***
В подвале сновали крысы и прочая нечисть, не говоря уже о самих обитателях замка. Итан ехал по полу и подавлял болевой стон из-за повреждённой лодыжки, что так ныла. Перед глазами пелена и мир немного мутнел. Не успел мужчина потерять сознание, как его бросило в одну из камер темницы. Стукнувшись головой об угол кровати, Итан зашипел, потирая ушиб. Кое-как ему удалось поднять глаза, чтобы увидеть плавающий, надменно возвышающийся высокий силуэт Альсины. — Почему… — прошипел он с вопросом, но вероятно она не услышала его или же предпочла промолчать. Закрыв решётку камеры на ключ, она, позвякивая ими, пошла на выход. Ему оставалось только гадать, что за этим следует дальше. Димитреску не выглядела очень милосердной, однако на месте убивать его не стала. Он осмотрел эти бедные тюремные условия и в душе всё же предпочёл быть убитым сразу, нежели общаться с крысами и вдыхать запах гнили. В любом случае, он сдохнет с голоду, либо из него сделают вино. Хотя зачем тянуть? Убила бы сразу и все. Вино из мужчин навряд ли кто-то ещё делал. Новинка. Какая ирония. Он был очень слаб, очень уставший и очень голодный. Кое-как расположившись на кровати, он моментально отрубился. Непонятно сколько времени прошло с тех самых пор, как он заснул, но его разбудил металлический скрежет открывающейся решётки. Подняв голову, Итан потёр сонные глаза и первым делом заметил, ту самую брюнетку, что стояла неподалёку, пнув ногой миску с хлебом и какой-то непримечательной похлёбкой, которую обычно дают свиньям. — Я не знаю, что ты сделал, что мама пощадила тебя, но я глаз с тебя не спущу, — в её голосе слышался гнев и недовольство, по крайней мере, причиной тому было то, что ей не дали поиграть в садистские игры с ним. Зная её пристрастия к извращённым формам убийств, Альсина всё-таки поступила разумно, ограничив всех троих в этом деле. Итан опустил голову, посмотрев на какую-то жижу, что отдалённо напоминала кашу. Он снова поднял на неё глаза и кивнул в знак благодарности. Уж как-никак, а о воспитании он забывать не мог, даже если перед ним причина его страданий. Бросив пренебрежительный взгляд, девушка покинула темницу, предварительно закрыв Итана. Дождавшись, пока она уйдет, он без особого аппетита начал «клевать» эту похлёбку. Не первой свежести дрянь, да ему ли жаловаться? Хотя у него противоречивые чувства по-поводу жизни: ему и умереть охота, и выжить. С этим хаосом в голове трудно смириться, и, поэтому, люди чаще сходят с ума. Однако, учитывая то, что Уинтерс за один присест потерял и жену, и дочь, его психическому состоянию можно только позавидовать.***
С того самого момента прошла неделя и, честно говоря, Альсина была крайне удивлена, что этот юноша даже не пытается сбежать. Каждый день её дочери сообщали о состоянии заключённого и доводили до её сведения, что он ведёт себя вполне обыкновенно. Это и подозрительно, и, в то же время, нет. Подозрительно, что он не пытается убежать, но и с повреждённым сухожилием далеко он не уйдёт.***
Димитреску сидела в своём кресле перед камином, делая глоток свежего вина. Отставив бокал, она задумчиво вглядывалась в языки пламени, пожирающие дрова. Дочери умели читать её мысли по глазам: если её взгляд как-то озабочен, значит что-то её волнует. — Мама, почему мы все ещё держим его у себя? — спросила Бела, старшая дочь. Девушка сидела у её ног, укладывая голову на колени матери, ожидая ответа. Альсина, не отрывая взгляда от огня, пальцами провела по блондинистым неряшливым прядям дочери, монотонно ей ответив: — Тебе это так важно, дорогая? — Я не понимаю… Это всё потому, что он мужчина? — Дурочка… Конечно же нет, — для неё это прозвучало, как шутка. Нелепое высказывание дочери заставило её слегка улыбнуться. Бела спокойно опустила глаза и снова закрыла их, принимая материнскую ласку, что дарила ей аристократка. Димитреску продолжала нежно гладить её и потирать девичью худую спинку. Бела является одной из самых спокойных девушек среди её сестёр. Она никогда не вставит слова поперёк, не ослушивалась Альсину, не огрызалась, нежели другие девушки. Но, несмотря на всю шалость её дочерей, она любила всех одинаково. Материнство — это отличает высокую леди от других мутагенных монстров. Наконец она прекратила поглаживание и тихо выдала: — Приведите его ко мне. Блондинка подняла на неё глаза и без лишних слов встала, направившись к своим сёстрам. В это время, две шаловливые личности, сновали по замку в образах кучки насекомых. — Девочки! — недовольно посмотрела на них девушка. — Мама говорила нам не летать по дому просто так! — Ой, Мисс Зануда! — с выворотом ответила Даниэла, собравшись в единое целое. — Ты ещё скажи, что она запретила нам играть с трупами тех её служанок! Бела потёрла переносицу и вздохнула, нахмурив брови: — Мама сказала нам принести этого… Итана… — На кой чёрт он сдался нам?! — рядом оказалась Кассандра, та самая брюнетка. — Вот ещё! Я не хочу снова быть в той вонючей темнице! — Вы же помните, что будет, если мы её ослушаемся? После сказанного ей, они посмотрели друг на друга и вынужденно согласились: Альсину действительно нельзя ослушиваться, учитывая то, что высокая леди довольно строга, если спорить с ней. Кассандра вздохнула и пошла вперёд к подвалу, а за ней последовали две другие.***
Итан, в это время, мирно спал на дряхлой кровати, пока громкий скрежет металла не разбудил его. Снова лениво подняв голову, на этот раз он увидел всех троих. У обеих были недовольные лица и только Бела спокойно сверлила пленника взглядом. — Ты идёшь с нами, — огрызнулась Даниэла. Сначала Уинтерс немного растерялся внезапным заявлением. Как говорится: «ни здрасьте, ни до свидания». Деваться некуда, он кое-как встал и тут же шлёпнулся на землю, закряхтев. Лица девушек перекосились от недоумения, а в глазах так и читалось: «ничтожество». — Мы же ему лодыжку порезали, — задумчиво произнесла Бела. Девушка подошла ближе и схватила парня за другую лодыжку, потащив его по земле за ними. — Уж извини. Итан вздохнул, скрестив руки на груди: — Мне не привыкать. С горем пополам, они дотащили его до комнаты Димитреску, где кинули чуть ли не ей под ноги. Сначала Альсина слегка дрогнула, посмотрев вниз, затем подняла голову, взглянув на дочерей. — Извини, мама. Я брезгую, — отмахнулась Бела. В ответ женщина лишь качнула головой, дабы те трое вышли. Снова недоумение девушек заставило их переглянуться, и, пожав плечами, им пришлось послушаться Альсину. Когда дверь за ними закрылась, Димитреску аккуратно поднялась и лёгкой прогулочной походкой обошла кресло, двинув его ногой в сторону, чтобы оно ей не мешало вновь встать над Итаном. Женщина вздёрнула подбородок и подняла голову, не отрывая своего высокомерного взгляда. Улыбки, наслаждающейся господством, не было, что очень на неё не похоже. — Что ж, Итан Уинтерс… — А тебе, я смотрю, нравится называть всех полными именами, Альсина Димитреску, — съязвил мужчина, лишь немного хмурясь, но больше от боли. — Ах, ты еще и огрызаешься… — слегка прошипела женщина, слегка пнув его коленный сустав. — …Пока ты в моём доме, я бы тебе советовала держать язык за зубами. — Лучше скажи мне, пожалуйста... Почему я всё ещё шевелюсь в твоей комнате, а не ушёл на вино? Димитреску посмотрела на него так, будто этот вопрос застал её врасплох. Но хватку она терять не хотела и снова нахмурила лицо, дёрнув уголком губ: — Ты должен кланяться мне в ноги за то, что я вообще сохранила твою жалкую жизнь. — Я не просил тебя об этом, — с болью в голосе ответил он ей. Альсина закрыла глаза, набрав воздуха, затем медленно выдохнула: — Неужели всё настолько плохо… — По крайней мере ты не знаешь, что такое лишиться семьи… Глаза Альсины раскрылись чуть шире, будто эти слова вонзились ей прямо в сердце. Высокая леди чуть отвернулась от него, пройдясь по комнате ещё раз очень медленно. Над ними повисла тишина, которую заполоняло потрескивание камина и стук её каблуков, гуляющий по покоям. Женщина встала у картины, закрыв глаза и сложила ладони вместе, в вертикальном положении поднеся их к своему лицу, пытаясь собраться с мыслями. — В чём дело? Ты умолкаешь каждый раз, когда я говорю об этом, — спросил он нетерпеливо. Но Альсина молчала, всё ещё отвернувшись, затем резко развернулась к нему, подходя ближе. Оба встретились взглядами и её глаза выражали некую ненависть. Она взяла пленника за шкирку и посадила в кресло, остановившись перед ним: — Я бы убила тебя только лишь за то, что ты заставил меня испытать жалость к такому низшему существу, как ты. — Так убей… Димитреску снова замолчала. Она изящно села на корточки, посмотрев на его раненую ногу. Её крупная ладонь полностью и легко обхватила лодыжку, рассматривая повреждение, которое учинила одна из её дочерей. — Заживать будет долго… — тихо пробормотала себе под нос леди. — Почему?... — также тихо задал себе вопрос Итан, глядя на неё. — Потому что лодыжка повреждена, идиот. — Нет… Почему ты не хочешь убивать меня? Альсина снова умолчала и вздохнула, встав, выпрямляя спину: — Единственное, что я бы сейчас сделала, так это вырвала тебе язык. Я ненавижу, когда мне задают множество вопросов. — А что ты предлагаешь мне делать? Женщина, местный тиран, оставила в живых того, кого могла бы легко убить, невзирая на то, что я один. Димитреску посмотрела на него, будто хотела ему что-то сказать, но передумала, направившись на выход из комнаты, но её остановил голос: — Альсина… Женщина остановилась, услышав как мягок был тот тембр. Она медленно развернулась, посмотрев на юношу, он продолжил: — У тебя тоже проблемы, не так ли? Женщина глянула на него, едва заметно насупив брови: — Они будут у тебя… — пригнувшись, она покинула помещение, оставив Итана наедине с собой***