию, погрязшую в междоусобных разборках, а встретили вполне себе развитое общество. Доложить об этом Армину сейчас не представлялось возможным, местные, скорее всего, будут просматривать корреспонденцию, поэтому оставалось надеяться, что их здесь всех не прикокнут. Жан пока не мог разгадать намерений рикурцев, его сильно смущало то, что их встречал какой-то непонятный мужик, явно не имеющий никакого отношения к правительству. Хотя, конечно, это могло оказаться какой-то древней местной традицией, но Жану почему-то не казалось, что в этом есть свой смысл. Он ещё раз оглядел комнату, не представлявшую практического интереса, и поднялся с кровати, на которой сидел уставившись в стену последние полчаса. Пройдя к противоположной стене Жан мельком глянул на журналы, аккуратно выложенные на столике возле дивана — языка он не понимал, но там явно было что-то о новомодном медицинском аппарате для беременных, если судить по картинкам. Жан ничего подобного ещё не видел, хотя он и не был ни разу в том отделении больницы, где мог такое заметить. «Интересно, сможем ли мы попросить медицинского обследования для Пик без лишней огласки?» — Жан сильно сомневался, что это проканает, но хотел попробовать. Пик с каждым днём чувствовала себя всё хуже, но решительно отказывалась избавляться от причины проблем — ребёнка. Ребёнок… Жан тяжело выдохнул и потянулся к чемодану, приваленному к стене. Нужно было отдать Пик её настойку от утренней тошноты, которую она забыла в его каюте в последний раз. Выкинув из чемодана пару рубашек на диван, Жан нашёл нужный пузырёк с мутноватой жидкостью. Он так и не смог понять, как это помогает от тошноты, потому что лично его тошнило от одного вида этого пойла. Но главным было то, что Пик становилось легче. В конце концов, в этом был весь смысл, верно? Жан снова выдохнул и решительно вышел в коридор, тихо прикрыв за собой дверь. Удивительно, но никто не караулил у их комнат — коридор пустовал. Жан удивлённо приподнял брови. Он не ожидал такого, по крайней мере, от столь далёкого государства. Разве не должны они быть более недоверчивыми, чем все остальные? Они ведь и понятия не имеют, чего ожидать от таких гостей. Тогда почему оставили их без присмотра? — Пик, это я, — Жан постучал в крайнюю комнату, пройдя мимо двери Райнера. О замыслах рикурцев он подумает позже. — Что случилось? — Пик устало привалилась к краю двери, держась за неё так, словно могла упасть без опоры. — Мы же договорились поменьше контактировать здесь. — Принёс это, — Жан показал бутылёк и прошёл внутрь, не дожидаясь, пока Пик выхватит у него своё пойло и захлопнет дверь прямо перед носом. — Как ты себя чувствуешь? — последнюю её реплику он решил проигнорировать. Да, они говорили о том, что никто не должен догадаться об интересном положении Пик, но Жан не припоминал, чтобы в этом плане всплывало что-то насчёт уменьшения их контактов. — Как будто по мне прошёлся Бронированный, — Пик усмехнулась и, закрыв дверь, прошла следом за Жаном. Она уселась на кровать и выжидательно уставилась на него, замершего посреди комнаты. — Отдал бы лекарство и ушёл. Зачем ты здесь? — Пик, ты и сама знаешь, зачем, — Жан устало потёр переносицу. Этот разговор у них повторялся изо дня в день. Жану уже стало казаться, что он живёт в какой-то совсем уж ебанутой временной петле. — Тебе принести что-то поесть? Жан понятия не имел, что в этой гостинице по кухне и собираются ли их здесь вообще кормить, но планировал сходить и узнать. Пик нужно есть за двоих, это Жан с Райнером могли бы потерпеть до завтрака. — Жан, меня постоянно тошнит, даже с лекарством, не думаю, что еда мне сейчас нужна, — Пик раздражённо повела плечом и улеглась на кровать, демонстративно повернувшись спиной к Жану. И через это они тоже частенько проходили. Пик подтянула коленки к груди и сжалась в комок, а Жан почувствовал себя самой последней сволочью, хотя ничего такого не сделал. — Уходи. — Ты ещё не поняла, что от меня не так-то просто избавиться? — Жан присел на кровать, положив руку на плечо Пик. Она напряглась всем телом, и сердце Жана сжалось. Как быстро они перешли от сногсшибающей страсти к моральному насилию друг над другом? И когда это случилось? Когда Пик сообщила Жану о том, что ждёт его ребёнка? Или когда Жан велел ей избавиться от него, пока ещё не поздно? — Пик, мы же когда-то нормально разговаривали. — Когда-то — это до того, как ты решил убить ребёнка во мне, — еле слышно проговорила Пик. Она резко села на кровати, оказавшись лицом к лицу с Жаном. — Да и зачем тебе со мной разговаривать? Мне всегда казалось, что тебе нравятся молчаливые женщины, чихающие на саму суть твоего существования. Жан предпочёл бы пощёчину. Нет, даже кулак. Но не это. В очередной раз. Пик знала, куда бить, чтобы было больнее. И давила туда с удовольствием, он видел это по её лицу. — Этот ребёнок убьёт тебя… — Разговор опять пошёл по кругу, Жан, — Пик прервала его, подняв дрожащую руку. И только сейчас Жан заметил, что она едва сдерживает слёзы. — Это мой единственный шанс стать матерью, я не упущу его. А если умру в процессе… что ж, я никогда не собиралась долго жить, знаешь ли. Воины Марлии готовы умирать в любой момент, — она усмехнулась и смахнула с глаз слёзы. — Прости за эти сцены, это гормоны. Так мне врач сказал. — Ты, по крайней мере, могла бы выйти за меня замуж. Пик замерла, словно вмиг превратилась в фарфоровую куклу. Она только хлопала глазами на Жана и как будто не могла подобрать слов для ответа. Хотя Жан и так знал, каким будет её ответ. И этот разговор повторялся у них время от времени. Они вообще как-то застряли в бесконечном цикле недопониманий и унижений. Унижения обычно предназначались Жану. Он, конечно, не позволял себе ничего такого в сторону Пик. Любил ли он её? Жан не мог ответить на этот вопрос. Единственное, что он знал точно, — если умрёт она, умрёт и он. В этот раз окончательно и бесповоротно. После завершения Гула они нашли спасение в объятиях друг друга. Жан пытался забыть Микасу и своих павших товарищей, а Пик — Порко и своих друзей, погибших по другую сторону баррикад. И всё было прекрасно до появления этого ребёнка. Ребёнка, который вероятно заберёт у Жана всё, что осталось. — Допустим, я выйду. Как ты это себе представляешь? — Пик вдруг взяла его за руку и посмотрела как на слабоумного. — Твои друзья будут в восторге хлопать в ладоши? Райнеру и Энни, скорее всего, наплевать, а других близких у меня нет, так что… — Так что мы снова упираемся в то, что даже после Гула, после того, как сражались бок о бок, мы по разные стороны, да? — Жан подавил в себе желание выскочить за дверь и так шарахнуть ею об косяк, чтобы затрещал дом. — Я уже говорил тебе, что меня не интересует мнение Армина, или ещё кого-то. Но тебе этого всегда не хватает. — Да, потому что я понимаю, что одних слов недостаточно, — Пик снова легла, теперь уже лицом к Жану. — Видел лицо своего капитана, когда он застукал нас? — У него всегда такое выражение лица, нашла по кому судить, — Жан подавил в себе ещё одно желание — закатить глаза. Они с капитаном никогда не обсуждали то, что тот увидел, но Жан знал, что его не осуждают. Капитан Леви вообще обладал слишком уникальным взглядом на жизнь. — Хочешь посмотреть на выражение лица Армина? Или Микасы? — её имя Пик всегда выплёвывала словно какое-то грязное и уродливое насекомое. Конечно, Микаса. Кто бы ещё интересовал Пик в этой ситуации. — Я хочу спать. Спокойной ночи, — Жан не стал продолжать этот отдающий безумием разговор, понимая, что всё равно никогда не переспорит Пик. Он накрыл Пик одеялом и, так и не дождавшись ответного пожелания снова вышел в коридор. Тихо прикрыв за собой дверь, Жан прижался к ней спиной. Он ненавидел каждый грёбаный день своей жизни.

***

Проснулся Райнер от того, что открытое накануне окно хлопало от порывов ветра. Как он его открыл, мозг вспоминать отказывался. Оставалось надеяться, что его галлюцинации не ожили и не сделали это за него. После косяка Райнера накрыло сном, и он благополучно проспал всю ночь, — это было понятно по яркому солнцу за окном. Райнер сел на кровати и, прищурившись, посмотрел на те дома, которые видел из окна, — там давно кипела жизнь. — Во сколько подают завтрак? — Райнер сильно хотел есть, но совсем не помнил, во сколько должен был явиться на завтрак. Хотя, если бы он проспал, его обязательно разбудил бы Жан-Нетерпеливая-Задница. Райнер критично оглядел себя и понял, что нужно переодеться — вчера он завалился спать прямо в дорожной одежде. Она мало того, что грязная, так ещё и мятая. Интересно, в этой глуши есть какое-то подобие ванных? Райнер поднялся на ноги, тут же ощутив желание покурить, но решил сначала понять, как здесь себя привести в порядок. Ещё накануне он заметил потёртую дверь в стене, но не стал проверять, что там, слишком уж устал и хотел, чтобы галлюцинации покинули его. Было бы логично, что за ней должна быть ванная комната, верно? Они же не ходят в туалет на улицу? Райнер дёрнул на себя скрипучую дверь и облегчённо выдохнул, обнаружив прямо по курсу унитаз. Раковина нашлась за открытой дверью, а рядом с ней стояла и ванна. Радовало то, что здесь присутствовал водопровод. Райнера каждый раз передёргивало от воспоминаний о той самой миссии, когда они с Жаном жили в джунглях как последние дикари, отрастив бороды чуть ли не по грудь. Жан свою сбрил сразу, как вернулся, а Райнер решил оставить и бороду, и усы, только укоротил их настолько, чтобы выглядеть опрятным. Пик даже пошутила, что ему осталось совсем немного до Зика, правда, шутка не особо зашла. Приведя себя в порядок и даже переодевшись в чистую одежду, тёмные брюки и рубашку телесного цвета, Райнер отправился на поиски кухни или столовой, не забыв закрепить ножны с любимым заточенным с двух сторон ножом на ноги. В коридорах было тихо — никаких охранников, никакого персонала, даже постояльцев не было видно. Райнера это напрягало. Он ожидал как минимум шныряющий туда-сюда персонал, а как максимум — вооружённых до зубов охранников. Почему их оставили одних? Неужели не боятся, что они тут что-нибудь своруют? Ну или подожгут, на худой конец. Райнер понятия не имел, где искать комнату с едой, но почти сразу ощутил запах выпечки и решил идти на него. Стены гостиницы были украшены странными узорами, словно ветки деревьев стремились пробраться в каждый уголок здания. Спустившись на первый этаж и пройдя мимо пустой стойки регистрации, Райнер уткнулся в двустворчатую дверь с причудливыми золотыми ручками. Потянув её на себя, он сразу понял, что пришёл по адресу — в нос ударили десятки съедобных запахов. Помещение было небольшим: в центре стояли шесть столиков с четырьмя стульями вокруг каждого, по бокам ещё какие-то столики с кучей посуды, прямо по курсу — барная стойка, за которой работал молодой парнишка, сразу испуганно заметавшийся туда-сюда. Кажется, Райнера здесь ещё не ждали. — Господин Браун? — Райнер повернул голову вправо, на мелодичный женский голос, и наткнулся на то, чего здесь увидеть так скоро не ожидал. Неподалёку стояла молодая девушка, она прижимала к груди какую-то папку и заинтересованно разглядывала Райнера своими большими голубыми глазищами. На вид ей было лет двадцать, густые светлые волосы спускались по плечам и доходили до талии, черты лица были слишком правильными и красивыми, как будто её рисовал художник. Она была одета в светлое платье свободного покроя, из-за которого нельзя было точно сказать, какая у неё фигура. Но Райнеру было достаточно того, что он видел. — Райнер, — он протянул ей руку, улыбаясь своей самой доброжелательной улыбкой. Ещё ни одна девушка не устояла перед ним, и Райнер собирался занести в список побед ещё и эту. Арлерт будет доволен, не сомневайся, ага. Девушка улыбнулась в ответ и вложила в его руку свою ладошку. — Хейда. Я ваш гид на ближайшие две недели, — она слегка сжала его руку и тут же отпустила, отступив на шаг. Райнер сначала подумал, что она его боится, но, приглядевшись, понял, что она скорее изучает его. — На две недели? — Райнер так залюбовался девицей, что не сразу осознал услышанное. — На какие ещё две недели? — До встречи с Советом, конечно, — Хейда нахмурилась. — Вам разве не сказали? — Не сказали что? — Райнер не услышал шагов Жана, поэтому вздрогнул, когда услышал его голос за спиной. Обернувшись, он увидел не только Жана, но и Пик. — Девочка говорит, что встреча с Советом будет только через две недели, — Райнер подошёл к ближайшему столу и уселся за него, вытянув ноги в проход. Стоять у входа становилось слишком тесно. — В каком смысле через две недели? — Пик нахмурилась вслед за Хейдой. — Извини, не знаю, как тебя зовут… — Хейда, — услужливо подсказала девчонка, протягивая руку Пик. — А вы госпожа Фингер, верно? И господин Кирштейн? — после рукопожатия с Пик настала очередь Жана. — Мне очень жаль, я думала, что вас уведомит ваш…э-э-э… главный. Насколько мне известно Совет предупредил его о дате своего сбора. Раньше они собираться не станут, у нас здесь довольно суровые правила. Извините. Девчонка пыталась выглядеть расстроенной, но Райнер чувствовал здесь какую-то фальшь, правда, пока не понимал, в чём именно. Мог ли Армин умышленно не сказать Райнеру и Пик, что встреча только через две недели? Если это соответствовало его планам — да, вполне. Но Жан тоже выглядел удивлённым и озадаченным, что было странным. Уж другу-то Арлерт должен был доверить все секреты. Получается, что правительство Рикура о таком не предупредило? Это тоже было бы странным для дипломатической миссии. Вдруг они оскорбятся и начнут войну? Райнер был уверен, что политики этой страны должны были предвидеть такую возможность. Что за херня тогда здесь происходит? Ты бы не разобрался в ней, даже если бы у тебя был мозг. — Нас покормят? — Жан вдруг резко сменил направление разговора и посмотрел по сторонам. — О, да! — Хейда повернулась к застывшему за барной стойкой мальчику и что-то сказала на своём языке. Мальчишка тут же скрылся за дверьми, которые располагались сбоку от стойки. Райнер слышал язык рикурцев впервые и ему он показался достаточно мелодичным, хотя звук «р» звучал как-то по-особенному твёрдо. — Пожалуйста, присаживайтесь, — девчонка сама заняла стул рядом с Райнером и с улыбкой смотрела на Жана и Пик, рассаживающихся напротив. Она выглядела так, словно нашла клад. И именно это смущало Райнера больше всего. — У нас простой завтрак: каша и скир. Это очень питательно, вы не проголодаетесь до обеда. — Что такое скир? — Райнер спросил это одновременно с Пик, которая как-то резко побледнела. — Это… — Хейда явно затруднялась объяснить смысл этого блюда не на своём языке, — молоко, которое меняет структуру под действием определённых ферментов. Простите, не знаю, как объяснить понятнее, — Райнер даже пожалел девочку, выглядела она растерянной. — Попробуем и узнаем, — Райнер слышал, как гремят посудой за стенкой и предполагал, что скоро уже поест. — Ты сказала, что Совет ни за что не соберётся раньше. Даже, если случится что-то экстренное? — Что такого срочного может произойти? — Хейда вопросительно выгнула бровь и посмотрела на Райнера так, будто он сказал что-то оскорбительное. — Не знаю. Война, например, — Райнер пожал плечами, продолжая наблюдать за выражением лица девчонки. Она пыталась держать нейтральную маску, но у неё плохо получалось, он всё-таки мог считать эмоции — сейчас она явно сдерживала раздражение. — Войн на Рикуре не было с тех пор, как элдийцы при помощи титанов разорвали нашу страну на несколько островов, — Хейда даже не пыталась скрыть недовольство в голосе. — Теперь это уже не повторится благодаря вам, но всё же не рекомендую упоминать войну в разговоре с другими рикурцами. Эта тема всё ещё больно отзывается в наших сердцах. — Да, извини, мы постараемся держать тупые мысли при себе, — за Райнера ответил Жан, хотя Райнер и сам планировал извиниться. Теперь принципиально не будешь, да? Разговор прервали сотрудники гостиницы, вынесшие наконец-то завтрак, и Райнер даже был этому рад. Он снова начинал злиться, а это всегда плохо кончалось. С тоской посмотрев в свою тарелку с какой-то коричнево-белой жижей, Райнер взял ложку и поймал очередной взгляд Хейды. И чего эта девчонка вечно пялится на него? Ты же сам говорил, что тебе никто не может отказать. «Это, конечно, так, но с девчонкой явно что-то не то. Нужно будет выудить из неё как можно больше информации. Вся эта миссия воняет одной огромной проблемой», — ответил себе в мыслях Райнер, принимаясь за еду. Впереди их ждали тяжёлые две недели.