Миссия, длиною в жизнь

Надрыв. Накал страстей. Эмоции и дичайшее желание только одного — любить и быть любимым. Они чувствую это оба, вместе, едино. Никогда ещё Сердар не чувствовал себя действительно полностью — наполненным любовью и преданностью, заботой, забыв о пустоте и о чувстве тотального одиночества. Никогда ещё Зехра не чувствовала себя такой спокойной, открытой, счастливой и словно совершенно мягкой, нежной, чувственной. Никогда ещё они оба… не любили так сильно, растворяясь в другом человеке, в каждом его вдохе и выдохе, в каждом взгляде и в каждом касании. — Поэтому я люблю тебя, — говорит ей Сердар и никогда ещё такие самые важные и сложные слова не слетали так легко с его губ. Любить Зехру — это что-то совершенно естественное и ясное, настоящее и правильное, совершенно обыденное и лёгкое для Сердара здесь и сейчас. Она чуть шутит в ответ, но в глубине её взгляда легко читается счастье. Зехра и чувствует его — просто счастье. В очередной кризисной и тяжелой ситуации, в опасности и посреди рабочего напряжения, сидеть здесь и сейчас с Сердаром на лестнице и просто разговаривать, говорить о чувствах, вернее — сначала о кофе, а потом уже — о чувствах, всё это вдруг кажется живительным глотком свежего воздуха. Всё это вдруг кажется тем самым недостающим кусочком мозаики и настоящего счастья, которое должно быть в душе каждого человека. И вот сейчас они именно здесь и сейчас, сидят на этой лестнице, рядом и опять говорят о любви. А такие разговоры дарят чувство поддержки и полной преданности, всеобъемлющего покоя и близости. Здесь и сейчас есть только они. Вдвоём. Он боится остаться без неё и впервые мысль потерять другого человека пугает Сердара. Он говорит это ей спокойно, открыто и искренне, на этот раз словно совершенно не боясь того, что она может не так понять или испугаться. Наоборот, на этот раз есть такое шокирующее чувство абсолютной близости и понимания, Сердар и знает — Зехра всё поймёт. Она услышит и поймет. Она и не просто понимает — на этот раз страха вдруг нет. На этот раз Зехра чертовски сильно вдруг чувствует счастье и полное умиротворение — слышать такие слова о том, что она для кого-то так важна. В душе всё загорается огнём, который горит в их сердцах уже давно, но на этот раз — загорается слишком ярко и сильно. Может быть, в душе у неё и стоят слёзы — от каждого его признания и от каждого слова, которые Сердар говорит ей здесь и сейчас. — В душе была пустота, но сейчас её нет. Ты заполнила эту пустоту. И хочется плакать от ужасающего чувства огромного счастья и восторга после таких слов. Хочется дышать вместе с Сердаром одним дыханием и видеть только его одного. Хочется… Он дарит ей подарок, заставляя обоих окончательно забыть о внешнем мире и о событиях, которые происходят за этой лестницей. Сердар держит в руках цепочку, а Зехра вдруг точно знает — может быть, на этом и всё? И её выдержка, и его выдержка — окончены? Как давно никто не дарил ей такие простые и красивые, но в то же время настолько символичные и важные вещи. Как давно не было в её жизни чего-то настолько простого и настоящего, как подарок от возлюбленного? — Тебе нравится? — его голос словно чуть дрогнул, а волнение становится несколько осязаемым. Зехра может только кивнуть, со сладостью в душе и с чувством, что сдерживать свои эмоции становится не просто сложно, да и практически — невозможно. Перехватывают взгляды друг друга, но видят там одинаковое чувство… тоску. Острую и нуждающуюся. Тоску друг в друге, тоску по любви и по тому, что между ними могло бы быть не только здесь и сейчас, но и всегда. Тоску по тому, каким может быть их совместной счастье рядом и только друг с другом. Их счастье может быть просто огромным. — Ты позволишь? — спрашивает Сердар, держа в руках её новую драгоценность. Это не просто подарок или не просто цепочка, это — он сам. Это — частичка Сердара, которая теперь всегда будет вместе с Зехрой, это часть его души и часть его любви, которая теперь всегда будет с ней. Её руки немного дрожат, когда она чуть поворачивается и собирает свои волосы, чтобы Сердар сделал это. Ожидание его прикосновений отдаётся в каждой клеточке тела напряжением и каким-то безумием. Сердар и касается, аккуратно вешая цепочку на шею, неторопливо и спокойно, оба знают, что он растягивает этот их общий момент близости и единства, когда оба не хотят терять друг друга… Его касание на шее — нежное, мимолетное, острое. Её вдох при этом касании — кроткий, напряжённый, острый. Границы, которые они выстраивали всё это время, которые она выстраивала всё это время — они словно действительно нарушены здесь и сейчас. А Сердар никогда ещё в жизни не хотел её… так сильно. Не хотел её душу, её тело и её любовь. Смотрит не отрываясь, смотрит на её шею, чувствуя только остро-безумно-хаотичное желание податься вперёд и поцеловать нежную кожу. Чувствуя, как мужские желания и страсть загораются во всём теле, чувствуя, как желание обладать своей любимой женщиной загорается всполохом жесткости и страсти, как требуется всё больше и больше контроля, чтобы удержаться… И Зехра напряжена, слишком ровно сидит так близко, она тоже это чувствует — этот огонь между ними и это напряжение, эту острую тоску и желание быть вместе, несмотря на запреты и на опасную работу… Поправляет её волосы, опять — так медленно, неторопливо и аккуратно. Расправляет пряди и любуется тем, что часть его любви и привязанности — теперь всегда будет с ней. Она сглатывает, держа в руках красивый и изящный кулон. Разворачивается к Сердару, в последних попытках сдерживая свои чувства, эмоции и привязанность. Смотрит так напряжённо и эмоционально, когда Сердар опять говорит нечто такое, что буквально заставляет её душу рваться на части от эмоции: — Зехра… Я не позволю, чтобы хоть один волосок упал с твоей головы. Опять даёт обещание, но оба точно знают — сдержит. Сердар сдержит это обещание и никогда не даст ей пострадать. — Спасибо. За всё. Разве можно любить сильнее? Невозможно. Она подаётся вперёд и просто ложится на его плечо. Спокойно, неторопливо и так мягко касается своей головой его плеча, потому что просто — нужно. Сердар медлит только одно мгновение, а потом обнимает её. Приобнимает правой рукой, но лица… Лица так близко друг к другу. А сердца всё также кричат о безумной и настоящей любви. Зехра поднимает на Сердара опять свой взгляд, держа в руке кулон, не выпуская его пока что ни на мгновение. Замирают, поражённые тем, что позволяют себе здесь и сейчас, что позволяют себе такую настоящую и роскошную близость, что позволяют просто любить… и купаться в этом счастье и в радости. Они и любят. Слишком сильно и слишком всепоглощающе, чтобы всегда держаться сердца под контролем. Поэтому и не держат. Его ладонь обхватывает Зехру за шею, чуть откидывая назад голову и позволяя взглядам встретиться ещё один раз. На этот раз даже не прося разрешения, а просто делая то, что на этот раз велят и сердце, и разум, и чувства… Целуются. Сердар притягивает Зехру к себе, держа ладонью за шею, как раз там, где совсем недавно касался её так нежно и трепетно, и осторожно надевая подвеску. Притягивает к своему лицу и целует впервые — так жадно и крепко. Целует, остро понимая — это самый важный и самый настоящий момент для них. Просто только — их момент. Всё это намного лучше, чем они себе представляли. Поцелуй не нежный, нет, он интенсивный до одури, до дрожи, до дрожания кончиков пальцев, до потери контроля и до жадной, страстной ненасытности. Поцелуй пылает между ними, но ещё сильнее пылает их любовь. Поцелуй глубокий и насыщенный примесью острых, глубоких преданных чувств, когда сырые эмоции буквально раздирают душу, а в области сердца что-то жёстко-сладко сжимается, даря ощущение одновременно полной власти и бессилия. Целуются. Зехра подаётся вперёд, чтобы ответить на его поцелуй лучше. Сильнее. Острее. Мгновение — и кладёт свою ладонь на его лицо, на щёку, на небритую щетину, чтобы подарить в ответ ту ласку и нежность, которых им не хватает. Обхватывает лицо Сердара и целует в ответ тоже жадно, страстно, остро и чувственно. Они вцепляются друг в друга, сидя на этой лестнице и сейчас их можно было бы спокойно брать в плен или даже убивать — ни одна вещь в мире не способна отвлечь их друг от друга здесь и сейчас… Только они. И их чувства. Только их любовь. Объятия — сильные и страстные одновременно. Сердар опять чуть откидывает её голову назад, чтобы удобнее было целовать — глубоко и насыщенно. Чтобы держать Зехру в своих руках крепко и представлять — не отпустит. Не отпустит никогда. Жадные мгновение полной близости и того самого — невесомо-неуловимого счастья — вот что есть только здесь и сейчас. Жадные мгновения счастья, которое могло бы быть. — Я люблю тебя, — опять говорит он, отрываясь на долю секунды и желая сказать это именно сейчас, ещё раз сказать и закрепить между ними навсегда. Целует в губы, потом — в щеку, спускаясь к шее. Зарывается лицом в её волосы, держа ладонью за шею и проводя большим пальцем по щеке, в самой интимной и личной ласке. — Сердар, — тонкий вздох говорит о любви настолько ясно и правдиво, что больше ничего и не нужно. Но Зехра продолжает, — я тоже… люблю тебя. Очень люблю, Сердар. Прикосновения - жадные. Чувства — острые, оголенные, как провод, который искрит и вот-вот взорвётся или воспламенится. Прижимаются друг к другу лбами, тяжело дыша. В голове нет ничего, кроме любви друг к другу и острой, пылающей страсти. Страсти и желания схватить друг друга за руки — и раствориться где-то в неведомой ночи, оставшись только вдвоём. Сердар обнимает Зехру ещё крепче, на этот раз целуя более медленно, сосредоточенно и осторожно. На этот раз — предварительно окинув взглядом пустой коридор и лестницу, чтобы точно убедиться — у них ещё есть время побыть только наедине друг с другом… и с их огромной, пылающей любовью. И пусть весь мир подождёт.