Благословленные Магией. Новое поколение

Воистину говорят: человек, занимаясь любимым делом – неудержим. И очень скоро отделы Министерства Магии поняли, что те поправки и дополнения, что ввел Люциус Малфой в зале заседаний, были лишь началом. Кардинальные изменения были в планах нынешнего Министра. Засиживаясь в своем кабинете допоздна, Люциус без конца работал. И, если бы ни верная соратница во всех его начинаниях Агнес, он бы даже забывал о еде и отдыхе. Он внимательно знакомился с каждой отраслью – каждой шестеренкой – в быту волшебного сообщества, высматривая те изъяны, что необходимо исправить. Особенное внимание он уделил правовой индустрии. Люциус всегда считал, что некоторые законы составлены из рук вон плохо. В памяти всплывали судебные разбирательства над пойманными Пожирателями. О, какие слезливые речи двигали эти «бедные заблудшие души» залу заседания, надеясь вызвать сочувствие в людях и пытаться оправдаться за свои злодеяния. И им верили. Почти на слово. Ну, или давали зелье правды. Но, как можно сопротивляться «Империо», имея сильный дух, так научились сопротивляться и действию «Веритасерума». Лорд Малфой понял, что этот способ обличить человека во лжи пора менять. Вот только альтернативы почти не было. Можно сказать, что «Веритасерум» был самым легальным и милосердным. Именно потому оно и широко использовалось. Но в том-то и дело, что «почти». Было еще два способа, известных мужчине. Первое: заклинание, приравненное к темной магии. Оно подавляло волю того, против которого было использовано, а если в заклинание было вложено достаточно силы, то оно могло иметь эффект и непростительного «Империо». Только без возможности сопротивления. Второе: один редкий цветок, точнее его пыльца. Один вдох которой заставлял рассказывать человека только чистую правду на любой вопрос. И сопротивляться этому эффекту нельзя. Вот только цветок был редкий, а его пыльцу можно было достать только контрабандой и за очень большие деньги. В «Лютном» переулке, конечно. Люциус вздохнул: он знал лавку, где продавали эту пыльцу. «Естественно, вначале для общества будет шоком, что Министерство и Аврорат пользуются подобными негуманными способами, но в правовой системе надо менять меры борьбы с преступниками». Думал он, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. «Зато, возможно, со временем преступлений станет в разы меньше, ведь преступники больше не будут уповать на то, что им удастся обмануть членов суда во время заседания. Но это будет последним способом «развязать» подозреваемому язык, когда улик, обличающих его вину, предостаточно. Уверен, работа Аврората пойдет «веселее». Раздумья прервал звук открывающейся двери. Люциус недовольно скривился и открыл глаза. - Люци, а ты дома вообще бываешь? – спросил Сириус. – Или ты переехал жить в свой офис? - Работы много. А этот что здесь забыл? - Где? Кто? – недоуменно спросил шатен, оглядываясь по сторонам. – О, Рабастан, – еще больше удивился он, смотря на Главу Аврората, заходящего следом. Тот приветливо улыбнулся и зашел в кабинет. – Интересно, и что он здесь делает? – пожал плечами Сириус и, закрыв за собой дверь, вольготно расположился на стуле, будто он пришел не в гости, а в свой собственный кабинет. - И когда ж ты повзрослеешь, Сириус? – тяжко вздохнул Лорд Малфой. - И что ж я тебе плохого сделал, что ты мне такие ужасы советуешь, брат? – сокрушенно покачал головой Лорд Блэк. - Это вы когда братьями успели стать? – поинтересовался Рабастан. - Так прямо со дня моей свадьбы, – широко улыбнулся Сириус. – Люц брат моей жены, даже больше, чем жены, так что и мой брат тоже. Просто до Люци долго доходила эта истина, он долго не соглашался, можно сказать, упирался ногами и руками, но… - Короче, ты у нас миротворцем заделался? – поняв, что разглагольствовать товарищ может долго, его оборвал Люциус. – Братец, – язвительно добавил он. - Ну, кто-то же должен, – развел руками шатен и, закинув ногу на ногу, откинулся на спинку стула, упершись в нее локтем правой руки. – Рабастан мне все объяснил. Я могу засвидетельствовать, что он был искренен. - Ты просто недослушал меня, Люциус, – воскликнул Лорд Лестрейндж. – Недослушал и сделал поспешные, неправильные выводы. Я только хотел тебе сказать, что все так было, пока Белла не ответила на мои чувства. Тогда я выбрал нашу с ней любовь. И ее любовь к своей семье. Ты и тогда поторопился, не дав мне объясниться и сделать выбор в вашу сторону. Но я простил тебя, Люци. Простил, потому что понимаю твои мотивы в то время. Я прошу тебя, Люциус, давай забудем друг другу старые ошибки. То было прошлое. Давай его там и оставим. Лорд Малфой внимательно выслушал его, а потом перевел взгляд на супруга сестры: - А этот ваш полезный дар, может, действует безотказно только на вас с Дианой, «Веритасерум» ты наш ходячий? Может, на других сбои происходят. - Осечек быть не может, – уверенно ответил Сириус. – Так что, как правильно сказал Рабастан: нужно забыть прошлые ошибки. В конце концов, мы все совершали то, чем не гордимся. Но мы семья, а, значит, мы всегда готовы простить, если человек искренне раскаивается в содеянном. И еще, раз уж мы помирились и все забыли, – хлопнул он себя по колену и поднялся со стула. Люциус удивленно расширил глаза, не припоминая, что он согласился все простить и забыть – есть предложение все же забрать тебя домой на семейный ужин. Цисса уже обо всем позаботилась. Рема утвердили в должности профессора Хогвартса. Представляешь, Люц, Макгонагалл его еще и деканом сделала. - О, как. - Да, все твой закон о магических существах. - О, то ли еще будет, – усмехнулся в излюбленной манере Люциус. – Это только начало, друзья мои. Грядут глобальные перемены. Тут работы непочатый край. - Смотри не перестарайся, Люци, – рассмеялся Рабастан. – Слишком деятельных тоже не жалуют. Конечно, у тебя и до твоей должности было высокое положение и тебе почти все дозволялось, но если будешь слишком усердствовать, общественности это может не понравиться. - Не волнуйся, Рабастан, я смогу преподнести эти перемены так, чтобы общественность поняла, что они необходимы. Я планирую задержаться в этом кресле еще очень долго, – произнес блондин, особенно выделив предпоследнее слово. - Я в своем тоже, надеюсь? - О, это даже не обсуждается, – опередил деверя Лорд Блэк. – Ты останешься в кресле Главы Аврората столько же, сколько Люциус в кресле Министра Магии. - Это ты у жены своей перенял привычку командовать? – вопросительно поднял бровь Люциус. – Это все же мой кабинет, и приказы тут раздаю я. Или я что-то путаю? - Я всего лишь немного опередил тебя с этим заявлением, – обезоруживающе улыбнулся Сириус и весело подмигнул Лорду Лестрейндж. Тот рассмеялся, смотря, как вытянулось лицо у Министра, но возражать тот не стал. – Гарри ни тогда, ни сейчас не нужно кресло Главы Аврората. В частности сейчас ему вообще не до этого. - Как Джеймс? – обеспокоенно свел брови к переносице блондин. - Свыкается с мыслью, что он волшебник, – вздохнул Лорд Блэк. – Но пока без практического применения магии. Когда мы с Ди «просканировали» его ауру, ужаснулись. Безжалостное проклятье. Знаешь, даже меня, Блэка, и повидавшего разные проявления темной магии, в дрожь бросило. Если бы мы опоздали… - Не будем о грустном, – остановил его Люциус. – Главное, что сейчас Джеймс здоров и не сквиб. Его аура придет в норму, «шрамы» зарастут, и настанет время, когда об этом ужасном проклятье Мартина мы и не вспомним. Сейчас нам действительно есть что отметить. - Да, а еще вчера силы «проснулись» и в Альтаире. - Что-то ты не радостный, – пробормотал Рабастан, смотря на шатена. - Да, как и с Марком, – вздохнул тот и потер лицо ладонями. – Мне вообще кажется, что каждый следующий нас с Ди ребенок рождается более сильным и одаренным магически. - Это плохо? – присоединился к недоумению Лестрейндж Лорд Малфой. - Не плохо. Рано. В 4-5 лет попробуй, объясни ребенку, что произошло и почему детская похожа на полигон, где случился мощный взрыв. Он пугается и боится вообще лишние движения совершать. А его ведь нужно научить, подготовить. Нет, все же правильно, что волшебник осознает себя таковым к десяти годам. Он уже понимает и с ним можно работать. Потому мы с Ди и вешаем на детей амулет, подавляющий магию. В 5 лет рано становиться волшебником. Особенно, обладающий такой силой, как наши с Ди дети. - Ваши дети не по годам одаренные не только магически, – ободряюще улыбнулся Люциус. – Они еще и не по годам умны. Они понимают гораздо больше, чем ты считаешь, Сириус. Да, поначалу они пугаются, и это понятно. Но если им все объяснить, они вполне способны свыкнуться с правдой. - И все же, годик-другой лучше дать ребенку пожить спокойно, без случайных вспышек магии, – остался при своем мнении Сириус. – Хотя в чем-то ты прав: Нэнси и то сильнее перепугалась. Мужчины рассмеялись, зная, что домовой эльф Блэков всегда была особенно впечатлительна. Люциус поднялся со своего кресла и, обойдя стол, объявил, что готов отправиться домой. - Только не забудь приказ об амнистии МакНейра, – напомнил Рабастан. – Завтра с утра отправимся в Азкабан. Пора исполнять твою клятву. - Да, как раз послезавтра прием в мэноре, – кивнул Люциус и, вернувшись к своему столу, достал нужный свиток пергамента из ящика стола. Положив его во внутренний карман мантии, он поправил и без того лежащие аккуратной стопочкой документы и направился к выходу из кабинета. Сириус с Рабастаном обменялись насмешливыми улыбками: их родственник был ужасным педантом.

***

Было раннее утро, когда Люциус и Рабастан появились на островке с высокой башней-тюрьмой Азкабан. Дементоры уже привычно проигнорировали их появление – на мантиях волшебников поблескивали «опознавательные» амулеты, позволяющие им спокойно перемещаться по острову, не боясь, что какой-то из стражей темницы захочет «полакомиться» свежатиной. Люциус уже знал дорогу, но все же вперед не стремился. Следом за товарищем он поднялся на третий этаж и подошел к решетке нужной камеры. - Эй, МакНейр, – громко позвал Глава Аврората в темноту. – Есть кто дома? Сначала никто не отзывался, и вообще не было слышно и звука. Тогда Рабастан снова позвал Пожирателя, и из недр темницы послышался шорох. Он приближался, пока из мрака не возникло серое лицо Уолдена МакНейра. Люциус брезгливо сморщился. Лицо узника еще больше осунулось по сравнению с прошлой встречи, а его тюремная роба висела на нем, как на привидении саван, словно под ней не было тела вовсе. Мужчина еле передвигал ногами и, схватившись за решетку, криво улыбнулся, осмотрев гостей. - О, друзья, – прошептал он, словно у него на это еле размыкание губ уходили все его силы. – А я уж думал, что ты забыл меня, Люциус. Еще немного, и, как знать, возможно, ты и опоздал бы. Не застал бы меня здесь. Точнее мою душу. Эти дементоры, будто чуют, что моя свобода близко, и патрулируют у моей камеры круглосуточно. Я даже заснуть не могу. - Не дави на жалость, МакНейр, – ядовито выплюнул Лорд Малфой. – Это ты еще хорошо отделался. Некоторые твои товарищи те сразу расстались со своей проклятой душонкой. И, если думаешь, что мы с Рабастаном пустим скупую слезу и посочувствуем тебе, то зря напрягаешься. Я пришел для другого. Вот твоя свобода, – он достал из внутреннего кармана мантии свиток и кивнул Рабастану. Тот кивнул и проделал некоторые манипуляции с решеткой камеры. Почуяв неладное, к ним тут же подлетел один из дементоров. Глава Аврората, выхватив из рук Люциуса свиток, быстро развернул его и буквально ткнул им в капюшон призрака. На свитке высветились какие-то знаки, наподобие рун, и дементор, качнув, как показалось Лорду Малфой, учтиво капюшоном, медленно поплыл прочь. МакНейр, когда подлетел дементор, отшатнулся от решетки, боясь, что это он по его душу явился. Но, когда призрак удалился, узник облегченно выдохнул и снова прильнул к решетке, сцепившись в нее пальцами обеих рук. - Открывай, – разрешил Рабастан Министру, и тот повернулся к МакНейру. - Да отпусти ты ее, – раздраженно сказал он, кивая на сжатые до побелевших костяшек пальцы Уолдена. – Вцепился, как в любимую женщину. Пожиратель глухо засмеялся над шуткой, отцепляя пальцы и одновременно заходясь в удушающем кашле. Люциус и Рабастан спокойно смотрели на него, выжидая окончание приступа и не предпринимая попыток помочь мужчине. Взявшись пальцами за прутья решетки, Лорд Малфой дернул ее на себя, и та со скрипом отворилась. - Выходи, ты свободен, – сказал он, отходя в сторону. Уолден, с трудом поборов кашель, медленно подошел к порогу камеры. Держась за стену, он перешагнул порог и оказался за пределами камеры. Отойдя в сторону, он позволил Люциусу захлопнуть за ним дверь и тот, брезгливо скривившись, вытер ладонь о полы мантии. МакНейр подошел к краю коридора и посмотрел вниз. С этого ракурса он видел тюрьму только раз: когда его вели в его будущие «апартаменты». - Я свободен, – прошептал он, и его губы растянулись пока в неловкую, осторожную улыбку. – Свободен. - Закатим вечеринку позже, – оборвал его причитания Министр. – Нечего здесь задерживаться. Рабастан кивнул и направился по коридору. Следом за ним двинулся блондин. МакНейр, отмерев, в испуге оглядываясь по сторонам и ожидая повторного появления дементоров, поспешил за ними. Но, на его счастье, тот призрак, что «прочитал» сообщение в пергаменте, передал остальным «собратьям», что освобождение законно и преследовать узника не нужно. Трое мужчин спустились к выходу и, выйдя на улицу, взялись за руки и исчезли с острова. Появились они на берегу материка. Лорд Лестрейндж вовремя отпустил локоть Уолдена. Забытое чувство при аппарации побудило в изнеможенном организме узника рвотные посылы. Люциус и Рабастан, снова скривившись, отвернулись, не желая смотреть, как мужчину выворачивает наизнанку. - Вот, – сказал Глава Аврората, когда МакНейр выпрямился, вытирая губы рукавом своей робы. Узник с благодарной улыбкой принял свиток пергамента. – Это заверенный мной документ, что с твоего имущества снят арест. Ты можешь отправиться в банк Гринготтс и, предъявив эту бумагу гоблинам, снова пользоваться своим имуществом и деньгами в ячейке. Я сейчас доставлю тебя к твоему дому, и сниму с него печать, чтобы ты мог попасть внутрь. - Завтра в Малфой-мэноре я даю прием, – произнес Министр. – Там будет весь чистокровный бомонд. Я, как и поклялся, верну тебя в общество, расписав твои заслуги перед обществом. То, как ты после зарекомендуешь себя перед этим обществом и примет ли оно тебя обратно, уже не моя проблема. Я свои условия выполнил. - Останется одно, – гадко улыбнулся МакНейр, сжимая свиток в своих неестественно тонких пальцах. – Ни ты, ни члены твоей семьи не причинят мне вреда. - Ты дал ту же клятву в отношении моей семьи, – процедил сквозь зубы Люциус, предупредительно прищурив глаза. – Как и то, что ты отныне добропорядочный волшебник. Так что даже думать забудь о том, чтобы замыслить недоброе. Я буду следить за тобой очень пристально, МакНейр. И не дай Мерлин, тебя заметят покупающим леденец в «Лютном» переулке. Ты тут же отправишься обратно в Азкабан, и проведешь там остаток своих дней. - Не волнуйся, Люциус, я обратно не стремлюсь, – продолжая улыбаться, ответил Уолден. - Я тебя предупредил, – еще раз сказал блондин и аппарировал. - А приглашение на прием? – наигранно удивился МакНейр, смотря на опустевшее место. – Оно у тебя, Рабастан? – повернулся он к Лорду Лестрейндж и рассмеялся. - Веселись, пока можешь, Уолден. Смотри, как бы со временем неволя не показалась тебе приятней свободы. МакНейр резко перестал смеяться, а Глава Аврората победно улыбнулся. Схватив бывшего узника за локоть, он трансгрессировал, унося его с собой.