Через тернии к звёздам.

Расстояние между демоном и ведьмой томительно медленно сокращалось как в замедленной съёмке. Сердце девушки от этого забилось сильнее, почти вылетая из груди. Кровь приливала к лицу, становилось ещё жарче и душно. Сладкое горячее дыхание обжигало, сладостный озноб пробежал по телу девушки. И, не в силах больше сдерживать коровьевскую пытку, она сдалась. Сладкий, пылкий, страстный и жадный поцелуй сократил это расстояние между ними. Коровьев ответил на него, отдавая всего себя, безумно бродя по ведьминскому напряжённому от жажды телу. Поцелуи становились всё нежнее и нежнее, глубже и глубже. На секунду Коровьев оторвался от поцелуев, не отпуская, держа за талию, как будто Мари могла убежать. В его взгляде уже не было того шутовства и насмешки – там царствовала забота, нежность и любовь. Прижав к стене и приподняв за бёдра, Коровьев прошептал: -Люблю тебя! Вот что я должен был делать всегда... -Люблю тебя, мой чёрт!- Мари обвила его шею своими руками и продолжила уже начатое. Коровьев медленно развязал беленький халатик и скинул дрожащими руками его; потом маечку, вместе с этим скинув и последние приличия, сдерживающие Мари. Ведьма же, соскользнув на землю, повела его в комнату, страстно схватив за ворот рубашки. Обезумев от чувств, она жадно кусала его губы, прокусывая их в кровь, распаляя тем самым обоих. Одновременно шаловливые пальчики быстро скинули пиджак. Путаясь в пуговицах рубашки, она всё-таки расстегнула её, но Коровьев сбросил её уже, не смея больше ждать. Далее Коровьев, не дожидаясь помощи ведьмы, сбросил с себя всё последнее и блуждал по её красивому молодому телу поцелуями, мягко покусывая кожу. Мари скинула его пенсне на тумбочку и с силой толкнула демона за шею на кровать. -Только не убей меня, моя страстная демоница! -Не бойся! Ты умрёшь, но позже.. И от моих ласок и страсти, а я от твоих! И это будет мучительно долго.... Она кинулась на него и начала осыпать его тело поцелуями, всё ниже и ниже. Но недолго Марии пришлось властвовать над телом Фагота. -А теперь последует жёсткая расплата за те гадкие слова и унижения, которые я вынес из этого прелестного ротика! -О боже! -Ему лучше не видеть и не слышать нас обоих! Хотя бы по ночам, хотя бы навсегда. -Я тебя доведу ещё миллионы раз, и ты даже собьёшься со счёта своих глупых расплат! -С удовольствием! Медленные, прерывистые, быстрые, сильные, с нарастающим темпом движения приближали их к пику. Но каждый по возможности оттягивал этот момент. Сладостные вздохи обоих всё равно приближали к апогею. Сладкие ведьминские покусывания в шею чёрта уже перешли в укусы; демон покусывал упругую, возбуждённую грудь чертовки, срывая её нежные стоны. Потекла мелкими струйками из шеи кровь, лишь только на секунду в одурманенном взгляде Мари показался испуг, но Фагот поцеловал её окровавленные губы и посадил к себе на колени, не обратив на эту малость внимания. Потом Коровьев повалил ведьму обратно на спину и быстрым движением, сорвав последний вскрик и достигнув того, что тело ведьмы выгнулось под ним, он прекратил свой «суд» над ведьмой. Бурные объятья ослабели, и обоих обуял мертвенный и сильный сон, полный наслаждения и удовольствия друг другом. Мария, уткнувшись в грудь Фаготу и положив свою голову на его руку, поддалась всеобщему забвению. *** Ещё только начинал брезжить рассвет, Москва ещё спала, а Мария проснулась. Совсем рядом спал любимый и любящий Коровьев. Он до сих пор придерживал её за талию и за бёдра. Мария отложила его руки и беззвучно спрыгнула к столику, на котором, кстати, откуда-то появился графин с холодной водой, рядом гранёный стакан. Медленными глотками выпивая воду, Мария разглядывала спящего Фагота, как вдруг этот спящий сонно пробормотал: -Куда же улетела моя ласточка!?- наигранно, не раскрывая глаз, искал рукой Коровьев. -Водички попить улетела, касатик! – усмехнувшись, пропела Озёрова. И только тогда Коровьев раскрыл глаза и загляделся. И было на что смотреть: молодая обнажённая девушка в лучах солнца. -Где же твоя скромность? Бесстыдница! -Ты ещё спрашиваешь!?- Мари потянулась к нему под одеялом, - Ты сам сбросил, кажется, вчера оковы, опутывающие мои скрытые прелести! Бесстыдник! -Мда, даже не подумаешь, что такая.... львица скрывается под миловидной овечкой. Проходят такие по улице... -Ах ты! – она обняла его за шею. – Меня ещё овечкой назвал! -Что? Не нравится? -Мне всё нравится от тебя! Коровьев заснул (а, может, притворился спящим), Мария не думала продолжать свой сон. «Какой же он хороший. Зачем я сделала ему столько плохого и причинила ему боль своими словами. А он и рад отшучиваться и делать вид, что ничегошеньки не было». По щеке полились слёзы, которые растворялись в подушке. А уж это для Коровьева было слишком! Он и так знал, о чём она думает, а тут ещё слёзы. Коровьев открыл глаза, сел и посадил ведьму на колени. -Ты что? – она прятала своё лицо и утирала его кулачком.- Это ты что? Это ты что такое? – мягко спросил Фагот. Он мягко повернул её личико, слёзы полились ещё хлеще.- Маш!? -Фагот, прости меня! – она прижалась к его груди. – Простишь, а? Я такая дура! Наговорила всего тебе! Как будто имею право это говорить. Хотя я.... -Что я? -Убийца! – она уже рыдала. -Эй, эй! Прекрати так рыдать и вообще плакать! Ты что хочешь меня утопить в слезах!? Мне же больно это видеть! Мари, дорогая! – он поцеловал её в шею, губы. Она приуспокоилась. -Ты правда меня простил? – Коровьев уже положил и укутал одеялом, хотя не было холодно. -Мари, всё это в прошлом! И то, каким плохим словом ты себя обозвала: никогда не называй себя так! Никогда! Слышишь? Никогда! – он прижал ещё сильнее к себе. -Но я же убила... -Молчи! Если сравнивать того человека и тебя. Нет, это несравнимые вещи! Да, убийство, но это уже... -Что? -Совсем другая история. И я бы не хотел омрачать новый день нашей жизни такими серьёзными вопросами. Спи в моих объятьях, соня! Когда она заснула крепким сном, Коровьев встал, накинул на себя второй халат и направился к бару. Перед этим обернулся в дверях во входе в комнату, посмотрел на спящую и подумал: «Спи, дорогая! Ты заслужила этот сон! А уж о своих грехах, от которых я тебя не смог сберечь, не думай! Я отплачу за тебя всё. Сполна».