Open up your eyes

      Долго искать Глина не пришлось — он нашёлся сам, прогуливаясь по Мечте. Спокойный и невозмутимый вид его раздражал Ореолу.       «Скоро ты узнаешь, как больно было мне, — мысленно ругнулась радужная, — когда вы оставили меня в беде!». Она ненароком потянулась к лицу, где нащупала три длинных, глубоких шрама. Их оставила тогда Кречет. А ведь эти дурни могли вмешаться, и тогда всё было бы хорошо.       Выждав момент, когда земляной зайдёт в «невидимую зону» — а именно в пустынную часть города, — Ореола начала медленно снижаться, не забыв перед этим сменить окраску: с изумрудно-синей на тёмно-фиолетовую, чтобы её можно было не узнать.       Когда дракониха приземлилась, шебурша лёгким хвостом, Глин оглянулся. Надо же, а он совсем не изменился… Только увеличился в размерах. Типичный земляной выродок.       — Что-то случилось? — робко поинтересовался он, склонив голову набок. В глазах его Ореола прочитала не только любопытство, но и некий страх перед «незнакомой» радужной. Но она не отвечала: уж слишком больно она была поглощена ностальгией. — Мы знакомы?..       Ореола зажмурилась. Но, собравшись с духом, вновь открыла глаза, грозно обнажив свои клыки.       — Ещё как, — самодовольно произнесла она и, встряхнувшись всем телом, окрасилась в прежние цвета.       И тут Глин замер. На глаза дркончика навернулись слёзы, пасть открывалась и закрывалась в попытке произнести хоть слово. Тёмно-бурые крылья обвисли.       — Ореола! — горько воскликнул он и поддался вперёд. — О, луны… я… я думал, ты мертва! Думал, что тебя похитили, что… что…       — Что ж, как видишь, я жива и здорова! Если тебе это вообще было интересно…       Глин замер, но солёные слёзы продолжали катиться из его глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках. Он был нерешителен, словно подбирал нужные слова.       — Прости меня за то, что случилось несколько лет назад… я тогда и предполагать не мог, как тебе, должно быть, было больно и… и страшно…       — Всё в порядке. Я даже благодарна тебе!       — Благодарна? Но за что? — аккуратно спросил он.       Ореола хмыкнула и отвернулась. По щеке не стекло ни одной слезинке. А душу наполняла злоба и неописуемое чувство мести.       — За то, что ты открыл мне глаза… — протянула она. Секунда, и голова радужной повернулась в необычайной решительности. — Ты — горный козёл, который изначально не должен был пастись на моей территории! — дракониха страшно ухмыльнулась и продолжила: — Пора заканчивать всё это!       Она грозно зарычала и, что есть мочи, бросилась в сторону озадаченно моргающего земляного. На секунду она стала невидимой, но лишь для того, чтобы насладиться выпученными глазами старого знакомого, и выставила вперёд когтистые лапы, опрокидывая Глина. Тот, сопротивляясь, старался вырваться, избежать скорой участи, но Ореола знала: она не провалит своё задание. Подняв страшную лапу, она полоснула острыми когтями морду дракончика — в точности, как когда-то сделала глупая Кречет — вызвав этим истошный крик Глина.       — Прекрати, Ореола! — вопил он, закрывая кровоточащую морду подрагивающими лапами. — Пожалуйста!       — Заткнись!!!       Открыв пасть, Ореола остановилась. «Нет, — подумала она. — Не провалю задание! Не подведу Пурпур!». Выпустив страшные клыки, она зашипела, выпуская порцию яда. Весь город наверняка услышал громкий вопль земляного, но радужную это не беспокоило. Отпрыгнув от бьющегося Глина, она прислонила передние лапы к груди и прикрыла глаза. Правильно ли я поступаю, спрашивала она себя. Но какая-то невидимая уверенность твердила, что всё правильно. И она была спокойна.