***
Через полчаса Мила, на ходу одевая тёплый шарфик, так как на улице уже было по-зимнему холодно, быстрым шагом направлялась в Думгрот. Уроки в любимой школе уже заждались старую подругу, что сегодня было совершенно не взаимно — Мила не хотела в школу. С каждой секундой очередной тяжёлой недели девушка думала о выходных, но каждый раз они пролетали мимо, словно скоростная ракета для межгалактических путешествий, и подумать обо всём нужном и важном просто не удавалось, что уж говорить об элементарном отдыхе или даже сне. Но Мила спала так мало ещё по одной причине — как только девушка закрывала глаза, перед ней открывался волшебный и загадочный мир снов Аримаспу, плоды которых Мила чаще всего забывала, как только снова открывала глаза. Пока она считала их за минус своей жизни, но судьба покажет ей хорошие стороны. Возможно, чуть позже. Уже буквально выбегая из Дома, Мила неожиданно наткнулась на кого-то крепкого с хорошим чувством равновесия. — Рудик, ты куда так несёшься? — донесся до ещё не проснувшейся Милы знакомый голос. Тот самый холодный голос, который она в последнее время слышит подозрительно часто. — Лютов? Ты что делаешь здесь так рано? — кое-как вернувшись в реальность, спросила рыжеволосая. — Встречаю тебя, — ответил парень, словно постоянно заходит за Милой в восемь утра. Лицо Нила было особенно озабоченным и серьёзным, будто его что-то беспокоило. Кончиков губ сегодня не касалась даже тень улыбки. Кажется, даже для сарказма Лютов был сегодня не в духе. — С чего это вдруг? Раньше ты только после школы за мной увязывался. — Пропажи людей растут с каждым днём, я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. — Ой, да кому я нужна? — язвительно спросила Мила, возобновляя ходьбу. — Рудик, ты держишь меня за идиота? Я, конечно, не владею всей информацией, но то, что Многолику нужна или ты, или что-то от тебя, ясно даже слепому! И даже если я не знаю, в чём дело, от тебя я не отойду, — упёрто заявил Нил и последовал за рыжеволосой. — Защищать будешь? — Называй как хочешь. «Иногда мне кажется, ты действительно идиот, Лютов», — подумала Мила, но решила это не озвучивать. — Как же я хочу, чтобы ты от меня отстал! — в темпе поднимаясь по лестнице и одновременно пытаясь на ходу забрать свой рюкзак у Лютова, который он решил вежливо понести, причитала Мила. Её нервировал факт того, что они просто-напросто опаздывают на урок. Почему-то у девушки было предчувствие, что обоим из «весёлой парочки» сейчас сильно влетит. И она не ошиблась. Мила молниеносно влетела в класс; первым уроком планировалось зельеварение. Кажется, для девушки этот день собирался быть «днём налётов на всех подряд», так как теперь она столкнулась нос к носу с взлохмаченным русым парнем. — Госпожа Рудик, будьте осторожнее. Вы же не хотите убить своего единственного учителя зельеварения на сегодня? — с улыбкой сказал вышеупомянутый «учитель» и жестом предложил Миле присесть. Миле приняла немое приглашение, так же поступил и её уже не новый сосед по парте. — Что здесь делает этот чудик? — наклонившись к Миле, шёпотом спросил Лютов. — Где твоя Акулина? — Наверное, ей стало нехорошо, и решили найти ей замену. — И никого лучше нашего раздолбая Векши не нашли, — саркастично улыбнувшись, заметил Лютов. Он уже порылся в рюкзаке и раскопал там тетрадку по зельеварению. Открыв её, парень вспомнил, что ничего не помнит из предыдущей темы. Мила, повторив действие соседа, тоже вспомнила о пустоте в своей голове, которую она на выходных не удосужилась заполнить необходимыми знаниями по данному предмету. И тут, как назло, взгляд Берти упал на «сладкую парочку». — Итак, кто же из наших опоздавших хочет выйти и написать на доске сокращённый рецепт и официальное название зелья правды? Не обнаружив ни у одного из ребят стремления к учёбе, Берти принял решение вызвать их по очереди. Первой оказалась Мила. Не в состоянии ничего ответить, она получила заслуженную двойку и сокрушённо опустилась обратно на стул. Кажется, её план по увеличению силы и знаний разваливался на маленькие кусочки. Следующим отправился к доске Лютов. Официальное название зелья правды он кое-как вспомнил ещё с уроков, которые давала ему тётушка с самого детства, а вот рецепт парень совсем запамятовал. Получив сверху ещё пару вопросов от «учителя», Лютов опустился за парту со средней оценкой, что его категорически не устраивало. Нил Лютов слишком свыкся с ролью лучшего и терять это звание не намеревался. Никогда и ни за что. Мила и Нил переглянулись. Каждый пообещал сам себе исправиться, но ни один из ребят не осознал, что пообещал это же своему врагу просто взглядом. — Предатель, — пробурчала Мила. — Точно, — согласился Нил и добавил. — Давай изобьём его после урока? — Давай, — не сдержав смешок, согласилась Мила.***
После звонка Мила отправилась в класс Боевой магии, чтобы спросить у Гурия о самочувствии Акулины. Девушка прекрасно знала, что сейчас у него другой урок, но всё же решила подойти на этой перемене. Закинув уже в край измученный рюкзачок на спину, рыжая пошла прямо по коридору, в конце которого, возле лестницы, удобно расположился нужный ей класс. На Милу постоянно кто-то натыкался, налетал, даже падал на неё. Все попытки добраться до опекуна без травм обещали быть безуспешными. Но, случайно оглянувшись назад, Мила поняла — сейчас её ждут неприятности повеселее, чем полный коридор обезумевших думгротцев. — Ну что, Рудик, куда мы направляемся? — бодрым голосом спросил догнавший девушку Лютов. — Не знаю как ты, а я направляюсь к Гурию. — Значит, мы оба направляемся к Гурию, — учительским тоном пояснил парень, как раз открывая перед Милой дверь в класс. — Прошу. — Нет никаких «мы». Есть только я — Мила Рудик и ты — мой злейший враг Нил Лютов. Между нами нет ничего общего. Лютов уже открыл рот, дабы как-нибудь умно возразить, только было поздно. Мила заметила Гурия в другом конце класса, и уже через секунду девушка была рядом с учителем. Спустя десять минут, когда Мила и Гурий поговорили, два ученика вышли из класса. В ходе разговора рыжая выяснила, что Акулина будет уже на следующем уроке зельеварения. Как и предполагала девушка, опекунше просто стало немного плохо. «Ничего страшного, не волнуйся, Мила», — ласково сказал профессор Безродный. Его выражение лица умиротворяло, так что из кабинета девушка вышла спокойная, как слон. — Я хожу за тобой не потому, что хочу тебя задолбать, а для защиты, — продолжил упущенную тему Лютов. Кажется, он явно не хотел успокаиваться. Мила только закатила глаза к потолку. А Лютов тем временем продолжил спор, который явно был интересен только ему одному. — Я тебя люблю! — Ты меня достаёшь, — слегка зевнув, сказала Мила, продолжая свой путь, теперь уже в действительно нужный класс. Но Миле сегодня не суждено было попадать туда, куда нужно и с кем нужно. — Одно другому не мешает, — с простодушной улыбкой ответил ей Лютов, оглядываясь в поисках такого же «доставучего». — Векша, черт бы тебя побрал, ты где шляешься? — возмущенно спросил Лютов, как только поиски друга были закончены. — Сегодня я для вас, малышня, профессор Векша, — гордо заявил Берти, уже намереваясь уходить, но ему не дали. — Не давит шапка Мономаха, а, Векша? У тебя девушка лет так на пять младше нас. Берти побагровел от бешенства, а Мила прислушалась. — О чём ты, Лютов? — удивлённо спросила она, периодически кидая подозрительный взгляд на Берти. — Она красивая, — абсолютно игнорируя Милу, продолжал Лютов. — Такая маленькая, наверно, она делает всё, что ты просишь. Приятно осознавать, что она вся твоя, до последней клеточки? Злость уже нарастала в Берти с настолько большой скоростью, что у него зачесались кулаки от желания дать Лютову по лицу. Но Берти сдержался, решив, что лучше не здесь, взял свой гнев под контроль и подошёл к Нилу. — Очень приятно, — подойдя так близко, что Лютов мог чувствовать выдох после каждого слова, ответил Берти. Затем парень улыбнулся и добавил так, чтобы Мила не услышала. — Я знаю, почему ты всё это говоришь. Даже не представляю, насколько больно каждый день любить и не иметь возможность это проявлять. Каково это, каждый день целовать кого-то, кого не любишь? Смотреть на Милу, знать, что она до сих пор любит Смелого, осознавать, что тебя она никогда не будет любить так, даже если тебе и перепадёт поцелуй-другой? Ты всегда будешь рядом с ней лишний. Тебе остаётся только стиснуть зубы и терпеть. Так что сделай это, или зубов у тебя не останется. С этими словами Берти спокойно пошёл дальше, не оборачиваясь. — Ублюдок, — болезненно скривившись, прошептал Нил. Сейчас все мысли парня занимала только тревога. Он очень не хотел, чтобы сказанное Векшей услышала Мила. И она не услышала. — Что это было? Что он тебе сказал? — Ничего важного, — кое-как приведя в порядок своё лицо, на котором застыло болезненное выражение, ответил Лютов и проследовал дальше по коридору. — Пошли, Рудик, а то снова опоздаем на урок и влипнем. — Мы ещё не закончили! Что ты знаешь? — Ничего я не знаю! Мила остановилась. — Я никуда не пойду, пока ты не объяснишься. — Я? Объяснюсь? Да никогда! — саркастично заявил черноволосый и, на манер Берти, подошёл к Миле. — Я никогда не буду повиноваться тебе, запомни, Рудик. Никакая привязанность не заставит меня тебе подчиняться. Мила почти физически почувствовала удар. Такое ощущение, будто ей только что дали звонкую пощёчину, а в воздухе до сих пор слышится от неё звон. Она так привыкла. Привыкла к этой любви и, кажется, даже поверила в неё. Что Лютов действительно любит. Больно осознавать, что эта любовь не так сильна, как казалось, но Мила посчитала, что это ей на пользу. Сильное привыкание к любви значит, что ты отвечаешь взаимностью. А начать что-то чувствовать к такой сволочи — то же самое, что каждый день втыкать нож себе в грудь. А для Милы это ещё и предательство. Нельзя любить того, кто ответственен за смерть того, кто был когда-то дорог. Любить Лютова — это бесконечные мучения: чувство вины, ненависть и любовь в одной упряжке, осуждение окружающих, друзей. Мила не могла этого позволить, но, к её сожалению, некоторые вещи от людей не зависят. Хотя пока она не готова это принять. — Ну вот и пошёл ты! — в сердцах заявила она и сделала ещё одну попытку дойти до нужного класса. На этот раз попытка удалась. «Как же меня достали эти школьные коридоры», — подумала она перед тем, как прозвенел звонок на очередное истязание — урок. В животе девушки забурлило, и она опустилась на парту, думая, когда же закончится этот урок и можно будет отправиться на обед.***
После долгих и мучительных сорока пяти минут рыжая смогла-таки добраться до еды, за что её живот был ей крайне благодарен. — Доброе утро, — опускаясь на стул рядом с Беляной, сказала Мила и улыбнулась. — Оно не доброе! — сказал… Ромка? Да, именно Ромка, который сидел сейчас за столом прямо напротив Милы. Показав на Белку и Яшку, он добавил. — Эти двое меня уже задолбали! Они всегда так? — Да, всегда, Лапшин, — поняв, что Ромка говорит о поцелуях, зло ответила Мила. — А ты, собственно говоря, что здесь делаешь? Как же твои друзья-златоделы? Неспроста же ты променял нас всех на них. Ромка подался вперёд, опираясь на стол. — Все совершают ошибки, Мила. И я тоже, хоть я и идеален, — с серьёзным видом сказал Ромка и приступил к трапезе. У Милы же вдруг окончательно пропал интерес к еде, зато появился к этому спору. Девушка уже собиралась сказать ещё что-нибудь возмущённое старому другу, но её перебили. — Да, Рудик, нельзя быть такой максималисткой, — заявил только что подошедший к столику друзей Лютов. Через секунду он уже нагло плюхнулся на стул между Ромкой и Яшкой. Это было последней каплей, Мила схватилась за рыжую голову и застонала: — Ну а ты что забыл за этим столом? — Я? Я хочу здесь перекусить. А где ты, дорогуша, забыла свою вежливость? — Там же, где ты забыл свою, — парировала Мила. — Народ, не ссорьтесь, — мирно сказал Ромка. Точнее, попытался сказать, ибо его рот был до краёв заполнен едой. — Поддерживаю, — подал голос доселе молчавший Яшка. — Мы не ссоримся, — безразлично заявила Мила и переместила своё внимание с ребят на долгожданную еду. Повисло молчание, каждый думал о своём. — Ну что, рассказывайте, как у кого дела, — сказал Ромка, всё ещё пережёвывая пищу в процессе говорения. Таким образом местный весельчак попытался разбавить тишину, что повисла над этим столом, и у него вышло. Только все ли сидящие здесь будут этому рады? — Мы собираемся на конкурс поцелуев! — счастливо заявила Белка, от чего её парень закрыл лицо руками. «О нет», — подумал бедный Яшка, в то время как Лютов и Мила начали одновременно и очень громко смеяться. От улыбок глаза обоих стали такими узкими, что казалось, они вообще закрыты. — Кто-нибудь объяснит мне, почему эти двое так ржут? — периодически поглядывая на смеющуюся парочку взглядом «я не с ними», спросил Ромка. Белка и Яшка только покачали головами. Мила уже немного успокоилась, а вот Лютова всё ещё распирало от смеха. В его голове повторялись моменты, когда Мила смотрела на целующихся Белку и Яшку и гневно отправляла эту «сладкую парочку» на соответствующий конкурс. И вот — они сами туда пошли! — А что это за конкурс такой? — уже поуспокоившись, спросил Нил. Его лицо всё ещё было красным, как будто парень вдруг превратился во что-то ужасно красное. В помидор, например. — А вы не видели объявления? — удивлённо спросил Яшка. — Нет. А где оно? — Так в холле висит. Пойдём, покажу, — сказала Белка и, улыбнувшись, добавила. — Может, и вы поучаствуете. — Да я лучше волью себе горячий свинец в горло, — буркнула Мила и, закинув на спину рюкзачок, проследовала за весёлой компанией. Всю дорогу до школьного холла Мила пыталась убедить себя, что думать о поцелуе с Лютовым противно, что дотронуться до его губ неприятнее, чем влить себе в горло горячий свинец. Но с каждым шагом ей становилось всё страшнее, потому что не было больше противно. Это каким-то волшебным образом прошло, да так, что Мила и не заметила, не успела остановить. Ни самоубеждения, ни самообман, ни даже воспоминания о Гарике не давали результатов. Всё равно при каждом взгляде на Лютова чувства больше не были однотонными, ненависть уже не была чистой. Эмоции стали разными, смешанными — в душе перемешались самые разные оттенки, становилось дурно. Как только Мила отводила взгляд от холодных чёрных глаз, хотелось посмотреть в них снова, а страх охватывал полностью. Вдруг чья-то рука остановила Милину направленную ходьбу, а весёлая компания друзей ушла вперёд. — Что с тобой такое? Чего ты боишься? — спросил остановивший. Мила уставилась в пол, пытаясь прийти в себя. Она потрясла головой, отчего волосы стали ещё более взлохмаченными, зато разум — чище. — Со мной всё хорошо. С чего ты взял, что я боюсь, Лютов? — Знаю. — Лютов. — Что? — Держись от меня подальше, пожалуйста, — отчеканила Мила и бросилась догонять друзей. А позади остался улыбающийся во весь рот Лютов. «Да никогда», — запоздало и тихо ответил парень, после чего последовал примеру рыжей. Белка, Яшка, Ромка, Мила и Нил подошли к красочному рождественскому объявлению, которое гласило:Конкурс поцелуев
В городе Троллинбурге с 24 декабря по 6 января будет проводиться конкурс поцелуев, посвящённый древним английским традициям. Конкурс будет проходить на территории кафе «Слепая курица». Для участия не требуется записываться, имена победителей будут вычислены, а так же объявлены с помощью магии. Чтобы стать победителями, нужно найти волшебную омелу, которая находится на территории кафе и реагирует на поцелуи (растение невидимо). Как только какая-либо пара обнаружит омелу (для чего надо угадать её местоположение и поцеловаться под ней), конкурс будет автоматически завершён. Победителя может быть только два, они будут объявлены 6 января в вышеуказанном кафе, в 8 часов вечера. Там же будет устроена вечеринка в честь Рождества, где победители смогут обмыть победу, а проигравшие — поражение. Организаторы предпочли оставить приз в тайне.Удачи и запредельного везения!
— Весёлое объявление, — прокомментировал Лютов. — Кстати, я не раз видел его в городе, но не читал. Думаю, оно проводится не только для школьников. — Спасибо, Капитан Очевидность! — саркастично сказала Мила, всё ещё пялясь на объявление. — Это же не конкурс, а просто лотерея, кому повезёт — тот и выиграет. Кстати, они скрыли приз. Наверняка просто ради интереса участвуете, — бросила она Белке и Яшке. — Это не важно, — уверенно заявила Белка, сжимая руку расстроенного парня. «Ох уж эти девушки», — думал он. Всем было ясно, что с инициативной Беляной Яшка куда-нибудь когда-нибудь влипнет. И вот этот день настал. — Только не говорите, что вы две недели будете целоваться на каждом шагу в «Слепой курице», — умоляющим тоном сказал Ромка. — Боюсь, так и будет, Ром, — не скрывая внутренней безысходности, ответил Яшка. А Белка подтвердила опасения Ромки кивком головы. Яшка обречённо завыл, а Нил скривился. — Теперь в кафе соберутся все сумасшедшие влюблённые, чтобы поучаствовать в этом бреде, — пожаловался друзьям черноволосый. — Кстати, ведь из нашей компашки есть ещё один такой идиот. Надо пригласить Векшу-старшего поучаствовать в этом вместе с его девушкой. На Лютова упал шокированный взгляд Белки. — А, нет, Эмили сюда нельзя, она ведь не знает о магии, — продолжал размышлять Лютов как ни в чём не бывало. — Хотя я бы с удовольствием рассмотрел её получше. Теперь на Нила смотрело две пары удивлённых и злых женских глазок. А ещё через секунду посыпались вопросы и обвинения: — У Берти есть девушка? — Лютов, ты что, уже видел Эмили? Как ты мог не сказать? — Девушка моего брата не маг? Да я ни в жизнь не поверю в это! — Кстати, Берти просил не рассказывать. Зачем ты его сдал?! И на Лютова вывалилось бы ещё миллион подобных вопросов и тонн с двести гнева, если бы он не додумался ответить. — Эй, полегче. Ты, — Лютов указал на Белку, — спрашивай у него сама, но то, что я говорю — правда. А ты, — парень перевёл руку в сторону рыжей, — успокойся. — Не собираюсь я успокаиваться! Мне снятся про неё сны, но на «осмотр» идёшь только ты. — Как мило, что вы обсуждаете мою девушку, словно она вещь, — послышался сзади всем знакомый голос. Вся компания обернулась и увидела Берти. Его руки были в карманах джинс, а взгляд прикован к Нилу. — Ты достал меня за последнее время, Лютов, — угрожающим тоном сказал он. — Переживёшь, — безразлично заявил Лютов, намереваясь уйти, но у Берти были другие планы. — Пойдём, поговорим, — спокойно сказал он, взяв Нила за рукав, оттянул в ближайший найденный пустой класс. Минуты через три все поняли, что этот разговор надолго, и разошлись. Только Мила осталась стоять, как вкопанная, но ещё через пару минут в её рыжей голове возник незатейливый план. Она прижалась к двери и прислушалась. Парни нечасто переходили на крик, так что было слышно не всё. — …Ты думаешь, я не смогу заткнуть тебя? — кажется, это был Берти. — Ты постоянно угрожаешь. Почему ты не сделал этого ещё когда мы гуляли? — Эмили тебя спасла. И мой здравый смысл. — Векша, о чём ты говоришь? Какой здравый смысл? Он у тебя с рождения атрофировался! Последующие слова Лютова Мила не расслышала, как и ответ на них. Только пара несвязных фраз долетела до её ушей и скрылась где-то в сознании. Рыжая не понимала, почему Лютов так упрямо настаивает на безумии Берти, но было понятно — тут что-то не так. — Ты думаешь, я не смогу слить тебя со стеной в одно целое, как это сделал Смелый? Я ведь тоже это могу. Если тебе нравится меня бесить — делай это как-нибудь иначе. Если я ещё раз замечу подобный интерес к Эмили, я последую примеру Гарика. Только мне ведь будет легче довести дело до конца. Ответ Лютова Мила тоже не услышала из-за пронзительного звона в ушах. Девушка уже подумала, будто сошла с ума, но потом вспомнила, что в школе практикуются звонки и, к её горю, проводятся уроки. Рыжая не могла остаться тут и прогулять урок, так что стремглав помчалась в класс. Этот урок и все последующие в этот день прошли без Нила Лютова. После разговора с Берти он так и не появился в школе, и Миле было очень интересно, почему. Когда она, ведомая неизвестным и безрассудным предчувствием, обнаружила Лютова в Чёрной кухне, поняла, в чём дело. На щеке парня красовался хороших размеров синяк, сам Нил прижимал к «ранению» что-то из морозильника. — Вы что, подрались? — сокрушённо и в то же время гневно спросила Мила, подходя к Лютову ближе. — Рудик? А что ты тут делаешь? — Выслушиваю оскорбления от всяких там гекатонхейров! — возмущённо заявила Мила. В ней всё более угрожающе вскипал вулкан ненависти и сожаления. «А ведь раньше ты приходила сюда с Гариком Смелым, — расстроенно сказала огромная голова, стоящая на входе в Чёрную кухню, — как жаль, он был таким серьёзным и прилежным юношей. Но ты всё равно его не заслуживала, деточка». От этих слов Мила болезненно скривилась, но промолчала. Ей безумно захотелось выжечь глаза этому гекатонхейру, отчасти из-за того, что сама склонялась к такому мнению. Но у Милы не было ни времени, ни желания думать о Гарике, поэтому девушка просто решила подняться к Лютову. Сейчас Мила стояла и молчала, думая о словах гекатонхейра. Что ни говори, а они её сильно задели. В тёмной комнате повисло подозрительное молчание, во время которого каждый из ребят может обдумать что-то своё. — Ты пришла, потому что беспокоилась обо мне? — прервал тишину голос Лютова. — Ты самоуверенный болван, — немного отвлекаясь от внутреннего самобичевания, заявила Мила. — Я беспокоюсь о Берти и, к тому же, хочу понять, что между вами происходит. Может, этот фингал будет слишком маленьким для тебя наказанием. — Это не наказание для меня, это выражение Векшиной агрессии. — Поясни, пожалуйста, — попросила Мила. С этими словами она, сама не зная почему, взяла из рук Лютова лёд, завёрнутый в платок. От прикосновения к ледышке руки сильно обдало холодом, но Мила не обратила на это внимания. Наверно, она привыкла. Привыкла к холоду. — Он считает, я приставал к его девушке, — сказал Лютов. Тёплые прикосновения рук Милы к его лицу заставляли сердце парня биться чаще, мешая объяснять. Одна рука Милы фиксировала положение льда на синяке, а вторая почему-то задержалась на его щеке. И от этого обоим становилось приятно. Оба замолчали. Миле вдруг стало всё равно, почему Берти бесится, почему они с Нилом подрались. Сейчас имели значения только тёплые и ласковые прикосновения, которые не должны ей нравится. Но мозг Милы Рудик никогда не поддавался логике, верно? Ведь ей это безумно нравилось. Холодный чёрный и неприметный серый взгляды встретились, Мила наклонилась к сидящему на стуле Лютову. Внутри неё кто-то кричал: «Остановись, что ты творишь?! Прекрати это немедленно!», но ещё кто-то шептал: «Подайся вперёд. Ну же!» И Мила сошла с ума — она перестала слышать крик. Только шёпот трезвонил где-то внутри. Лёд уже лежал на столе и потихоньку таял, а лицо Милы было не больше, чем в миллиметре от лица Лютова. Парень даже прикрыл глаза, готовясь к поцелую. Это то, чего он так долго хотел и не получал. А теперь получит. — Нил?! — раздался вдруг чей-то голос сзади. — Что вы двое тут делаете?! Ребятам пришлось отвлечься, Лютов с неохотой открыл глаза и вернулся в реальность. «Ты не могла зайти двумя секундами позже?» — подумал он, а вслух сказал: — Ты будешь указывать, что мне делать, сестрёнка? Беги к тётушке, а то посажу в ступу, и полетишь! Алюмина, поняв, что если она не уйдёт, то брат исполнит угрозу, быстро ретировалась с места происшествия. И, как обнаружил Лютов через несколько секунд, — не она одна. Милы тоже больше не было в комнате. Лютов только разочаровано вздохнул и снова приложил лёд к синяку. Когда это делала Мила, ему было гораздо приятнее. А теперь ему даже больно.***
Мила помчалась прочь из Чёрной кухни со скоростью света. Да, не пошла, не потопала, не побежала, а именно помчалась. Она почти почувствовала вкус губ Лютова на своих, и от этого понимания снова становилось страшно и дурно. Адреналин и энергия в девушке зашкаливали, и всё, что ей оставалось — тратить всё это на бег да тяжёлые раздумья. Из-за огромной скорости Мила очень быстро добралась до Дома. Сегодня у неё не планировалась тренировка, так что девушка облегчённо упала на кровать. Она знала, что если сейчас заснёт, то всю ночь проведёт бодрствуя, но сейчас такая мелочь не имела значения. Мила просто сняла лишнюю одежду и залезла под тёплое одеяло, которое тут же защитило рыжую от жестокой зимы. Но всё-таки этот день не был плохим для Милы Рудик. От воспоминаний о забавности Белки, смехе Ромки, дружелюбности Яшки, наигранной Бертиной серьёзности и даже о саркастичности Лютова внутри у Милы вдруг стало очень тепло. Она так поспешно и устало закрыла глаза, что даже не успела заметить, как за окном впервые в этом году пошёл снег.