Воспоминания о будущем

Он встречаются впервые ночью, в полупустом баре с высокими потолками и отсутствием окон. Бармен на секунду брезгливо оглядывает новую посетительницу и через пару минут приветливо подаёт виски. Она и правда выглядит необычно: короткие волосы, тёмная одежда, не отличающаяся особой изысканностью, тонкая сигарета в пальцах. Однако почти никто, кроме Лео, не обращает на неё особого внимания — кого уж только здесь не видели, — да и ей самой, как со стороны может показаться, абсолютно на всех всё равно. Но этот взгляд, который незнакомка бросает ему мельком через плечо: пристальный, острый, даже циничный — выдаёт с потрохами большую часть спектра мыслей и чувств. Опасность, несвойственный женщинам боевой дух, упрямство. Лео теперь как минимум заинтересован. Когда его догадки подтверждаются, и Виолетта оказывается не простой «прогрессивной» дамочкой, каких на их бунташный век предостаточно, он ни капли не удивляется. Просто продолжает смотреть, словно что-то о ней знает, не улыбается, но и не выказывает деланного равнодушия. Она застывает безэмоциональным камнем, никак больше не реагируя на странную заинтересованность и внимание. Лео не собирается заканчивать их игру на этом, поэтому первый прерывает затянувшееся молчание. — Что у вас за книга? — он кивает на потрёпанный томик на её коленях. Обложка тоже совершенно тёмная, истрескавшаяся, но страницы внутри выглядят целыми, хотя и давно пожелтели от времени. Виолетта не отвечает. Она знает, что ему от неё нужно сейчас, поэтому неторопливо размышляет, взвешивая за и против, или вовсе не слышит вопроса, обдумывая со всех сторон какую-то застывшую на дне памяти идею, въевшуюся в любой отпечаток жизни: от случайных прохожих и мест, вроде этой забегаловки, до ежедневной рутины, которой, кажется, для таких как она просто нет, — или бездумно разглядывает бар. Скользкие блестящие бутылки выглядят совершенно обычно, время капает за половину двенадцатого. Лёд в опустошённом стакане медленно тает. — Вы интересуетесь современными, хм… идеями? — эта заминка и секундный насмешливый взгляд снова отпечатываются в сознании ударом от пощёчины, раздражают и заводят на спор одновременно. Хочется отвечать аккуратно, вести интригу и пытаться запутать, но и вместе с тем просто высмеять все вечно модные пестрящие лозунги про «свободу, равенство, братство»*, правовое государство, права тех, на кого плюют и сами защитники. Однако оба варианта приведут к одному — ибо видно, что наша дама закоренелая идеалистка, раз бросается напрямую такими вопросами, чтобы понять суть человека, — Виолетта попросту уйдёт. Из тёмной комнаты на свет ночной улицы, из его жизни и привычного заплёванного неудачами и победами мира. Видя в прошлом сожжённую тень себя, Лео живёт настоящим моментом. Лео презирает скуку и ищет то, что таит неизвестное и привлекательное. По возможности и далеко не по любому вкусу страшно красивое. Поэтому он отвечает так, как не ответил бы ни одному фанатику или идеологу, размалёванному политику или новоявленному капиталисту, другу или близкому родственнику. — Я считаю их весьма поверхностными. Вот так всё просто. — А вы? — теперь его черёд интересоваться. Оказывается, Лео ждал этого момента с интересом, потому как знал, что Виолетта не станет врать. И она снова молчит, выдыхая дым второй сигареты за вечер. Выдался тяжёлый день? Погодка не в милость? «Нет, — думает Лео, — тут нам иная попалась ягодка. Не фанатичная активистка безумной секты, скорее приверженец идеологии… Нелегальной, опасной для общества, но так даже веселее». Так оригинальнее, эмоциональнее и бездушнее — однако он не хочет этого признавать. Но действия на чистых эмоциях всё равно необходимы для Лео как воздух в среде ретроградной скрипящей тупыми шестерёнками системе. Он ждёт ответа ровно одну сигарету, которую, как на секунду кажется, она хочет потушить о его ладонь, но вместо этого просто вдавливает белыми пальцами в пепельницу. — Я отрицаю их все. «И меня, видимо, третирует на равне с ними тоже», — мелькает в мыслях у Лео, пока он наблюдает, как она оставляет на неровной поверхности счёт, забирает перчатки, и снова бросает третий — совершенно иной — взгляд. Нельзя сказать, что более мягкий или допускающий для него малейший намёк на нечто большее, чем просто один единственный диалог на окраине города, но… Именно по нему Лео понимает, что они ещё не раз встретятся. Хлопает визгливая дверь, унося табачный дым наружу. Он улыбается предстоящему бунту в его жизни.