Миссия, длиною в жизнь

Аннотация: альтернативная история развития взаимоотношений Сердара и Зехры, по мотивам первого сезона. Зехра Балабан не доверяет Сердару Кылычаслану и это, кажется, невозможно изменить. Или возможно, ведь, как говорится, невозможное требует времени? ---------------------------------------------------------------------------------------------- Он хочет доказать ей, что не является предателем. Он хочет, чтобы она ему доверяла. Сердара задевают её слова ещё в машине около больницы, когда он и Зехра сидят и ждут положенное время, перед тем как ему нужно будет отправиться в здание и изображать там влюбленного идиота. Идиота, который не догадывается о том, что его невеста и возлюбленная — шпионка, никогда его не любившая, для которой он — всего лишь хладнокровное «задание». Жестокое знание действительно разбило сердце Сердара, и он точно оставляет там только одну любовь в этом самом потухшем сердце — любовь к Родине. На каком-то краешке сознания закрепляется ещё одна мысль — доказать Зехре Балабан, что он не является предателем. Зачем? Для чего? Почему? Не понятно. Да и не важно. Но странно постоянная и настойчивая мысль бьётся в разуме и почему-то не отступает, въедается сначала в память Сердара, а потом — в сущность. Ему хочется и хочется стереть с лица Зехры Балабан — это снисходительно-насмешливое выражение лица, когда она будто бы говорит ему: «Ты можешь не притворяться, я всё про тебя знаю, предатель». Ему хочется взять её за плечи, хорошенько встряхнуть и язвительно прошипеть, что она ошибалась насчет него и её хваленые аналитические способности оказались ложными и совсем не качественными. Ему хочется дождаться того момента, когда на этот раз он посмотрит в ответ снисходительно-насмешливо, а Зехра Балабан будет посрамлена в своих ошибочных суждениях. Мысль преследует, въедается в разум, находит отголоски в сердце и выливается в странную чувствительность при каждом его взаимодействии с ней. Стерва. Первая мысль о ней, которая укрепляется позже. Холодная, бесчувственная, опустошенная недоверием. Её стервозный взгляд сразу же укореняется в его памяти, преследуя первые дни. Потом становится легче, потому что приём в Берлине и последовавшие за этим события несколько наладили между ними контакт и рабочие вопросы стали решаться более слаженно. Холодная. Отстранённая. Сердар наблюдает за ней, впервые бесясь, что не может понять и разгадать человека. Сердар иногда пытается будто бы нарочно завести её и докопаться до сути, разозлить своим юмором, заставить её буквально беситься или ёрничать в ответ. Сердар забавляется, когда это удаётся, когда Зехра Балабан разворачивается только к нему одному и буквально начинает искрить тем самым недоверием и холодом, подозрительностью и словно подсознательной злостью. Сердар упоминает Джерен чаще, чем следовало бы, специально провоцируя и наблюдая за реакцией совсем другой женщины в своей жизни — Зехры. Это странно. Но более сильные эмоции вызывает тот факт, что она ему так и не верит. Операции сменяются, страны и локации проходят чередой в их жизнях, команда работает всё более слаженно и высоко результативно, но отблеск недоверия никуда не исчезает из взгляда Зехры Балабан. По-прежнему, она бросает на Сердара те самые взгляды с той самой раздражающей самоуверенностью в том, что он — предатель, который пойдёт на всё, чтобы спасти свою невесту Джерен и предать Родину. Понемногу эти сильные эмоции перестают смешить и забавлять Сердара. Становится как-то более грустно и даже разочарованно знать, что Зехра — это Зехра, и ничего не может вывести её из собственной колеи и собственного личного мира. Мира, где каждому расписан свой план, предоставлен свой ярлык и ничто не может изменить мнение Зехры о Сердаре. Он понимает, что чувствует вялотекущее раздражение, смешанное с тем самым тлеющим разочарованием — почему она не меняется? Может только смотреть на него своим холодным и сосредоточенным взглядом, будто бы желает не видеть его в этом помещении. Не идёт на сближение с ним лично, да и с другими членами команды держится отстранённо и соблюдает дистанцию. Первая уходит спать, когда они ночуют в бесконечно сменяющихся друг друга конспиративных домах, ни разу не оглянувшись вслед. Непробиваемая. Просто непробиваемая Зехра. Это бесит Сердара. ------------------------------------------------------------------------------------------------------- Он раскрывает Джерен. Молчать больше нет возможности, тянуть больше некуда. Счастливый приём в честь помолвки Сердара и Джерен работает лучше некуда. Прослушка от Шефа выводит команду на Фирму, а на приём были засланы их агенты, которые оказались как нельзя нужными. Сердар знает, что, когда он и другие члены команды уходят из бункера, Зехра ему по-прежнему не верит. Может буквально чувствовать её уверенный взгляд и читать мысли: она-то думает, что Сердара больше не увидит. В её воспаленных фантазиях, которые Зехра передает своим холодным и надменным взглядом в его отношении, Сердар поможет сбежать Джерен, перестреляет всю команду, и они с невестой вместе сбегут из страны, оставив и Родину, и Разведку. Сердара бесит, что спустя столько недель совместной работы Зехра продолжает так думать о нём. Но больше всего его раздражает тот факт, что ему ещё сильнее хочется доказать ей, что она не права. — Зехра, ты останешься здесь с нами, — даёт распоряжение Председатель Мете, — будешь руководить операцией из бункера. Помогать мне. Остальные идут на прием. — Как прикажете, Глава, — коротко соглашается Зехра и чуть смазывает взглядом по Сердару. Его же внезапно бесит тот факт, что она не пойдет вместе с ним и не станет свидетельницей того, как карты будут раскрыты и как они захватят Джерен с подсобниками, как маски будут сброшены и как… Ему плевать, на её мнение, пора бы уже отвязаться от мыслей про то, что о нём подумает Зехра Балабан. Когда он заходит в больницу, куда привезли раненого Хульки и где Пынар проверяют на сотрясение мозга, Сердар видит её. Зехра не может не знать, что операция прошла очень успешно, Джерен в допросной, её Шеф — там же, остальные террористы и преступники задержаны. Зехра всё знает, и когда оборачивается в его сторону, Сердар думает, что наконец-то смог дождаться того самого, иного выражения её лица. Когда Зехра смотрит на него не с недоверием, а с легкой заинтересованностью и даже рассматривает изучающе, въедливо и упорно. Он усмехается в ответ и наконец-то говорит ей ту самую припасённую фразу, которую давно хотел произнести: — Что, с доверием в мою сторону вдруг стало получше, госпожа Зехра? Фраза мстит за то, что она говорила ему раньше. Мстит за «Я буду всегда следить за тобой», за «Я не верю ни единому твоему слову», за «Когда ты возвращался с заданий, ты всё ей говорил?», за… Фраза мстит за всё. Ударяет её острым и точным ударом, потому что не только одна Зехра Балабан умеет быть жестокой стервой, Сердар Кылычаслан умеет быть не менее жестоким и надменным. Посмеивается после фразы и самодовольно ей ухмыляется, останавливаясь близко. Замечая, как в глубоких глазах карего цвета словно переливаются какие-то золотистые искорки, замечая, насколько она кажется более маленькой и хрупкой, по сравнению с его телом. Замечая словно впервые, какой усталой выглядит Зехра, встречая его тот самый взгляд и… — Посмотрим, — ответ звучит ровно и прохладно, и вот она уже боком отворачивается от него и опять уходит в другую сторону, уходит ровно и не менее надменно, чем вела себя раньше. А Сердару хочется сжать кулак и изо всех сил ударить в каменную стену прямо напротив того места, где она только что стояла. Злость и странное бессилие. А ещё — разочарование от того, что не чувствует победы. Не чувствует ожидаемого триумфа и самодовольства, не чувствует свободы и легкости, не чувствует… Не чувствует победы над Зехрой, к которой стремился все эти месяцы. Есть только смутная тревога и непонятное раздражение, будто бы всё идёт вообще не так. Есть только желание долбить стену кулаками, выплеснуть ярость и ту самую подспудно тлеющую злость-разочарование, из-за того факта, что она… Что она не верила ему с самого начала, а он так сильно зациклился на этом и хотел что-то доказать. Плевать. Нахрен эти психологические игры. Нахрен Зехру Балабан. Их же учили быть совершенно спокойными, хладнокровными и сосредоточенными только на задании разведчиками. Вместо этого Сердар отвлекается с самого начала на то, что Зехра Балабан возомнила в своей голове, будто бы он предатель и предаст Родину, предаст их всех, предаст её. Выкинуть из головы это всё и похоронить под слоем удовлетворения от победы над лживой сукой Джерен. Выбросить это противостояние и перестать задумываться о том, что в его голове слишком много внимания уделяется Зехре Балабан. И ничего, что на самом краешке его сознания бьётся смутная мысль, что это всё — не просто так. ------------------------------------------------------------------------------------------------- — Если машина не успеет, выбираться придётся своими силами, — сосредоточенный и уверенный голос Зехры странно действует на Сердара, — там вторая лестница. Ты сможешь быстро уйти и в погоню, пока я прикрою тебя отсюда, — она-то на крыше, со снайперской винтовкой и прицеливается в тех, кто сейчас будет вылетать из двери. — И как выберешься ты? — рабочий вопрос от Сердара, который быстро меняет магазин с патронами и проверяет глушитель, — второй выход завален обломками. — Я не выберусь и буду отстреливаться, — ответ звучит совершенно ровно, — смогу задержать их надолго. Ты должен догнать того типа с флешкой и забрать любой ценой. Такова миссия. Сердар усмехается шумно, она точно слышит. Кто бы в ней сомневался — работа прежде всего. Её отстранённость забавная, но начинает действительно надоедать, потому что Зехра совершенно упрямая и раздражающе решает только за него, как им поступить в критической ситуации. Он сам решит, как поступить и как выбираться с этой западни. Сердар и решает. Отстреливается сам, дает ей команду спускаться, стреляет в емкость с бензином и поджигает тот, огонь вспыхивает мгновенно, вызывая тот самый необходимый хаос и несколько драгоценных минут для побега. Сердар пинком открывает дверь и встречает Зехру — она уже сбросила винтовку и спустилась с пистолетом, держа тот наготове. На короткое мгновение их взгляды встречаются и Сердару самое время опять похвалить себя за то, что опять пробивает её самоуверенность и надменность, обнажая совсем другие чувства. Зехра вглядывается в него, но на этот раз не злится из-за того, что Сердар нарушил приказ и соизволил сначала забрать второго агента — её — и только потом отправиться в погоню за флешкой. Самое время опять самодовольно поставить её на место. Сердар этого не делает. Вместо этого сосредоточенно кивает в сторону лестницы, и они начинают спускаться вниз, по очереди отстреливаясь от противников. Наверное, то, что он немного спас её от захвата или потенциально опасной ситуации, немного способно пробить броню Зехры Балабан? Но нет. Ему же на это плевать. --------------------------------------------------------------------------------------------------------- — Слежка будет долгой, — резюмирует Узай. — Фургон для замены электрических сетей готов, — говорит дядя Хаккы. — Хульки, ты отвлекаешь хозяев дома починкой фонаря, — обрисовывает план Председатель Мете. — Камеры видеонаблюдения готовы, — докладывает Гюрджан. — Ошибок быть не должно! — продолжает Мете, — Пынар, ты с пиццей доставишь жучки. Сердар — ты на противоположной стороне улицы. Наготове с оружием. — Мое задание? — Зехра Балабан чуть подаётся вперёд и на мгновение Сердар вдруг очень резко понимает, что, кажется, она впервые несколько неосознанно подошла так близко к нему и встала рядом. Близко. Настолько близко, что аромат её духов можно было почувствовать без труда, а сам Сердар вдруг понял, что, наверное, это был какой-то даже личный запах Зехры, говорящий о её присутствии здесь. — Ты остаешься здесь со мной, Зехра, — резюмирует Мете, — будешь координировать ситуацию. — Конечно, Глава, — кивает она в ответ, рассматривая карту прямо перед собой. Сердар бросает на неё взгляд совершенно неосознанно, а потом чувствует, что миссия впереди выглядит странно… пустой. Без присутствия Зехры, которая то ли всегда раздражает, то ли бесит, но всегда есть где-то рядом, задание кажется странно… пустым. Она всегда есть. Это странное и немного навязчивое чувство, подсознательное и инстинктивное знание — она есть рядом. Это странно. Сердар хмурится. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- В первый раз, когда они говорят о чём-то личном, это совершенно странно и непонятно. Идёт слежка. Они кутаются в пару одеял, сидя прямо на полу заброшенного дома в Сирии. Ночью стало внезапно прохладно и даже сыро, включать свет или выдавать своё присутствие никак нельзя. Хаккы и Пынар в противоположном доме, Хульки — за два дома от них, а Зехра сосредоточенно всматривается в экран планшета. Сердар садится рядом и опять обращает внимание на то, что Зехра вдруг немного двигается прямо к нему. Она-то, ясное дело, вообще не обращает внимания на такие вещи, а вот он — обращает. Опять новое знание ложится куда-то в его сознание. — Вошел семь минут назад, — шепотом говорит Зехра, проводя пальцем по экрану, — его супруга недовольна отлучкой. Он пьянствует. — Счастливая семейная жизнь, — бормочет Сердар в ответ. На мгновение хочет пошутить о Джерен и их «счастливой идиллии», но в этот момент Зехра поднимает на него свой сосредоточенный и такой ясный взгляд, что Сердар мгновенно передумывает. Он и не заметил, как изменился её взгляд, направленный на него: из недоверчивого и надменно-самоуверенного он стал глубоким, внимательным и… спокойным. Зехра теперь смотрит на него как-то ровно и совершенно спокойно, что почему-то тоже ему не нравится. Будто бы она смотрит сквозь него, — у тебя есть опыт в такой сфере. На мгновение ему кажется, что она сейчас жестко вспылит или разозлится, или зло зашипит, но в ответ Зехра отводит глаза и ровно отвечает: — Мой опыт неудачный и не имеет никакого отношения к заданию, Сердар. Сердар. Его сердце дернулось в груди от звука своего имени на её губах. Блять. Это плохо. Ещё хуже тот факт, что ему не хочется, чтобы Зехра продолжала смотреть на него так ровно и спокойно. Ему хочется вызывать у неё эмоции и какую-то эмоциональную реакцию. То холодное недоверие, приправленное чуточкой презрения раньше, казалось сейчас более предпочтительным, чем вот это вот спокойствие и отстраненность. Потому что тогда были эмоции, намного более сильные и серьёзные эмоции, а сейчас — словно ей было всё равно. Сердар нервно трёт лоб, украдкой бросая на Зехру взгляд. На мгновение ему кажется, что она напряглась и даже чуть-чуть занервничала, когда они так близко придвинулись друг к другу, сглотнула. Наверное, ему всё-таки показалось. Или нет? ------------------------------------------------------------------------------------------------------- Недели продолжают идти, складываясь в месяцы, а задания и разведывательные операции не заканчиваются. Сердар перестает оглядываться назад и чувствовать боль от предательства Джерен. Его новая жизнь с командой нравится ему всё больше и больше, где не нужно скрывать часть своей жизни и притворяться, что ты не разведчик, а глава крупной фирмы, который постоянно ездит в командировки. — Эти кресла такие неудобные, — бормочет рядом с ним Зехра, пытаясь пристегнуться. Они едут среди беженцев в обычном автобусе, одетые как простые граждане, и не понятно, кого они сейчас изображают — брата и сестру или всё-таки супругов. — Давай я пристегну. Сердар подаётся вперёд и тянет на себя ремень безопасности. Только потом очень остро осознаёт тот факт, что их лица вдруг оказываются так сильно близко друг к другу, а её дыхание он может буквально чувствовать на своей коже. Странно тепло вдруг от того, что они — так рядом, так близко и так интимно. Сердар буквально чувствует, как она напряглась рядом, тоже остро среагировав на его присутствие. И он мог бы просто отодвинуться назад, как и хотел, но вместо этого поворачивает лицо и оказывается с её лицом так близко… Выдох отдаётся громко в его разуме. Остро — в груди и в каждом мгновении. Глаза — в глаза, и теплота на дне тех самых карих глаз, которые ещё недавно смотрели так враждебно и холодно. Ещё более острое и напряженное единение, когда остаётся только потеряться в мгновении и остановиться, кое-как разбираясь в том, что происходит… Сердар чертовски сильно понимает, что у него большие проблемы. Зехра перехватывает у него ремень безопасности и их ладони встречаются, соприкасаясь пальцами и это так тепло. Сердар изучает её глаза и лицо, которое кажется на этот раз таким мягким и даже несколько растерянным. Зехра продолжает удерживать ремень безопасности, а свою ладонь — удерживать на его руке. Сигнал проезжающего автомобиля вырывает обоих из сосредоточенного изучения. Остаток пути они практически не разговаривают, а Зехра будто бы даже отодвигается от него подальше, словно боясь опять оказаться в такой ситуации. Сердар сглатывает. --------------------------------------------------------------------------------------------------------- Зехра продолжает быть несколько далекой и отстраненной от их команды. Сердар продолжает смотреть на неё и думать о том, что скрыто за этой маской сдержанности и отстраненности с профессионализмом. Они отмечают задержание новой группы террористов, команда в бункере и даже есть угощения вместе с вином и шампанским. Зехра выглядит впервые странно расслабленной и не профессионально одетой, в этой светлой кофточке с открытыми плечами, кажется вдруг такой юной и милой, когда говорит о чём-то с Пынар. Улыбается. Широкая улыбка заставляет Сердара сделать ещё больший глоток алкоголя, сосредоточенно сжимая в руке стакан — слишком много внимания ей, Зехре Балабан. Слишком много он обращает на неё внимания с самого начала их совместной работы. Она переговаривается с Пынар и даже шутливо треплет Гюрджана по плечу. Сердар опять делает большой глоток. Зехра подходит к столу и тянется рукой к глубокой ложке, которая лежит рядом с кувшином вина. Сердар перехватывает ложку и берет ту первой. Потом забирает из её рук стакан и наливает туда напиток. Передаёт ей обратно, думая, пошутить опять или не стоит нарушать хрупкое равновесие между ними. — Спасибо, Сердар, — нет, она точно начала называть его по имени слишком часто, но это просто рабочие моменты, так ведь? — операция была сложной, но мы справились. Все мы молодцы. У него на языке вертится язвительное замечание о том, что раньше она считала его предателем, а теперь практически хвалит. Он думает, стоит ли пошутить или опять сказать язвительное замечание. Только вот Зехра это поняла, наверное, у него на лице было написано воспоминание о её обвинениях. На короткое мгновение их взгляды встречаются, и они опять смотрят друг на друга: она на него — снизу вверх, чуть приподняв голову, он же — немного вниз, в расстегнутой рубашке и в несколько напряженной позе. Затем Зехра всё понимает и делает шаг назад, выражение на её лице — полностью закрытое и опять — отстраненное. Сердар хочет прибить себя за то, что всё испортил в очередной раз. Но ведь стоит радоваться, правда же? Он же этого хотел — победить в их молчаливой схватке и противостоянии. Он хотел доказать ей, что не предатель и хороший агент, он хотел, чтобы она признала свою неправоту. Она и признала несколько раз уже, а сегодня было такое чувство, будто бы она хотела продолжить этот разговор и сказать ещё что-то личное. Но он усмехнулся и Зехра всё поняла. Проклятье. Его всё бесит. Бесит он сам. Бесит Зехра. Бесят её губы. Впервые он думал о них в эту ночь, после этого небольшого мероприятия в бункере. Все ушли спать, а он вошел в свою комнату позже остальных. Сердар давно уже переехал тоже в бункер — в реальном мире не осталось никого, ради кого он мог дальше продолжать жить в своей настоящей квартире. В бункере было удобнее, всегда наготове к заданию, всегда можно было быстро получить информацию, да и там не чувствовались так сильно одиночество и скука. Поэтому у него была там теперь точно такая же комната, как и у всех, и теперь Сердар валится на кровать, думая о том, что хочется как можно быстрее уснуть, но… Но из головы не выходит Зехра Балабан. Проклятье. Она — его какое-то проклятье с самого первого дня работы? Он остро вспоминает момент сегодня, как они стояли близко, и он нависал над ней, нахально передавая ей стакан. Какой она выглядела хрупкой, но одновременно… красивой и сильной. Зехру Балабан было трудно победить, разгадать или трудно обладать ею, но Сердар бы попытался. Он бы попытался добраться до неё, достучаться до самой сути, добраться до самой её души. Он бы многое отдал, чтобы разгадать именно её. Он бы впечатал её в стену и прижал своим телом очень сильно, не давая ей пошевелиться. Он бы заставил её привыкнуть к мысли, что мог бы и хотел обладать ею. Он бы поцеловал её и чувствовал, как дергается в его объятиях её хрупкое тело и так она плавится, расслабляясь в его поцелуе. Он бы целовал её сначала очень отчаянно и страстно, а потом — медленно и сосредоточенно, изучая каждый её вдох и выдох. Алкоголь говорит это в нём. Вот что значит — быть не в отношениях и без девушки, без партнерши, с которой можно разделить страсть и ласку. Сердар закрывает глаза и думает, что больше не будет пить и давать волю глупым мыслям. Это же алкоголь говорит в нём, ну. -------------------------------------------------------------------------------------------------------- Зехра всё-таки ведёт себя рядом с ним несколько странно. Они, кажется, по некоторому молчаливому согласию забыли о том напряженном разговоре в бункере во время празднования, и вновь вернулись к рабочим моментам. Это разговоры строго на профессиональные темы, это взгляды, когда нужно без слов обсудить ситуацию или передать послание. Это прикосновения, когда передаешь другому оружие или бумаги. Это соприкосновение тел, когда нужно вместе наклониться над картой и прочертить путь внутрь здания, а потом — план отхода. Это Зехра Балабан, которая стоит рядом и хмурится, проводя пальцем по карте. Это Сердар, который на пару секунд следит только за её рукой и немного отвлекается от задания. Потом она будто бы опомнилась и несколько отодвинулась, сознательно делая расстояние между их телами. Только что они прикасались плечами друг к другу, но теперь Зехра это исправила. Не сказать, что Сердару это нравится, но он следит за её движениями. Она в ответ неловко смотрит на него и оба понимают, что думают сейчас об одном и том же — о неловкости в том, как они стоят рядом друг с другом. Зехра сглатывает и немного нервно сжимает губы. Сердар знает, что следит за этими её движениями. Сам он делает точно также, когда нервничает рядом с ней или когда его мысли бродят далеко от профессиональных мыслей. Почему же так делает она? — Будь на связи, — кивает она в другой раз, передавая ему рацию, — там опасно. И эти ребята — очень хорошо обученные наемники. Не глупые дураки, а опасные противники. Он берёт рацию из её рук заметно медленнее, чем стоило бы. Их пальцы соприкасаются, и Сердар опять позволяет себе на мгновение просто чувствовать то, что ему хочется — её. — И не с таким справлялись, — руки наконец-то разъединились, Зехра поправляет свой бронежилет, а Сердар засовывает рацию в карман на груди. Он уходит. Хотя, ему кажется, что она странно дернулась в последний момент, будто бы хотела что-то ещё сказать, но точно передумала. Будто бы хотела сказать: «Будь осторожен, Сердар». --------------------------------------------------------------------------------------------------------- Они работают вместе четыре месяца, когда всё летит в пропасть. Перестрелка на этот раз слишком серьёзная. Один агент погиб, второй — ранен. Противников слишком много, беспилотников еще нет. Зехра отстреливается за каменной глыбой, в ушах — приказы Мете и нервный голос Узая. Сердара где-то в стороне, на некоторые мгновение выстрелы притихли, но… Сердар видел, как ублюдок подошел с той стороны, с какой Зехра не могла его увидеть. От него до неё был метр, и кинуться в его сторону Сердар не успел бы. Инстинктивное движение, словно так и должно было случиться. Броситься в её сторону и вобраться в себя ту боль, которая предназначалась ей. Пуля. Выстрелил в ответ одновременно с Зехрой. Оттолкнул её в сторону, закрыв собой. Горячая и острая боль в районе плеча заставила на миг отключиться, боль жалила и давила на разум. Выстрел один-второй-третий. Треск беспилотников. Он прислоняется к тому самому каменному забору рядом с глыбой, и потом паническое: — Сердар! Зехра рядом и держит за его предплечье, по которому начинает стекать алая кровь. Он же напротив, не паникует, а сдержанно рад — думал, что пуля причинит более серьезное ранение где-то в области лёгких, но всего лишь застряла в мышце. Хорошо. Взгляд её карих глаз, волнение и испуг — он точно не хотел бы увидеть такое ещё раз. Потому что он заботится о Зехре Балабан и только что буквально подставился под пулю, чтобы её защитить. Она держит его, когда выводит с поля боя и садит в машину, чтобы доставить в безопасный дом. Безопасный дом выглядит бедненько и скромно. Свет не зажигают, только ночник, когда Зехра задергивает все шторы, закрывает жалюзи и быстро сваливает всё медицинские приспособления на столик к дивану, где сидит Сердар. На самом деле он чувствует себя странно хорошо и даже весело, наблюдая над тем, как Зехра Балабан, вечно такая вроде бы спокойная и отстранённая, собранная и сосредоточенная, паникует из-за него. Паникует, нервничает и быстро готовит всё для того, чтобы обработать рану. — Как себя чувствуешь? — рывком помогает стащить с него куртку, вызывая более нахальные мысли о раздевании. Ножницами разрезает рукав и обнажает рану. Касается ладошками его кожи и на этот раз Сердару становится неуютно вовсе не от боли или ранений, нет, на этот раз просто прикосновения Зехры будят в нём такие шокирующе жесткие и острые эмоции, до дрожи мощные и такие сладкие одновременно. Она наклоняется ближе, а он смотрит и смотрит, впиваясь в его лицо и забирая эти эмоции от прикосновений и заботы. — Лучше, чем когда-либо, — не совсем и шутка. — Пуля прошла мимо, — облегчение в её голосе осязаемо, — я волновалась, что придётся доставать её. — Я бы потерпел, — нахальничает он. — Не сомневаюсь, — поджимает губы она и начинает очищать рану. Мягкими движениями смывает кровь и немного грязи, а потом наклоняется совсем близко, рассматривая кровавые края, — выпьешь обезболивающее? Придется сшивать края. И антибиотик до завтра. В больнице тебе помогут. — Потерплю, — его голос странно хриплый и даже чуть нервный, — ты начинай. Зехра очень старается не навредить ему и делать эту работу как можно мягче и нежнее. Бросает извиняющийся взгляд перед тем, как сделать первый стежок и даже не смущается под его пристальным взглядом. Сердар и удивлен, наверное, так до конца и не верил, что эта закрытая и холодная женщина способна на такие эмоции и на заботу. Заботу о нем. После их неприятного знакомства и её постоянно раздражающего недоверия, после его не менее постоянного желания доказать ей, что он — не предатель, теперь-то наконец всё чувствуется иначе? Теперь он закрыл её собой от пули, а она обрабатывает его рану, нервничая и переживая. Стежки делает аккуратно и сосредоточенно. В этом вся Зехра — сосредоточенность и тщательность, выверенность движений и поступков. Это тоже его раздражает — хочется каких-то настоящих и не запланированных от неё эмоций. Хочется словно встряхнуть её и увидеть что-то другое за маской сосредоточенности. — Готово, — спустя минут десять говорит она. Аккуратно подвязывает бинт и смотрит на итог своей работы, — возьми таблетки, рука будет меньше болеть. Придётся спать здесь, пока Адем не приедет. Он поднимается на ноги, они стоят сейчас в небольшом полутемном коридоре. Усталость в его теле становится осязаемой, но Зехра вдруг застывает, чуть преграждая ему путь. — Ты оттолкнул меня и спас от пули, — ровно говорит Зехра и опять смотрит прямо в его глаза, совершенно не боясь, — спасибо. Но не стоило, Сердар, подвергать собственную жизнь опасности. Спасибо. Усталость — как рукой снимает. Вдруг всё становится несколько острее, важнее, интенсивнее. Вдруг те самые чувства напряженности, нервозности и подспудного желания чего-то более острого — всё захватывает его с головы до ног. И Зехра — такая странно открытая и кажущаяся хрупкой, ранимой, открытой и даже… нежной. Смотрит на него, глаза широко открыты, волосы — чуть растрепаны, губы… Опять губы. — Я принимаю благодарность поцелуями, — нахально отвечает Сердар, бросая всё в огонь. Всё их хрупкое равновесие и то взаимопонимание, которое они выстраивали так долго — и всё в огонь. Вдруг говорит и даже не жалеет, потому что… Потому что сказал и сразу понял — что сидело где-то там, глубоко в его душе, укоренившись остро и так цепко — то и сказал. Это странная заостренность внимания именно на этой женщине, рана от её недоверия, постоянное её присутствие, которое будто бы прожигало всё насквозь — это всё она. Зехра. Уставилась на него с широко открытыми глазами, будто бы до конца не может поверить в то, что он сказал. Сердар знает — он выиграет это сражение, потому что она уже в шоке. Сейчас сердито одернет или холодно отстранится, подожмет губы и надменно скажет ему идти спать, выпить всё-таки таблетки. Потом уйдет и будет делать вид, что ничего не случится, хотя скорее всего, опять отстранится далеко. И будет продолжаться дальше эта их долгая игра в «кошки-мышки», когда они будут друг от друга то убегать, то опять тянуться, а потом… Губы. Теплые. Мягкие. Нежные. Прикосновение такое нежное и сладкое. Аккуратное и чувственное. Сердар не видит перед собой ничего, только чувствует. Чувствует её — и её губы на своей щеке. Чувствует её запах — так близко и так остро. Чувствует её тело — такое теплое и изящное. Чувствует отстраненно и с запозданием — как Зехра тянется к нему и мягко, осторожно целует его в щеку. — Спасибо, — говорит негромко и улыбается. Чуть отходит назад и легкая улыбка, от которой мозг Сердара окончательно будто бы закоротило, заставляет его почти перестать соображать, — тебе нужно отдыхать. Выспаться. Я подежурю… Отворачивается, желая уйти. Спотыкается о его руку, которую Сердар резко выставляет вперёд. Шагает ближе, зажав её тело между собой и стеной. Заставляет повернуться к нему в полном недоумении и странном волнении. Он наклоняется ближе, прямо к её уху, сглатывая и очень, очень остро ощущая присутствие её тела так рядом с собой: — Если бы это была Пынар, например, я бы удовлетворился поцелуем в щеку, знаешь. Тишина. Нервная дрожь. Чуть приоткрытые губы. Ладонь, сжимающая его футболку. Взмах ресниц. Его язык, который облизывает собственные губы. Вдох и выдох. Грудная клетка, опускающаяся и опять поднимающаяся. Чуть поворот её головы опять в его сторону. И Сердар, который наконец-то понимает, для чего это всё было. Целующий жадно. Озарение. Вот для чего всё это было. Вот для чего столкнула их судьба. Вот для чего была вся эта история. Чтобы он наконец-то впечатал её в стену, жадно целуя и прижимая ладонями к себе, к своему телу, чтобы чувствовать. Чтобы она в ответ вцепилась в его рубашку и потом в лицо, притягивая к себе ближе. Чтобы они в одну долю секунды стали тем самым единым целым. Огонь. Дрожь. Волнение. И желание. И будто бы целуются в первый раз, и больше никого не было в их жизни до этого момента. У Сердара чувство, будто он или бредит, или совсем теряется в реальности. Он только может осознавать, что ни разу ещё за всю свою сознательную жизнь не чувствовал именно таких эмоций. Не чувствовал теплоты и счастья. Безумного стука сердца и того, как внутри что-то рвётся от понимания того факта, что эта женщина — в его руках. Наконец-то. Наконец-то он заткнул её рот таким приятным способом. Наконец-то он заставляет её видеть его. Терзает её губы, чувствуя, как тело уже горит. Ощущает, как её руки вцепляются в его рубашку, а потом обнимают за спину. И отдаётся страсти и напряженности не менее сильно, чем она. И тела, которые прижимаются друг к другу, и рты в голодном поцелуе. — Я долго думал об этом, — его рот уже на её шее, — заткнуть тебя так. Ты понимаешь? Она стонет в ответ, когда он касается губами её кожи, прикусывая и лаская. Губами. Языком. Ртом. Стонет и запускает ладони в его волосы, будто бы хочется ещё ближе. — Сердар, — полустон, который окончательно выбивает все мысли из головы, кроме возбуждения и желания обладать этой женщиной, — ты… Боль в руке давно забыта. Рывком подтягивает её выше, всё сильнее вжимая в эту самую стену. Как и хотел. Как и думал до этого. Показывая и доказывая этой невыносимо упрямой женщине, кто здесь главный и кто наконец-то добивается своего. Только вот эта победа слишком приятная. Слишком приятный поцелуй, который срывает крышу и уносит остатки самоконтроля куда-то вдаль. Слишком мягкие и сладкие губы Зехры Балабан, к которым, наверное, его и вела судьба. Зехра отвечает не менее сильно, чем он целует. Держит его за рубашку, потом — одна ладонь на щеке, вторая — на шее, проводя в этой бессознательной ласке и вызывая в его теле не просто дрожь, но и чудовищное напряжение. Их тела, руки, губы — всё давно переплелось и стало единым целым в этом полутемном коридоре, где оба потерялись. Потерялись в реальности и потеряли себя, отдаваясь другому человеку и вдруг получая от этого совершенное удовольствие. У Сердара смутное чувство того, что движения и прикосновения Зехры так сильно похожи на его собственные, та самая голодная и острая нуждающаяся потребность. У него есть потребность в ней. И у неё есть потребность в нём? — Такая благодарность тебя устроит? — внезапно в её тихом голосе есть твёрдость и упрямство, но ещё более ясно чувствуется странный флирт и будто бы скрытый подтекст, когда она отстраняется от поцелуя и он в ответ прислоняется своим лбом к её лбу, очень тяжело дыша. — Немного ещё не достаточно, — язвит Сердар в ответ, — я бы поработал ещё над этим вопросом, с твоей стороны. Не видит, но буквально чувствует, как сверкнули её глаза. Новый поцелуй инициировала только она, а он вдруг остановился, сосредоточенно чувствуя и погружаясь в каждое ощущение. Погружаясь в то, как Зехра его целует сама, как она сама желает именно его прикосновений и его тела рядом, как она сама чуть подаётся вперёд и её тело немного трется о его тело, вызывая шевеление в штанах и волну очень даже животного возбуждения… Теперь-то он понимает, для чего было всё это. Знакомство, недоверие, злость, подозрительность и разговоры и о предательстве. Все эти огненные взгляды и поджатые губы, все отрывочные фразы и ощущения. Это чувство её постоянного присутствия рядом и просто знание — Зехра Балабан здесь, хоть и смотрит на него не совсем дружелюбно. Всё было для вот этого. Для вот этого поцелуя в этом самом коридоре и для каждого вздоха, стона, касания и для каждой волны мягкого удовольствия, когда на эти самые минуты не осталось ничего: ни Родины, ни работы, ни Разведки, ни команды профессионалов. А остались только Сердар и Зехра. И всё ведь только начинается.