Воспитанник

Тот, кто не знал лица, подбирает лица в зыбком тумане мира своих иллюзий. Марк Вербер

- Ты помнишь главный принцип выживания в мире мафии? – спросила девочка где-то между тем, как стюардесса в откровенно вызывающей форме подала им по высокому бокалу сока и мясом. - Ммм... Никогда не иди против Семьи? – Такеши с интересом смотрел, как подруга аккуратно нарезает слабо прожаренный бифштекс с кровью и добавляет лошадиную дозу специй. - И этот тоже. Но другой, - девочка, сейчас очень похожая на самого Такеши вскинула на него глаза и отправила кусок мяса в рот. – Тот, что гласит: не выставляй своё богатство на показ, не вызывай чрезмерной зависти. - Это ты сейчас к чему? – удивился Такеши, отведя взгляд и принявшись изучать пластиковую папку у локтя девочки. В папке находились материалы задания, в которые его должны были ввести. - К твоему вопросу, почему Варгасы при своих доходах ездят на недорогих машинах, - отозвалась девочка. – Это относится также и к силе. Ты в последнее время стал терять над собой контроль. Мне это не нравится. - Когда? Я лишь... - Три массовых убийства в портовых кабаках, двадцать пострадавших, превращённых в мясной фарш. Это только в Сингапуре и хвала Господу, что тебе хватило ума не оставить свидетелей. Потом – публичный дом в Амстердаме. Мне нет дела до судеб проституток, но внешность твоего заказа заставляет насторожиться. А твоё поведение с ним и того больше. Высокий блондин с длинными волосами... Неожиданная нежность и ласка по отношению к нему. Такеши, - девочка резко выпрямилась и спокойно посмотрела на отвернувшегося приёмного сына Супербиа. – Я тщательно следила за тобой в течение нескольких месяцев. Мне не нравится твоё поведение. А задание в Японии – исключительной важности. - Ты ведь не просто так согласилась отправиться вместе со мной, - тихо сказал парень. Он упорно не смотрел на подругу – её слова били по нему куда больней, чем любые упрёки. Ярость вскипала в душе, и Такеши лишь усилием воли подавлял её. Он не был уверен в исходе схватки... И ему не хотелось терять такого друга, как она. Пожалуй, единственного человека на свете, кого он мог так называть – «друг». Независимый киллер, пусть и не такая легенда, как Реборн – куда более незаметная и скрытная, лишь изредка сближающаяся с какой-либо семьёй. Сильный соперник. - Именно, Такеши. Я согласилась присматривать за наследником Девятого не просто так и не хочу, чтобы ты в порыве гнева отрубил ему голову. Ямамото моргнул, уловив в голосе подруги лёгкую нотку тревоги. Было неожиданно приятно, но при этом взволновалось задетое самолюбие: как так? Она не верит, что он, достойный ученик Скуало, не сможет удержать себя в руках? Скуало... Второй Император Мечей, отец и наставник, человек с железной волей и голосом командира, безупречный всегда и во всём – победитель. Такеши восхищался им с самого детства, во всём хотел походить на него, не мыслил ля себя другой жизни, кроме как служить тому же делу, что и учитель. Самым страшным в жизни Такеши было увидеть в глазах наставника разочарование... И мальчик старался. С самого детства стремился во всё быть первым – только бы порадовать Скуало. Стирал ладони до кровавых мозолей о рукоять меча, набивал синяки и зарабатывал ссадины, рвал жилы – только бы стать лучше, не разочаровать учителя! И не разочаровывал никогда. Приемный отец стал для него всем – заменил семью, а Вария - дом. А года два назад Такеши понял, что давно любит Скуало. Он осознал это постыдное желание случайно, во время выполнения совместного задания – требовалось вырезать какую-то мелкую, но очень активную и достаточно неосторожную семью, которая предала Вонголу. Пропустил скользящий удар хлыстом от босса этой семьи и подпустил их Облако чересчур близко. Едва не получил ятаганом под лопатку, но Скуало успел первым. Прорубился через толпу подчинённых, отразил удар и снёс хранителю голову. А потом – и боссу. Он был прекрасен. Вот такой: неудержимый, как ливень, боец, в испачканной чужой кровью форме, с залитым кровью же клинком. В серых глазах пылала бешеная жажда боя, тонкие губы крепко сжаты и побелели, а волосы растрепались и окружили гибкое тело светлым ореолом... Высокий, гибкий, стремительный, Второй император Мечей, исходящий гневным негодованием: «Куда смотришь, ученик?!» Ямамото забыл про всё и пялился на учителя, а тот смотрел на него с гневом и недоумением. Позже – уже в самолете, глядя на задремавшего наставника, Такеши понял, что погиб окончательно и бесповоротно: захлебнулся и попал в незримый водоворот чувств. Это было похоже на как-то раз испытанную им боль от ожога: попался под горячую руку Занзасу, едва не умер, а след на правом боку, куда пришёлся удар босса, не исчезнет уже никогда. Ощущения были схожи. Также невыносимо больно, хочется кричать, и безудержно вскипают на глазах слёзы, с головой накрывает отчаяние. Такеши было так страшно, пожалуй, впервые в жизни. Раньше он всегда мог устранить свой страх - ну, или избавиться от него как-то ещё, придумать было можно что угодно, - но в этот раз... Скуало. Акула. Наставник, отец, друг... Проклятая любовь, у которой не может быть ответа. Такеши не поддавался чувствам. Изощрялся, выбивал из головы все мысли об учителе, исходил на нет на тренировках и заданиях. Порой даже напивался, развлекался ночью с какой-нибудь миловидной девчушкой. Топил незваную, проклятую любовь, но понимал, что рвет и терзает самого себя. Каждое кровавое убийство или насилие, пьяный угар или бурная ночь, приносили лишь короткое облечение. Любовь упрямо возвращалась, стоило лишь увидеть вновь учителя, даже вспомнить о нём, скользнуть взглядом по фотографии, бережно хранимой у сердца. Фотография. Самое драгоценное, что у него есть. Наравне с катаной, подаренной Скуало на совершеннолетие. А на фотографии – сам Скуало. Пойманный в тот краткий миг, когда уже уходит раздражение прожитого дня и наступает краткое расслабление вечера. За книгой, с очками в тонкой оправе на носу, в уголках глаз, если тщательно присмотреться, видна ранняя сеточка морщинок, тонкая ещё, но уже вполне отчётливая. Взгляд задумчивый, устремленный, кажется, не в книгу, а куда-то в иные пространства – такой он внимательный, глубокий. Глаза как расплавленное серебро... Уголки губ чуть приподняты – вот-вот, кажется, улыбнётся чему-то смешному. Светлая рубашка расстёгнута сверху на две пуговицы, волосы заправлены за уши. Такеши помнит то, то изображено на фотографии до малейшей детали. Ещё бы, порой он часами сидел и, как загипнотизированный, рассматривал её. Его маленький осколок счастья. Теперь ему было легче. Он уже не боялся выплескивать свою ярость без удержу, заслужив тем самым уважительное отношение и пугливые перешептывания за спиной – посмотрите, вот он! Такой молодой, ребенок ещё совсем, а уже прославленный... Бу-бу-бу. Всё пустые слова; многие не верили слухам, когда видели светлую улыбку парня и просто отмахивались в досаде. Кто-то задумывался. А те, кто видел его работу, предпочитали помалкивать и больше никогда не сомневались в юном преемнике Скуало. Такеши предпочёл бы никогда не становиться столь прославленным и никогда не испытывать этого чувства. Если бы он не отдавал так много времени Семье и тренировкам, и читал не только то, что было положено по специальной школьной программе, разработанной для него, то он бы знал, что любовь не всегда бывает светлой и чистой. Она бывает страшней смерти, неправильной и уродливой, а выдрать её, как больной зуб нельзя. Она навсегда входит в плоть и кровь, грызёт душу и доводит до безумия. Она никогда не уйдёт, всегда будет рядом и не даёт другого выбора, кроме как подчиниться ей или умереть.