***
Они залетели в бальный зал, который некогда был полон гостями, но теперь он стоял пыльный и никому не нужный. — Ну и что мы тут забыли? — постучала каблуком Кассандра по зеркальному полу, рассматривая огромное пространство, что так легко пропускало эхо. Окна были высокие до потолка, старые занавески, огромная люстра со множеством свечей, узорчатые полы, одинокий огромный рояль, который был, скорее всего, вторым в этом замке. Погружаясь в атмосферу прошлого, так и кажется, что был в семье кто-то, кто играл для гостей. Возможно это и была сама Альсина, возможно некогда её семья в прошлой жизни. Хочется думать о том, что эти люди восхищались искусной игрой графа или графини, как мелодичны их пальцы, каков прекрасен музыкальный вкус. Классическая музыка известных композиторов, умение воспроизводить её так же прекрасно, как и легенды прошлых столетий — всё это воистину поражало и было достойно восхищения. Однако всё куда-то ушло, всё было покрыто вековой пылью. И теперь, окунувшись в историю прошлого, одиноко стояли три сестры, рассматривая красоту ушедшей эпохи. — Тут много дел, — лениво заскулила Даниэла. Бела никак не среагировала на капризные стоны младших сестёр и начала осматривать зал, внимательно изучая помещение. — Мы здесь наведём косметическую красоту, приготовим ужин и… — Да-да, но, пардон, Итан не ест человечину! — перебила её Кассандра. — И мы не умеем готовить, — развела руками Даниэла. — А служанки нам на что?! — громко воскликнула Бела, поставив руки в боки. Она будто сделала это специально, ибо за дверьми сразу заметались чьи-то ноги, разбегаясь в стороны. — О! Может они и уберут за нас? — в глазах брюнетки появилась некая надежда. Она озорно сверкнула жёлтыми глазами, побегав ими по бальному залу. — Нет, Кассандра, уберём мы сами, — блондинка подошла к самой середине, задрав голову, чтобы взглянуть на люстру. — Ой, а можно я уроню это на тебя?! — загоготала Даниэла, бешено высунув язык, тоже поднимая голову к люстре. Бела, будто снова не услышав слова младшей сестры, потёрла подбородок, хмыкнув, а затем быстро метнулась к выходу, вылетев за угол, и вернулась уже с двумя служанками, чьи коленки тряслись от ужаса при виде дочерей Димитреску. — Прекрасно, ну и что это такое? — фыркнула Кассандра. — Они нам помогут! Вы же нам поможете? — Даниэла подбежала к ним и вытащила серп, указав в их сторону. Девушки пуще прежнего перепугались, что одна из них потеряла сознание. — Дани, если ты будешь махать перед ними этой штукой, то они точно ничем тебе не помогут, — фыркнула недовольно Бела и одёрнула одну из служанок. Та немедленно пришла в сознание и взглянула на Кассандру с Даниэлой. Рыжая недовольно раскатала губу, она вовсе не желала казаться лояльной по отношению к ним, но куда деваться? Сейчас их помощь очень необходима, иначе далеко они не продвинутся: — Хорошо-хорошо. Если вы нам поможете, то мы обещаем, что не будем вас есть и я попрошу маму не делать из вас вино, — разочарованно промямлила девушка. Однако даже после этих слов у них будто отлегло. Обе начали энергично кивать, выражая готовность выслушать пожелания дочерей Альсины. — Прекрасно, значит мы… Мы хотим, чтобы вы сготовили ужин на двоих. Для мамы и для… — Бела замолчала, приложив пальцы к виску, раскатав губу. — Из головы вылетело. — Для Итана? — вмешалась Кассандра. — Да! Верно! Для Итана. — А… А что предпочтут господин и госпожа? — скромно спросила одна из них. Тут все трое встали в ступор. Действительно, к чёрту Итана, что делать с мамой, которая не хочет есть? — Ох! Да сготовьте уже что-нибудь! — громко фыркнула Кассандра, выталкивая служанок за двери, и добавила: — Матери ни слова! — с этой фразой она захлопнула двери, прижавшись к ним спиной. — Прекрасно, — потёрла ладони Бела. — Кассандра, неси ведро и швабру, и метлу. Даниэла будет искать тряпки, скатерть, стол и стулья. Дани быстро пошла на выход, стоило ей услышать отданный сестрой приказ, но тут же вернулась обратно, бегая на месте: — А какого размера стол и стулья? Бела развернулась к ней, озадаченно посмотрев на младшую. Её вопрос был довольно-таки логичным, но как найти решение? Ведь они находятся в разных весовых категориях, не говоря уже о росте: — Хороший… Вопрос, — и тут она застыла, вдумчиво глядя в пол. — Может быть взять мамин стул и принести такой же стол? А Итану дадим стул на высоких ножках, — скептично взглянула Кассандра на сестёр, периодически поглядывая в окно. — Это всё потому, что я ничего не ем, — хлопнула себя по лбу блондинка и помахала рукой в сторону двери: — Ты услышала всё, Даниэла. Шагай. Кассандра, тебя это тоже касается. Кассандра закатила глаза и быстро вылетела из зала, полетев в сторону прачечной. За ней последовала и Даниэла.***
Работа шла полным ходом, когда девушки таскали принадлежности туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда. Альсина, стоя у окна, держала мундштук, спокойно затягиваясь и посматривая в гнетущую даль. Она едва слышно усмехнулась, всматриваясь в густые леса, откуда иногда появлялись лесные твари, а также деревенские мутировавшие. Женщина выпустила клуб дыма, закрыв глаза, вдыхая дорогой запах никотина. Она не курила дешевизну, да и занималась таким очень иногда, чтобы расслабиться и отдалиться мыслями от насущных проблем. Однако постоянное дребезжание за её спиной мешало спокойно передохнуть. Женщина медленно повернулась, обратив внимание на младшую дочь, что таскала стулья: — Дорогая, что ты делаешь? — Мама! — дрогнула Даниэла, выронив мебель. — А…А мы… Убираемся. Альсина тихо хмыкнула, недоверчиво рассмотрев её с головы до ног: — Я думаю, стулья можно приподнять и поставить на стол. Совершенно необязательно их выносить из комнаты. — А… Оно нам для других целей! — Дани энергично закивала, улыбнувшись во весь рот. Мимо пролетела Кассандра, которую Даниэла неожиданно перехватила: — Кесс, скажи, что стулья нам нужны! — Да, на них сидят, — неуверенно ответила девушка, глядя на сестру, но та дёрнула её за руку, улыбнувшись лишь шире. Брюнетка продолжала хлопать глазами, но посмотрела на Альсину и мигом опомнилась, выровнявшись: — Да, мама! Ничего удивительного! Женщина продолжала недоверчиво рассматривать своих детей, но лишь повела плечом, посчитав, что зря напрягается с этим. Она расслабила взгляд и снова повернулась к окну, задумчиво всматриваясь в даль. Более Альсина ничего не ответила. Свободно вздохнув, Даниэла и Кассандра полетели дальше в сторону зала, позабыв про стулья. Ненадолго. Рыжая вернулась за ними, чтобы взять, и полетела обратно. В это время Бела готовила стол, натягивала скатерть, расставляла столовые приборы, оценочно рассматривая сделанное, поэтому иногда она всё переставляла местами. — Хватит теребить вилки и ложки! — ворвалась в зал Дани, сбросив стулья, тем самым спугнув старшую сестру. — Мы должны думать, как их заманить сюда! Бела смерила девушку недовольным взглядом, расставляя стулья в аккуратной манере: — Мы напишем письма от имени каждого, чего тут думать? — Но мы не знаем какие у них почерки! — начала немного паниковать младшая. — Думаешь мама сама знает какой почерк у Итана? Несите чернила, перо и бумагу. Кассандра осмотрела сестёр и тяжело вздохнула, когда все устремили взгляд в её сторону. Всё потому, что она ближе оказалась к выходу. Девушка полетела в кабинет Альсины и вернулась уже с принадлежностями, расставив всё по столу. Бела схватила листки и начала рассматривать их, затем разложила по отдельности: — Даниэла пишет за маму, а я буду писать за Итана. — А ты уверена, что они поверят? — над ними оказалась Кесс, с любопытством наблюдая за происходящим. — Ещё как поверят! — рыжая с энтузиазмом высунула язык, уже начав шкрябать по бумаге, чиркая несуразные буквы. Бела взялась писать за Итана, выводя каллиграфические красивые буквы, неторопливо и очень осторожно. Средняя сестра внимательно наблюдала за каждой, щуря один глаз, тихо хмыкнув: — Мне кажется, надо было сделать наоборот. Бела остановилась, посмотрев на младшую сестру, и нахмурилась: — Это уже неважно, — взяв листок, она свернула его, выдохнув. — Я отдам это маме. Мы с Даниэлой будем помогать наряжать её для вечера. Ты, Кассандра, отвечаешь за Итана. Брюнетка закатила глаза, скрещивая руки на груди: — Думаешь, он сам за себя не ответит? — она выхватила листок у Даниэлы, сворачивая, получив в ответ недовольное «Э!», так как та начала рисовать что-то чужеродное на полях. — Наша обязанность сделать всё красиво. Конечно, не ответит, Кассандра. Он не знает нашего быта. Эти иностранцы… — Бела пожала плечами, притягивая к себе Даниэлу, что сверлила обиженным взглядом сестру. — Мы займёмся своим делом. — А она у меня листок отняла! Я не дописала! — Пошли, Дани! — старшая потолкала сестру к выходу, что нехотя ехала каблуками вперёд по полу. Кассандра медленно развернулась, провожая взглядом, и посмотрела в листок, раскрыв его. Завидев такие каракули, девушка слегка поморщилась: — Кого из них она держит за идиота?***
Они бродили вокруг да около, не знали как подойти и что можно сказать. Даниэла высматривала Альсину, ожидая, что мать пройдёт мимо них. Они, правда, не особо хотели вмешиваться в её дела, если та очень сильно занята чем-то важным. Наконец Бела услышала шаги и выглянула в коридор: там правда была их мать. Она, стуча каблуками, тихо шла по красному расстилающемуся ковру, закрывая глаза в уверенной походке. — Мама! — спугнул её голос Даниэлы. Женщина дрогнула, приложив ладонь к груди и с шумом выдохнула, нахмурив брови: — Даниэла, сколько раз тебе говорила не делать так, несносное, ты, дитя? — Мама! Мама! — девушка радостно путалась у неё под ногами, хлопая большими глазами. Альсина, застыв на месте, покачала головой, устало вздохнув. Она потёрла переносицу пальцами и задала вопрос таким тоном, будто это уже происходило раньше: — Вы опять уронили стеллаж с вином? А ведь такое уже правда было. — Нет! Не сегодня! — хихикнула рыжая. Она запружинила ногами, протягивая бумажку. — Что это? — аристократка осторожно приняла записку, разворачивая её. Она пробежалась глазами по тексту, немного щурясь, будто вчитываясь в каждое слово. — На ужин? Правда? — Да! — рыжая вцепилась в платье матери, будучи такой довольной, словно это её саму пригласили на некое импровизированное свидание. Видимо, девушка увлеклась своим делом. Альсина усмехнулась в некой хитрой манере, прищурившись. Она опустила глаза к младшей дочери, а затем взглянула и на старшую, что скромно подошла ближе, одарив детским взглядом свою мать. — Ну, если так… — она довольно усмехнулась, оглаживая девушек, притягивая каждую к себе. Обе настолько довольно замурчали, что напоминали котят, а вовсе не рой мух, какими привыкли их видеть другие. — Тогда нам нужно тебя принарядить, мама, — уверенно заявила Бела, подняв озорные жёлтые глазки, что были полны энтузиазма. Мама всегда узнавала по глазам, что её дети что-то замышляли, но всегда притворялась, что вовлечена в их маленькую игру. Она прекрасная актриса в этом плане, готовая поддаться на безобидные детские провокации: — Ведите! — гордо и наигранно протянула руку женщина, вздёрнув подбородок. Девушки скромно захихикали и взялись за крупную ладонь матери, ведя её в гардеробную, попутно делясь с ней своими планами об образе.***
Итан ходил неподалёку от своей комнаты, прогуливаясь по тем же коридорам и изредка посматривая в окна. Он сам не понимал, что он мог там найти, но этот пейзаж призрачной деревни выглядел хоть и удручающе, но, в то же время, захватывающе. Мужчина приложил пальцы к холодному стеклу, повторяя узоры зимы. Иней, покрывший окно, напоминал рисунок розы. Настолько прекрасно вырисовывались лепестки и бутоны. Затем он подышал на стекло и со скрипом потёр рукавом, тихо усмехнувшись. Зима и правда удивительна. — Эй, блин, — послышалось со стороны. — Оладушек, — машинально ответил мужчина, затем повернул голову, улыбнувшись Кассандре, что стояла неподалёку, окружённая роем мух. Девушка закатила глаза и забавно фыркнула, подходя ближе: — Ты и правда он самый, — она протянула ему записку. — Мама передать просила. Итан неуверенно посмотрел на клочок пожелтевшей бумаги, приняв его. Когда он развернул, первое, что бросилось ему в глаза — небрежный почерк и непонятная нарисованная муха, что красовалась в углу листка. — Мама торопилась… — замяла пальцы девушка, теребя перчатки. — Так торопилась, что муху пририсовала… — невнятно бормотал Итан, — … Вот так автограф… — Чего ты там бубнишь? Пошли! Ты же не пойдёшь на званый ужин в таком прикиде, мужлан? — Кассандра нетерпеливо схватила его за руку и пошла с ним к его комнате.***
Разделившись на команды, девушки готовили пару к встрече: Даниэла и Бела наряжали Альсину. Они слегка распускали её недлинные, но вьющиеся волосы, делали их пышнее. Приятный запах дорогого парфюма переплетался с выпитым бокалом вина для храбрости. Женщина стояла, как манекенщица, пока Даниэла, находясь на стремянке, застёгивала дорогое колье, жемчужные серьги. Бела красила ей глаза и губы, задумчиво потирая подбородок. Альсина, стоя ровно, тихо выдохнула, попытавшись заглянуть за старшую дочь, чтобы посмотреть на себя в зеркале. — Вы уверены, что это то, что мне нужно? — Безусловно, мама! — радостно воскликнула Дани, слезая со стремянки. Она начала активно расправлять подол белого платья со слегка приоткрытыми плечами. Шёлковая ткань обнажала утончённость её натуры. Раскрывала нежность. Широкое декольте, её ключицы, мягкие, но напряжённые плечи. Платье сидело на ней более свободно, нежели то бежевое. Подол слегка растекался по полу. Такие же шёлковые белые перчатки, обтягивающие её обожжённые руки. Настоящая дворянка. Девушки, закончив, расступились перед ней, довольно взглянув на произведение искусства, будто художницы над завершённой картиной, что получилась весьма удачной. Димитреску смерила их недоверчивым взглядом и тихо хмыкнула, подойдя к большому зеркалу. Она покружилась на месте и внимательно рассмотрела себя, проведя по оголённым ключицам и плечам: — Чувствую себя невестой на выданье. — Ах, мама, будь проще. Ты прекрасна, — Бела сложила ладони, рассматривая красоту своей матери. — Будь бы я на месте Итана, я бы уже давно сделала предложение руки и сердца. После этих слов Альсина опешила, повернувшись к девушкам: — Боже, упаси! Бела, какая ты смешная! — она закачала головой, посмотрев на себя ещё раз. — Я ему не пара… Да и… — женщина застыла, повернувшись к ним, — …Вы же хотели, чтобы он исчез. Обе немного замялись, поводив ногами. Дани начала чесать затылок, сминая перчатки: — Ну, мы… Мы тут подумали… Ну… — Он неплох, мама, — высказалась старшая, облегчив старания Даниэлы, что пыталась объяснить свою резкую смену позиции. Девушка свободно выдохнула, мысленно поблагодарив сестру. Альсина осмотрела дочерей ещё раз и снова повернулась к зеркалу, задумчиво произнося: — Неплох, значит…***
— Ты долго там?! Собираешься, как Даниэла! Она также часами зависает! — недовольно рыкнула Кассандра, стоя под дверью. — Ты сама сказала привести себя в порядок! — Да ты что, трансформируешься там, что ли?! До самого утра?! — Ну уж извини! — недовольно фыркнул Итан. Через пару минут он вышел одетый в обыкновенный полу-официальный костюм: брюки, рубашка, туфли, засученные рукава… Кассандра слегка прищурила глаз, стиснув зубы. — Ты дурачок? — Чего тебе не так? — скрестил руки на груди мужчина, но не успел он добавить, как Кассандра подтащила его к зеркалу и начала рассматривать ту работу, которую она должна проделать, чтобы привести его в божеский вид. Девушка расправила рукава и застегнула пуговицы, затем начала застёгивать на нём рубашку по самое горлышко. Всё это время она посматривала в зеркало, чтобы оценить свои корректировки. — Слушай… — после недолгого молчания начала она, — …Тебе нравится мама? — Альсина? — тихо уточнил он, посматривая на себя в зеркало, — Ну… Она приятная женщина… — А если конкретнее? Ты бы хотел быть с ней? Это был достаточно резкий вопрос, щекотливый, ответ на который он сам не может дать однозначно. Итан нервно поджал губу, усмехаясь также неловко: — Ну, я… Скорее всего, да… Кассандра тихо ухмыльнулась и достала галстук-бабочку, натягивая на него и поправляя, а следом и пиджак: — Я думаю, мама тоже хотела бы. — Почему? — Что за дурацкие вопросы? Ты бы видел, как она говорит с тобой и ведёт себя… Ты первый мужчина с кем она лояльна, не считая того толстяка, что поселился у нас на первом этаже. Итан тихо рассмеялся, прикрыв рот кулаком: — Я понял тебя. — Мама не терпит мужчин, но ты ей нравишься. Надеюсь, что ты не подведёшь, — девушка, поправив пиджак, отошла в сторону, рассмотрев его с довольным выражением лица: — Так-то лучше. Итан тихо вздохнул, с некой горестью прокрутив в голове слова Кассандры. Он слегка покивал, улыбнувшись про себя, хотя внутренний голос говорил ему, что он не может остаться… У него нет выбора…***
Всё было готово. Зал сиял яркими огнями огромной дорогой люстры. Свечи, стол, чистые полы, шторы — всё было так, будто этот зал никогда и не пустовал. Красота переполняла его, а душа у дочерей пела так, будто они действительно собрались выдавать мать замуж, хотя ещё днями ранее они были против их совместного присутствия и относились к этому несколько негативно. Итан стоял у стола и, зная некоторые правила этикета, а ещё послушав напутствия Кассандры, терпеливо ожидал графиню. Девушки всегда немного задерживаются, так принято. Через пару минут в зал влетели три сестры. Они никак не поменяли свой гардероб, видимо, не собирались вообще как-то прерывать их диалог, но все, как одна, светились от счастья. Такое чувство, будто те девушки, что пытались убить его однажды и полакомиться плотью, и они — это совершенно разные персоны. — Встречай! — троица протянула руки в сторону дверей. Мужчина поднял глаза и обомлел. В дверях стояла она… Такая красивая, чистая, светлая… Такая высокая, утончённая, нежная. Альсина… Она вовсе не выглядела так дерзко, а скорее так мягко, стройно, будто фарфоровая кукла. Женщина мялась у дверей, мысленно отказываясь заходить внутрь. Куда-то пропало всё высокомерие, лицемерие, гордость. Ей казалось, будто её душу обнажили. Выставили напоказ, а теперь она срамится самой себя, не зная, почему. Итан улыбнулся ей, подойдя ближе. Он взял руку женщины, поднеся к своим губам в знак приветствия и уважения, а затем повёл к столу, отодвинув стул для неё. Альсина неуверенно села за стол, немного краснея. Женщина периодически опускала глаза и тяжело вздыхала, нервно потирая ладони: — Я даже не знаю… — Перестань… Посмотри, что сделали твои дочери. Они всё так подготовили. Такое чувство, будто я сел в машину времени и оказался тут… — Итан тихо рассмеялся, нелепо вскарабкавшись на стул с высокими ножками. Альсина подняла глаза на мужчину, затем снова со стыдом опустила их. — Ты была так взволнована, когда писала мне записку… — тихо прошептал он. — Записку? — она тут же очнулась и посмотрела на собеседника. — Какую записку? Сёстры замерли, стиснув зубки… — Записку, вот… — он осторожно протянул ей листочек. Димитреску выхватила его и внимательно взглянула. Её реакция — отдельное искусство: она опустила веки, раздув губы, скривив рот, и медленно перевела глаза в сторону Даниэлы, что переминалась с ноги на ногу, продолжая невинно улыбаться. — Я, в принципе, подозревала, что это писал не ты… — Альсина вручила ему свой листок. Итан начал тихо смеяться и взял его, развернув: — Ну да, ты права. Уроки каллиграфии я не посещал. Графиня выпрямилась, посмотрев на дочерей знаменитым осуждающим материнским взглядом. Взгляд многообещающий. Взгляд, предупреждающий о том, что кто-то здесь получит оплеух. — Ну… Мы пойдём, пожалуй, — тихо рассмеялась Бела и схватила сестёр под руки, быстро ретируясь с зала. — А ну-ка!.. — глянула им вслед Альсина. — Да ладно тебе, — Итан нежно накрыл ладонь хозяйки, заставив её отвлечься. — Они хотели как лучше. Альсина, смерив его таким же взглядом, тихо вздохнула, постепенно расслабляясь, чувствуя, как нежно мужская рука ласкала её, обрамлённую в шёлковой ткани, ладонь. — Я думаю, это будет неплохой вечер… — наконец приняла она, подняв жёлтые глаза. Итан влюблённо ей улыбнулся, постаравшись подавить предательский румянец.***
Беседа между ними длилась долго и зачастую она практически была ни о чём. Они улыбались, смеялись, шутили. Альсина могла делиться с ним своим бытом, а он мог рассказать ей о том, кто такой IT-шник и что он делает. Когда беседа зашла в некий тупик, ибо темы закончились, оба погрузились в неловкое молчание. Альсина посматривала на свой бокал, раздумывая: стоит ей допивать или нет. Итан оглядел с интересом зал, заприметив рояль: — Ого, уже второй. Два рояля? Женщина выпрямилась, тихо вздохнув: — На нём давно уже никто не играл. — А ты? — Что «я»? — Ты умеешь? — Непременно, — хмыкнула графиня. — Если руки позволят, сыграй, — с детским энтузиазмом взглянул на неё Итан, спрыгнув со стула. Альсина снова покраснела, захлопав глазами: — Да ну… Я… — Брось, такие руки должны уметь играть красиво, я ведь знаю, — он снова заулыбался, кусая губы и посматривая с интересом на дорогой инструмент. — Но… — Пожалуйста… Немного. Димитреску вздохнула. Делать нечего. Она медленно встала и подошла к этому роялю, раскрыв клавиши, понажимав на них, чтобы убедиться, что они в рабочем состоянии. Аккуратно присев на стул с мягкой обивкой, она разместила свои пальцы, застыв, затем, после недолгой паузы, тихо сказала: — Помнится мне одна румынская колыбельная… Старая очень. Итан молча подошёл ближе, с улыбкой наблюдая за графиней. — Я многого не помню из своего прошлого… И точно не могу сказать, почему после стольких лет беспамятства ко мне начали возвращаться отголоски прошлого, но… Кажется её пела мне моя мама… — Альсина внимательно смотрела в пустоту, будто её живой, непоражённый вирусом Каду, разум копался в воспоминаниях, воспроизводя отдельные моменты из жизни. * Спустя минуту тишины женщина начала играть нежную мелодию. Плавную и такую лёгкую, что она уводила в забвение, возвращая в далёкое прошлое, туда, где тебя никогда не было. За плавными лёгкими мелодиями началось ласковое пение. Тогда Итан навострил слух, затаивши дыхание, он подошёл к ней ближе: «Спи моя Лулу, усни. Вырастешь сильной, Малышка, учти. Мамина дочка, Сон спокойный сохрани, Милый ребёнок, Спи моя радость, усни. Звёзды да луна, Хранители снов твоих всегда, Тёмная ночь, ласкающая веки, Не разбудит твой сон, успокоит вовеки. Спи моя радость, усни. Увидь до рассвета яркие сны, Станешь ты сильной, дитя, Но будь же ты тихой, просыпаясь с утра. Спи моя радость, усни Мама укроет в ночи, Защитит от ветра, Прижмёт к себе щедро. Спи же, Лулу, до рассвета. Всё в этом мире не покроет тот мрак. Спи мой цыплёнок, усни. Спи же, Лулу, до рассвета. Всё в этом мире не покроет тот мрак. Спи мой цыплёнок, усни.» Альсина, закрывая глаза, пела то громче, то тише, чуть дыша. Она баюкала своим голосом, на выдохе ласково шепча, встречаясь с ним взглядом. В очах блеснула грусть, которую скрыть уже было нельзя. И меняя тональность с каждым новым куплетом, она, напевая на румынском, будто общалась с ним через мелодии, рассказывая ему о своём детстве, которое было утрачено. Затихая, женщина прикрыла глаза, уложив ладони на клавиши. Зал наполнился тишиной и призрачным эхом уходящей прочь мелодии. Итан, уложил локти на рояль, заулыбался ей, едва слышно шепча: — Ты невообразима… Такой голос, такая игра… Альсина распахнула глаза, улыбнувшись ему грустно, тихо усмехнулась: — Я так давно этого не делала… — Это талант… Но, кто такая Лулу? Женщина молча встряхнула плечами, не дав ему однозначного ответа. Она вновь сделала задумчивое лицо, бегая глазами по пустоте: — Старая колыбельная, старше, чем я сама… — Моя жена тоже пела Розе колыбельные, — Итан грустно усмехнулся, наблюдая за женщиной, что медленно перевела на него растерянный, но, в то же время, умиротворённый взгляд. Странные комбинации её неоднозначных эмоций порождали в ней какие-то всплески флешбеков, заставляя всё больше и больше задуматься о самой себе, о причине такой жизни, в которой она живет сейчас. — Почему же… Так одиноко? Как ты можешь жить так одиноко?.. — Итан несмело, непонимающе начал спрашивать её, но, при этом, не обращаясь к ней напрямую. Он словно вслух задавал вопрос самому себе о ней, тщетно пытаясь найти ответ. Димитреску молчала, закрывая клавиши. Она снова уложила ладони, погрузившись в пустоту сознания. Через пару минут безудержной тоски она выпалила: — Это было… В 1880-м году… Итан замер, медленно переведя на неё удивлённый взгляд…***