Шпионская сага. История девятая. Лиса пустыни

      Черт! Кажется, предчувствия не обманули его. Вечер окончательно перестал быть томным.       — Как мило, — Кристиан усмехнулся, — не припомню, чтобы нас знакомили.       — Люблю людей с чувством юмора, — талиб внимательно посмотрел на него. — Впрочем, думаю, вы человек умный и понимаете, что скоро вам будет не до шуток.       Кристиан промолчал. Конечно, он все понимал. Понимал, что талибы будут пытаться использовать его для давления на Президента и руководство ООН. Понимал, что те не пойдут на переговоры и шантаж. Понимал, что скоро станет главным героем фильмов известного содержания. И как бы он ни возражал против столь заманчивого предложения, придется играть роль, которая, скорее всего, станет последней. Что ж… По крайней мере надо сыграть ее так, чтобы эти уроды не получили главный приз.       — Опустим сантименты и перейдем к делу, — талиб взял со стола виноградину и кинул в рот. — У меня на вас большие планы. Наше вчерашнее наступление позволило слегка встряхнуть руководство коалиции, и мне нужен был последний козырь, чтобы заставить их услышать и принять наши условия. Председатель Совета Безопасности ООН. Да о таком козыре можно только мечтать! Даже не знаю, считать вас полным идиотом или уважать за то, что лично сунулись сюда. Честно, — талиб внимательно посмотрел на Кристиана, — я сначала не поверил, когда мне сказали, что вы будете в составе группы. Подумал, мой источник издевается надо мной. Но со мной шутки плохи, — глаза талиба потемнели.       — Не понимаю, на что вы рассчитываете, — Кристиан не отводил взгляда, уже начав настраивать себя на известное продолжение беседы. — ООН никогда не…       — Я знаю ваши негласные правила, — перебил его талиб. — Но никогда раньше на кону не стояла жизнь такого уровня. Вашему Президенту и руководству ООН придется решать — готовы ли они брать на себя ответственность за вашу смерть. Если они будут упорствовать, съемка вашей казни облетит весь мир и заставит его считаться с Талибаном и слушать нас.       — Даже не знаю, — Кристиан усмехнулся, — уважать вас за эти бредовые мечты или считать полным идиотом.       Талиба всего передернуло, в кулаке лопнуло только что взятое с подноса спелое яблоко. Один из тех двоих, что привели Кристиана, ударил его под колени, отчего ноги непроизвольно подогнулись. Кристиан упал на колени, а поскольку руки его при этом никто не отпускал, их резко дернуло вверх, едва не вывернув из плечевых суставов. Кристиан заскрипел зубами от боли.       Талиб поднялся и подошел к нему. Тот, что держал руки, за волосы дернул голову назад так, что Кристиан был вынужден смотреть на главаря талибов снизу вверх.       — Вы крайне неблагоразумно себя ведете, — укоризненно сказал главарь.       — Можно подумать, — слова давались с трудом, говорить и терпеть боль одновременно было непросто, — что сказанное мною может как-то повлиять на наши отношения.       Его язык — враг его, но Кристиан поймал себя на мысли, что перекошенное от злости лицо талиба доставляет ему больше удовольствия, чем слащавая улыбка хозяина положения. Интересно, сколько получится выводить того из себя?       — Пожалуй, наши с вами отношения уже готовы перейти от слов к делу, — зло оскалившись, талиб махнул рукой.       Державший Кристиана повернул его голову в сторону. Посреди комнаты тлел импровизированный очаг, одновременно служивший для обогрева жилища и для приготовления еды. Было видно, что его погасили совсем недавно, угольки еще пылали красно-оранжевыми отблесками. Второй из конвоиров, что привели Кристиана, подошел к очагу, взял железную кочергу, стоявшую у стены, и опустил ее в угли.       Кристиан сразу все понял. Его голову вернули обратно, но краем глаза он успел увидеть, как один из сидевших в комнате талибов достал видеокамеру.       Дубль первый…       Сердце бешено колотилось. Кристиан сжал руки в кулаки и напряг мышцы. Державшие его талибы прижали его ноги к полу, и один из них рывком сорвал рубашку с плеча. Секунды тянулись мучительно долго. Кристиан ничего не видел, но слышал медленные приближающиеся шаги. Его голову снова дернули назад, взгляд встретился с взглядом главаря, и в ту же секунду раскаленная кочерга коснулась плеча. Кристиан взревел, как раненый зверь, пытаясь вырваться из хватки четырех цепких рук, но те крепко держали его все время, пока металл сжигал не только плечо, но, казалось, все тело.       Сколько это продолжалось, Кристиан не знал. Может, секунды, может, вечность… На мгновение он даже отключился, но его тут же вернули в реальность, окатив ледяной водой. Реальность издавала характерный запах.       — Не люблю горелое мясо, — слова главаря доносились откуда-то издалека, сквозь туман плавающего сознания.       Кристиана подняли на ноги, которые слушались с трудом, и поволокли к выходу. Прохлада ночи коснулась пылающего плеча. Пока вели, он немного пришел в себя. Лагерь спал, привыкший к разного рода звукам. Его крик никак и никого не потревожил.       Никого, кроме одинокой женской фигуры, которая отделилась от одного из домов, как только талибы провели Кристиана мимо него. Фигура сделала шаг, провожая взглядом пленника и его конвоиров.       — Не может быть… — ее шёпот в ночи слился с пением барханов.

***

      Аэропорт Руасси жил привычной жизнью круглосуточно гудящего улья. Леон нетерпеливо стучал пальцами по рулю, то и дело поглядывая на часы. Самолет Этьена приземлялся в двадцать три пятнадцать, самолет Макса — в двадцать три двадцать. Мысленно пометавшись между двумя терминалами, Леон плюнул и послал обоим сообщения, что ждет в машине напротив центрального входа.       Почти полночь. Ну, где же их носит?!       — Оказывается, надо чаще приезжать, — хлопнула задняя дверь. — Видите ли, корочка сотрудника Интерпола не оправдывает наличие у тебя оружия.       — Как и корочка Директора антитеррористического управления, — хлопнула вторая дверь.       Леон обернулся. Этьен и Макс хмуро смотрели на него. Так же молча все трое протянули друг другу руки.       — Подозреваю, что усиление мер безопасности напрямую связано с нашей историей, — Леон выруливал со стоянки, толкаясь среди множества таких же страждущих скорее покинуть аэропорт.       — Есть новости? — спросил Этьен.       — Никаких, — машина наконец выехала на трассу, и Леон смог прибавить скорость. — Официальные источники молчат. Совбез ООН занял позицию глухой обороны, просто полностью игнорируя звонки. Мне с трудом удалось дозвониться до секретариата, к ним пока ничего не поступало — ни официальных комментариев, ни информации от агентов. Талибы тоже пока молчат.       — Если Кристиан у них, они скоро объявятся, — Макс смотрел в окно. — В их ситуации надо ковать железо, пока горячо, а не тянуть волынку.       — Это меня и беспокоит, — Леон подрезал какого-то зазевавшегося на светофоре старичка в видавшем виды «Рено», но весь погруженный в свои мысли даже не заметил этого. — Мы с вами прекрасно знаем их методы. Я боюсь, что они выкинут что-нибудь во всеобщий доступ, и это попадется на глаза Джоанне. Мы с Сашей нейтрализовали телевидение в доме, но мы не можем отключить весь Интернет.       — То, что скоро нас ждет малоприятная премьера, я не сомневаюсь, — чертыхнулся Этьен.       Леон молча смотрел перед собой, Макс и Этьен каждый в свое окно, но мысли у всех троих были одни и те же.       — Сколько он сможет выдержать? — тихо спросил друзей Макс, не отводя взгляда от проносящихся за окном деревьев.       — Сколько они будут готовы его держать? — Этьен отвел взгляд от своего окна и повернулся к Максу, тот выжидающе посмотрел на него. — Я запросил для нас разрешение на пребывание на территории Пакистана. Без него нас туда не пустят. Я использовал все свои связи, но, боюсь, ждать как минимум сутки.       — Это долго, — Макс покачал головой. — Мы теряем драгоценное время, которого у Кристиана и так мало.       — Остается надеяться, что талибы захотят по максимуму использовать его должность, как возможность повлиять на исход переговоров.       — Если он вообще у них, — хмуро вставил свое слово Леон. — Мы до сих пор не знаем этого наверняка.       — Думаю, мы очень скоро это узнаем, — вздохнул Этьен. — И, учитывая сказанное тобой, я все больше к этому склоняюсь. Вряд ли талибы напали на колонну, чтобы просто разнести ее на кусочки. Военный атташе мертв, значит…       — Кстати, куда мы едем? — повернулся к Леону Макс.       — Домой к Кристиану.       — А Джоанна? На ее месте меня бы очень заинтересовало наше неожиданное прибытие.       — Она спит. Саша присмотрит за ней, пока я проведу вас в мансарду, где временно обосновался. Будем шифроваться. Ей нельзя волноваться. Я обещал Кристиану. Если она узнает…       — Да… — Макс потер переносицу. Вот этого точно нельзя было допустить.       Впрочем, ни лазать по водосточным трубам, ни передвигаться мелкими перебежками не пришлось. Саша встретила их в холле, сказав, что Джоанна крепко спит. Друзья спокойно прошли на мансарду, закрыв за собой дверь, расселись по стульям, дивану и кровати.       — Вот как-то так… — Леон выключил запись со спутника, не поворачиваясь, откинулся в кресле.       Макс хмуро смотрел перед собой, Этьен крутил в руках ключи. Саша, поджав колени, сидела на кровати и то и дело сжимала рукой левое плечо.       — Ты в порядке? — заметил ее жесты Макс.       — Не пойму, весь вечер плечо ноет, словно горит изнутри, — Саша снова положила на него руку.       — Ты можешь что-нибудь вытащить из этой записи? — Этьен, бросив на нее внимательный взгляд, повернулся к Леону.       — Пытался уже, — тот обернулся к друзьям, — но чем больше я пробую приблизить изображение, тем хуже видно. Разглядеть же того, кого вытащили из машины, вообще нереально.       — Судя по времени, прошло уже почти двенадцать часов, — Макс нервно стучал костяшками пальцев по подлокотнику дивана. — Странно, что талибы до сих пор не вышли на связь. Ждут утра?       Словно услышав его слова, раздался звонок. Леон взял мобильник, удивленно поднял брови, посмотрел на друзей и включил громкую связь.       — Да, господин президент.       — Леон?       Тьфу…       — Простите, привычка… — Леон никак не мог привыкнуть к тому, что тот уже бывший президент. После отставки он сохранил хорошие, даже дружеские, отношения с Кристианом и, конечно, был в курсе произошедшего.       — Ничего… Ты один?       — Нет, Этьен с Максом приехали. И Саша здесь, — про дочь Кристиана бывший президент тоже знал.       — В общем… такие дела… — тот помолчал немного, вздохнул. Друзья переглянулись. Началось… — У тебя почта прежняя? — уточнил бывший президент.       — Да, — сердце Леона отчего-то участило свой ритм.       — Я только что от Президента. Сейчас кино тебе скину, — мрачно продолжил его бывший начальник, — полчаса назад ему прислали. Пока без комментариев. Но они там излишни…       — Понял, — голос Леона дрогнул, он посмотрел на Макса и Этьена, те тоже были мрачнее тучи.       — Кстати, Сашу уведите. Не надо девушке это кино смотреть.       Макс резко выдохнул, пряча лицо в колени, Этьен сжал ключи в руках, острые зубцы врезались в ладони.       — Хорошо, понял. — Леон почувствовал, как вспотели руки. Вспомнил, что раз уж бывший президент позвонил, надо воспользоваться связями того с нынешним главой и сохранившимся влиянием. — Месье, могу я вас попросить?       — Что такое, Леон?       — Этьен подал заявку на срочное разрешение для себя и Макса на въезд в Пакистан. Но это как минимум сутки…       — Я понял, — не стал тот медлить с ответом, — сейчас же свяжусь с Президентом. К утру разрешение будет у вас. Поль привезет. Или скажете, где сможете забрать.       — Спасибо.       — Все, лови… кино…       Леон нажал кнопку «отбой» и снова поднял глаза на друзей. Те молчали. Зайдя в почту, молча ждали, пока обновится значок входящих документов. Когда наконец увидели новый входящий, Леон поднес мышку к значку и вдруг повернулся к Саше.       — Даже не говори ничего, — решительно остановила она его. — Я никуда не уйду.       — Саша… — уже Макс повернулся к ней.       — Я уже сказала — не уйду!       — Включай, — махнул рукой Этьен, подходя ближе. Макс тоже подошел к столу.       Леон чувствовал, как дрожат руки, такого с ним еще никогда не было. Наконец, два раза щёлкнул мышкой.

***

      — Суки! — Макс с трудом удержался, чтобы не заорать матом на весь дом. Не хватало еще разбудить Джоанну и Рона.       Все время, пока они смотрели видео, их не покидало ощущение, что все это происходит и с ними тоже. Саша уж точно поняла, почему у нее так болело плечо. Она ведь чувствует отца и все происходящее с ним. Откинувшись на спинку кровати, она закрыла лицо руками. Плечо так и ныло, и ничто не могло успокоить эту боль. Придется смириться и готовить себя к новым, еще более сильным ощущениям.       Этьен отошел от стола и снова сел на диван.       — Ну, вот… — тихо сказал он, Леон и Макс повернулись к нему, — убедились…       Руки Этьена дрожали, сердце готово было выскочить из груди. И как он ни готовил себя к этому, все равно оказался бессилен…       Макс отвернулся и подошел к окну, закрыв глаза, прислонился лбом к стеклу. А перед глазами стоял Кристиан, и в ушах звучал его крик раненого зверя, хоть Леон и убрал звук на минимум. Руки сжались в кулаки. От беспомощности, от осознания сотен километров между ними.       — Вот что… — все снова обернулись на голос Этьена, тот поднялся с дивана и подошел к Саше, присел на кровать. — Иди спать, — он взял за руку готовую возразить девушку. — Мы до утра попробуем хоть что-нибудь вытащить из этого видео. Придется снова и снова его пересматривать. С тебя достаточно одного раза. Иди. Если ты говоришь, что вы с Кристианом чувствуете друг друга, ты должна отдохнуть и набраться сил, чтобы передать их ему. Они нужны ему сейчас как никогда…       Саша замерла и вдруг согласно кивнула, медленно поднялась с кровати и пошла к двери. Едва та закрылась за ней, как Этьен повернулся к Леону, подвинул к нему стул.       — Все готовы? — поднял он глаза на друзей.       Макса все еще колотило, рука Леона дрожала на мышке.       — Ребята, я вас понимаю, — вздохнул Этьен, — сам такой же, но нам надо взять себя в руки. Мы должны еще раз посмотреть. Возможно, и не один раз. Мы должны разобрать видео по кадрам, выцепить из него все, что только сможем. Я знаю, нам будет тяжело. Знаю. Но у нас нет другого способа помочь Кристиану. Прежде чем поехать туда, мы должны собрать максимум информации.       Леон кивнул, Макс взял другой стул и тоже подсел поближе.       — Включай, — выдохнув, обратился он к Леону.

***

      Дэймон не знал, сколько отсутствовал Кристиан, но едва послышался звук открываемого засова, вскочил с земли. Он молча смотрел, как один из талибов стащил Кристиана по ступенькам, тот с трудом шел сам. Развязав веревку на руках, толкнул вперед. Дэймон тут же бросился навстречу, потому что понял, что тот просто рухнет, если его не поймать. Талиб что-то раздраженно пробормотал, поднялся по ступенькам и захлопнул дверь.       Дэймон осторожно помог Кристиану сесть, прислонив к стене, и тут же увидел плечо.       — Черт… — прошептал он, сглотнув комок в горле. Протянув руку, нащупал крынку с водой, поднес к губам Кристиана. Тот сделал несколько глотков, открыл глаза, повернулся к Дэймону. — Как вы?       — Бывало и лучше, — тихо сказал Кристиан, попробовал поменять положение и сморщился от дергающей боли в плече.       — Надо обработать, но у меня ничего нет, — кусал губы Дэймон, — но хотя бы промыть водой. Иначе можно заработать заражение.       Он вновь протянул руку за крынкой. Воды было на самом дне. Кристиан бросил взгляд на его пересохшие губы.       — Когда ты пил последний раз?       — Неважно, — отвел глаза Дэймон, беря в руки крынку. Кристиан перехватил его руку. Дэймон поднял на него глаза. — Я потерплю до утра, а рану надо обработать сейчас. Это я вам как медик говорю.       Кристиан помедлил немного и молча убрал руку. Дэймон оторвал от рубашки часть рукава и смочил ее водой.       — Придется потерпеть, будет больно, — предупредил он, поднося ткань к плечу Кристиана.       — Не больнее, чем до этого.       Дэймон посмотрел на Кристиана, потом положил руку на его грудь ближе к плечу, а ногой прижал его ногу к полу.       — Так надо, — сказал, встретившись с ним взглядом.       Кристиан кивнул и отвернулся. Дэймон прижал его к стене и приложил смоченную ткань к ране. Кристиан дернулся, откинув голову к стене, еле слышно застонал. Дэймон понимал, как ему больно, но необходимо было тщательнее обработать хотя бы так, поэтому, продолжая держать Кристиана, Дэймон прошелся тканью по всей ране. Когда он закончил и посмотрел на Кристиана, даже в полумраке их темницы заметил бледное, как рубашка, его лицо.       — Теперь надо, чтобы рана подсохла, — он убрал ткань и сел рядом.       — Сколько тебе лет? — вдруг тихо спросил Кристиан.       — Двадцать пять, — повернувшись к нему, ответил Дэймон. Кристиан так и сидел, прислонившись к стене и откинув голову, только глаза закрыл.       — И как тебя в это дерьмо занесло?       Дэймон молчал, потом согнул одну ногу в колене, обхватил его и посмотрел куда-то впереди себя.       — Мне было восемнадцать, когда талибы убили моих родителей. Они не были военными, не участвовали в боевых действиях. Они были простыми инженерами, которые поехали восстанавливать разрушенные войной города. Самолет с десятью гражданскими лицами на борту просто хладнокровно, жестоко сбили над пустыней. Просто взяли и нажали на пусковой крючок гранотомета.       Он повернул голову и увидел, что Кристиан смотрит на него.       — Тогда я и принял решение, — Дэймон вздохнул. — В мирной жизни меня ничто не держало, у меня больше не было семьи, никого, ради кого стоило бы бояться смерти. Я закончил медицинский и записался в Красный Крест. Так и занесло…       — Извини… — тихо ответил Кристиан.       — Знаете, может это звучит жестоко и неправильно, но… — Дэймон снова повернулся к нему, — пусть я не вернусь в ту жизнь… я рад, что оказался здесь с вами.       Кристиан ничего не ответил, снова молча отвернул голову и закрыл глаза. Боль в плече понемногу утихала — действия Дэймона немного помогли.       Пусть они не вернутся в ту жизнь… он сделает все, что сможет, чтобы эти уроды не тронули мальчишку.