Через тернии к звёздам.

Она шла. Если бы кому-нибудь нужно было взглянуть в её глаза – там пылал огонь, ненависть, злоба. Если бы она могла зажечь взглядом дома, деревья, прохожих – то в Москве бы творился ад. Такой ад был у неё в глазах и душе. «Лебезятников, Лебезятников, где же я слышала фамилию этой твари. Ах да, конечно, сердешный друг семейки Коршуновых. Он тоже имел дело до друга моего и Маргариты – Павла. Да ещё он уничтожил мою вторую и первую семью. Нужно вовремя убить эту тварь, пока она не навредила каким-либо образом другой моей, родной семье. Её остаткам». С такими мыслями она поднялась по ступенькам высоченного здания, кое было занято кампанией Лебезятникова. «Средства защиты, съёмки. Нужно отключить их. Дурак, даже охрану распустил на входе, только девочка на ресепшене. Надо её отсюда мирно сплавить». -Здравствуйте, чем могу помочь? – спросила мило улыбающаяся секретарша. -А господин Лебезятников на месте? -Да, они только что приехали! Вы к нему? Я сейчас сообщу... Ой, телефон не работает... Он, наверно, не примет вас. Мария притянулась к девушке. «Если я такая могущественная ведьма, если во мне столько энергии, значит, сможется и это». Мария посмотрела, что работницу зовут Марина. -Марина, посмотрите мне в глаза! Ведьма нашла её взгляд. - Марина, ты сейчас уйдёшь с работы. Вот тебе деньги! Иди, куда хочешь. Помни, что тебя отпустил с работы твой руководитель. Меня ты не будешь помнить потом, ты забудешь наш разговор тоже. Иди. Что ты помнишь? -Меня отпустил господин Лебезятников, дал денег. -А ты помнишь девушку в красном, которая пришла, прежде чем тебе уйти? -Какую девушку? Никого не было... -Иди. Девушка наконец ушла. -Так, а теперь надо узнать, где тварь. О, кабинет 42. Хм, тут ещё есть люди. Надо стать невидимой. Марию никто не видел. Всё происходило так, как она хотела. -Ну вот и кабинет 42. Пусто, только он. Один. Видима. Ведьма вошла в кабинет Лебезятникова, смерть вошла незаметно. -Мариш, я же просил никого не пускать...- начал Лебезятников и, оторвавшись от бумаг, обмер. Он прекрасно понял, кто перед ним. – Я вам не советую находиться здесь, Мария. Очень не советую! Вы же в курсе дела Волковых. -А я бы на вашем месте заткнулась и уже читала молитву, чтобы хоть как-то очистить свою грязную душонку! – злобно, уже рыча, вскрикнула Мари. -Оу, вы меня пугаете? Зря. Зря. Один звонок и вас поймают, - Лебезятников поднял трубку. Гудка не было. Поднял мобильный – сигнала не было. – Да что это такое! Ну, вы испортили связь. На тебя смотрят камеры и уже едет полиция. -О, об этом, дорогуша, не переживай. Твою вшивую морду никто не ринется спасать. Камеры отключены. Всё – отключено. Всё,- ударяя на слове «всё» крикнула Мария. Она перепрыгнула через стол. Лебезятникова уже ничего не отделяло от ведьмы. -Я буду кричать! -Да кричи, сколько влезет. Уж мучительные крики, я тебе обещаю, будут обеспечены. Стонать, сволочь, будешь! За каждую муку каждого человека, к чьей смерти ты причастен. -Это ты умрёшь! Я убью тебя! -Посмотрим! Лебезятников рванул на ведьму. Он хотел схватить её за руки, но сам был схвачен и был наотмашь, с поворота, откинут к стене. Тело его обмякло, он осел. -Что, живой?- спросила ведьма, взяв что-то увесистое и крушила этим все предметы в кабинете. -Чего тебе нужно? – стоная, спросил Лебезятников. -Мне? Твоей смерти! Долгой и мучительной! – и, огрев этим увесистым по спине, отчего треснул позвоночник, продолжила: - Мне жаль тебя. Ты не смог сделать добрых дел, а делал только плохие. Мне жаль твою жену, но сообщу тебе: у неё уже есть другой. Намного лучше и больше любящий детей, даже чужих. Так что не беспокойся, что будет безотцовщина. Ну куда же ты, гад, ползёшь! Для тупых: дверь закрыта и больше не откроется для тебя никогда. Но что-то мне стало скучно, да и ты, пожалуй, отдохнул. Если бы кто-то мог слышать, что творилось в кабинете, то он бы сразу поседел или отправился вслед за истязуемым. Хруст костей, переламываемых как спички, выдёргивание суставов, вскрики, мужской голос со словами: «Ненавижу!» Уже не было слышно вздохов и криков как из ада. Ничего! Уже следующий день. Прибыла полиция по звонку жены. Еле-еле смогли выломать дверь. Вошли в кабинет, отвели женщин вниз, некоторым служебным лицам даже стало дурно и не по себе. Весь кабинет в руинах, ничего не осталось: щепки, осколки, переломы и кровь. Кровью буквально было улито всё: пол, стены, вышибленная дверь, потолок, на окнах отпечатки кровяных рук. Не убийцы, а жертвы. От убийцы никаких следов, никаких отпечатков. Труп (вернее то, что осталось от него) не лежал, не повешен где-нибудь на гвоздик. Он сидел за столом, без головы, голова в руках и смотрела на посетителей выколотыми глазами. Врачи, приехавши по вызову, дотронулись до тела, и оно рассыпалось. Руки - отдельно, туловище - отдельно.... Как потом выяснилось, уже в морге, ни одной целой кости, позвонка, порванные связки, свёрнутая шея, суставы, раздробленные в месиво пальцы. Да, и ещё. Вместе с «телом» отнесли ещё останки: выдернутое сердце, положенное в стакан виски, и кровь в бутылке от виски, которым были облиты волосы покойного.