Умение прощать

Дхана Нанд опомнился и перестал разбивать кулак о камни, увидев Чандрагупту, вставшего перед ним на колени и вжавшегося лицом меж его ног. Руки любимого крепко стиснули его ягодицы, а прикосновения губ к восставшей плоти даже сквозь шёлк возбуждали до дрожи. — Что ты делаешь? — испуганно спросил император. — Тебе будет хорошо, Дхана. Я не растерял своих умений и смогу доставить тебе удовольствие, — пробормотал юноша. — Случившееся со мной не должно стать причиной твоего разочарования. Вместо того, чтобы замереть и позволить ласкать себя, Дхана Нанд сполз вниз, присев на корточки. Обхватил голову Чандрагупты и нежно поцеловал его лоб. — Прие, неужели ты думаешь, что я смогу получить наслаждение без тебя? Нет, или вместе, или никак. — Но… — Не может быть никаких «но». Я буду не Дхана Нанд, если не найду противоядие. Существует множество трав, усиливающих влечение. Если применить их правильно, ты выздоровеешь, я даже не сомневаюсь. Чандрагупта почувствовал, как его сердце переполняется горячей благодарностью и невероятной радостью. Он знал, что император его любит, но не представлял силу его чувств. Только сейчас начал понимать. — Скажи, — вырвалось у Чандрагупты, — а что ты делал без меня все эти годы? Тебе снились другие мужчины? Кто-то дарил тебе ласки на протяжении этих лет? Наверное, наложницы? Короткий, болезненный смешок был ему ответом. — Как я мог принять хоть кого-то после тебя? — услышал Чандрагупта голос, наполненный мукой. — В сравнении с тобой другие — всё равно что статуи. К наложницам я охладел, а жениться не хотелось. Да, по ночам мне разное снилось, но чаще всего — ты. Наяву я решал свои проблемы войной. Когда постоянно перемещаешься между царствами, ночуешь в шатрах, питаешься, чем придётся, ибо не всегда возможно найти свежую, обильную пищу, то становится не до плотских утех. Тренировки перед боем, забота об армии, распоряжения, которые надо составить и отправить в столицу, сражения — это всё отнимает силы. Ты отравил себя ядом, а я — войной. Впрочем, иногда, — Дхана Нанд склонился к уху Чандрагупты, — я требовал у Ракшаса, чтобы тот вымелся из шатра, а сам доставал твои вещи… Помнишь браслет со львом и перстень? Чандра замялся, и Дхана Нанд понял, что перечисленные предметы вызывают у него не слишком радостные воспоминания. — Помню, — тихо промолвил он. — Я клал их рядом, смотрел и думал о тебе. — Помогало? — сочувственно спросил Чандрагупта. — Не всегда, — засмеялся Дхана Нанд, снова привлекая юношу к себе. — Но если помогало, то я изливался так бурно, что приходилось перестилать простыни. — И со мной происходило то же, — отчаянно краснея, признался Чандрагупта. — Только постель перестилать и одеяния менять не было возможности. Так и спал мокрым, пока само не высыхало. Ачарья меня ненавидел за это. Я звал тебя по имени, а он от этого просыпался. Но это всё закончилось после того, как я напился зелья. — Дай мне только найти Вишнугупту, — скрипнул зубами Дхана Нанд. — Я с него голову сниму. Нет, молчи! — жестом остановил Чандрагупту император, заметив, что его собираются просить о смягчении кары. — Никакие благие деяния этого преступника не перевешивают зла, причинённого тебе. Прие, он не успокоится. Он не даст нам жить спокойно, пока сам ходит по этой земле, а я считаю, мы и без того заплатили высокую цену. Если бы Амбхирадж не выболтал правду, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. И почему я не напоил его раньше? — задумался Дхана Нанд вдруг, а потом махнул рукой. — Нельзя быть всеведущим, хоть порой я именно так себя называю. — А что это? — рука Чандрагупты, нежно гладившая грудь Дхана Нанда вдруг наткнулась на что-то знакомое под накидкой царя. — Оберег? — Можно сказать и так, — неуловимо улыбнулся император. — Посмотри внимательнее, может, догадаешься о том, что это за талисман такой? — Прости, не вижу. Темно. — Неужели не узнаёшь хотя бы теперь? — Дхана Нанд вытянул из глубин одеяний почерневший браслет. — Боги! — воскликнул Чандра. — Чанакья использовал его, чтобы обмануть тебя. Он надел его на чьё-то мёртвое тело, прежде чем мы покинули дворец. Я тогда был без чувств, мне об этом Стхул рассказал, когда я очнулся. — Могу теперь вернуть его тебе, ведь это твой талисман и твоя память о Муре. — Нет, не о ней. О моей настоящей матери, — уточнил Чандрагупта, глубоко вздохнув. — Разве Мура — не твоя мать? — Она солгала мне, чтобы я никуда не делся от Чанакьи, по его же просьбе. Мура давно уже стала его ученицей. Когда Чанакья увидел, что мне удалось занять место в твоём сердце, он попросил Муру сказать, будто она — моя мать. Уже потом, когда ты выгнал меня, Чанакья сознался, что это всё неправда. Я тогда его к стенке припёр и потребовал, чтобы он прекратил врать. Ну, он и прекратил насколько смог. Да, Дхана, я знал, что он лживый. Он даже пытался окольными путями подобраться к моему телу, хотя уверял поначалу, будто видит во мне лишь сына… Но я остался с ним по одной причине: я так желал тебя видеть, что готов был начать войну ради встречи с тобой. По крайней мере, я бы умер от рук любимого в бою. Я подумал, что это самая достойная смерть, куда лучше, чем захлёбываться водой или сгорать заживо. — Прие, — Дхана Нанд не мог вымолвить ни слова, потому что горло сдавило спазмом. И он снова прижал юношу к себе, лаская пальцами его спину. Воспользовавшись их близостью, Чандрагупта попытался снова ублажить императора, прикоснувшись рукой к его лингаму, с большой готовностью ответившему на эти касания. — Нет, — Дхана Нанд мягко отвёл ладонь в сторону. — Поверь, мне не доставит радости излиться на твоих глазах, зная, что я не смогу доставить такого же удовольствия тебе. Обещаю, придёт день, и ты исцелишься. Ведь я не успокоюсь, пока не обойду все ашрамы и не найду лекаря, который изготовит противоядие! А когда твоё тело выздоровеет, мы снова насладимся друг другом. Наверху колодца внезапно кто-то завозился, и вниз посыпались ошмётки глины, травы и мелкие камешки. — Самрадж, я иду спасать вас! — донёсся до Чандрагупты и Дхана Нанда крик Амбхикумара. — Я уже спускаюсь! — Любимый, нет!!! — перекрывая его голос, истошно орала Дурдхара, опасавшаяся как бы Амбхикумар, спустившись вниз, не застал там горячую сцену, которая впоследствии не позволит ему спокойно спать до глубокой старости. — Я выйду за тебя хоть сейчас, только не покидай меня!!! Но Амбхикумар продолжал ловко сползать всё ниже в колодец. На середине спуска он неожиданно встретился с поднимавшимися наверх Чандрагуптой и Дхана Нандом. — О… Вы и без меня справились? — разочарованно спросил Амбхикумар. — Да, — очаровательно улыбнулся Дхана Нанд. — Можешь лезть обратно. Ну, если конечно у тебя нет неистребимого желания посидеть в колодце и подумать о смысле жизни. — А что вы там так долго делали? — напрягся вдруг Амбхикумар, подозрительно оглядывая лица императора и своего телохранителя. — Мы с Дурдхарой устали вас ждать. — Беседовали о природе человеческих желаний, — на ходу сочинил царь. — Кости предателей нашли? — не унимался любопытный царевич. Улыбка Дхана Нанда стала ещё шире. — Не было там никаких костей. Зато я обнаружил живого заговорщика. — Кого?! — опешил Амбхикумар, вытаращив глаза на императора и решив, что ему послышалось. — Его, — Дхана Нанд мотнул головой в сторону Арьи, удобно расположившегося на соседней верёвке и упиравшегося ногами в стену колодца. — Познакомься. Это — Чандрагупта, телохранитель Дурдхары. Мы помирились и возвращаемся в Магадху, так что пусть твой отец перед отбытием приготовит для нас прощальный ужин. Эй, Дурдхара!!! — закричал Дхана Нанд, подняв лицо вверх. — Ты всё ещё собираешься замуж за Амбхикумара?! Просто я только что рассказал ему правду, больше притворяться не имеет смысла! Но если ты очень хочешь, то, конечно, женитесь! — Да чтоб он провалился, этот Амбхикумар! — послышалось сверху. — Я уезжаю в Магадху! Утратив остатки самообладания, несчастный царевич расслабил пальцы и подстреленной цаплей устремился на дно колодца. — Аыыы!!! — взвыл он снизу. — Я, кажется, ногу сломал! Чандрагупта и Дхана Нанд переглянулись, одновременно вздохнули и стали медленно спускаться. Необходимо было спасать бедолагу, хоть в вопли о сломанной ноге им верилось с трудом. *** В Таксилу они возвращались в мрачном молчании. Амбхикумар прижимал медный слиток к распухающей на глазах ноге. Второй медный слиток Дурдхара заботливо держала на разбитом лбу царевича. — Зря ты от свадьбы отказалась, — наконец, промолвил Дхана Нанд, чтобы хоть как-то разрушить тягостное молчание. — Из вас вышла бы неплохая пара. — Ни за что! — выпалил Амбхикумар. — Видеть его не могу! — припечатала Дурдхара. — Хорошо, скажу Амбхираджу, что свадьбы не будет, и мы покидаем дворец, — быстро согласился Дхана Нанд. — Только, — и лицо его стало суровым, — сначала разберусь кое с какими важными делами. *** Страдающий от похмелья Амбхирадж, слабо постанывая, отхлёбывал из серебряной чаши мутное зелье, в котором плавали измельчённые листья. От снадобья распространялся слабый горьковатый запах. На лбу Амбхираджа лежала смоченная в холодной воде тряпица. Ноги царя массировала молодая служанка, а другая девушка, вооружённая опахалом, пыталась создать иллюзию свежего ветра в покоях махараджа. — Лучше бы я умер вчера, — стонал несчастный Амбхирадж, пытаясь улечься головой куда угодно, только не на подложенную ему подушку. — О, как мне плохо! Дхана Нанд, Чандрагупта и Селевк терпеливо пережидали, когда царь наконец перестанет стенать и выслушает последние новости, приготовленные для него. — Давайте, — великодушно махнул рукой Амбхирадж, разрешая вошедшим рассказать о цели визита. Дхана Нанд заговорил. Чем дольше Амбхирадж слушал, тем страшнее становилось выражение его лица. В конце концов, он подскочил на ложе, отпихнув служанок и приказав обеим проваливать прочь. Его испепеляющий взгляд остановился на Арье. Сорвав со лба повязку, Амбхирадж подошёл к юноше вплотную, раздувая ноздри. — Ты! — палец царя упёрся в Чандрагупту. — Да как ты посмел обмануть моего сына, злоупотребив нашим гостеприимством?! — Он ничем не злоупотребил, — быстро осадил Амбхираджа Дхана Нанд, закрывая собой юношу, словно от вражеской атаки. — Да, он солгал насчёт своего настоящего имени и происхождения, притворился телохранителем Амбхикумара, но ваш наследник от этого никак не пострадал, поэтому претензий быть не должно. Я требую относиться к Чандрагупте с должным уважением! — Ты не можешь ничего требовать в моём дворце! — Амбхирадж яростно уставился на Дхана Нанда. — Ты только что оскорбил моего сына, разорвав помолвку! — Любопытно, — рассмеялся Дхана Нанд, ничуть не разгневавшись на необдуманные слова несостоявшегося родственника. — Я полагал, разрыв помолвки — оскорбление для невесты, но впервые слышу, что это — позор для жениха. Амбхирадж неожиданно позеленел. Зажав рот, он торопливо убежал за занавеску. Вернулся чуть более бледным, зато взгляд его просветлел, и страдания во взоре стало меньше. Он извинился перед Дхана Нандом за грубость, а потом вежливо спросил, чего от него желают гости после уведомления об отмене свадебного ритуала, а также о том, что всё это время телохранителем Амбхикумара был магадхский заговорщик. — Мне нужны люди, способные найти убежище Чанакьи, — коротко обозначил свою просьбу Дхана Нанд. — Ракшас говорил, что его слуги намного расторопнее, — не удержался от некоторой язвительности Амбхирадж. — Вон Муру из ашрама как ловко выкурили. — А теперь надо выкурить более хитрого врага, — никак не отреагировав на выпад Амбхираджа, промолвил Дхана Нанд. — Каждая часть этого города и прилегающих земель может оказаться убежищем Чанакьи. — Лучше спросите у бравого заговорщика, где засел его гуру, — Амбхирадж указал на Чандрагупту. — Уж он-то знает! — Я не знаю! — вспыхнул Чандрагупта. — Врёшь, — зло припечатал Амбхирадж. — Вот что, — Дхана Нанд жестом остановил царя Таксилы, — запомни раз и навсегда: этот юноша больше не имеет отношения к Чанакье. Чандрагупта сейчас твой гость. Такой же, как и я. Амбхирадж сначала оторопел, а потом губы его искривила ядовитая ухмылка. — О, я понял! — он всплеснул руками, улыбка мгновенно исчезла, и махарадж сухо процедил сквозь зубы. — Может, к лучшему, что свадьба расстроена. Не уверен, что в моих силах и дальше продолжать относиться к преступнику как к гостю. — Я дам людей, — неожиданно заговорил до сих пор молчавший Селевк. — Поможет Амбхирадж или нет, неважно. Я помогу. Дхана Нанд изумлённо воззрился на македонца. — Не удивляйся, — спокойно ответил Селевк на безмолвный вопрос, застывший в глазах императора. — Когда с Чанакьей будет покончено, мы разберёмся между собой, а сейчас надо обезвредить того, кто несёт наибольшую угрозу. В том, что Чанакья однажды доберётся и до меня, я не сомневаюсь. Так что? Как смотришь на мою помощь? — на лице, исчерканном первыми морщинами и старым шрамом, заиграла искренняя улыбка. Селевк протянул руку Дхана Нанду, и император Магадхи, недолго думая, пожал её. *** — Выходит, ты всегда любил Дхана Нанда, а он — тебя? Амбхикумар встал на пути у Чандрагупты, шедшего на кухню, чтобы своими руками принести Дхана Нанду чашу с фруктами. С таким простым заданием справилась бы любая служанка, но ему хотелось порадовать императора, а заодно найти лишний повод увидеться с ним. — Да, царевич, — Чандрагупта вежливо поклонился, пытаясь обойти Амбхикумара, но тот снова не пустил его. — Почему сразу не сказал правду о себе? Зачем делал из меня дурака столько времени? — Вы бы казнили меня, узнав, кто я. — Нет! — взгляд его был полон грусти. — Ты понравился мне. Я бы хранил твою тайну. — Но я не знал об этом, раджкумар. Простите. Воцарилось молчание, а потом Амбхикумар неожиданно схватил руку Чандрагупты и сжал её так, как если бы запястье бывшего телохранителя было спасительной верёвкой, а царевич готовился упасть в пропасть. — Умоляю, найди в Паталипутре красивого воина, похожего на тебя или самраджа, который ещё не обрёл сердечную привязанность, и пришли его сюда! И поскорее, иначе я однажды свихнусь или прыгну с городской стены. Все, кто меня окружает, доносят Амбхираджу о каждом моём шаге. Меня спасёт только тот, кого не знает отец, и с кем он не успел сговориться, — Амбхикумар выглядел таким несчастным, что Чандрагупта немедленно пообещал царевичу найти в армии Дхана Нанда нужного воина. *** — Я поеду с тобой. — Нет. Не проси. Дхана Нанд завершал своё боевое облачение, а Чандрагупта с тоской смотрел на то, как император собирается уезжать. Один. Без него. — Ты же сказал, мы всегда будем вместе! — горько упрекнул он любимого. — Всегда, но не сейчас. — А Селевка берёшь! — обиженно вырвалось у Чандрагупты. — Не так давно клялся его убить, но взгляни — вы теперь друзья. — Люди Селевка нашли нору, где укрылся твой лис-ачарья. Селевк раскаялся. Я недавно говорил с ним. Он уже много лет живёт с чувством вины. Да, ему известно, что ты его никогда не сможешь простить, но он делает всё, чтобы исправить содеянное в меру своих сил. Я не могу не оценить такой поступок. Но не думай, что я доверяю ему больше, чем тебе, или, упаси Махадэв, люблю больше. — Тогда почему он сейчас едет с тобой вместо меня?! — не утихал Чандрагупта. — Потому что Чанакья набрал пять тысяч воинов Поурава, сумев наполнить какой-то ложью разум военачальника Рудрадэва, прежде абсолютно преданного Амбхираджу. Сейчас вся эта армия по щелчку пальцев твоего ачарьи собирается выбрать удачный момент — скорее всего, свадьбу Амбхикумара и Дурдхары, об отмене которой я приказал пока не объявлять, — и ворваться в Таксилу. Эффект неожиданности, знаешь ли! Кроме того, у них есть сюрприз для Амбхираджа… Маленький мальчик, которого ты звал Индрой. Знаешь, кто он? — Нет, — Чандра внимательно ловил каждое слово Дхана Нанда. — Сын махараджа Пора и махарани Лачи — Малаякету. О том, что он не умер, знал только Селевк. С этим мальчиком всё случилось почти в точности как с тобой. Амбхирадж требовал его смерти, чтобы вопрос о том, кому принадлежит трон Поурава, никогда не всплыл. Селевк сказал Амбхираджу, что ребёнок погиб, а сам сделал всё, чтобы его спасти. Отправил в Карт в сопровождении кормилицы, которой было приказано ни в коем случае не дать ребёнку погибнуть. Увы, кормилица вскоре умерла, но Малаякету к тому времени уже мог обходиться без грудного молока. Всё это время, пока он рос, Селевк кормил узников свежей пищей. Или ты думаешь, те дасью продержались бы там семь лет на улитках и змеях? Нет, всё было не так… Если бы Селевк не боялся, что Амбхирадж убьёт мальчика или найдётся тот, кто захочет использовать ребёнка в своих целях, он бы давно выпустил Малаякету на поверхность. Потом за царевича попросил ты, и Селевк решил рискнуть. Он позволил и вам, и ему вернуться к нормальной жизни. Однако Чанакья теперь узнал, кто такой Индра на самом деле, от бывшего министра Поурава, перебежавшего на сторону заговорщиков. Чанакья собирается использовать Малаякету, сделав оружием в своей войне. Твоему ачарье нужен контроль над Поуравом. Это даст ему очень большие преимущества в войне с Гандхаром и со мной. Кроме того, уже сейчас твой ачарья ведёт тайные переговоры с царём Аванти, чтобы тот предал меня. Пришла пора остановить это. — Да, но со мной! — схватил его за руку Чандрагупта. — Я хочу сражаться бок о бок! — Правда? — Дхана Нанд печально поглядел на юношу. — Ты действительно такой наивный и не понимаешь? — Что тут понимать? — насупился Чандра. — Ты делил один матрац с этим человеком на протяжении пяти лет. Его образ вошёл в твой разум… Хорошо, если не в сердце. — Нет! — попытался возразить ему Чандрагупта. — Сейчас ты узнал правду о нём, и ты зол. Но куда девать пять лет, в течение которых он учил тебя держать меч? Заботился о тебе, укрывал по ночам накидкой, поил лекарствами? А ведь всё это было, не так ли? Каким бы отвратительным существом Чанакья ни являлся, но ты привязан к нему глубже, чем сам думаешь, и когда мой меч приблизится к его горлу, ты остановишь меня, поэтому тебе нельзя участвовать в этой битве. — Этого не будет! — Прости, прие. Я возьму тебя на другую войну, но только не на эту. Он направился к дверям, но нетерпеливая рука остановила его. — Погоди… Дхана Нанд обернулся. Властные губы прижались к его рту, а сильные руки обвили талию. Когда император сумел снова восстановить дыхание, то услышал: — Удачи. И пощади невинных. И мою названную мать, если сможешь, пощади. Она — несчастная одинокая женщина, поверившая ачарье, только и всего. Мягкая улыбка была ему ответом. — Без тебя бы ни за что не догадался, — шутливо произнёс царь, ткнувшись лбом в лоб Чандрагупты. — Распорядись, чтобы к моему возвращению приготовили манговое ласси. Выпьем вместе, каким бы ни оказался исход битвы. И он покинул комнату. Чандрагупта остался ждать…