***
Всю дорогу Берти, Лютов и Эмили шли порознь, не разговаривая, но стоило Эмили захлопнуть за всеми дверь, как Берти, не сняв даже куртки, обратился к остальным: — Ну и какого хрена вы там вдвоём делали? Выражение лица Берти казалось относительно спокойным, особенно учитывая ситуацию. Однако в его голосе проскальзывали странные нотки… смеха? Да, именно его, губы Берти даже пытались истерически улыбаться. Эмили грустно молчала, всё силилась придумать, что ответить. А это была большая проблема: практически любая ложь выглядела бы неправдоподобно. Но это ещё полбеды. Основная проблема варианта соврать была в том, что Эмили просто не умела делать это хорошо. А сказать правду было слишком сложно и слишком глупо для Эмили. А вот Лютову было абсолютно плевать, так что он скинул с плеч куртку и начал рассказывать, параллельно разуваясь. Начал он с того, что Эмили сама его позвала. В процессе все трое успели снять верхнюю одежду и зайти в комнату. Лютов продолжал рассказ. Берти, судя по его лицу, не особо ему верил, что, в принципе, вполне логично: ведь основную причину встречи Лютов так и не назвал. В конце концов никто так и не понял, почему же у Нила возникли с этим проблемы. Человек, который его не знал, мог бы подумать на секунду, что это совесть у Лютова проснулась, что, конечно же, оказалось бы полной чушью. Не может проснуться то, чего нет. Под пристальным взглядом Берти Лютов решил-таки завершить свою эпопею: — Короче, я оказался здесь, потому что твоя девушка тебе позавидовала и решила приписать себе магию, — провозгласил он, не скупясь на отголоски насмешки в своём голосе. Берти недоверчиво глянул на Лютова, потом на Эмили. — Чего стоите? Объясняйте, я ничего не понял, — тут же потребовал Берти, обращаясь преимущественно к Эмили. — Я не завидовала, — хмуро и немного обиженно начала она, — и это было всего лишь предположение. Я просто подумала, что… ну, знаешь… эти совпадения, — под прямым и немного строгим взглядом Берти Эмили начинала говорить невпопад. Хотя этот взгляд при виде Эмили не мог не становиться мягче. В конце рассказа его губы даже тронула тень нежной улыбки. — Присутствие у тебя магии невозможно, — твёрдо сказал Берти, выдержав некоторую паузу. — Я проверял. От этих слов Эмили подняла глаза на Берти, и на её лице смешались оттенки гнева, возмущения и удивления. — Каким образом?! — поинтересовалась она. — Есть методы, — улыбнулся тот. — Не злись так. Но просить об этом было уже поздно. Ничего в мире не злило Эмили так, как разочарование, даже небольшое. А недоверие Берти вызвало именно это чувство. — То есть ты мне не веришь? — спросила она, хотя вопрос оказался скорее риторическим. — Тогда объясни, зачем кому-то устраивать чёрт-те-что в моей школе, лишь бы убить меня, да ещё и мимо? Объясни, неужели я так важна, чтобы охотиться на меня? Да и даже если допустить, что я такая классная, что все те непонятные люди жаждут моей смерти, ну неужто они такие идиоты и не смогли убить меня с двух раз? М? Ещё пару минут Берти стоял в недоверии, а потом задумался. Кому как не ему знать, насколько «не идиоты» его враги. Несколько раз он задумчиво хмыкнул, а потом протянул к Эмили руки и сказал: — Подойди сюда, — она послушалась. В эту секунду какой-то странный огонёк загорелся в глазах Берти. Он схватил Эмили и резко начал целовать, словно последние сто лет только об этом и мечтал. Брови Лютова скакнули вверх, и он поспешил отвернуться, приняв решения оставить нравоучения и сарказм на потом. Тем более, какая-то часть его разума догадалась, что это для дела, а не просто порыв окончательно свихнувшегося Векши. Когда Берти отстранился, дела в комнате обстояли престранно. Глаза Эмили были размером с пару чайных блюдец, Лютов находился в состоянии «почти вышел из комнаты», а Берти в первую секунду даже был спокоен, как будто всё по плану и всё хорошо. Но по истечении этой чёртовой секунды его глаза стали сильно походить на глаза Эмили. Она сама ещё находилась в руках Берти, даже частично лежала на них, когда Лютов принял решение полностью вернуться в комнату. Эмили сделала попытку немного отстраниться, которая тут же увенчалась успехом, а Берти не мог оторвать своих глаз-блюдц от окна. Эмили обернулась вслед за взглядом Берти, то же самое сделал и Лютов. Сначала оба не понимали, что так привлекло внимание Берти. Лютов медленно, но уверенно подошёл к окну и первым понял причину. Окно, если присмотреться, содержало в себе много странных деталей. Во-первых, оно выглядело зеркально чистым, блестящим и светлым, хотя по всей логике вещей должно было быть хоть немного запотевшим, так как в комнате было во много раз теплее, чем на улице, а мыть несчастное окно никому не приходило в голову с того самого момента, как в квартиру заселился Берти. Во-вторых, с внешней стороны, на подоконнике, отсутствовал снег, хотя всю ночь он сыпал, не переставая. Совсем скоро Берти уже стоял наравне с Лютовым и задумчиво чесал макушку. Эмили так до конца и не поняла смысла подходить к окну, как и, впрочем, всё происходящее, так что осталась стоять на месте. Около пяти минут все молчали. Лютов думал, что он вообще тут делает. Берти находился в шоке и переживал процесс принятия данной ему действительности. У Эмили мозг был практически выключен, посему она до сих пор задавалась вопросом лишь о неожиданном поцелуе Берти. Дальше пойти она явно была не готова. Первым нарушил тишину Берти, заявив, что они все сию же секунду отправляются в Троллинбург. В ответ последовали довольная улыбка Лютова, который с момента приезда в этот странный небольшой мирок только и мечтал из него вырваться, и молчание Эмили, сопровождавшееся отуплённым взглядом её карих глаз. Когда все вышеперечисленные уже были на улице, с надетыми наспех шарфами и шапками, Лютов спросил у Берти, как тот вообще оказался в Симферополе, первого января, в той самой кафешке, куда на секунду он зашёл с Эмили. Сама Эмили сейчас шла позади парней, застёгивая на ходу куртку, поправляя шапку, сумку и бог знает что ещё, так что не могла их слышать. — Вообще-то мне дали одно задание. Думал ненадолго заскочить к Эмили, пока есть возможность, и вернуться в Троллинбург припахивать тебя за бесплатно к этой прекрасной задаче. Иду, иду, а тут вы, — ответил Берти, поглядывая на Лютова немного иронически, даже немного зло. — Она действительно сама тебя позвала? — спросил он вдруг. — Не сомневайся, Векша, сама, — в своей манере нагловато ответил Лютов, получая удовольствие от еле заметного звука скрежетания зубов собеседника. — Я даже больше скажу: она не договорила тебе причину, почему позвала меня, — Лютов ещё раз гаденько улыбнулся и ускорил шаг, так что Берти остался позади.***
По прибытии в Троллинбург вся троица сразу отправилась в Думгрот, ибо идти оказалось особо некуда. Был будний день, школа была открыта, так что, со счастливыми улыбками на лице, Лютов, Берти и Эмили беспрепятственно вошли. У Берти, на удивление остальных, а особенно Лютова, оказались ключи от класса Боевой магии. Он объяснил это своей ролью «палочки-выручалочки» для учителей, в частности Акулины и Гурия. Все трое уже направлялись к вышеупомянутому классу, когда Берти на ходу заявил: — Предлагаю сначала проштудировать всю библиотеку в поисках чего-то… похожего. Вдруг хоть что-то узнаем. Не выйдет — будем экспериментальным методом действовать, — с этими словами он прокрутил на пальце ключи от класса, которые тут же спрятал в карман, и свернул в сторону библиотеки. Берти поздоровался с Шипуном при входе, Лютов проявил свою обычную «вежливость», так что последовать этому примеру и не подумал, Эмили пугливо обошла гекатонхейра самым дальним путём. Воспоминания о большой страшной голове с громким низким голосом в здании с непонятными, пустыми и огромными коридорами всё ещё плавали где-то на поверхности её памяти. За Шипуном располагался читальный зал. Там было почти пусто, разве что за одним из столов в одиночку сидела… Мила. Она подняла свою рыжую голову, когда услышала шаги, и теперь они с Берти радостно здоровались. Их абсолютно не волновало, что расставание произошло буквально сегодняшним утром. Взгляды Лютова и Рудик встретились холодно, впрочем, как и всегда, создавая какую-то странную атмосферу встречи двух противоположностей. Эмили стояла в стороне. Рядом с Милой она вообще чувствовала себя неловкой и лишней, а поэтому даже немного злой. — Ты разве не уехал сегодня утром в Симферополь? — поинтересовалась Мила у Берти, разорвав «приветствие» с Лютовым. — У меня была целая гора причин, чтобы вернуться, причём не одному, — иронично ответил Берти. — А ты чего тут делаешь? Зубрячишь снова что-то? — усмехнулся он, взяв одну из книг, которые лежали перед Милой на столе. — Побойся бога, Рудик. Каникулы же. Успокойся хоть ненадолго. — Ты мне говоришь успокоиться, а этот, — она указала на Лютова, — переводить пергамент. Вы уж разберитесь, командиры, — заявила Мила. — Вы издеваетесь? — спросил Берти, оглядев Милу и Лютова. — Вы так и не перевели тот несчастный пергамент? — Ты б сам попробовал! Нашёлся умник, — парировала Мила, смеясь. — А вы тут что делаете? Тоже пришли позубрячить? — добавила она, обращаясь преимущественно к Берти, потому что видела, что именно он сюда всех привёл. Тот немного отошёл от своей публики, дабы всем его было хорошо видно, опёрся руками на один из стульев, надел свою фирменную Бертовскую улыбку, которая, правда, за последнее время претерпела некоторых изменений, и начал вещать: — Итак, други мои, сегодня на повестке дня у нас три проблемы. Первая, которая скорее моя с Лютовым — это одно задание по работе. Так что торчит он здесь с кислой миной в основном из-за этого, — Лютов фыркнул то ли от смеха, то ли от недовольства, а может, от того и другого вместе. Берти продолжал, не обращая внимания: — Вторая — это только что появившаяся. Ваш пергамент, беспомощные мои друзья, — в голосе Берти, как это часто с ним бывает, слышалась отчётливая, но добрая насмешка. Мила к ней привыкла ещё с детства и даже любила её, как что-то неизменное и само собой разумеющееся. А вот Лютова эта насмешка оскорбляла. В ней он видел насмешку исключительно над собой, над собой одним. Эмили вообще не слышала насмешки, потому что она просто не слушала. Если бы её кто-то спросил, почему, она бы, наверное, не смогла ответить. — И третья, которая мне кажется самой интересной, — Берти оторвался от стула и стал ходить туда-сюда, как это делают многие любители рассказывать и объяснять, — это наше сегодняшнее происшествие. Я вряд ли найду слова, дабы рассказать тебе, Рудик, о чём я говорю, поэтому легче показать. Тут Берти перевёл взгляд на Эмили, которая пару секунд назад начала слушать его речь. — Покажи, что умеешь, — сказал вдруг он. Около секунды Эмили сидела, не особо понимая, что Берти имеет в виду. А потом засмеялась, закрывая руками лицо. — Что я вообще тут делаю? — спросила она у кого-то сквозь смех. — Ты же понимаешь, что я не могу это просто взять и сделать? И вообще я не уверена, что то была я. — Час назад сама нас в этом убеждала, а теперь не уверена, — сказал Лютов. Мила сидела молча и следила за взглядами Берти. Сейчас по ним можно было понять его мысли, но только если очень постараться. Берти быстрым шагом подошёл к учительскому столу, взял оттуда карандаш и направился обратно. На полпути он резким махом бросил карандаш прямо в лицо Эмили. Берти остановил карандаш с помощью магии, как раз когда он почти касался носа девушки. Карандаш упал на пол. — Ты что творишь?! — возмутилась Эмили. — Не сработало, — игнорируя вопросы девушки, пробурчал себе под нос Берти. — У кого-нибудь есть вода? — немного подумав, спросил он. Глаза Берти горели новой идеей, новой задумкой, так что знавшим его, а именно всем присутствующим, уже становилось немного не по себе. — Я брала воду, — с опаской, но всё же немного с интересом сказала Эмили, доставая из сумки небольшую бутылочку и протягивая её Берти. — Надеюсь, ты не собираешься в меня её кидать, — вполголоса добавила она. — Надейся, — тихо улыбнулся Берти и немного отошёл. Остановившись, он открыл крышу и плеснул водой в сторону Эмили. Та не успела даже возмутиться столь бестактному поведению, как угроза стать мокрой начала стремительно приближаться. Эмили не была девушкой, которая слишком быстро соображает. Но она всё-таки успела рефлекторно поднять руки, даже несмотря на то, что никакого нормального человека это от воды не защитило бы. Так же рефлекторно Эмили зажмурилась, но всё, что она почувствовала, был лишь звук падения возле её ног. Она открыла глаза. На полу лежало много кусочков льда разных форм и размеров. А над Эмили стояло три пары удивлённо-озабоченных глаз. Больше всех была удивлена Мила, ведь она даже не слышала о подобных разговорах. Берти развёл руками. — Я понятия не имею, как это возможно, — констатировал он. — Чисто теоретически, почему бы и нет, — начала Мила, но Берти перебил её, попросив Лютова объяснить, почему же это всё-таки невозможно. Пока Лютов лениво перебирал языком, параллельно успевая кидать в сторону Рудик то ненавистные, то абсолютно непонятные и странные взгляды, Берти подошёл к Эмили и обнял её, поглаживая по голове. В этот момент ему вдруг стало легче, как будто он окончательно вернул то, что, казалось, можно вот-вот утратить. Сейчас его даже не волновала эта странная магия, если это вообще можно назвать магией. Он осознал, что Эмили, его Эмили, никуда не делась, внутри осталась прежней, только напугана. И зачем он только затеял этот спектакль с карандашом? — Почему ты меня проверял на магию? — негромко, чтобы никто не услышал, спросила Эмили. — Знаешь, бывают такие случаи, когда новые знакомые, особенно из Внешнего мира, оказываются совсем не теми, кем мы их считаем. — В смысле? — В смысле это могут быть просто шпионы. Ну и одна из основных проверок — проверка на магию. Да и вообще. Забавно было бы скрывать друг от друга магию, когда оба маги. — Ты веришь, что я не знала ничего об этом? — Верю. Тем более что некоторые проверки, которые я применял, нельзя подделать. — Ах ты… — Эмили смеялась, но немного настоящего возмущения всё же прозвучало в её голосе. В порыве этого возмущения она ладошкой ударила Берти по плечу, что, конечно же, было не больно и почти не ощутимо. Но всё же Эмили надо было почему-то это сделать. — Как насчёт того, чтобы решать все наши проблемы по порядку? — предложила подошедшая Мила. — Так и сделаем. Эмили оставим до завтра, начнём разбираться сегодня, — начал распоряжаться Берти. — Как только разберёмся, мы с Лютовым преступим к нашему заданию. Идёт? — Лютов ответил кивком. — Остался только пергамент ваш. Рудик, что у тебя там с ним? — За последние пару дней я по-человечески перевела только пару предложений, хотя сегодня работала почти целый день. Слова сложные, и нужно искать их нужное значение. Подбирать. Тем более, что с французским я никогда не работала. В общем, это может надолго затянуться. Но, по крайней мере, я поняла, что это что-то типа заклятия, причём так называемого именного или собственного. Когда заклятие применимо только к одному человеку. Я нашла здесь одну книгу со списками большинства подобных заклинаний, таких вообще мало, надеялась найти наше в переводе. Я ещё не перерыла всю книгу, но, кажется, это настолько редкое заклинание, что его здесь нет. — Стоп, стоп, стоп. Ваш пергамент на французском? — заинтересовался Берти. — Есть при себе? Дай гляну. Мила вытащила из-под одной из лежащих на столе книг старый пергамент. Берти пробежал глазами по строчкам. — Ну, Эмили, — он хитро посмотрел на девушку, — поможешь нам? Это же твой конёк, — Эмили заглянула в пергамент через плечо Берти. — Ты что, с ума сошёл? Это очень сложный текст. Я с такими никогда не работала. — Эмили, ну пожалуйста. Ты ведь любишь французский, уж точно у тебя уйдёт гораздо меньше времени на этот перевод, чем у нас троих вместе взятых, — Берти попытался состроить милые глазки, что увенчалось успехом ну разве что наполовину. Но Векша не сдавался. — Между прочим, ты тоже его со мной учил! — Солнышко, ты издеваешься? Ты что, не помнишь, как я учил этот дурацкий французский? Я его и без перевода всяких пергаментов терпеть не могу, — взмолился Берти. — А эти оболтусы тоже не в состоянии. — Ладно, помогу, — соблаговолила Эмили, забирая пергамент. — А ты мог бы и поменьше ненавидеть «дурацкий французский» за то, что встретил меня, — пробурчала она вдобавок. — Поверь, я вечно буду ему за это благодарен! — провозгласил Берти в ответ. — Но не более. — Ты серьёзно учил французский? — вставила свои пять копеек Мила. — Никогда бы не поверила, что ты вообще учил хоть что-то, кроме заклинаний. — Рудик, это смешно. Ты слушаешь вообще? Конечно, я его не учил, — усмехнулся Берти в ответ. — Ещё один вопрос. А где ты меня до завтра оставлять собираешься? — поинтересовалась Эмили. — Только не говори, что мне снова на здешней холодной кушетке спать… Берти промычал что-то нечленораздельное, что явно должно было означать «да». — Нет уж, увольте. Отвези меня домой. — Капризная ты у меня стала… Обстановка слегка накалялась, так что Мила решила, что она тут явно лишняя. Естественно, как только она сказала, что пойдёт домой, Лютов молча отправился следом. Когда они уходили, из библиотеки послышались отголоски уж слишком нежного разговора. Тогда Мила поняла, что ушли они как раз вовремя. Все поняли, что экспериментальная проверка в классе Боевой магии откладывается на завтра, так как всем быстро надоел этот перечень проблем на день. Мила подумала, что отдых после такого долгого шевеления мозгами будет не лишним. Рядом молча шёл Лютов. Он старался не смотреть на Милу, что в последнее время отлично получалось. Он вытянул на ходу сигареты из кармана и поджёг одну. Закурил. Запах сигарет заставил Милу скривиться. В последнее время ей всё больше хотелось заставить Лютова перестать курить, но она даже не пыталась запретить ему. Какой толк, да и на каких правах, да и… с чего бы вообще? — Тебе курить просто нравится, да? — всё-таки подала голос она. — Нравится. — Вредно ведь, — прошептала она, будто в надежде, что Лютов не услышит и уж тем более не примет это за заботу. — Знаешь, Рудик, ты права. Только курение вредно не потому, что там табак и вредно для дыхания и подобная хрень. А потому, что курить нравится, курить хочется. Всё, что хочется, априори вредно. Мила задумалась и оставшуюся часть пути прошла молча. С одной стороны, она жалела, что вообще начала этот небольшой разговор, а с другой стороны, последняя реплика Лютова определённо значила что-то важное. Но холод и усталость не давали Миле сосредоточиться, а завтра она уже забудет, что же за глубокую мысль она могла услышать в этой расплывающейся в сознании реплике. — Мы пришли, — вдруг сказала она, понимая, что они действительно пришли. По телу прошлась волна мурашек то ли от холода, то ли от нежелания. Нежелания расставаться. — Ну, пока, — с готовностью ответил Лютов и обернулся, чтобы уйти. Он даже не спросил, что вообще делать Миле в Львином зеве на каникулах. — До завтра, — попрощалась Мила тихо, но Лютов определённо услышал. Его сердце забилось быстрее от этого несчастного «до завтра». Наверное, такого бы не было, если бы возможно было хоть касание, хоть один поцелуй. Тогда «до завтра» стало бы более привычным. Но Лютов даже не обернулся. Не обернулся просто потому, что хотел сделать это. Он ушёл. Мила вздохнула и отправилась в Львиный зев: ей почему-то совсем не хотелось домой в Плутиху.***
Тем времени Берти заботливо закутал Эмили в шарфики и отправился с ней немного прогуляться, имея под этой прогулкой скрытую возможность обдумать, куда же девать её сегодняшней ночью. Напомним, что своего жилья в Троллинбурге Берти не имел, так что частенько пристраивался в Львином зеве на диванчике в гостиной. И когда он за руку с Эмили проходил мимо Львиного зева, ему и пришла та самая безумная мысль, которая положила начало многим сложностям его жизни. Он резко остановился и вгляделся в символ факультета, не обращая внимания на вопросы Эмили, почему они остановились. Странная идея в его мозгу окончательно сформировалась и мигом отразилась в его глазах. — Пошли со мной, — сказал он, хотя это было не обязательно, ведь он до сих пор держал Эмили за руку. Они подошли к самому входу. Эмили стояла в непонимании, что же Берти Векша снова задумал сотворить. — У меня появилась идея, — снова подал голос он. — Эта идея о том, как ты войдёшь в Львиный зев. — Ты же говорил, что это невозможно. — Невозможно, — подтвердил Берти. — Но мы попробуем, если ты меня выслушаешь. — И-и-и? — Ты должна стать частью меня, — уверенно сказал он. — Тогда, по всей логике, ты пройдёшь. Эмили усмехнулась. — И что ты меня, съешь, что ли? – ей, как и самому Берти, казалось, что всё это полная чушь. — Нет. Ты должна стать моей. Сейчас и полностью, — продолжал он, стараясь совсем не смотреть на Эмили. Казалось, он и хотел сказать это и не хотел. — Ты можешь? — Могу, — удивительно просто ответила она. — А ты можешь? По твоей логике взаимное ощущение должно быть, — она бы добавила «взаимное обладание», но по Берти было видно, что всё и так слишком. — Я разберусь, — так же отводя глаза и уже немного хмуро, сказал Берти. Он резко и почти случайно заглянул в глаза Эмили спустя где-то минуту. — А тебе надают по голове, если не выйдет? — спросила она. — Нет. Если что, скажу, что я пытался войти сам, и вот такое случилось. Я ведь выпустился, чисто теоретически, могут быть подобные проблемы, — объяснил Берти, открывая двери Львиного зева. Он подошёл и дотронулся до щеки Эмили. В такие минуты ему казалось, будто ничего не существует кроме них двоих. Проблем не существует, реальности, правил. Хотя сейчас их, наверное, действительно не существовало. Берти в последний раз заглянул в глаза Эмили, чтобы больше не оторваться от них. Они выражали полную уверенность, спокойствие и готовность. Берти выдохнул и поднял Эмили на руки. Медленно он переступил через порог Львиного зева, смотря только на её лицо. Когда он опустил Эмили на пол и огляделся, было тихо. Лев не зарычал. В эту секунду Берти почувствовал невероятное удовольствие и неописуемый страх. Ему нравилось любить, ему нравилось обладать. Однако новые отношения начали набирать немыслимые, невозможные и слишком серьёзные обороты. Эти мысли так переполнили его голову, что Мила, мимо которой он прошёл на пути в гостиную, так и осталась стоять для него незамеченной. Она наблюдала за этой картиной почти сначала и сейчас просто стояла в ступоре, вытаращив глаза. А Эмили не почувствовала страха. Сложно было бы сказать, что она почувствовала, глядя на её лицо, но страха там не было и в помине. Она смотрела вслед Берти и улыбалась почти самодовольно, даже немного ехидно. Она закрыла тяжёлую деревянную дверь Львиного зева и направилась вслед за Берти с таким видом, будто она не раз уже тут была и ещё не раз будет. Когда Эмили прошла мимо Милы, ей показалось, будто улыбка Эмили стала ещё шире и даже злее. Её взгляд напомнил Миле человека, которому она обещала завтра встречу. Это был взгляд холодный и знакомый, нечитаемый и понятный лишь интуитивно. Это был взгляд, который невозможно описать, а узнать легко. Мила вдруг почувствовала, что зря вернулась в свой школьный дом во время каникул. Нельзя возвращаться в школу в это неподходящее время. Тогда здесь может происходить что-то совершенно из ряду вон. Миле захотелось домой. Она смутилась и быстрым шагом, который с виду даже напоминал бег, отправилась домой, в Плутиху.