Миссия, длиною в жизнь

Аннотация: развитие истории Чаглара и Дениз именно на съёмках первого и второго сезонов "Разведки". Как? Почему? Откуда? Что? И опять - как? Всё могло между ними зародиться, развиваться и вылиться в романтику, страсть и просто - в любовь? (НЕ продолжение предыдущих драбблов, совершенно новая история). ------------------------------------------------------------------------------------------------- Однажды всё становится совсем иначе. Из утренних газет они узнают о том, что Дениз и Барыш официально развелись. У Чаглара буквально останавливается сердце от такой новости, и, будь он проклят, если это было не из-за радости. Может, это и не красиво, но зато — очень честно по отношению к себе. Вот почему в последние два раза она возвращалась из Стамбула какая-то уставшая, вялая и даже заторможенная. Никакого настроения — сразу шла спать в свой номер, вдобавок избегая дружного общения с командой. Они вроде бы не стали сильно заострять внимание на этом моменте, но что-то чувствовалось — не то. А теперь Чаглар держит газету в руках и понимает, что сердце колотится как бешеное, грозясь выпрыгнуть из груди, руки внезапно вспотели, а в голове проносится только одна-единственная мысль: ей сейчас больно. Плохо. Одиноко. Она больше не замужем. Запретить себе думать об этом. Просто пока — запретить. Чаглар выходит из оцепенения через минут десять, наверное. Сразу бросается к двери и вылетает в коридор, но внезапно словно чувствует какой-то резкий и мощный удар в солнечное сплетение — а стоит ли туда идти? Останавливается, опираясь на стену и вдруг знает — не нужно. Не сейчас. Нужно остановиться. Дениз — она такая закрытая всегда, переживает всё в себе и точно не будет рада тому факту, что в день выхода такой грустной новости из её жизни в бульварную прессу, в общественное достояние, к ней кто-то примчится и начнет выражать сочувствие и пытаться «лезть в душу». И никто не знает, как он хочет сжать её в своих руках, прижать к груди и забрать всю боль навсегда, как он хочет заботиться и обнимать её. Никто не знает, как он хочет любить её всегда. Титаническим усилием Чаглар себя останавливает, замирая в коридоре. Дыхание — по-прежнему совершенно неровное и хаотичное, руки словно дрожат, и вся эта долбанная гамма чувств буквально убивает его, разрывает на части, обнажая самую тайную истину и самое главное чувство. Чувство острое, хроническое, тяжелое и прекрасное одновременно, чувство, с которым он сросся настолько сильно и навсегда, что уже не представляет своей жизни без него. Чувство нуждаться в ней всегда. Эзги Эюбоглу находит его в такой позе спустя минут пятнадцать. Она — как и всегда — стильная, красивая, ухоженная, изящная. Останавливается рядом и оба без слов понимают друг друга: — Думаешь, стоит её сейчас беспокоить? — спрашивает девушка, останавливаясь рядом, — я сама хотела зайти с утра, но потом подумала, что не стоит сейчас лезть к Дени с расспросами. Не тактично. Почему он не может влюбиться в Эзги, например? Она же такая милая и красивая, добрая и обаятельная. Свободная! Независимая. У нее нет ни мужа настоящего, ни мужа прошлого, они могли бы быть вместе, как и положено, завести детей и собаку, купить дом, просто быть вместе здесь и сейчас. Вместо этого Чаглар тоскует по холодной и отстраненной женщине, которая тяжело впускает в свою жизнь других людей, которая очень независимая и самостоятельная и которая… которая нужна ему, и никто другой. — Я и сам хотел зайти, но передумал, — негромко отвечает Чаглар, косясь на дверь номера Дениз дальше по коридору, — наверное, пока не стоит. Ты же знаешь Дениз. — Ты знаешь её лучше всех остальных, — Эзги изящно проскальзывает вперёд и идёт в сторону лестницы. Пора идти в гримерку. Чаглар ещё некоторое время стоит, а потом медленно бредет следом за той. Надо сосредоточиться на работе. Дениз появляется спустя час. Входит в трейлер для грима и неловкая тишина кажется Чаглару мучительно-неприятной. Глаза у неё — словно пустые, но больше ничего в этой кажущейся хрупкой и маленькой фигурке не выдает её чувств. — Гюнайден, — говорит она всем и сразу, плюхается на стул и смотрится прямо в зеркало. — Доброе утро, Дени, — здоровается стилистка, — сегодня у тебя простая укладка. Завтра будем долго колдовать над вечерним макияжем. Надо будет тебе прийти на часа полтора раньше. — Уф, — бормочет та в ответ. Беседа в трейлере, где Чаглар сидит с режиссером и парой монтажеров, а также с Эзги, возобновляется. Только когда он выходит из трейлера, то всё равно не удерживается и вглядывается прямо в её лицо, в её глаза. Она словно ждет этого, потому что смотрит в ответ и их взгляды встречаются в том самом отражении, которое потом будто бы уносит обоих слишком далеко. Чувствуют друг друга. Чаглар замирает на долю секунды, а она словно чуть-чуть даёт слабину и злится на то, что он смотрит. Так быстро опять — смотрит. Кажется, они думают в эту драгоценную и яркую секунду именно об одном и том же. ------------------------------------------------------------------------------------------------------ Первый день проходит как обычно. Вроде бы. К вечеру все вымотаны, так как снимаются за городом, а к ночи кое-как добираются до гостиницы. Дениз сидит за ужином, остальные уже разбрелись по комнатам. Чаглар заходит в помещение, он устал просто невыносимо, до ужаса, до ломоты во всём теле, но за долю секунды это всё становится не важным. Садится рядом с ней на стул и сосредоточенно мешает ложечкой сахар в кофе. Буквально чувствует исходящее от Дениз раздражение, смешанное с тихой беспомощностью. Но всё-таки отмалчивается до того момента, пока она сама не начинает их разговор: — Ну. Я жду. — Чего ждешь? — он откидывается на спинку стула и смотрит прямо на неё. Любимый профиль. — Расспросов? Сострадания? Слов сочувствия? — нервно отвечает она, потом чуть прикрывает глаза в бессильной усталости. — Меня выбрали послом от всех, — чуть-чуть юмора никогда ей не помешает, — остальные немного страшатся подойти к тебе. — А ты, значит, меня не боишься? — наконец-то смотрит ему прямо в глаза. Этот взгляд — пронзительный, острый, сильный и такой опустошенный одновременно — именно это и является её главным козырем. Её взгляд, который вызывает жестоко-сладостную муку где-то так глубоко и так сильно. — Страх — это явно не то, что я к тебе чувствую. Ляпнул. Прозвучало двусмысленно. Глаза Дениз чуть расширились, и она уставилась на него прямо с удивлением и недоверием, что он сказал… А что такого, он, собственно, и сказал-то? — Мы все о тебе заботимся, — исправляет ситуацию как можно быстрее, — все переживаем. Но, зная тебя, не достаём с расспросами. — И какова тогда миссия тебя, как посла? — в её голосе слышится некоторая стервозность, но она хотя бы заинтересована в чём-то. — Узнать, если тебе что-то нужно, — в тон ей ответ и Чаглар вдруг понимает, что они наклонились друг к другу ближе. Неосознанно, но намного ближе, — дружеское плечо? Порыдать с подружкой? Посмотреть мелодраму и проклинать всех мужчин? Сделать куклу вуду и назвать ее «Барыш?» Пойти в клуб и напиться, танцевать со стриптизером? Она усмехается, а потом чуть улыбается. Отводит взгляд в сторону и в её глазах что-то вспыхивает так ярко и задорно. Дениз возмущена, Чаглар не сомневается в этом. — Отвратительно, — кивает и окончательно отодвигает от себя тарелку с едой, — и твои предложения — отвратительны. — Насчет куклы вуду я бы подумал, — Чаглар откидывается на спинку стула и потирает руки, — можно еще пойти в тир, стрелять и представлять, что это бывший? — Ты, кажется, сам эти способы все использовал? Уверенно так предлагаешь. — Есть ещё парочка других, знаешь. — И например? — Расскажу как-нибудь потом. — И в чём тогда смысл нашего разговора? — В том, что ты улыбнулась. Дениз резко чуть дергает головой и смотрит на него так. Словно зная. Хотя, с чего бы ей не знать? Нервно выдыхает, глядя на него, а потом чуть ёжится, но всё равно ничего больше не говорит. Чаглар опять ловит её взгляд — странно изучающий и даже задумчивый, пытливо-тлеющий, странно настороженный, а ещё — тёплый. Действительно — она смотрит так тепло и даже немного… открыто. — В любом случае, — Чаглар решает, что на сегодня точно хватит, — пора идти спать. Завтра будет еще более ужасный день. Ты соскучилась по скалистым горам, Дениз? По холодным пещерам и этой пыли? Завтра весь день будем ползать по земле опять! Я люблю свою работу, знаешь? — Взаимно, — отвечает она и оба синхронно встают. Неторопливо идут в сторону лестницы, как-то странно-спокойно поднимаются по той, входя в коридор. Они и Эзги живут на этом этаже, остальные члены каста — выше. Чаглар пропускает её вперёд, а потом чуть притормаживает, в итоге всё-таки не сдерживаясь. Клянёт себя, но хватает её за запястье. Такая теплая кожа и такая нежная Дениз, обернувшаяся и смотрящая на него не только вопросительно, но и волнительно. Ему трудно дышать. — Если захочешь поговорить, то я тут, недалеко. Могу выслушать. Или можешь поговорить с кем-то другим, Дениз. Её имя — словно тот самый глоток живительного воздуха и удивительной силы. Она в ответ кивает, не сразу убирая свою руку из его ладони. — Спокойной ночи, — тихо отвечает, просто кивает и в какой-то странной задумчивости уходит в сторону своей комнаты. Исчезает за дверью, а Чаглар остаётся один, как никогда сильно желая оказаться вместе с ней по её сторону двери. --------------------------------------------------------------------------------------------------------- В последующие дни всё довольно ровно. Они действительно снимаются опять в поле и в горах, тяжелые и изнурительные дни. Потом — общие сцены с кастом и Чаглар ловит пару моментов, когда Дениз сидит сначала с одной Эзги, потом с другой Эзги, но судя по выражению их лиц и тихим разговорам, девчонки её поддерживают. Они там говорят о чем-то своём, Дениз рассказывает, а Чаглару становится легче от того, что она выглядит бодрее и отвлекается от разрухи в своей личной жизни. Он сам общается с ней мало, но подспудно, совершенно инстинктивно чувствует — просто ещё не время. Поговорят. Она объяснит. А он, конечно же, спросит. Дениз несколько отстраненная, но спокойная и собранная. Никто на неё не давит, все с понимаем относятся к несколько сложной ситуации в её жизни. Эзги Эюбоглу чисто символично обмолвилась ему, что Дениз в ближайшее время не собирается в Стамбул на выходные, потому что все её дела там по поводу «последних событий» уже улажены. Чаглар чувствует лёгкость и странный подъем, будто бы и сам от чего-то… освободился. Дни идут, и в следующий раз у них тихий и личный момент (а не шумная тусовка с остальными актерами и съемочной группой, разговоры и ночные чаепития под открытым небом), когда их персонажи должны попасть в ловушку в яму. Буквально — они на операции в «поле» и проваливаются в какую-то яму, где должны найти остатки боеприпасов. Провалиться-то они провалились, только теперь торчат тут вдвоём, пока съемочная команда готовит наверху реквизит и веревки, чтобы доблестные разведчики Сердар и Зехра выбрались наружу. Должно быть, у него на лице появилось какое-то говорящие выражение, потому что стоит ему обернуться, то Дениз опережает: — Попробуй только спроси трагическим тоном, как я. — Ни за что не посмею, — подходит ближе, наваливается на земляную стену рядом, как-то близко к ней и продолжает, — итак, как ты? Мороженное? Платочки? Клуб со стриптизерами? — Замолчи, — опять улыбается и словно даже теряется. — Вот, ты опять улыбнулась! Значит, разговор состоялся не зря, — довольно продолжает он, — в какой клуб пойдем? — В клуб разбитых сердец и неоправдавшихся ожиданий, — немного ершисто отвечает она, а потом тоже копирует его позу, — вроде ты уже тоже в этом клубе, правда? — Да-да, — картинно говорит он, — но я рад быть там с тобой. Есть кого смешить. Дениз опять улыбается будто бы странно. Задумчиво. Осторожно. Но в этом её следующем взгляде, который Чаглар ловит, есть та самая удивительная теплота. Будто бы пустота из её взгляда исчезает, уступая место теплоте и какой-то странной… возрожденности? Чувству возрождения? Чувству освобождения? — Ребята, готовы? — их разговор нарушен скинутой веревкой. Очередной личный момент нарушен, и Чаглар внутренне вздыхает. — Готовы! Ему нужно помочь ей первой приподняться и ухватиться за веревку. По сюжету, между их персонажами уже есть романтическая линия, но Сердар и Зехра всё ещё балансируют на грани осознания и принятия своих чувств и влюблённости, но без признаний. Почему-то в этот раз Чаглар особенно остро чувствует, как ему пришлось подойти к ней ближе, так максимально близко, чтобы положить руки на её талию и подтянуть вверх. Её черная водолазка странно задралась и ладонь Чаглара скользит по обнаженной коже спины, вызывая у Дениз какой-то удивлённый полувыдох — полустон. На крошечное мгновение его лицо как-то странно утыкается в её висок, а потом её приподнимают наверх, оставляя Чаглара в грязи совершенно одного. Он даже дежурно не извиняется за эту неловкость. Только в напряжении вытирает пот со лба. ------------------------------------------------------------------------------------------------------ Группа довольно дружно проводит время вместе. В одну ночь они опять сидят у костра и жарят овощи, пьют горячий чай из термосов или даже что-то покрепче. В другой день девчонки отправляются в торговый центр и Дениз, вышедшая из такси с пакетом в руках, выглядит уже очень даже бодрой, хоть и всё-таки немного ещё грустной. — Вы там совершили набег? — Чаглар стоит у входа в их гостиницу, сложив руки на груди и вглядываясь только в Дениз. Ему нравятся Эзги и Эзги, он любит болтать с ними непринужденно и легко, но вот взгляд его всегда устремлен только на Дениз, когда та оказывается в его поле зрения. — Мы прекрасно поболтали о своем, о девчачьем, — отвечает ему Эзги Шендлер, — ну и жара сегодня, а. — Не повезло вам с Дениз, завтра в такую жару ехать опять в пустыню, — добавляет Эзги Эюбоглу и тоже заходит в каменный холл. Дениз идёт последней, но останавливается рядом с ним и почему-то не спешит уходить в приятную прохладу комнаты мотеля, где есть кондиционер. — Значит, не мороженное и не клуб, а шопинг? — с довольным видом говорит Чаглар, оглядывая её, — тоже неплохо. — А ты-то сам что предложишь? — он слышит в её голосе то самое веселье, которого не было очень давно, — давай, твои предложения? — Я же предложил клуб и стриптизеров! — в тон ей шутит Чаглар и оба улыбаются, глядя друг на друга, — есть ещё один беспроигрышной вариант — пицца и хороший фильм. — Где и когда? — Дениз аккуратно поджимает губы и жеманно изгибает брови. — Ээээээ, — сердце ёкает в груди у него, каждый раз будто в первый раз, — когда ты хочешь? — Ну, когда-нибудь. Только не сегодня. Не в эту жару, ладно? — Да. Она опять смотрит ему прямо в глаза. Внезапно веселье исчезает между ними, так быстро и так мгновенно. Внезапно и то странное напряжение, неловкость, которая никогда не должна была бы возникать между двумя просто обычными коллегами или друзьями на съемочной площадке. Но неловкость и какая-то заминка возникает, статическое напряжение, будто бы они что-то… Будто бы пьют друг друга, погружаются, а потом замирают в этой самой странной невесомости. Испытывают себя этими долгими взглядами, на краешке сознания иногда догадываясь о чем-то. Только вот раньше Чаглар всегда чувствовал это только один, но теперь Дениз стоит рядом, смотрит только на него, и они… проваливаются в какой-то свой мир. Она сглатывает спустя некоторое время. Отстраняется первой и говорит жутко непринужденным (напряженным, да) голосом: — Пойду внутрь, там есть кондиционеры! — Конечно, — не менее напряженно отвечает Чаглар, а после её какого-то слишком быстрого ухода вновь потирает лоб, нервно сминая ладони. Какая-то опасность будто бы становится как-то ближе. ------------------------------------------------------------------------------------------------- Съёмки идут полным ходом и будто бы время начинает бежать иначе. Вот Чаглар и Дениз опять в этой пустыне, на раскаленной жаре, пьют больше прохладной воды и прячутся в редкой тени. Вот опять в грязи, под дождем, преследуют условного противника. А вот наконец-то в чистоте и уюте, снимают сцену в ресторане, можно попутно и хорошо пообедать, кстати. Меняется что-то. Ощущения. Напряжение. Эмоциональность. Что-то меняется между ними, дистанция сокращается. Дениз медленно оттаивает и становится такой удивительно-спокойной, в глазах почти навсегда появляется теплота и странное чувство комфорта, а когда Чаглар оглядывается, то почти всегда осознает — она рядом. Обычно она рядом и так близко, неосознанно они переглядываются, а время, которое проводят вместе на съемочной площадке, увеличивается и увеличивается. Они. Есть ли вообще эти "они?" Он даже и не мечтает приблизиться к ней, довольствуясь со стороны тем, что Дениз хотя бы рядом и он может видеть её ежедневно. — Пицца, — в один день просто говорит она ему и несколько задорно улыбается. Чаглар опять чувствует это замирание в груди, когда словно что-то там обрывается и так сладко сжимается, пускается в пляс и всё это уже не остановить. Странно, она так близко к нему подошла, Чаглар словно впервые обращает на это полное и безраздельное внимание. В ней словно какая-то легкость и уверенность, а ещё — бывшее еще когда-то таким призрачным и чужеродным — веселье и задор. Дениз действительно веселится. — И пиво, — нахально отвечает, быстро взяв себя в руки. Смотрит сверху вниз на её лицо, на такие полные губы и думает, что теперь-то, возможно, однажды… Однажды… — Я выбираю фильм, — кивает она и смотрит в ответ чуть более долго, чем положено «просто друзьям и коллегам на съемочной площадке», — восемь вечера. — Если мы выберемся сегодня из этой грязи. — Идёт. Нервозность витает в воздухе, когда она уходит. Он смотрит вслед и думает о том, что до сих пор сдерживается. Даёт пространство. Ведет себя так культурно и адекватно, поддерживает как друг и просто наслаждаемся тем, что есть. Думает о том, что это стоит сил и однажды выдержка может закончится. Но страх потерять Дениз рядом с собой останавливает от резких и взрывных, опасных поступков. Поэтому Чаглар опять берет себя в руки и к вечеру стучится в её дверь с тремя коробками пиццы и парой бутылок пива. Она открывает дверь не сразу, и оба опять смотрят друг на друга так странно и несколько дольше положенного. На ней пижама из длинных штанов и футболки, светлая, совершенно обычная одежда для друга, так ведь? Он сам в спортивных брюках и футболке, но улыбается широко, хотя в душе есть та самая нервозность. — Привет, — протискивается мимо и звук закрывающейся двери очень нравится. — Пицца! — Дениз берет у него коробки и ставит на столик, но быстро открывает одну упаковку и берёт кусок, пробуя с удовольствием, — я просто очень голодная. — Почему не ужинала? — он открывает пиво и думает о том, насколько сюрреалистичной выглядит данная сцена в его жизненной картине — они вместе, вдвоём в её номере, расслабленные и спокойные, едят пиццу и собираются смотреть фильм. Будто бы являются чёртовой идеально счастливой парочкой, а он наконец-то чувствует то самое идеальное счастье и радость рядом с ней. — Разговаривала с адвокатом, — и сразу опять напряжение в комнате, — ну, бракоразводный процесс. — Вот как, — очень осторожно говорит он, садится на край кровати и делает глоток из бутылки, — и какие новости? — Всё оформлено окончательно, — резковато отвечает и берёт еще один кусок пиццы. На мгновение Чаглар думает, что ему просто нужно заткнуться, но потом не сдерживается и всё-таки спрашивает: — Почему вы развелись? Это может стоить ему вечера в её компании, с пиццей, пивом и фильмом. Она словно застывает, стоит теперь неестественно прямо и спиной к нему. Чаглар ругает себя, что опять затрагивает эту тему, но однако Дениз всё-таки отвечает: — Много факторов, — голос напряженный и неестественно-ровный, — Барыш хотел, чтобы я закончила сниматься и вернулась в Стамбул. Ещё у него были проблемы с работой, и он срывался на мне в последние месяцы. А я стала подозревать его в неверности. Просто подозрения, но… — беспомощно пожимает плечами, но Чаглар чувствует — Дениз после этого опять сломана в душе. Он бы разорвал этого мерзавца голыми руками за вот это выражение грусти на её лице. Подонок. Она разворачивается к нему лицом, но выглядит довольно стойко и собранно, несмотря на грустный голос. Чаглар решает больше ничего не спрашивать и они усаживаются на мягкий ковер, опираясь спинами на кровать и обложившись пиццей. — «Гарри Поттер?» Ты это серьезно? — А ты думал, я буду смотреть «Дневник Бриджит Джонс?» — Ну. Не знаю. — Чем еще лечить разбитое сердце? Добрыми фильмами, где добро побеждает зло и нет никаких намеков на любовь в романтическом её проявлении! — А твоё сердце разбито? — А почему ты думаешь, мы тут сидим вообще? — Мы едим вкусную пиццу и пьем пиво. И отдыхаем, Дениз. — И ты заказал мало пиццы. Чаглар смотрит на неё сбоку и думает о том, что чувство сюрреалистичности и неестественности происходящего действительно быстро ушло. Внезапно он чувствует себя так, будто бы они тут в тысячный раз сидят вместе, едят пиццу и смотрят фильм, будто бы вот эта близость — она между ними была всегда и он её чувствует. Он счастлив. Счастлива ли она? Или хотя бы спокойна? Фильм идет, а они смотрят медленно и спокойно. Иногда переговариваются и это довольно мягко и только по поводу сюжета. Идеально-мягкое удовлетворение, вместе с прекрасным чувством-ощущением родного дома — вот бы этот вечер не заканчивался. Пицца довольно быстро заканчивается, как и фильм, на его взгляд. Дениз выглядит довольно бодрой, когда идут титры, глаза немного блестят, но, наверное, это всё виноват алкоголь, так ведь? — Когда будем смотреть вторую часть? — Чаглар так и сидит, вытянув ноги вперёд и теперь ещё и откинув голову назад, положив ту на край кровати, — может, устроим ночной марафон? — Да, а потом сразу поедем опять за город на съемки, — Дениз медленно поднимается на ноги, оглядывая некоторый беспорядок. Он так не хочет уходить. Просто физически дико тяжело делать эти движения — медленно подниматься на ноги и понимать, что сейчас нужно будет уйти. Оставить её одну, это слишком неимоверно тяжело и до острой боли — невыносимо. Покинуть этот уютный мирок, где она впервые за всё время несколько часов принадлежала только ему одному. Ещё есть страх, что это может никогда не повториться, и вот это уже сложнее всего. Но так надо. Чаглар быстро помогает ей убраться, выбросить пустые бутылки и коробки в мусор, а потом сразу же идёт к двери. Кто бы знал, как уходить не хочется, но сделать это просто нужно. Так надо. Пока ещё — так нужно. Не пришло время для чего-то другого, хотя, после сегодняшнего вечера Чаглар и не особо уверен, что это время придёт. Просто, потому что находиться рядом с ней просто даже в качестве друга может пересилить желание попробовать сказать ей о своих чувствах и мыслях, и пойти на риск. Будет ли стоить этот риск того? Он открывает дверь, выходит, но ожидаемо оборачивается. Дениз прислоняется к косяку, и никогда она ещё не была в его глазах более красивой, чем в этот самый момент. Естественно-прекрасной. Лёгкой. Словно впервые — свободной от каких-то непонятных оков. Волосы растрёпаны, глаза — немного блестят. — Было здорово, — он улыбается широко, — в следующий раз моя очередь пригласить тебя в гости. Будем смотреть фильм и мусорить у меня, ладно? — Как скажешь, — её улыбка немного острая, — спокойной ночи, Чаглар. Пауза. Он ловит себя на мысли, что продолжает стоять и просто смотреть прямо на неё. А она дверь не закрывает, почему-то уставившись прямо на его лицо в ответ. Чуть выдыхает и он смотрит прямо на её губы, забив на то, что буквально минуту назад решил сдерживаться как можно дольше. Но она его испытывает, Дениз его испытывает, её присутствие — испытывает и всё, что происходит дальше — тоже его испытывает. Всё-таки наклоняется и быстро целует её в щёку. Не успевает ни сам обдумать свои действия, не даёт ей времени на то, чтобы отстраниться. Однозначно и точно — шаг вперёд и рука, ухватившаяся за её плечо. Запах, её запах, такой мягкий и нежный, возбуждающий до полной одури и сносящий остатки контроля. Её присутствие здесь и сейчас, рядом, близко, ощущение тела Дениз и её кожи под его сухими губами — всего этого достаточно, чтобы буквально сойти с ума. Он целует её в щёку быстро, титаническим усилием сдерживаясь, чтобы не впечатать в стену и не поцеловать жадно, до одури страстно и с той самой долбанной любовью, которая у него горит в груди слишком давно. Дениз не отстраняется. В её глазах — осторожность, но теплота — тоже никуда не исчезла. Хотя, ему кажется, что она нервничает, потому что крепко сцепила руки между собой и сглотнула, когда он сделал шаг назад. — Спокойной ночи, Дениз, — просто заканчивает он и быстро отворачивается, чтобы уйти. Конечно, она его не останавливает. Он уходит так быстро только потому, что боится увидеть в её глазах разочарование или осуждение данного поступка. Но она вроде бы не разозлилась и даже не сразу захлопнула за ним дверь. И только когда Чаглар закрыл дверь в свой номер и прислонился к той лбом, он позволяет своему разуму наконец-то сформулировать ту самую мысль, от которой он так долго убегал всё это время. Он любит её просто до безумия.