Миссия, длиною в жизнь

Аннотация: развитие истории Чаглара и Дениз именно на съёмках первого и второго сезонов "Разведки". Как? Почему? Откуда? Что? И опять - как? Всё могло между ними зародиться, развиваться и вылиться в романтику, страсть и просто - в любовь? (НЕ продолжение предыдущих драбблов, совершенно новая история). ------------------------------------------------------------------------------------------------------ Она прислоняется лбом к двери и чувствует, что дрожит. Тело какое-то словно скованное, оцепенение и напряжённость. Не ожидала, что он её поцелует прямо здесь и сейчас, пусть и в щёку, но — не ожидала. Страшно представить, что было бы дальше, если бы она вдруг ответила. Страшно просто на уровне эмоций, потому что его прикосновения будят тот самый огненный пожар, который Дениз похоронила несколько лет назад, тщательно засыпав как можно сильнее и не оставив на память практически ничего. Только сейчас она находит себя в номере отеля, разведенной и всё-таки без Барыша, которого выбрала несколько лет назад, без всякой стабильности и без брака, без надежности и без того ровного и ожидаемо-спокойного течения своей жизни. Без упорядоченности и контроля. А с немного трясущими руками и в полном, совершенном хаосе после поцелуя в щёку от Чаглара. Будь всё это… проклято. Стоит некоторое время, прикрыв глаза, потом запирает дверь на замок и буквально падает на кровать, закрыв глаза. Раскидывает руки и ноги в стороны и просто лежит, думая о том, что всё, от чего она якобы убежала несколько лет назад, всё равно в итоге настигло её жизнь, но на этот раз — более разрушительной силой, которая здесь и сейчас заставляет опять терять контроль. А чего ты хотела? Вкрадчивый голос в душе нашептывает какие-то правильные мысли, или она наконец-то готова их просто действительно принять? Принять тот факт, что никто не заставлял её насильно соглашаться на второй совместный проект с Чагларом и опять идти на работу, где придётся так много времени проводить рядом с ним в Анкаре, а не дома в Стамбуле со своим супругом. И чей это в итоге был всё-таки выбор? Оказаться здесь и сейчас, в том самом моменте, когда она лежит на кровати, пытаясь разобраться в себе и в собственной жизни. Дениз так остро и сильно чувствует сейчас жизнь, именно жизнь и все эти её непредвиденные повороты, чувствует себя какой-то странной фигурой, словно наблюдая со стороны. Так остро чувствует, что есть всё-таки, наверное, какая-то судьба или даже рок, добрый или злой, кто его знает-то. Чаглар же смотрит. Дениз же видит. Чувствует. Она знает. Вернее, догадывалась раньше, но теперь-то можно было перестать скрывать все эти мысли и намеки за омутом чего-то отстраненного, можно было переставать строить иллюзии и избегать открытой правды. Он не давит на неё, и это совершенно ожидаемо. Было бы странно ожидать от него, что придёт сразу же после её развода, скажет о своей любви и предложит встречаться, или что он там ей предложит? И вот всё происходит так, как Дениз и думала — он постоянно рядом, даёт нужное пространство, никуда не торопится и её не торопит, но… Но… Ждёт её? Смотрит иногда так задумчиво, что и она в ответ — теряется. Он смотрит и вроде бы шутит, а она смотрит в ответ и больше не бегает. А сейчас они как бы друзья, которые весело тусят вместе и могут даже посмотреть «Гарри Поттера» с пивом и пиццей только вдвоём, потом поболтать, и друг может поцеловать её в щёку. Ну какой он для неё друг? Дениз нервно трёт виски. Нужно спать. Завтра будет сложный день. И это хорошо, потому что эта сложность и выматывающая усталость так идеально отвлекают её от тяжких раздумий и того одинокого разочарования после развода. Только крутится одна-единственная мысль: ну и что же дальше? Она будет просто другом для него, выстроит между ними стену дружеского нейтрального общения и опять закроется в этой скорлупе, не подпуская к себе именно его? Или даст какой-то странный шанс ему? Им? На что? ---------------------------------------------------------------------------------------------------------- Спустя ещё неделю она просто понимает — стала инстинктивно искать его взглядом. Потому что только что зашла в комнату, где были декорации их бункера, практически весь каст находится тоже здесь, работают над постановкой сцены, а её глаза сразу ищут… его. И находят также быстро, как и он мгновенно оборачивается, чтобы посмотреть на Дениз и улыбнуться ей. Она подходит прямо к нему, остро чувствуя его наблюдение и встаёт рядом, вроде бы как бы просто… Просто приятно находиться рядом с ним именно рядом, и всё тут. — Ты опоздала что ли? — лёгкий тон его голоса всегда заставляет Дениз чувствовать себя как-то спокойно и вроде бы тепло. Как дома. Что-то такое родное есть в его высокой мужской фигуре, стоящей так близко, что-то родное и близкое, подсознательно — теплое. Нуждающееся. — Разговоры по телефону, — складывает руки вместе, — что тут у нас? — Небольшая сцена обсуждения нового плана. Сценарий пишут на следующую серию. — Вот как? — Дениз берет со стола листы и пробегается глазами, изучая тот, — Сердар и Зехра опять сидят на диване? Разговаривают и смотрят друг на друга? Ого, на этот раз даже он берёт её за руку? — И это тебя не устраивает? — с какой-то задиристостью, но уже тише спрашивает Чаглар, наклонившись к ней ближе. Дениз опять знает, что слишком сильно реагирует на его присутствие и на звук голоса, на чувство странной наполненности пространства, когда рядом именно он. — На мой взгляд, персонажи уже должны быть на стадии признания влюбленности, — бросает ответ остро и язвительно, — нужно развивать отношения дальше. — Нужно развивать отношения дальше, — повторяет он за ней слово в слово и будь Дениз проклята, если сейчас Чаглар говорит это явно далеко не о вымышленных Сердаре с Зехрой. Каков нахал. — Ну, нас никто не слушает, — деланно бодрое продолжение её тирады, — сценаристы пишут — мы играем. Таков закон. С другой стороны стола Эзги и Эзги переглядываются и как-то деланно беспечно смотрят в их сторону. Дениз внутренне ёжится, но в сторону не отходит — Эзги Эюбоглу очень умная и давно уже всё заметила. Всё так запуталось!.. Чаглар так и продолжает стоять очень близко к ней, а она не делает никаких движений, чтобы отойти в сторону. В конце концов, когда к столу подходят вообще остальные актеры, он прижимается к ней плечом. Она не отодвигается. --------------------------------------------------------------------------------------------------- — Еженедельное селфи, — напоминает он ей, как будто бы Дениз может об этом забыть. Это стало странной традицией между ними, сначала руководство проекта прямо дало указание, что они должны делать общие фотографии и почаще радовать фанатов в социальных сетях. Но потом она и он как-то привыкли к этому событию и самостоятельно, уже даже не просто «по работе», а по более личным и приятным мотивам весело фотографировались или просили кого-то их заснять. И каждый раз получалось словно ещё лучше предыдущего: более яркие фотографии, более заразительные улыбки, более интересные позы и более счастливые взгляды. Правда, была одна явная закономерность — они никогда не обнимали друг друга. Только когда стояли рядом между кем-то ещё, то их руки могли соприкасаться, а в целом — всегда они практически не касались друг друга, их руки были раздельно. Иногда — соприкасались плечами, но обычно — несколько чужая дистанция так и сохранялась на фотографиях для поклонников. До этого самого момента. Это должно было однажды произойти. Чаглар подходит ближе и обнимает её за плечи. Вернее, кладёт свою ладонь на её плечо и внезапно мягко, но уверенно чуть притягивает к себе, действительно приобнимая. Их разница в возрасте для данной позиции попросту идеальная: он словно чуть выдвигает Дениз вперёд, чтобы она оказалась в центре и почти что… в его объятиях. Ох. — Так нормально, думаешь? — его голос звучит прямо у неё под ухом и Дениз чувствует только то, что невыносимо остро начинает реагировать на присутствие этого мужчины и рядом, и касаясь его. Могла бы отстраниться, вырваться, отодвинуться и сказать, что ненормально. — Давай посмотрим? Он нажимает на сенсорный экран телефона и несколько снимков сохраняются в галерее. Сначала одно выражение лица — более серьезное, потом оба делают какое-то сердито-насупленное, а затем — весёлое и с широкими улыбками. Раз-два-три-четыре! — Итак, — бормочет он, открывая галерею, продолжая её обнимать, — по-моему, совсем не плохо. — По-моему, тоже, — говорит она в ответ, опять думая о его ладони на своём плече и о том, что она перестала от него отстраняться, вообще. Напротив — на краешке сознания как-то бьётся мысль о том, как хорошо стоять рядом с ним и как это пугающе острое чувство теплоты и покоя будто бы поглощает её. Не от этого ли она сбежала в те годы? Когда чувства становятся слишком сильными, яркими и острыми — это не всегда и не всем нравится? Некоторых такие чувства поглощают полностью и привести это может к гибели и сердца, и разума. — Выложим позже, — посмеивается Чаглар. А Дениз продолжает смотреть на своё собственное изображение на экране его телефона и думать о том, что её глаза будто бы начали светиться немного иначе. ---------------------------------------------------------------------------------------------------------- У неё сцена разговора Зехры с персонажем Узая, а Чаглар где-то за городом — экшен сцена. Только вот помощник сценариста входит в комнату и с кислым видом произносит такую не хорошую фразу: — У нас травма. Чаглар получил небольшую рану. Завтра график будет другой. Она пугается. Дениз резко оборачивается и выпаливает: — Что?! Где он? Что случилось? Намного более эмоционально и даже слишком истерично, на её вкус. Наверное, стоит подумать о том, что другие люди на съемочной площадке тоже наблюдают за её реакцией, но почему-то вдруг плевать. — Неудачно спрыгнул с крыши, задел предплечьем железный выступ. Рваная рана. Всё нормально, жить будет. Но придётся нам изменить график вот как… Помощник по имени Ахмет продолжает там что-то говорить, но Зехра вдруг даже не слышит. Дурацкая реакция на новость о незначительной травме Чаглара, но все повели себя спокойно и адекватно, одна только Дениз слишком разнервничалась. Разволновалась. Почувствовала какую-то странную, ощутимую близость к этому человеку, с которым у них совершенно странные и сложные отношения. Съёмки заканчиваются спустя полтора часа. Она спешит в свой номер и даже не отрицает, что на этот раз принимает душ и переодевается слишком быстро, потому что собирается к нему. Узнать, всё ли в порядке. Ну да. Он открывает дверь почти сразу. Выглядит почти идеально, за исключением бинта на бицепсе предплечья, который так хорошо видно, потому что он в майке. Может быть, впервые за очень долгое время внутри у Дениз что-то действительно ёкает при виде него. — Дениз, — улыбается широко, приветствует, — могла бы навестить раненого бойца раньше! — Бойца, — сварливый ответ, только вот она сразу же входит в комнату, а он закрывает за ней дверь, — ты неудачно спрыгнул. Не тянет на подвиг. — Моё эго разбито, — ухмыляется в ответ, — вообще-то пришлось наложить целых три шва! — Ужасная медицинская манипуляция. — Бессердечная ты женщина, — Чаглар почти смеётся и она чувствует, что совершенно непроизвольно улыбается в ответ, — я пережил такое! — Упал с крыши, — ехидно повторяет она и свободно оглядывается, — и что делаешь в этот внеплановый отпуск? Я поняла, ты специально получил ранение, чтобы взять пару дней отгула и отоспаться! — Жестокая женщина, — картинно закатывая глаза, повторяет он, плюхается на кровать, — все планы сбил. — Болит рука? — она не рискует подойти ближе и сесть рядом, точно не нужно этого делать сейчас, тем более, когда у неё мысли находятся в таком совершенно разобранном состоянии. Но переживает, странное волнение и подспудное беспокойство, мысли о том, что ему нужна как бы поддержка. — Не сильно, — смотрит ей в глаза и по выражению его лица Дениз ясно чувствует — сейчас будет довольно двусмысленное продолжение, а ей стоит готовиться перевести всё в шутку, — а теперь ты пришла, и я думаю, что нужно было травмироваться раньше. Но болеть почти перестало. — Хочешь меня видеть? — упирается руками в бока, думает, что то ли будет шутить, то ли немного дерзить в ответ, — может, стоит придумать менее травмоопасные способы? — Например? — то, как он встаёт с кровати и резко подходит к ней ближе, вызывает совершенно острую панику в её душе. Раз — и сердце начинает биться изумительно быстро, два — и ноги становятся немного ватными, три — и руки вдруг потеют, какие-то мокрые ладошки и лёгкая дрожь. Слишком он уверенно встал, самоуверенно, резко, быстро, опасно и так… нахально. Острые эмоции, они пугают её здесь и сейчас, но одновременно с этим и вдруг кажутся такими желанными. — «Гарри Поттер», — Дениз не пасует и не отходит, но и Чаглар всё-таки ещё не нарушает грань. Грань личного пространства, остановился в одном шаге от неё, не рискнув подойти ещё ближе. Правильно. Рано. Рано?! — Моё мужское эго опять посрамлено, Дениз, — ухмыляется он, — чтобы заманить тебя к себе в номер, мне нужны не моё обаяние и харизма, а фильм о мальчике-волшебнике?! Я посрамлен. — По крайней мере, у «Гарри Поттера» нет шанса провалиться в этой миссии, — Аллах, Аллах, мозг работает быстрее разума. — Звучит как вызов, — бросает он ей, нахально рассматривая её лицо буквально неотрывно и пытливо-изучающе, — ты даже не знаешь, как я выполню эту миссию! Да чёрт возьми, они флиртуют! — Ну, попробуй провести эксперимент, — она скрещивает руки на груди, бессознательное желание защититься от него и от его напора, от их неожиданного флирта и от всего этого. — Можно начать сейчас? — голос Чаглара звучит хрипло и на этот раз вдруг больше нет юмора, смеха и веселья. На этот раз — тревожная нервозность и подспудное чувство того самого напора, уверенности и чего-то острого, тёрпкого, настоящего. На этот раз он говорит фразу тоном «шутки закончились и настало время для безбашенных поступков». Он ведь спрашивает её не о том, с чего они начали, а совсем о другом. Дениз волнуется. Хотя, прогресс на лицо, она не хочет убегать, она хочет остаться. Она не боится этих взрывных хаотичных чувств, а хочет их прочувствовать и прожить. Она не хочет уходить от него, а хочет остаться. — Я уже сама всё организовала, — опять шутливость в её голове и это мольба остановиться здесь и сейчас. Просьба, которая явно звучит в её голосе, а он не может ей отказать даже в этом, — пиццу сейчас принесут. И пиво. Чаглар смотрит на неё пристально, будто бы видит впервые. Словно что-то понимает. Дениз боится подумать о том, что вообще он понял, потому что сама она вообще и до сих пор ничего толком и не поняла. Потом они садятся на диван, смотрят вторую часть «Гарри Поттера», едят пиццу и почти не разговаривают. Она чувствует, как он иногда поглядывает в её сторону так, именно так, как надо или не надо пока что, но оба молчат и не затрагивают острые темы. Когда она уходит, то искренне желает ему спокойной ночи, скорейшего выздоровления, а потом как-то легко-аккуратно кладёт ладонь на его руку, где-то чуть ниже локтя и выше запястья. Их кожа соприкасается и Дениз-то теперь точно уверена, что если однажды и сделает определенный выбор, то вспыхнет просто пожар. Огонь, который уничтожит всё в них. Всё, что было ранее. Он смотрит на их руки, но опять молчит. Уходит Дениз легко, потому что знает — она ещё вернётся. ------------------------------------------------------------------------------------------------------ Очень закономерная вещь — Чаглар касается её теперь заметно чаще и дольше. То придержит за спину, когда они вместе куда-то входят, кладёт свою ладонь и мягко направляет, проводя кончиками пальцев по одежде. То берёт за руку и иногда тянет в сторону, чтобы показать что-то по поводу работы или обсудить. Про совместные селфи она уже даже и не думает — он каждый раз её или приобнимает, или кладёт руки на плечи, а один раз даже наклонил голову так, что их виски почти соприкасались. Прикосновения будоражат. И ум, и мысли, и размышления, и вроде бы как разбитое сердце. Пять месяцев прошло с её официального развода, а она была в Стамбуле только один раз — праздновала день рождения мамы. А так — Анкара, Анкара и Анкара. Конечно, стало легче, но чувство дискомфорта и тоски по несбывшимся мечтам остается, хотя и постепенно притупляется. Время идёт и Дениз чувствует себя легче, лучше, свободнее. Через две недели они закончат съемки второго сезона и получат свой долгожданный двухмесячный отдых. — Жара, — выдает Чаглар высокоинтеллектуальную мысль, останавливаясь рядом с ней. На этот раз у них внезапно съёмки в лесах, посреди красивого зеленого пейзажа есть палатки, тенты и вся эта рабочая аппаратура. Дениз-Зехра — в лёгком сарафане, шляпе, у неё сегодня прикрытие — скучающая дамочка, которая должна как-бы познакомиться с опасным террористом на отдыхе и следить за тем. Чаглар-Сердар тоже в какой-то лёгкой рубашке с гавайским принтом, изображает бармена в том самом отделе, где по легенде проживает их противник. — Какая изумительная мысль, — глоток прохладной воды, а он становится рядом, под тент, где более-менее есть немного тени, хотя духота никуда не исчезает. — Жаль, у нас нет ледяного бассейна. — Скоро отпуск, — она тревожно как-то говорит об этом, — поедешь к морю максимально близко. Будешь купаться целыми днями на пляже и валяться, попивать коктейли… — … буду скучать по тебе, — в тон ей продолжает он, расслаблено глядя вдаль. Не то чтобы он всё портит в этот момент, но немного всё портит. Дениз с того вечера, когда он получил небольшую травму, как бы старалась не торопить события, избегать чего-то очень быстрого и дать шанс всему просто как-то идти и идти. Впервые за долгие недели она начала раздумывать о том, что рада приближающемуся отпуску. Несмотря на то, что этот отпуск впервые за почти пять лет она будет как-бы в одиночестве, вернее, без мужа рядом, но со своей семьей, как думалось. Лето почти близко, вроде бы чуть-чуть всё стало налаживаться… — У нас третий сезон впереди, — немного отстраненно говорит она, — после отпуска опять все увидимся и десять месяцев будем видеть друг друга почти ежедневно. Он чуть усмехается, когда отвечает: — Ну, конечно. Потом его зовёт режиссер и Чаглар уходит. Дениз остаётся сидеть под этим тентом, странно нервничая, потому что знает — он говорил немного не об этом. Закинул мысль о том, чтобы им как бы встречаться во время отпуска, или переписываться-перезваниваться. Возможно, он устал её ждать или его всё достало. Возможно, он больше не хочет с ней… а чего он хочет, кстати? Встречаться? Возможно, он решил, что она всё-таки так ничего и не чувствует к нему и все его попытки быть «просто другом» больше его не устраивают. Возможно. Возможно. Возможно, ей следует пойти за ним и что-то сказать. Дениз этого не делает. ------------------------------------------------------------------------------------------------------- — Мы идём на этот фестиваль под открытым небом, — Эзги Шендлер безапелляционно кладет на стол бумажные флаеры. Команда подходит ближе, каждый берет в руки небольшой лист бумаги и изучает написанное. — Я в деле, — говорит Эзги Эюбоглу. — Я тоже, — подхватывает Ахмет. — Я слишком стар для этого, — резюмирует Тунджер. — Дениз, ты? — спрашивает Эзги, — давай, обязательно повеселимся. — Ну, я не против, думаю, — обещание осторожное. Потом опять понимает, что оглядывается на Чаглара, валяющегося на диване в «бункере», — ты с нами? Удивлен её вопросом, но что-то в его настрое совсем не радостное и не весёлое. Не то чтобы он отдалился от неё в последнее время, но… немного отдалился. Перестал шутить и подспудно флиртовать, перестал быть иногда нахально-дерзким, почти ушла эта игривость и легкость их общения. Дениз знает, что случилось — после того разговора о лете, вернее, даже не разговоре, а вот тех коротких словах, он словно бы… готовит себя к тому, что они опять расстанутся. На лето. На два месяца. Отдаляется специально, чтобы привыкнуть, и чтобы потом было не тяжело. А у неё не хватает духу или храбрости сказать ему, что она обязательно позвонит или напишет. И что он как-нибудь приедет, и они посидят на пляже, встретятся и ещё съедят эту пиццу. Она знает, что сама не хочет не видеть его так долго, но почему-то не может пойти и сказать об этом. Почему? Боится того самого финального шага. Решения. Фатального, важного, судьбоносного. — Я не собирался, — неловко отвечает он, но смотрит прямо в глаза. — Пошли с нами, — от собственных слов перехватывает дыхание и сердце опять колотится как бешеное, а в горле словно пересохло. Но она говорит, потому что искренне и отчаянно хочет пойти с ним вместе туда. — Ладно, — просто отвечает он. Что дальше? — «Открытый фестиваль независимой музыки», — цитирует описание брошюры Эзги, — «вас ждет прохладное море, жаркий пляж, прохладительные напитки, легкие закуски, море веселья и целая ночь яркой, зажигательной и запоминающейся музыки. Прекрасное настроение и летний романтический настрой обеспечен!» — Романтический настрой? — изгибает бровь Эзги Эюбоглу, а потом будто бы невзначай бросает взгляд на Дениз и опять вставшего прямо позади неё Чаглара. Дениз остро чувствует его присутствие прямо за своей спиной. Она ощущает его запах — такой крепкий, мужской, приятный и совершенно точно — будто бы родной, знакомый. Чаглар встает с дивана и совершенно автоматически подходит прямо к ней, вставая чуть за спиной, а когда тянется рукой за бумажным флаером, его рука опять задевает Дениз. — Чувствую себя старым для этого, — задумчиво говорит наконец-то. — Ну вот еще! — восклицает Эзги Шендлер, — будет весело! Нас много! Будем танцевать и пить коктейли. У Дениз есть совершенно острое и ясное чувство того, что это — что-то. Всё изменится. --------------------------------------------------------------------------------------------------- «Открытый фестиваль независимой музыки» — это пляж, невысокая сцена, множество молодых (да и не очень) людей, палатки с охлажденными напитками и легкими закусками, большое танцевальное пространство прямо на песке и чувство какой-то легкости и обезбашенности. Дениз открывает дверцу машины и сразу же скидывает легкие сандалии. Ноги — в песок и это так приятно, мягко и тепло. Остальные — Эзги и Эзги, Ахмет и Чаглар — тоже выбираются из внедорожника и разминаются. Впереди — тот самый пляж, большое пространство, музыка и толпа людей, которая танцует. Пока ещё около семи часов раннего вечера — не так жарко, но и не слишком темно, люди собираются, вокруг — какой-то удивительный шум и гам счастливого праздника, той самой легкости и просто — молодежного задора. Она сегодня в светлом летнем сарафане на бретельках, открытые плечи и наполовину открытая спина, пышная юбка длиной до колена и просто распущенные, слегка завитые волосы. Чаглар рядом — и где бы ему ещё быть — в белых шортах и в цветной рубашке с коротким рукавом, какие-то гавайские мотивы? Очки все сняли, оглядываясь и оценивая обстановку. — Купим лепешки с сыром? Что-то сладкое? — предлагает Эзги Эюбоглу. — И воды! — добавляет Ахмет. — Хочу сладкой ваты! — добавляет Эзги Шендлер. — Забирайте ключи от машины, — говорит им Чаглар и отдает те Ахмету, — если я устану, то поеду домой пораньше на такси. Эзги, Эзги и Ахмет не ожидают никого и первыми двигаются в сторону толпы, пока просто к краю. Дениз вдруг понимает, что ни она, ни Чаглар не сделали шагов следом за ними, а просто продолжают стоять рядом и смотреть вперёд. — Идём? — спрашивает она и осмеливается посмотреть на него. — Идём, — подтверждает он и просто отвечает своим взглядом. На его лице — какое-то непонятное умиротворение и даже будто бы принятие реальности. Странное спокойствие, что внезапно очень не нравится Дениз. Будто бы он окончательно отгородился от неё и действительно отвыкает. А может быть, и уже отвык? Она нервно сглатывает, а потом делает самый ужасно храбрый поступок в своей жизни. Протягивает руку вперёд и берёт своей ладонью его ладонь. Их руки переплетаются между собой, сплетаются и соединяются в первый раз так крепко и близко, так идеально правильно, тепло и чувственно, так, словно это так давно и ожидалось. — Чтобы нам не потеряться, — объясняет она свои действия, когда Чаглар чуть дергается вперёд, чтобы удержать её взгляд, вопросительно-шокирующе глядя на Дениз. Но руку её сжал так крепко, что стало немного больно. — Я тебя не потеряю, — хриплый ответ, а Дениз знает, что это касается совсем другой темы. Они идут по песку босиком, в первый раз наслаждаясь этим мгновением. Близости. Единства. Ощущением «мы». Ощущением чего-то того, что раньше всегда казалось таким далёким и несбыточным, фантастическим и невероятным. Иллюзией. Но теперь та самая иллюзия стала реальностью. Спустя столько лет — стала. Чаглар останавливается у края толпы и тянет её к себе. Мгновение — и Дениз чувствует, как он её обнимает сзади, прижав её спину к своей груди и сцепив свои пальцы на её животе. Дрожь пробегает по телу от каждого ощущения его прикосновения к ней: его тела, прижимающегося к её телу, его ладоней, которые теперь на её животе, его дыхание над её правым ухом. Его запах, его присутствие, просто… его. Он. Она настолько взволнована и частично нервно-возбуждена, что дышать становится как-то напряженно-скованно. Потому что обоим плевать на эту музыку и этот фестиваль, они вдруг за пару минут прошли путь, который занял пять с лишним лет, и теперь держат друг друга так, словно действительно больше не отпустят. Группа начинает играть другую песню, люди впереди начинают подпевать, а потом — танцевать. Кто-то сильнее, кто-то — более медленно, кто-то просто хлопает в ладоши и поддерживает музыкантов свистом и одобрительными возгласами. Дениз так остро и ясно опять чувствует, что посреди этого хаоса из людских тел, её собственная жизнь — такая особенная и яркая, что именно в эти мгновения меняется и она сама, и её жизнь, и её судьба. Всё меняется навсегда. Дениз чуть разворачивается, и оказывается немного правее. Чаглар теперь обнимает её правой рукой, так крепко и надежно сжимая за талию. Вторая рука — на её талии и эти прикосновения, все эти прикосновения буквально вызывают жар. Она поднимает свой взгляд, глядя на него теперь снизу вверх и думает, что навсегда запомнит выражение его лица. Просто… настоящее. Такого Чаглара она ещё ни разу не видела — ранимого, открытого, настоящего, влюбленного, неравно-возбужденного, напряженного и просто… пытающегося словно поглотить её. Замереть в этом взгляде и в этом мгновении счастья и полной легкости. Она тянется к нему точно также, как он наклоняется. Их губы встречаются где-то посредине. Совершенно идеально. А Дениз впервые чувствует себя такой живой. Теплой. Настоящей. Чаглар просто… рывком притягивает е себе ещё ближе, обнимая за талию. Они оба буквально вжимаются в тела друг друга, пытаясь прижаться ещё ближе, ещё сильнее, ещё интенсивнее. Губы пробуют друг друга на вкус, в самый первый и такой идеальный раз. Сладко-нежный поцелуй. Совершенно сладкий и неторопливый. Губы у Чаглара такие прохладно-нежные и идеальные, когда он углубляет поцелуй, скользя ладонями по её спине вдруг резко и напряженно. Сжимает опять в своих руках, словно запечатывая навсегда: «моя». А Дениз вообще не может больше воспринимать ничего в этой Вселенной, кроме как его губы и этот поцелуй, самый… красивый и сладкий в её жизни. То, как его губы двигаются, углубляясь в её рот. То, как Чаглар чуть сдвигает голову, наклоняясь и словно укрывая её своим телом. Чувствуя, как собственные руки тянутся выше, к воротнику его рубашки и к шее, вцепляясь в ткань и притягивая его к себе, теперь… До жёсткого ужаса боясь потерять. Они целуются как сумасшедшие подростки на этом музыкальном фестивале, когда остальные люди танцуют, кричат и подпевают музыкантам. Они буквально растворяются в этой музыкальной толпе, в этой эйфории и чувстве безмятежной свободы, легкости и счастья. Они впиваются друг в друга в отчаянной потребности быть так близко, как никогда ранее. Дениз попросту задыхается. Дрожит так сладко, когда Чаглар чуть-чуть прерывает поцелуй, но их лица продолжают оставаться в миллиметрах друг от друга. Прикрывает глаза в удовольствии, впервые погружаясь в новые ощущения рядом с ним. Мягко проводя своим носом по его щеке, ощущая его ладонь на своём лице, а потом слыша губы, которые шепчут: — Дениз… Такая сладкая… Ты такая красивая. Жадно целует её в щеку, а потом сразу — в шею. Губы впиваются в нежную кожу, целуя отчаянно и жарко, пока она вцепляется в его спину и сдавленно стонет. Эти прикосновения и ласки его рта буквально как электрический ток — волна сильнейшего возбуждения и той самой острой нервозности сковывает тело, в животе сразу — резко жарко, ноги подкашиваются, но он её держит, продолжая жарко ласкать губами и языком ниже щеки. Дичайшее возбуждение, смешанное и детским трепетом и волнением. — Поехали обратно, — предложение вырывается мольбой, потому что его губы уже где-то впереди, прямо над её ключицей, а мужские ладони сжимают талию так сильно, что там могут остаться синяки. Его взгляд мутный, но Чаглар понимает её предложение. Ещё раз смотрит, а потом кое-как выпускает из своих объятий — просто чтобы вцепиться в неё и начать выводить из толпы. Фестиваль может подождать. У них на повестке дня — более глобальные вещи.