***
Чем ближе был Драконий камень, тем сильнее Станнис напрягался. Когда корабль обогнул остров Когтя, он начал хмуриться, и как только остров оказался в поле зрения, рефлекторно стиснул зубы. «Хотел бы я возвращаться в Штормовой Предел, а не в эту груду камней.» Каждый раз, когда он приближался к Драконьему Камню, Станнис вспоминал ту битву, а ещё пламя и кровь, которыми захватили обитель последних Таргариенов. Единственной относительно хорошей частью острова было то, что он давал Станнису железную хватку на все торговые корабли, держащие курс в Королевскую гавань, и Вестерос в целом, как Таргариены делали задолго до рождения Эйегона Завоевателя. Проходящие мимо корабли должны были платить налог, благодаря которому Станнис содержал флот для обеспечения безопасности столицы и собственных нужд. «Если дело дойдет до войны с Ланнистерами из-за Серсеи и её бастардов, флот Тайвина Ланнистера в Ланниспорте ни черта не сможет сделать.» Солнце весь день пряталось за тучами, полностью соответствуя мрачным мыслям Станниса. «По крайней мере, Ширен будет рада меня видеть…» Старк одолжил ему книгу детских сказок Севера из библиотеки Винтерфелла, и Станнис думал, что это заставит Ширен улыбнуться. Ширен любила читать, чего Роберт и Ренли в её возрасте никогда не демонстрировали. Станнис даже гордился этим фактом. В один прекрасный день Ширен станет леди Драконьего камня, и умение хорошо читать будет очень кстати. Джон и его лютоволк стояли на носу корабля, зачарованно наблюдая за приближающимся Драконьим камнем. Серо-белый плащ Сноу развевался на ветру. Лютоволк нервничал и Станнис предупредил Джона, что на Драконьем камне волку светит только рыбалка. — В таком случае, Призраку стоит освежить навыки плавания, — только и сказал Джон.***
Джон помолился Старым Богам, когда его ноги наконец коснулись твёрдой земли. Ему потребовалось немало времени, чтобы «обрести морские ноги», как выразился Давос, и держать в себе завтрак, чего Джон, слишком смущённый, не сказал доброму рыцарю. Раскрывать подобное Станнису он даже не собирался. Станнис чувствовал себя на корабле как дома. Настолько «дома», что Джон не удивился бы, узнав, что Станнис умеет ходить по воде. Станнис не хотел говорить о Драконьем камне, однако Давос не имел ничего против вопросов о нём. Даже сир Эндрю, выросший на острове Эстермонт, воодушевлённо рассказывал, как этот замок не похож на другие в Вестеросе. Несмотря на это, Джон всё равно не был готов увидеть Драконий камень собственными глазами. Замок был целиком построен из каменных драконов. Драконы украшали вершины каждой башни, наваливались друг на друга у основания и крались по внушительным стенам, которые изначально были построены на отвесных скалах. Леди-жена и дочь Станниса ждали их у главных ворот замка, имевших форму когтей на крыльях дракона. Джон не удивился бы, узнав, что настоящая кость дракона вставлена в ворота, чтобы сделать их огнестойкими. Леди Селиса была высокой, худое лицо подчёркивали большие уши. Она обнимала дочь за плечи. Ширен Баратеон не была похожа на мать, за исключением ушей. И глаза и форма лица были отцовскими. Следы серой хвори, покрывавшие большую часть её правой щеки и немного шеи, были почти такого же угольно-черного цвета, как и волосы девочки. Ширен Баратеон не была красивым ребенком, но она счастливо улыбалась, когда бежала приветствовать Станниса. В последний раз, когда отец уезжал, он подбросил Арью в воздух, сделав тоже самое с Браном и Риконом для справедливости. Леди Старк он встретил коротким страстным поцелуем, и Джон всегда отворачивался в этот момент. Он не завидовал отцу, но как насчёт безымянной женщины, которую он оставил? Неужели его мать так мало значила для Эддарда Старка, что он даже не осмеливался назвать её имени? Джон прогнал эти мысли, сердито покачав головой, наблюдая за семьёй Станниса. Ширен обняла отца, прижавшись лицом к его груди. Станнис неловко похлопал её по голове, словно не зная, что с ней делать, и кивнул жене, прежде чем повернуться к старому мейстеру, который, казалось, был искренне счастлив увидеть лорда. И всё? «Возможно, Станнису некомфортно из-за нас», — подумал Джон, — «Только это небольшое собрание не похоже на королевский пир, чего стесняться?» — Моя госпожа, Ширен, — серьезно начал Станнис, жестом приглашая Джона подойти. — Я должен представить вам… — Ты Джон! — перебила девочка, отпуская отца и повернувшись к Джону. — А это твой лютоволк! О, могу я погладить его? Мейстер Крессен позволил мне прочитать письма из Винтерфелла, там говорилось, что к нам приедет один из сыновей лорда Старка, чтобы… — Ширен! — резким тоном окликнула леди Селиса. — Грубо и неприлично перебивать кого-то, особенно твоего отца и лорда. — Твоя мать права, Ширен, — сказал Станнис, не глядя на жену. Лицо Ширен помрачнело, но родителей она всё же послушала, замолчав. Станнис начал снова: — Я должен представить Джона Сноу, сына лорда Эддарда Старка из Винтерфелла. Он будет воспитываться на Драконьем камне, чтобы стать оруженосцем, как когда-то мой брат Роберт в Орлином гнезде. Леди Селиса посмотрела на Джона сверху вниз, её фигура заметно напряглась. В глазах не было ненависти, но Джон мог бы сказать, что там отразилось разочарование, когда она переводила взгляд с лорда-мужа на него. А ещё стыд. Джон хорошо знал это всё по леди Старк. Леди Селиса думает, что муж каким-то образом опозорил её, привезя в дом бастарда. Скажет ли она это Станнису? — Леди Баратеон, — поприветствовал Джон как можно вежливее, низко поклонившись. Выражение лица Селисы не изменилось. Джон повернулся к Ширен, снова поклонившись. — Миледи Ширен. Ширен улыбнулась, и это так сильно напомнило Джону Арью, что он захотел вернуться в Винтерфелл. Но он уже на Драконьем камне и пути назад нет. — Вы можете погладить моего лютоволка. Его зовут Призрак, и он не причинит вам вреда. Можете спросить сира Давоса, если не верите, — Джон услышал смех Давоса, когда Ширен подбежала и тоже обняла его, взволнованно спрашивая, останется ли он на Драконьем камне, вместо возвращения на Мыс Гнева. Призраку сразу же понравилась Ширен, и он терпеливо ждал, пока она трепала его по шкуре. — Эта дикая животина будет жить здесь? — леди Селиса, похоже, не разделяла восторгов Ширен. Джон открыл было рот, чтобы оправдаться, но Станнис неожиданно начал первым, тем же строгим голосом, каким говорил с лордом Бореллом: — Лютоволк хорошо обучен. Джон — гость на Драконьем камне, и лютоволк — его ответственность. Я не потерплю возражений по этому поводу, если не будет необходимости, Селиса. — Конечно, мой лорд — покорно кивнула леди Селиса, признавая поражение. — Ширен, мы должны дать твоему отцу отдохнуть после путешествия. Мы увидимся во время вечерней трапезы. В последний раз улыбнувшись Призраку, Ширен взяла мать за руку и последовала за ней в замок.***
Джону отвели комнаты в башне Ледяного дракона, выходящей на север. Назвали её так в честь каменного дракона, с морды которого свисали сосульки. Джон решил, что это чья-то неудачная шутка. К возвращению Станниса не было приготовлено никакого пир. По мнению Джона, это было решением Станниса, а не пренебрежением леди Селисы своими обязанностями. Вечерняя трапеза из тушёной рыбы и чёрного хлеба и без этого была слишком неловкой. Станнис и его жена в основном молчали, не обменявшись даже банальными любезностями. Леди Селиса сообщала о делах острова в отсутствие Станниса, Ширен радостно рассказывала об уроках с мейстером Крессеном, и казалось, не обращала внимания на мрачный настрой родителей. В ту ночь, не в силах нормально уснуть, Джон отправился с Призраком исследовать замок. В отличие от Винтерфелла, который состоял из множества несвязанных строений с внутренними дворами между ними, Драконий камень единым гигантским изваянием. Его чёрные стены были тёплыми, отчасти из-за древнего вулкана под замком, напоминая Джону о доме. Некоторое время он изучал Расписной стол, впечатлённый самой подробной картой Вестероса, которую когда-либо видел. Оттуда он направился к башне, увенчанной драконом, обращённой на юго-запад, к Королевской гавани. Только когда Джон услышал голоса, поднимаясь по лестнице, он понял, как тихо было в замке (если не считать вездесущего шума волн, разбивающихся вдалеке). Эти два голоса не то, чтобы спорили, но и не вели дружескую беседу. Джон тихо последовал за Призраком к тяжёлой деревянной двери, украшенной плавающим в море драконом. — Мне казалось, что Эддард Старк вам не друг, милорд. — Всё так. Джон замер. Он сразу узнал строгий голос Станниса, а более высокий, пронзительный, должно быть, принадлежал его жене. Здравый смысл подсказывал ему, что лучше уйти, не его дело подслушивать такой личный разговор, но упоминание об отце заставило его остаться на месте. — Тогда почему, если вы его презираете, вы взяли к себе в воспитанники его бастарда? Джон затаил дыхание, зарывшись правой рукой в мех Призрака. Итак, Селиса Баратеон решила осведомиться у мужа, на кой чёрт Джон здесь. Он сам ждал ответа на этот вопрос. Станнис долго не отвечал, и было ясно слышно царапанье деревянного стула о камень. — Я не считаю Эддарда Старка другом, но и не презираю его. Я верю, что он выполняет свой долг с честью. — Роберт заставил вас взять его. Ещё одна его грандиозная шутка! Он оскорблял вас всю жизнь, сначала тем, что отказал в праве на Штормовой предел, а теперь… Что бы ещё король Роберт не сделал Станнису, у Джона не было возможности услышать, поскольку Станнис немедленно перебил: — Я способен принимать решения самостоятельно, Селиса. Призрак побежал в ту сторону, откуда пришёл, и Джону ничего не оставалось, как последовать за ним, чтобы не потеряться. Путешествие обратно в башню Ледяного дракона, казалось, заняло целую вечность. Разговор, который он не должен был услышать, всё повторялся и повторялся в голове. Джон упал на кровать и закрыл глаза, но заснуть так и не смог. Слова Станниса об отце… бессмыслица какая-то! Сначала он заявляет, что «Эддард Старк мне не друг», а в следующее мгновение говорит, что уважает и доверяет ему! Отец говорил то же самое о Станнисе. Разве не в этом суть дружбы? Взаимное доверие и уважение? И, конечно же, Джон знал, что виноват в ссоре леди Селисы и лорда Станниса. Отец и леди Старк спорили о нём, с течением лет только чаще. Джон всегда мог это определить. Лицо отца застывало, а леди Старк смотрела на него уничтожающим взглядом. Они никогда не повышали голоса друг на друга, пока речь не заходила о Джоне. Он думал, что оставил всё это в Винтерфелле, Станнис ведь убедил его, что на Драконьем камне дела и поступки значат больше, чем имена и титулы. «В конце концов, Тирион Ланнистер был прав», — с горечью подумал Джон. — «Станнис может утверждать, что забыл, что я бастард, но мир никогда этого не забудет.»***
— Я способен принимать собственные решения, Селиса. Я больше не желаю обсуждать Эддарда Старка, Джона Сноу или моих братьев, — заявил Станнис тоном, говорившим об окончательно принятом решении. — Я выслушал тебя. Будь благодарна за это. Станнис был в кабинете в башне Морского дракона, и очень жалел, что не отпустил жену, как только она постучала в дверь. Вечер прошел довольно мирно, начиная с ужина с Ширен, и после, когда мейстер Крессен сообщил, что во время его поездки в Винтерфелл не возникло никаких серьёзных проблем. «Кроме необходимости как-то сообщить Роберту о бастардах Серсеи без Джона Аррена рядом.» Селиса открыла рот, вероятно, собираясь продолжить тираду, как бастард Старка повлияет на его репутацию. Ведь у какой-нибудь её сестры сыновья примерно того же возраста, что и Джон, и они гораздо больше походят на роль оруженосца. Станнису пришлось сдержаться, чтобы не сказать, что он думает о большинстве родственников жены. Особенно о сире Акселле, чьё присутствие на Драконьем камне он терпел только потому что Селиса любила его как отца. — В прошлый раз ты говорила тоже самое про сира Давоса, и это оказались беспочвенные опасения. Дни, когда он нарушал закон, прошли, а теперь он более достойный человек, чем большинство моих вассалов. Я никогда не приказывал тебе любить его, но я просил, чтобы ты держала своё мнение при себе. И ты сделаешь тоже самое с Джоном. — Я говорю вам только то, что в ваших интересах, мой лорд. — И я благодарю тебя за это. Ты — моя госпожа, но это не значит, что я должен быть всегда согласен с тобой. После этих слов Селиса поклонилась и ушла, дабы вернуться в покои. Станнис подошёл к ближайшему окну, который представлял собой один из двух глаз дракона, обращённому к Королевской гавани. Город был слишком далеко, чтобы он мог его хорошо разглядеть, и это абсолютно устраивало Станниса. Теперь, когда жены не было рядом, единственными звуками, которые он мог слышать, были волны, разбивающиеся о скалы далеко внизу.***
На следующее утро, после того как Джон позавтракал, он встретился со Станнисом, чтобы узнать о своих обязанностях на Драконьем камне. Он рассчитывал на экскурсию по замку и знакомство с его обитателями, но у Станниса были другие планы. — В течение следующих нескольких дней ты с моей дочерью будешь обучаться у мейстера Крессена. Сейчас он учит её гербам и девизам домов Юга. — Гербам и девизам, — повторил Джон. «За кого он меня принимает?» На лице Джона, должно быть, отразилось его разочарование, поскольку Станнис скрестил руки на груди и нахмурился ещё сильнее: — Ты считаешь, что подобное — ниже твоего достоинства? Просвети меня, Джон. — Я имел в виду… — Как выглядит герб Баратеонов и каков его девиз? — Коронованный олень на золотом поле, девиз: «нам ярость», — осторожно ответил Джон, подозревая какую-то ловушку. — Дом Ланнистеров? Тирелл? Аррен? Мартелл? Талли? Отвечая, Джон думал о львах, которые украшали красные платья королевы Серсеи, и о серебряной броши с форелью, которую леди Старк использовала как застёжку для плаща. — Герба Великих домов ты знаешь, но тоже самое мог бы сказать и паж. Но у какого дома лисица в цветочном кольце? Или серый корабль на чёрном? Или черепаха? Джон не смог ответить, чего, казалось, и ожидал Станнис. — Лиса — Флоренты из Ясноводного Чертога. Это дом моей жены. Сир Давос выбрал серый корабль на черном для герба, когда я посвятил его в рыцари, а черепаха принадлежит нынешней Деснице короля, моему деду по материнской линии, лорду Эстермонту. Возможно, ты хорошо знаешь Север, но Драконий камень находится в нескольких милях от Винтерфелла. У меня достаточно вассалов, но было бы бесполезно начинать рассказывать о них и отношениях между ними, если ты даже не можешь назвать членов моей семьи. Это задело, но Станнис был вполне справедлив. Джону ничего не оставалось сделать, кроме как кивнуть, стиснув зубы. К счастью, обида быстро забылась, когда он познакомился с мейстером Крессеном. Он был старше мейстера Лювина, и единственная неприязнь, которую он открыто выражал, была обращена к многочисленным лестницам Драконьего камня. — Ты очень напоминаешь мне лорда Станниса, когда он был в твоём возрасте. — Я…правда? — Джон был сбит с толку этим замечанием. — Милорд всегда был серьёзен и сдержан, особенно после смерти лорда Стеффона и леди Кессаны. Родители Станниса. Мейстер Крессен служил Баратеонам Штормового предела задолго до рождения Станниса и его братьев, но ни разу не говорил, как погиб его бывший господин. Джон решил, что Станнис будет говорить об этом с той же охотой, что отец о тёте Лианне. — Когда это произошло? — Сколько тебе лет, парень? — спросил мейстер Крессен, изучая его. — Мои пятнадцатые именины через месяц. — Лорд Станнис тогда был ненамного страше. Его родители затонули в заливе Губительных Валов, — мейстер Крессен грустно улыбался, перебирая звенья длинной цепи. Джон не только получил от мейстера важные сведения о домах Юга, но и многое узнал об истории и легендах Драконьего камня. Ширен, казалось, знала о древней крепости Таргариенов столько же, сколько мейстер Крессен, и она с удовольствием показывала ему книги с красочными иллюстрациями драконов, которые здесь жили. Как и Арья, Ширен любила не все уроки. Вышивание ей нравилось, в отличие от долгих часов в септе по настоянию матери. — Я читала «Семиконечную звезду», — сообщила она однажды Джону. — И сказала маме, что это ничем не отличается от моих сказок, но она сказала, что я слишком мала, чтобы понять это. Но я знаю, что отец со мной согласен. — Да? И что он сказал? — Ничего. Но и не сказал, что мама права. Он тоже никогда не посещает септу, так почему я должна это делать? — Я никогда не был в септе, — септа Винтерфелла была владением леди Старк и её богов, и Джон не хотел идти туда, где ему не рады. — Но я был в богороще. И Джон начал рассказывать Ширен о Винтерфелле, описывая замок и каково это — расти там. Она зачарованно слушала. — Там есть каменные волки? — Конечно. Лютоволк изображён на гербе Старков. — Я знаю! Я никогда не забуду твой дом после того, как познакомилась с тобой и Призраком. «Я не Старк.» — Они тебе снятся? — продолжала Ширен, не обращая внимания на эффект от её слов. — Иногда, — Джон подумал о повторяющемся сне, где Винтерфелл сгорел дотла. — Мне снятся каменные драконы, и они мне не нравятся, — голос Ширен понизился до шёпота. — Мне часто снится, что они собираются съесть меня. В этот момент Джон почувствовал ещё большую симпатию к девочке. Ему захотелось взъерошить ей волосы, как делал Арье. Но Джон не знал, как Ширен отреагирует на этот жест. — Пожалуйста, никому не говори, что я рассказала тебе это. Отец считает это глупостями, а мама снова скажет, что боги наказывают меня за грехи. Джон кивнул. — Знаешь, мне тоже снятся кошмары о живых статуях. Я всегда блуждаю по пустому Винтерфеллу и оказываюсь в склепе, где изваяния королей Севера кричат мне, что я не настоящий Старк. Ширен снова посмотрела на него. В её тёмно-синих глазах было серьёзное выражение, которое жутко напоминало… Она действительно дочь своего отца. Остаётся надеяться, что с возрастом она не разучится улыбаться.***
Лютоволк. Станнис провел большим пальцем по белой восковой печати. Это первый ворон из Винтерфелла, и Старк сообщал, что Бран очнулся после падения. Сам Бран написал короткую записку брату, в которой сообщил, что назвал своего лютоволка Лето. Он, очевидно, скучал по Призраку и надеялся, что ему нравится ловить рыбу на Драконьем камне. Станнис усмехнулся на строчке про волков, но Джон только улыбался, когда Станнис показал ему письмо. — Бран очнулся! — Твой брат стал калекой, юноша. Он не сможет ходить и никогда не станет отцом. — Он жив, и с ним семья, — Джон не прекращал улыбаться. — Это лучше, чем смерть. — Я никогда не желал твоему брату зла, но ты слишком оптимистичен. Жизнь жестока, и скоро ему придётся столкнуться с суровой реальностью. — Я знаю, что жизнь не песня, милорд. — Хорошо. Эддард Старк научил тебя чему-то важному. — Ему не нужно было учить меня этому, милорд, — с лёгким поклоном Джон вышел из кабинета, оставив Станниса в одиночестве думать о Старках.***
Жизнь Драконьего Камня шла своим ходом, хотя Джон часто чувствовал себя истощённым. Утро его было посвящено фехтованию и мореходству. Сир Эндрю был искусным мастером над оружием и таким же непреклонным, как Станнис. Джон оказывался на спине или с мечом у горла чаще, чем ему хотелось бы, но другого способа научиться не было. Мореплавание — другое дело. Станнис чувствовал себя на море как дома, и не было никаких сомнений, что его оруженосец должен знать все корабли от и до в огромном флоте, от военных до торговых шлюпок и гладких галер. Джон обычно следил за сиром Давосом, знавшим всё, что может происходить на море. Он посмеивался, когда Джон осторожно задавал вопросы об его прошлом контрабандиста, и такие вопросы никогда не смущали его. — Мне не нужно стыдиться прошлого, Джон, — говорил Давос. — Я не был бы на службе у лорда Станниса, если бы не был высокомерным контрабандистом, который думал, что перехитрит флот Редвинов! Да и некоторые уловки весьма достаточно хорошо помогают поддерживать закон. А потом было плавание. Джон всегда считал себя хорошим пловцом, научившись плавать во рву Винтерфелла, но Станниса это не впечатлило. — Во рву спокойная вода. В Узком море — нет. Станнис заставлял всех матросов и мужчин, которые могли оказаться на корабле, совершать регулярные заплывы. Утонуть из-за неумения недопустимо. Люди всегда должны быть готовы к кораблекрушению и падению за борт, будь это война или мирное время. Поклявшись Старыми и Новыми богами, Джон возненавидел плавание. Сыновья Давоса всегда добродушно подшучивали над ним из-за этого. Он виделся с четырьмя из них. Дейл и Аллард были капитанами кораблей, Маттос надеялся стать капитаном одного из них, когда станет старше, а Мэрик был гребцом, который признался Джону, что предпочёл бы быть рыцарем на суше, чем в море. Послеобеденное время Джон проводил со Станнисом, изучая многочисленные обязанности лорда Драконьего камня и мастера над кораблями. Если Робб уставал учиться быть лордом Винтерфелла, то Джон находил увлекательным слушать и наблюдать за Станнисом. Станнис не терпел тех, кого презирал, или тех, кого считал дураками, но он был очень прагматичен в принятии решений, и часто анализировал до мелочей. В отличие от короля Роберта, который предпочитал штурмовать крепости врага с боевым молотом, посылая в Пекло последствия. По словам Станниса. Хотя Джон никогда бы не признался в этом, тем более лорду Драконьего камня, но он наслаждался временем, что Станнис уделял ему. Отец и Джона обучал, но рядом всегда был Робб, и именно Робб ездил с ним к знаменосцам. К тому же отец часто был занят. Когда он заканчивал дела, требующие внимания лорда Винтерфелла и Хранителя Севера, то рядом оказывались леди Старк, братья и сёстры Джона, которые требовали отцовского внимания. Станнис тоже часто был занят, но он проводил время… иначе. Станнис мало виделся с леди Селисой и ещё меньше разговаривал с ней. Разговоры, которые Джон имел возможность услышать, всегда были неестественными и лишёнными той привязанности, которая всегда присутствовала между отцом и леди Кейтилин. «Снег в день свадьбы делает брак холодным», — говорили на Севере. Должно быть, в день свадьбы была настоящая метель. По крайней мере, они не так ненавидят друг-друга, как король Роберт и королева Серсея. Каким бы Станнис не был мужем, он с уважением относился к жене и выполнял долг перед ней. Джон подумал об отце, вспомнив, как когда-то считал Эддарда Старка самым благородным и честным человеком во всём Вестеросе. Тем, кто никогда бы не завёл бастарда. Джон начал понимать, что имел в виду отец, когда сказал, что Станнис совершенно не похож на короля. Станнис сдержан, король Роберт — раскрепощён. Станнис никогда не пил и не ходил в бордели. Он не любил войну ради войны, видя в ней лишь средство для достижения цели. Приятным вечером он считал трапезу с кем-то, кого уважал, а не шумный пир. Станнис всё чаще и чаще приглашал Джона по вечерам к себе, где частыми гостями также были мейстер Крессен и Давос. Станнис был жёстким и его не любили при дворе. Он так и не научился смягчать суровую правду, его слова часто звучали как оскорбления, даже если не были такими изначально. Но Станнис слушал Джона и всегда обдумывал то, что он говорил. Он поощрял вопросы, но любил, когда они были заданы осознанно, заставляя Джона тщательно подбирать слова, а не выпаливать первое, что пришло в голову. Ширен была редким светлым пятном на мрачном и неприступном острове. Когда ей удавалось уйти от матери, она часто ходила на пляж и играла с Призраком. Джон всегда думал, что Призрак слишком умён, чтобы гоняться за палками, но с Ширин он радостно вилял хвостом и делал всё, что она хотела. Джон начал учить Ширен пускать по воде камушки, как когда-то учил Арью. В конце концов, жизнь на Драконьем камне была не так уж плоха, и неуверенность, которую Джон чувствовал во время первой ночи на острове, постепенно исчезала. Пусть и не забылась полностью. Как сказал отец, Стена будет ждать его, но он ещё не готов надеть чёрное.***
Станнис регулярно получал воронов из Винтерфелла. Нед Старк всегда находил добрые слова для сына-бастарда, как и законные дети. Через некоторое время Станнис смог научиться различать почерк Робба и Арьи, и ему невольно вспоминались письма Роберта, которые он отправлял в Штормовой предел из Орлиного гнезда, когда ему удавалось это сделать. Что происходило нечасто. Роберт никогда не упускал случая упомянуть Неда Старка, добавляя, как он рад, что у него появился такой верный друг. «Как будто мы со Старком сильно друг от друга отличаемся.» В более серьёзном тоне, Старк интересовался, как продвигается затеянное Станнисом расследование о смерти Джона Аррена. «Я знаю, кто убил Джона Аррена, или, по крайней мере, я знаю, у кого был мотив.» Станниса раздражало, что у него нет доказательств, которые он хотел бы иметь на руках, но для этого требуется вернуться в Королевскую гавань, а сейчас это слишком рискованно. Лорд Эстермонт оказался эффективным, хотя и консервативным Десницей, надеющимся сохранить нынешнее положение, одновременно стабилизируя расходы короны. Это вполне устраивало Станниса. Он надеялся, что его дед не спугнет и убаюкает Ланнистеров ложным чувством безопасности, пока Станнис готовится выдвинуть обвинения против них. После возвращения на Драконий камень, Станнис грамотно потратил время. В преддверии будущей войны было построено несколько новых кораблей, отремонтированы доки в рыбацких деревнях Драконьего камня, а слабые места замка укреплены целой армией каменщиков. Он нанес визиты немногочисленным лордам-знаменосцам, для оценки состояния их земель. Он улаживал споры между простонародьем, вынес приговор сборщику налогов, обманывавшему лорда Сангласса из Приветной Бухты, и указал молодому лорду Бар-Эммону на возможные пассии для брака. Джон и его лютоволк сопровождали Станниса во всех этих коротких поездках. Станнис приветствовал его вопросы и мнение. Даже если они были совершенно абсурдны и показывали его неопытность. По крайней мере, Джон учился думать. Хотя у него были моменты, когда он решительно не думал. Станнис часто наблюдал, как его гарнизон тренируется во дворе Драконьего камня. Хотя он не испытывал привязанности к острову и не сильно расстроился бы, если вдруг никогда не увидел его, Станнис ни за что бы не позволил его захватить. Любой человек в замке, достаточно сильный, чтобы держать меч, метать копье или стрелять из лука, должен держать себя в форме, включая самого Станниса. «Я видел тридцать пять именин, и хотя я не Эйемон Рыцарь Драконов, я могу постоять за себя.» Нед Старк не упустил случая обучить сына владению оружием, и Станнис успокоился, увидев, что клинок Джона так же быстр, как и его ум. Джону ещё было далеко до сира Ролланда или сира Эндрю, но он ещё не достиг полного рассвета силы. Но юноши, с которыми он мог сражаться на равных… Однажды Станнис увидел спарринг Джона и Мэрика Сиворта. Мэрик неправильно использовал щит, чем Джон без зазора воспользовался. Бой закончился тем, что Джон нанёс резкий удар слева, который попал в запястье Мэрика, заставив выронить меч. Самодовольная улыбка, которая вскоре появилась на лице Джона, встревожила Станниса ещё больше, когда Джон не предложил руку, чтобы закончить бой на хорошей ноте и не помог убрать снаряжение. Джон подпрыгнул, когда Станнис подошёл к нему, явно не ожидая увидеть его до полудня. Лютоволка нигде видно не было. — Ты излишне суров с Мэриком Сивортом и многими молодыми людьми на моей службе. — Суров? Но я лучше их, а Мэрик старше и сильнее, — Джон нахмурился. — О? И ты считаешь, что нормально — гордится победой над ним? — Мэрик всегда побеждает меня в плавании, — вызывающе возразил Джон. — Это потому что ты ужасный пловец. Мэрик плавал до того, как научился ходить, но у него не было возможности тренироваться с мастером по оружию на Мысе Гнева. Сир Давос не нищий землевладелец, но он не может позволить себе обучение всех семерых сыновей. Джон старался не встречаться с ним взглядом. Станнис ждал, но мальчик продолжал упорно смотреть себе под ноги. Поэтому Станнис поднял его голову за подбородок, пока Джон не посмотрел на него. — Смотри мне в глаза, когда я разговариваю с тобой. Ты сын лорда, а не какой-то непослушный паж. Этот двор не отличается от моего кабинета, — теперь в серых глазах Джона был страх, все следы неповиновения исчезли. — Быть лучше в чём-то и говорить, что ты лучше — это разные вещи. Хвастовство часто приводит к высокомерию, а высокомерие часто приводит к смерти. Оба моих брата, возможно, однажды узнают об этом, к своему сожалению. В этом вся суть — хвастовство и высокомерие. Станнис никогда не становился жертвой этих пороков, и будет неправильно, если он позволит сыну Старка пойти по этому пути. Джон долго молчал, и, к его чести, продолжал смотреть Станнису в глаза. — Я сожалею. — Хорошо. С твой стороны будет правильнее научиться смирению. — Смирению? — Джон чуть не выплюнул это слово, и Станнис ясно увидел, каких усилий ему стоило не сказать что-то ещё. — Легче быть смирённым в поражении, чем смирённым в победе, — Станнис опустил руку и оставил Джона складывать своё снаряжение в оружейной. Позже Станнис с удовольствием узнал от сира Давоса, что между его сыном и Джоном не возникло неприязни. На самом деле, Джон предложил показать Мэрику несколько приёмов в обмен на совет по плаванию. Время шло и Станнису пришло в голову, что бастард Неда Старка мог быть похож на Роберта, жаждущего постоянно сражаться, не имеющего терпения для настоящей работы. Роберт часто забывал, что правление включает в себя заседания совета, слушание советников, просмотр счётов, переговоры с лордами и торговцами, а также выход за пределы замка, чтобы узнать состояние своих земель и настроение народа. Станнис уже знал, что Джон был хорошим слушателем, но он также был послушен, проявлял уважение и показывал способность принимать трудные решения. Даже если сострадал больше, чем хотелось бы Станнису. Это была рискованная игра. Риск — взять Джона Сноу с собой на Драконий Камень. Но всё сложилось более менее хорошо и Станнис был доволен.