Умение прощать

Уговорить Дурдхару оказалось непросто. Выслушав его, сестра поджимала губы и недовольным тоном спрашивала, любит ли брат её вообще, если предлагает такое. В конце концов, Дхана Нанд нашёл к её сердцу подход и преуспел. — Ладно. Даю согласие, но учти, — Дурдхара погрозила ему пальцем, — за все мои мучения ты будешь мне должен! — Но почему непременно мучения? — удивился царь. — Насколько мне известно, Амбхикумар вежлив, умён и хорош собой. Возможно, он тебе понравится, и ты действительно захочешь замуж. А не надумаешь — не беда. Отменить помолвку и возобновить войну никогда не поздно. — Будешь моим должником, — снова упрямо повторила Дурдхара. — Да я и так твой должник с рождения и до погребального костра, — Дхана Нанд нежно обнял сестру и поцеловал в затылок. Девушка улыбнулась, потом неожиданно посерьёзнела. — Неужели он так важен для тебя? — Да, — твёрдо ответил император. — Очень. И я уверен — это он. — Откуда знаешь? — Сердце подсказывает. Только его я никогда не мог ни убить, ни ранить. Только его одного! Он жив, Дурдхара. Арья — это Чандрагупта. Просто по какой-то причине ему выгодно выдавать себя за другого, но я заставлю его сознаться. — Даже если это действительно он, и ты выяснишь правду, что тебе это даст? — всё ещё не понимала царевна. — В любом случае я не смогу продолжать войну с Таксилой, не выяснив этот вопрос. Мне надо точно знать, он это или нет, пусть даже Ракшас думает, будто я спятил. — И что потом? — упорно добивалась истины Дурдхара. — Простишь его? — Я, наконец, возьму себя в руки, заставлю умолкнуть свои обиды и гнев и поговорю с ним. Выспрошу всё до мельчайших подробностей: что он чувствовал ко мне? Когда именно понял, что ненавидит, и замыслил предательство? Почему решил продолжать притворяться влюблённым, несмотря на ненависть? Незадолго до того, как я его прогнал, он просил выслушать его. В последние два года мне не давала покоя мысль, что я, возможно, где-то ошибся, что-то упустил… Он тайно проник в мою опочивальню и целовал мои ноги, пока я спал. Ещё тогда, давно! Почему он так поступил, если ненавидел? И то письмо от Селевка… Зачем наместник прислал его мне, если уже знал, что я выгнал Чандрагупту? Неужели таким сильным было желание лишний раз поглумиться и унизить меня? Обычно так делают не те, кто чувствуют себя победителями, а те, кто осведомлён о собственной слабости. Майтри бесследно исчезла после пожара в Хава Мехел. Подозреваю, она работала либо на Селевка, либо на Чанакью. Именно Майтри в ту ночь, когда Чандрагупта изменил мне, донесла об этой измене. Странное совпадение… Кроме того, не только моя рука не поднималась, чтобы нанести смертельный удар. Меч Чандрагупты тоже всегда скользил по клинку моего меча, не совершая фатального выпада. Он замечал, что рядом с ним я теряю мастерство, но не пользовался преимуществом. Если так сильно ненавидел, зачем щадил? Он мог отсечь мне руку или даже голову, когда размахнулся мечом уруми во время нашего первого сражения в Паталипутре, но лишь рассёк кожу. Смехотворная царапина. А ведь уруми при малейшем усилии режет до кости! Понимаешь? Надо очень постараться, чтобы НЕ нанести серьёзную рану, ведь убивать этим оружием как раз легче всего! Так почему Чандрагупта лишь рассёк мне кожу, а не отрубил кисть, превратив одним ударом из умелого воина в бесполезного калеку? Чем больше думаю об этом, тем чаще мелькает мысль: возможно, не Чандрагупта хотел вражды, а кто-то другой стремился рассорить нас? Кто-то очень желал, чтобы я изгнал его, а я заподозрил неладное во всей этой череде событий чересчур поздно. Следовало позволить Чандрагупте сказать всё, что он собирался, но я тогда был в ярости. Ненависть сжигала мою душу, и я закрылся от него. На протяжении пяти лет, не слишком веря в успех, я молил дэвов, чтобы они вернули его. Теперь, кажется, невозможное сбылось. Я не знаю, прощу ли его, но точно выслушаю. Лишь бы я не ошибся, и это оказался он, чудом спасшийся из того пожара! Выслушав брата, Дурдхара крепко обняла его за плечи, а потом шутливо оттолкнула. — Ступай уж. Бери аматью с собой, иди в их лагерь и объяви Амбхираджу, что желаешь породниться с его семьёй. Так и быть, сыграю роль невесты, пока ты ведёшь своё расследование. Но помни: если обманешь и действительно выдашь замуж против воли за этого самодовольного, капризного, самовлюблённого индюка — превращусь в Шурпанакху, и тебе придётся сражаться не только с Селевком и Амбхираджем, но и со мной! — и она указала на ножны кинжала, висящие на её поясе. Сделав вид, будто страшно напуган, Дхана Нанд покинул шатёр сестры. *** — Сегодня мы понесли большие потери, чем я ожидал, — Амбхирадж сумрачно обежал глазами лица присутствующих в шатре: Селевка, Амбхикумара, Филиппа и Арьи — рядового воина, прославившегося сегодня тем, что он сумел бросить вызов самому Дхана Нанду и продержаться в бою с императором до заката. — Я бы предложил начать переговоры о мире. Армия Магадхи велика. Даже с учётом призванных добровольцев, которые совершенно не умеют сражаться, исключая Арью — о да, ему удалось меня удивить! — Амбхирадж благосклонно посмотрел на Чандрагупту, потом снова помрачнел, — мы слабее Дхана Нанда. — Я отказываюсь унижаться, — отрезал Селевк, откинувшись на спинку сиденья. — Буду биться до последнего воина. — Но если это будет не унижение, а брачный союз? — неожиданно заявил Амбхирадж. Селевк изумлённо выгнул правую бровь. — И кто на ком женится? — насмешливо спросил он. — Уж не меня ли ты сватаешь Дхана Нанду, бесценный союзник? — Амбхикумар женится на царевне Дурдхаре. Чандрагупта кинул быстрый взгляд на молодого господина и заметил, как Амбхикумар весь подобрался, поняв, что его собираются принести в жертву, даже не спросив согласия. — Знаю, — Амбхирадж вытянул обе вперёд руки, — вы все сейчас скажете, что это невозможно, Дхана Нанд не отдаст Дурдхару замуж. Однако с тех пор, как Дурдхара являлась завидной невестой, прошло пять лет. Многое изменилось. Кому нужна девица с небезупречной репутацией? Она побывала в плену у заговорщиков. Да, — Амбхирадж вальяжно развалился на сиденье, продолжая рассуждать, — потом Дхана Нанд пытался оповестить весь свет о том, что её осмотрели лекари и нашли невинной. Но всем известно: девица, проведшая хоть одну ночь вне дома, без сопровождения брата или отца, в обществе чужих мужчин, никак не может считаться чистой. Девушку так легко осквернить, и для этого вовсе не нужно срывать заветный лотос. Подтверждением моей правоты может служить отсутствие предложений руки и сердца. Взгляните, Дурдхаре скоро исполнится двадцать один, но она не замужем, и у неё нет жениха. Ещё год или два, и её не возьмут по той причине, что она чересчур стара. Дхана Нанд должен благодарить нас, если мы сделаем предложение. Думаю, он согласится, а мы выиграем время. Войну можно развязать и позже, если посчитаем нужным, но сейчас нам необходим отдых и перегруппировка сил. Сегодняшняя битва обескровила нас. — Я против! — Амбхикумар вскочил с места. Его руки тряслись так, словно ему предложили не жениться, а в одиночку положить всех воинов Дхана Нанда в завтрашней битве. — Я не люблю царевну Дурдхару. Что мне с ней делать, если она выйдет за меня?! Селевк, прищурившись, некоторое время разглядывал испуганного царевича, а потом веско промолвил: — Зря волнуетесь, раджкумар. Ваш отец предложил выгодную сделку. Да, бесспорно, было бы лучше выбрать дэви, к которой вы расположены, — сказав это, Селевк с ехидством покосился на Арью, — но мы находимся в состоянии войны с сильным противником и несём потери. Разумнее заключить союз с Магадхой. Предложение сыграть свадьбу не заденет ничью честь, поэтому я согласен. Кроме того, посудите сами, разве есть в Бхарате царевны, способные принести Таксиле больше пользы, чем раджкумари Дурдхара? Да, давайте предложим Дхана Нанду заключить брачный союз. Если откажется — будет битва. Мы ничего не потеряем. — Нет, — растерянно пробормотал Амбхикумар, мутным взглядом обводя равнодушное к нему собрание. — Отец, нет! Амбхирадж мрачно молчал и не подавал вида, будто слышит мольбы сына. — Господин наместник, вы понимаете меня лучше других! Я умоляю! — царевич действительно впал в отчаяние, и Чандрагупта испытал искреннее сочувствие, вмиг догадавшись, что помощи парню ждать неоткуда. — Умолкни, — с отвращением бросил Амбхирадж. — До двадцати двух дожил, а я ещё не слышал, чтоб хоть одну служанку в опочивальню затащил. И в кого только уродился такой мямля? Может, хоть после свадьбы дело пойдёт на лад. Не хочу уйти на тот свет, не увидев внуков. Решено… Он не договорил. — Император Магадхи с первым советником прибыли и просят дозволения войти в лагерь! — раздался снаружи оглушительный крик кого-то из стражей, и его поддержали ещё десятка два голосов: — Император Магадхи с первым советником прибыли! Селевк быстро поднялся с места, удовлетворённо заулыбавшись. — Какая неожиданность. Император сам пришёл. Интересно, что он собирается нам предложить? Давайте выйдем и поприветствуем его. И он первый покинул шатёр, чтобы выполнить то, о чём сказал. Филипп, Чандрагупта, бледный Амбхикумар и Амбхирадж тоже вышли наружу. Сердце Чандрагупты колотилось в горле, кровь прилила к лицу. Казалось, что щёки пылают, словно их охватило пламя костра. Не помогал даже прохладный ночной воздух. Юноша долго не решался поднять глаза и посмотреть куда-то ещё, кроме кончиков собственных стоп, но потом наконец набрался смелости и осторожно взглянул на императора. Дхана Нанд и Ракшас обменивались приветствиями с Амбхираджем и Селевком, не обращая внимания на рядового воина, стоящего поблизости. Затем их пригласили в шатёр, и они все двинулись в сторону входа. Ненадолго задержавшись возле Чандрагупты, Дхана Нанд поднял на него царственный взор и некоторое время смотрел прямо в глаза, заставляя краснеть и обмирать. — Пойдёт с нами, — коротко сказал император, указав пальцем на Чандрагупту и затем обратился напрямую к юноше. — Повтори своё имя. — Арья, господин, — еле выдавил Чандрагупта, чувствуя, что вся смелость, не покидавшая его душу в течение дневного боя, куда-то испарилась. — Арья, — это прозвучало решительно, но в то же время с мягким, бархатным придыханием. — Заходи. Я желаю, чтобы ты присутствовал, потому что ты — храбрый воин. — Да зачем он нам опять? — попытался было возмутиться Амбхирадж. — То мой сын его тащит за собой, то вы, император. Пусть бы караулил наш лагерь снаружи. — Я требую его присутствия, — грубо отрезал Дхана Нанд, и уже никто не посмел ему возражать. Чандрагупта вошёл в шатёр. *** Переговоры завершились быстро и ко всеобщему удовольствию. И вот уже чаши с вином сдвинулись между собой в честь скрепления будущего союза. Селевк, Дхана Нанд и Амбхирадж отмечали помолвку Амбхикумара и Дурдхары. — Просто удивительно, до чего мы одинаково мыслим. Прекрасный знак, — расцвёл улыбкой захмелевший Амбхирадж. — Поверить не могу, что с этого момента я стал родственником императора Магадхи! Как я счастлив, — и он снова и снова горячо обнимался с Дхана Нандом, который отвечал на прикосновения весьма сдержанно и поверх чужого плеча внимательно, неотрывно смотрел на Чандрагупту. Амбхикумар забился в угол шатра и не подавал признаков жизни. Чандрагупта, стоя подле своего господина, не мог оторвать глаз от Дхана Нанда. Он понимал, что совершает ошибку и выдаёт себя с головой, проявляя столь сильный интерес к тому, кто, согласно выдуманной легенде, не должен быть ему знаком, но ничего не мог с собой поделать. — А ты, Арья? — неожиданно обратился к нему Дхана Нанд, заставив вздрогнуть. — Ты счастлив, что твой господин женится на царевне Дурдхаре? Доволен, что война прекращена? Или, бьюсь об заклад, расстроен, что твоей пламенной душе негде разгуляться, и тебе не удалось сразить царя Магадхи! — он весело засмеялся, но взгляд его при этом был абсолютно серьёзным. Краска в очередной раз бросилась в лицо Чандрагупте, он занервничал, не зная, что сказать. Всё было неправильно. Не такого поворота событий он ждал. Завтрашняя битва отменялась, и как знать, удастся ли ему теперь хоть раз оказаться так близко от Дхана Нанда, как сегодня днём? Сможет ли он снова ощутить его ладони в своих руках? Сжать его пальцы так крепко, до хруста в суставах, под предлогом рукопашного боя? И бесконечно смотреть-смотреть-смотреть… — Ладно, не сердись, что война окончена, и тебе не удалось выиграть, — утешил его Дхана Нанд. — Ты молод, впереди у тебя много войн. Ещё найдёшь применение своей воинской доблести. Потом внимание императора перехватил Селевк, и они втроём с Амбхираджем начали обсуждать подробности того, как и где будет подписан мирный договор, как скоро следует организовать праздник в честь свадьбы Дурдхары и Амбхикумара… Теперь Ракшас, будто назло, впился ястребиным взором в лицо Чандрагупты. Этот изучающий взгляд был подобен пытке. Юноша старался всеми силами уйти в тень, подальше от факелов и лампад, чтобы на него не смотрели. «Только бы не узнал, — мысленно молился Чандрагупта, — только не это!» Он испытывал странное двоение чувств. С одной стороны, ему хотелось, чтобы Ракшас его узнал и поделился своими догадками с Дхана Нандом, но в то же время парень до смерти боялся этого момента. — Арья, похоже, я влюбился, — неожиданно донёсся до него чей-то вдохновенный шёпот, вырвав из плена собственных мыслей. — Господин?! — обмерев, Чандрагупта понял, что с ним заговорил Амбхикумар. Глаза царевича ожили и теперь сияли, словно лампады. — Император Дхана Нанд прекрасен. Почему я раньше не заметил этого? Чандрагупта пошатнулся и ухватился за спинку сиденья, на котором устроился наследник Таксилы. «Этого ещё не хватало, — подумал Чандрагупта, чувствуя, как в самое сердце ужалила ядовитая змея ревности. — Что с ним? Он перепил? И что этот глупец вообще знает об императоре Магадхи, чтобы говорить о любви к нему? Он же его видит всего второй раз в жизни!» Подумал и тут же осёкся, вспомнив собственную историю: как сердце затрепетало, стоило глазам встретиться со взором прекрасного царя, сидящего на троне, и как окончательно он сдался в день, когда сильная, тёплая рука коснулась его затылка. «У тебя красивые волосы. Однажды тебе повезёт, и я причешу их сам». Слёзы подступили к горлу от этих воспоминаний. Только бы не расплакаться, вот будет позор! — Мой господин, уверяю вас, испытывать влечение к брату собственной невесты неблагоразумно, — одними губами отозвался Арья, склоняясь к уху Амбхикумара. — К тому же только девицы влюбляются с первого взгляда. — Но я влюбился со второго, — парировал Амбхикумар. — Во время боя я боялся за тебя и Селевка и почти не смотрел в его сторону. А сейчас посмотрел. Он божественен! Мне кажется, даже Индрадэв и Вишнудэв не так восхитительны. — Может, не стоило смотреть, чтобы не искушаться? — в голосе Чандрагупты прозвучало куда больше раздражения, чем он сам того желал. — А, может, мне стоило отравиться, последовав твоему примеру? — рассердился вдруг царевич, нутром почуяв в Арье опасного соперника. — В любом случае вам предстоит женитьба, господин, — торопливо напомнил Чандрагупта. — Брамин, угощавший меня лепёшками в лесу, рекомендовал растительную пищу, ограничение сна, увеличение нагрузок и медитацию, чтобы избавиться от дурных мыслей, — посоветовал он, но тон его голоса был далёк от дружеского. — К бхутам и пишачам медитацию и всякую траву, — яростно прошипел Амбхикумар. — Мне нужен император Дхана Нанд, и я своего добьюсь. Чандрагупта в ужасе закрыл лицо руками.