***
Через несколько дней после Нового года, под вечер, Гарри, Рон и Джинни выстроились у кухонного очага, собираясь вернуться в Хогвартс. Министерство организовало по Сети летучего пороха одностороннюю связь, позволявшую ученикам быстро и безопасно возвращаться в школу. Прощаться с ними, кроме миссис Уизли, было некому все взрослые ушли на работу. Гарри вошел в изумрудное пламя и крикнул: — Хогвартс! Оказавшись один за одним в кабинете профессора МакГонагалл, они поздоровались с ней и направились к башне Гриффиндора. — Гарри! Джинни! К ним торопливо приближалась раскрасневшаяся Гермиона, в плаще, шляпе и перчатках. — Я уже часа два как вернулась, выходила навестить Хагрида — переводя дыхание, сказала она. — Рождество хорошо провели? — Да, — тут же ответил Рон. — У меня для тебя кое-что есть, Гарри, - сказала Гермиона. Гермиона назвала пароль полной даме и первой вошла в уже заполненную учениками общую гостиную. Она порылась в кармане и вытащила пергаментный свиток, надписанный рукой Дамблдора. — Отлично, — сказал Гарри, быстро развернув его и обнаружив, что очередной урок Дамблдора назначен на следующий вечер. — У меня найдется, что ему порассказать... и тебе тоже. Давай сядем... Но тут раздался громкий вопль: «Бон-Бон!» — и выскочившая невесть откуда Лаванда Браун бросилась в объятия Рона. Кое-кто из наблюдавших эту сцену захихикал; Гермиона, звонко хохотнув, сказала: — Вон там свободный стол... Ты с нами, Джинни? — Нет, спасибо, я обещала Дина встретить, — ответила Джинни. Оставив Рона с Лавандой, Гарри повел Гермиону к никем пока не занятому столу. — Как провела Рождество? — Да неплохо. — Она пожала плечами. — Ничего особенного. А как все прошло у вас? Гарри рассказал как прошло их рождество, они обсудили разговор Драко со Снейпом. Рассказал ей о работе Люпина среди оборотней и о трудностях, с которыми он столкнулся. Гермиона напомнила Гарри, что Малфой именно Фенриром пугал Горбина. Новый семестр начался на следующее утро с приятного для шестикурсников сюрприза — кто-то приколол ночью к доске объявлений в гостиной большой лист, на котором значилось: УРОКИ ТРАНСГРЕССИИ. Теперь все разговоры были только о них. Рон проговорился, что Гарри уже трансгрессировал в паре и шестикурсники до самого вечера приставали к Гарри с расспросами. Все они, похоже, испытывали скорее благоговейный восторг, чем страх, услышав, какие при этом ощущаешь неудобства. Когда часы показали без десяти восемь, Гарри все еще продолжал отвечать на дотошные вопросы и, чтобы поспеть на урок к Дамблдору, вынужден был наврать, будто ему нужно вернуть книгу в библиотеку. В кабинете Дамблдора горели все лампы, а Омут памяти стоял в полной готовности на столе. Ладони Дамблдора лежали по сторонам Омута, правая по-прежнему была черна, точно обугленная. Казалось, она нисколько не поправилась. Гарри хотелось обсудить с ним другую тему. Но прежде, чем он успел заикнуться о Снейпе и Малфое, Дамблдор сказал: — Давай займемся делом, если, конечно, ты ничего больше не хочешь... — Вообще-то хочу, сэр, — сказал Гарри. — Это касается Малфоя и профессора Снейпа. Я подслушал их разговор на вечеринке у профессора Слизнорта... По правде говоря, я за ними следил... Пока Гарри рассказывал, лицо Дамблдора оставалось бесстрастным. Когда же он закончил, Дамблдор несколько секунд помолчал, а затем произнес: — Спасибо, что рассказал мне, Гарри, однако я советую тебе выбросить это из головы. Не думаю, что тут есть что-нибудь настолько уж важное. — Настолько уж важное? — не поверив своим ушам, повторил Гарри. — Профессор, вы разве не поняли... — Я наделен от природы редким умом и потому понял все, что ты мне сказал, — с легким раздражением ответил Дамблдор. — Ты мог бы даже предположить, что, возможно, я понял больше твоего. Повторяю: я рад, что ты доверился мне, однако знай, ты не сказал ничего, что могло бы меня встревожить. — Зато, вы видимо считаете, что я им не наделён. И да, сэр, именно поэтому я встревожен. Вы говорили, что я могу доверять своей интуиции, так вот она мне говорит, что мне пора действовать. Сэр, — осведомился Гарри вежливо, как он надеялся, и спокойно, — вы действительно считаете... — Мне хватило терпения уже ответить на этот вопрос однажды, — отозвался Дамблдор с интонацией, по которой было ясно, что терпение его подходит к концу. — И ответ мой остается прежним. А теперь, Гарри, мне придется настоять на том, чтобы мы перешли к делу. Я должен обсудить с тобой очень серьезные вещи. Гарри так и подмывало взбунтоваться. Интересно, что произойдет, если он откажется сменить тему, если будет упорствовать в своём желании добиться правды о Малфое? Дамблдор, словно прочитав его мысли, покачал головой: — Ах, Гарри, как часто такое случается даже между лучшими друзьями! Каждый из нас уверен, будто может сказать что-то гораздо более важное, чем всё, о чем думает другой! — Я вовсе не считаю то, что вы собираетесь мне сказать, не важным, сэр, — глухо ответил Гарри. — И ты совершенно прав, — оживленно заговорил Дамблдор. — Я хочу показать тебе сегодня ещё два воспоминания. Я добыл их с огромным трудом, и второе из них, по-моему, важнее всего, что мне удалось собрать. Гарри ничего не сказал — он все еще был сердит на то, как старый волшебник отнесся к его информации, но в дальнейших пререканиях смысла не видел. Что ж если директор не хочет посвящать его в свои планы и принимать его всерьёз, Гарри будет действовать сам, но оставлять всё на волю случая он не собирается. — Итак, — продолжал Дамблдор, — мы встретились сегодня, чтобы поговорить об истории Тома Реддла. Так вот, он поступил в Хогвартс, распределился на Слизерин. Никаких признаков надменности или агрессивности он не проявлял. Преподаватели с первого дня относились к этому необычайно одаренному и красивому сироте с вниманием и сочувствием. Он казался вежливым, спокойным и жаждущим знаний. Никакого раскаяния в нём заметно не было, но ведь существовала вероятность, что он сожалеет о своём прежнем поведении и надумал начать жизнь заново, с чистого листа. Вот я и решил дать ему такой шанс. Дамблдор умолк и вопросительно посмотрел на Гарри, открывшего было рот, собираясь высказаться. — Но ведь по-настоящему вы ему не доверяли, сэр, правда? — Я решил не спускать с него глаз — и не спускал. Впрочем, ему хватало ума не пытаться очаровать меня, как очаровал он многих моих коллег. Переходя с курса на курс, он собрал вокруг себя компанию молодых людей, некоторые из которых, покинув Хогвартс, как раз первыми Пожирателями смерти и стали. Реддл держал их в ежовых рукавицах, так что ни в каких явных прегрешениях они замечены не были, хотя за семь проведенных ими в Хогвартсе лет случилось немало прескверных происшествий, которые, впрочем, надежно связать с ними не удалось. Самым серьезным стало открытие Тайной комнаты, приведшее к смерти девочки. Всё, что я знаю, было получено мной уже после того, как он покинул Хогвартс, и потребовало кропотливой работы. Те, кого мне удалось склонить к беседе, рассказали, что Реддл был одержим своей родословной. Он искал своих родственников и нашёл Мраксов. А теперь, Гарри, если ты встанешь... Дамблдор поднялся, и Гарри снова увидел в его руке хрустальный флакончик, заполненный взвихренной жемчужной жидкостью — субстанцией памяти. — То, что мне удалось раздобыть этот экземпляр, большая удача, — сказал Дамблдор, выливая мерцающее содержимое флакончика в Омут памяти. — Ты и сам поймешь это, когда мы его испробуем. Ну что же, начали? Гарри подступил к каменной чаше и послушно нагнулся, окунув лицо в воспоминания. В доме Мраксов было необычайно грязно, единственный его обитатель, Морфин Мракс, оброс и выглядел нищим, грязным оборванцем. Естественно, такой родственник не понравился юному Волан-де-Морту. Как и он последнему Мраксу. Но от него будущий Тёмный лорд получил информацию про семью его отца, Реддлов. А также о последних сокровищах семьи Мракс – кольце и медальоне. После этого последовала вспышка, неестественная тьма и всё... Пальцы Дамблдора крепко стиснули локоть Гарри, и оба снова всплыли в настоящее. После непроглядного мрака мягкий, золотистый свет Дамблдорова кабинета показался Гарри ослепительным. — И это всё? — быстро спросил Гарри. — Почему стало темно, что случилось? — Потому что начиная с этого мгновения Морфин ничего больше не помнил, — ответил Дамблдор, жестом предлагая Гарри вернуться в кресло. — Проснувшись на следующее утро, он обнаружил, что валяется на полу, совсем один. А перстень Марволо исчез. Тем временем по главной улице деревушки Литтл-Хэнглтон уже бежала служанка, крича, что в гостиной большого дома лежат три трупа: Том Реддл Старший, его мать и отец. Власти маглов недоумевали — заклятие Авада Кедавра, как правило, никаких следов не оставляет... Исключение сидит передо мной, — прибавил Дамблдор, кивком указав на шрам Гарри. — С другой стороны, в Министерстве мгновенно поняли, что убийство совершено волшебником. Кроме того, там знали, что всего через Долину от дома Реддлов проживает заклятый враг маглов, уже сидевший однажды в тюрьме за нападение на одного из убитых. И потому Министерство вызвало Морфина. Он сразу с гордостью признался в убийстве, сообщив подробности, которые мог знать лишь виновник этого преступления. Морфин сдал свою волшебную палочку и, после проверки, стало ясно, что Реддлы убиты с её помощью. Затем он, не оказав сопротивления, позволил отправить себя в Азкабан. Только одно его и беспокоило — пропавший перстень отца. Морфин провел остаток дней в Азкабане и был похоронен вблизи тюрьмы. — Выходит, Волан-де-Морт похитил палочку Морфина и воспользовался ею. А Морфин так никогда и не понял, что ни в чем не виноват? — Никогда, — подтвердил Дамблдор. — Он, как я уже сказал, сделал признание, полное и хвастливое. — Но настоящие-то воспоминания все время оставались при нем! — Верно, но, чтобы вытащить их из него, требовалась трудоемкая и искусная легилименция, — сказал Дамблдор, — а кому пришло бы в голову лезть в сознание Морфина, уже признавшегося в преступлении? Впрочем, в последние недели его жизни мне удалось добиться свидания с ним, к тому времени я уже пытался выяснить как можно больше о прошлом Волан-де-Морта. Я хоть и с трудом, но извлек из него настоящие воспоминания, а увидев их, попытался добиться его освобождения из Азкабана. Однако, прежде чем Министерство успело принять решение, Морфин умер. Однако час уже поздний, а я хочу, чтобы ты, прежде чем мы разойдемся, посмотрел ещё одно воспоминание... Дамблдор извлек из внутреннего кармана новый флакончик, и Гарри сразу примолк, вспомнив слова Дамблдора о том, что это воспоминание самое важное из всех, какие ему удалось собрать. Гарри отметил, что содержимое флакончика выливается в Омут памяти неохотно, как будто оно слегка загустело — может быть, и воспоминания портятся? — Это не займет много времени, — сказал Дамблдор, опорожнив наконец флакон. — Ты и опомниться не успеешь, как мы вернемся назад. Ну что же, еще один нырок в Омут памяти... И Гарри вновь провалился под серебристую поверхность, на этот раз приземлившись перед человеком, которого сразу узнал. То был гораздо более молодой Гораций Слизнорт. Гарри огляделся по сторонам и понял, что они очутились в кабинете зельевара. Вокруг хозяина кабинета расположилось с полдюжины подростков. Реддла Гарри узнал сразу. Он был и красивее прочих мальчиков, и вид имел наиболее непринужденный. Правая рука Реддла привольно лежала на подлокотнике его кресла. Гарри с внезапным потрясением увидел на ней золотое кольцо с чёрным камнем — перстень Марволо: Реддл уже убил своего отца. Очередной вечер Слизнорта, только для своих заканчивался, но Реддл не спешил уходить. Гарри видел, что мешкает он намеренно, желая остаться со Слизнортом наедине. — Живее, Том, — сказал Слизнорт, обернувшись и обнаружив, что Реддл все ещё здесь. — Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, вы всё-таки староста... — Сэр, я хотел спросить вас кое о чём. — Так спрашивайте, мой мальчик, спрашивайте... — Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о... о крестражах? Произошло что-то странное: комнату наполнил густой туман, в котором Гарри не видел ни Слизнорта, ни Реддла — лишь Дамблдора, безмятежно улыбавшегося, стоя с ним рядом. Грянул голос Слизнорта: — Я не знаю о крестражах ничего, а если бы и знал, вам не сказал бы! А теперь немедленно убирайтесь отсюда и постарайтесь, чтобы я от вас ничего о них больше не слышал! — Ну вот и все, — спокойно сказал Дамблдор. — Пора возвращаться. Секунду спустя ноги Гарри ударились об пол — он снова стоял на ковре перед столом Дамблдора. — И только? — тупо спросил он. Дамблдор говорил, что это важнейшее воспоминание, а Гарри не понимал, что в нём особенного. Да, конечно, неестественный туман в воспоминании — это странно, но больше вроде бы ничего и не произошло, разве что Реддл задал вопрос и не смог получить на него ответа. — Как ты, вероятно, заметил, — сказал, усаживаясь за стол, Дамблдор, — эти воспоминания немного подправлены. — Подправлены? — повторил, тоже усаживаясь, Гарри. — Вне всяких сомнений, — подтвердил Дамблдор. — Профессор Слизнорт успел поработать над собственной памятью. — Но зачем? — Думаю, причина в том, что он стыдится этих воспоминаний, — ответил Дамблдор. — Он постарался переделать свою память и, чтобы предстать в более выгодном свете, затер те её участки, которые не хочет мне показывать. Проделано это, как ты мог заметить, довольно топорно, но оно и к лучшему, поскольку доказывает, что подлинные воспоминания все ещё целы, они лишь прикрыты переделками. И потому я даю тебе домашнее задание, Гарри. Ты должен уговорить профессора Слизнорта показать свои подлинные воспоминания — они, несомненно, станут для нас самым важным источником сведений. Гарри смотрел на Дамблдора во все глаза. — Но, простите, сэр, — сказал он, стараясь, чтобы голос его прозвучал как можно уважительнее, — зачем вам я? Вы же можете использовать легилименцию... или сыворотку правды... — Профессор Слизнорт — волшебник весьма одарённый, он наверняка предвидел обе эти возможности, — сказал Дамблдор. — Я бы очень удивился, если бы всякий раз, как я принуждал профессора пропустить меня в свою память, он не принимал бы средства против сыворотки правды. Нет, думаю, было бы глупо пытаться силой вытянуть из профессора Слизнорта истину, это принесёт больше вреда, чем пользы, к тому же я не хочу, чтобы он сбежал из Хогвартса. Однако у него, как и у всех нас, есть свои слабости, и я уверен, что ты единственный, кто может пробить его оборону. Нам совершенно необходимо проникнуть в его память, Гарри... А насколько это важно, мы сможем узнать, лишь ознакомившись с нею. И потому удачи тебе... и спокойной ночи. Гарри, немного ошеломленный столь внезапным прощанием, встал из кресла. — Спокойной ночи, сэр.Глава 49
14 мая 2023 г. в 13:38
Глава 49.
На каникулах Гарри и Рон не раз обсудили разговор Малфоя и Снейпа. Больше всего поражало то, что Снейп дал кому-то непреложный обет помогать Драко. Гарри припомнил монолог Малфоя в купе перед Гарри в мантии-невидимке, сложил с тем, что они услышали с Гермионой и выводы ему совсем не понравились. Драко обещал неприятности Дамблдору, а Снейп должен будет ему помочь так как дал непреложный обет. Один Малфой – это неприятности, со Снейпом – огромная проблема.
— Как профессор мог так подставиться? – восклицал Гарри в разговорах с Роном
— Ты знаешь моё мнение, Гарри, Снейп просто скользкий гад!
— Рон! – укоризненно говорил Гарри, а сам продолжал обдумывать всё, что произошло с начала этого учебного года. Он всё сильнее убеждался, что нужно поговорить с Дамблдором и что-то сделать, так как интуиция говорила ему что ничем хорошим это не закончится.
Что надумала по этому поводу Гермиона, он не знал. Вечеринку у Слизнорта они почти сразу покинули после своего возвращения. А на следующее утро перед отъездом в «Нору» он только успел пожелать ей счастливого Рождества да сказать, что после каникул они всё обсудят.
До самого сочельника Гарри так и не смог побеседовать с мистером Уизли — тот теперь задерживался в Министерстве совсем допоздна. Сириус и Римус тоже были заняты, но на праздник появились в «Норе». Этой ночью семейство Уизли и его гости расположились в гостиной, которую Джинни очень обильно разукрасила мишурой и гирляндами из цветной бумаги. По радио шёл рождественский концерт любимой певицы миссис Уизли, Селестины Уорлок. Фред и Джордж играли с Джинни во взрыв-кусачку. Рон и Сириус играли в шахматы. Римус Люпин и мистер Уизли сидели у камина, глядя на огонь и полностью уйдя в свои мысли. Миссис Уизли, как всегда, хлопотала на кухне.
Другого шанса поговорить с дядей могло не представиться и Гарри присел рядом с ним.
— Много сейчас в Министерстве работы?
— Очень, — сказал мистер Уизли.
— Дядя Артур, вы помните наш разговор на вокзале, перед тем как мы отправились в школу?
— Я все проверил, Гарри, — тут же ответил мистер Уизли. — Обыскал дом Малфоев. И не нашел ничего, ни сломанного, ни целого, чему там находиться не следовало.
— Да, я знаю, читал про этот обыск в «Пророке»... Но я о другом... о чем-то более...
И он рассказал мистеру Уизли все, что услышал из разговора Снейпа с Малфоем. Рассказывая, Гарри заметил, что Люпин слегка повернул голову в их сторону и вслушивается в каждое слово. Когда Гарри закончил, наступило молчание, только Селестина по радио продолжала петь.
— Тебе не приходило в голову, — сказал мистер Уизли, — что Снейп просто изображал...
— Изображал готовность помочь, чтобы выведать планы Малфоя? — быстро откликнулся Гарри. — Да, этих слов я от вас и ждал. Но мне хотелось бы знать…
— Знать — это не наше дело, — неожиданно произнес Люпин. Он повернулся к огню спиной, и теперь взгляд его был устремлен, минуя мистера Уизли, на Гарри. — Это дело Дамблдора. Дамблдор доверяет Северусу, и этого всем нам должно хватать.
— Но, — возразил Гарри, — допустим, всего лишь допустим, что Дамблдор ошибся...
— Это уже говорилось, и много раз. Все сводится к тому, доверяешь ты суждению Дамблдора или не доверяешь. Я доверяю, а потому доверяю и Снейпу.
— Я тоже! Но ведь и Дамблдор может ошибаться, — настаивал Гарри. — Он сам так говорит. А вы... — Он взглянул Люпину в глаза. — Если честно, вам нравится, что вас ни во что не посвящают?
— Я не могу сказать, что это нравится мне или не нравится, — ответил Люпин. — Нет-нет, Гарри, я правду говорю, — добавил он, увидев появившееся на лице Гарри скептическое выражение. — Иногда полезно не знать, так меньше вероятность, что о наших планах узнают враги.
— Но зная мы могли бы помочь! — возразил Гарри.
— Разумеется, ты должен рассказать Дамблдору то, что рассказал мне и Артуру, но только не жди, что он с тобой согласится. Не жди даже, что твой рассказ его удивит. Вполне возможно, что Северус расспрашивал Драко по приказу Дамблдора. — со слабой улыбкой сказал Люпин, а мистер Уизли согласно кивнул.
Мистер Уизли отошёл за напитками, а Гарри с Римусом ещё поговорили о том, чем занимался в последнее время Люпин, об оборотнях среди которых он шпионил для Дамблдора. Гарри вспомнил про Принца-полукровку и спросил о нём у Римуса. К сожалению, тот такого не вспомнил. Гарри пошёл общаться с крёстным, напрочь позабыв про всё на свете, так как давно не видел Сириуса и не хотел тратить время рядом с ним на что-то другое. Но всё-таки опомнился, вызвал Кикимера и передал ему подарок. Эльф был счастлив, что хозяин о нём не забыл.
Вскоре после этого настала пора расходиться по постелям. Гарри с Роном поднялись в мансарду, в их спальню. Рон заснул почти сразу, а Гарри, прежде чем лечь, привёл свои мысли в порядок и сделав пару упражнений по окклюменции, довольно быстро уснул.
Гарри проснулся от шороха разрываемой упаковки и обнаружил в изножье своей постели туго набитый чулок. Он надел очки, огляделся: крошечное окно почти целиком залепило снегом, перед окошком, вытянувшись в струнку, сидел Рон и разглядывал что-то очень похожее на толстую золотую цепочку.
— Что это? — полюбопытствовал Гарри.
— Подарок Лаванды, — ответил Рон, убирая цепочку с глаз долой, под подушку.
Повнимательнее приглядевшись к подарку, Гарри расхохотался. С цепочки свисали большие золотые буквы, из которых складывались слова «Мой любимый». Рон, спрятав компромат и повеселев, снова сунул руку в свой чулок с подарками.
Среди подарков, полученных Гарри, оказались связанный миссис Уизли свитер с вышитым на груди большим золотым снитчем, здоровенная коробка из магазина «Всевозможные волшебные вредилки» близнецов Уизли и попахивающий патокой сверток с наклейкой, на которой значилось: «Хозяину от Кикимера». В свёртке оказался любимый Гарри пирог с патокой. Очередной полезный подарок от Гермионы. И куча мелких ничего не значащих подарков от знакомых.
За рождественский стол все, кто был в доме, уселись в новых свитерах от миссис Уизли, а её саму украшало прекрасное золотое колье и новехонькая тёмно-синяя шляпа волшебницы.
Гарри вспомнил, что у него есть связанный с Тонкс вопрос, с которым лучше всего обратиться к Люпину, — он знал о Патронусах все.
— У Тонкс изменился Патронус, — сказал Гарри. — Во всяком случае, по словам Снейпа. Я и не знал, что такое бывает. Почему они вообще меняются?
Люпин помолчал, жуя и проглатывая кусок индейки, потом неторопливо ответил:
— Случается иногда... сильное потрясение... всплеск чувств...
— Он такой крупный с виду, на четырех ногах, — начал Гарри, но его перебил Сириус:
— Да неужели! Крупный, на четырех ногах, — и с какой-то горькой насмешкой посмотрел на Римуса. А потом так ловко перевёл разговор, что Гарри забыл о чём ещё хотел сказать.