***
Кортеж несся по улицам. Две машины охраны — впереди и позади их машины. Дядя Рома сидел рядом с водителем. Саша смотрела в окно на проносящиеся мимо дома. После прошлой ночи между ней и Кристианом словно рухнула стена. Саша прикрыла глаза. Она редко позволяла себе использовать дар. Ее, как когда-то и ее бабушку, за глаза называли колдуньей. Да и сама она знала, что, если захочет, может приворожить любого, заговорить, затуманить рассудок. Это было удивительное ощущение, но и очень опасное. Коварное. Если бы она захотела, Кристиан бы уже был ее. Но он не нужен был ей такой ценой. Она видела, как он любит свою жену, и использовать дар, чтобы украсть его чувства, Саша не собиралась, потому что потом это только привело бы к беде, большой беде. Ее голова откинулась на подголовник, рука соскользнула на сиденье. И вдруг она почувствовала, как его рука легла поверх ее. Не открывая глаз, не поворачивая к нему головы, Саша замерла. Она медленно перевернула руку ладонью вверх так, что их пальцы переплелись, кончиками коснувшись друг друга. Саша чувствовала, как пульсирует кровь в его пальцах, биенье ее сердца моментально подстроилось под его ритм. Она физически ощущала, как ее энергия медленно, плавно через сплетенные пальцы перетекает в него. Она отдавала ему всю себя. Они просто сидели, держа друг друга за руки, она даже уверенно могла сказать, что он тоже не смотрит на нее. В какой-то момент он вдруг сильно сжал ее руку, она ответила, сама внутри напряглась, как струна, и тут же расслабилась, улыбнулась. Это было круче любого самого мощного оргазма. И в тот же момент Саша поняла — она заняла свое место в его жизни и в его сердце, и он уже не сможет без нее. Колдунья…***
Весь день она была рядом с ним. Интуитивно ловила момент, когда нужна была, подходила ближе и незаметно для остальных брала его за руку так же, как в машине, ладонь к ладони, и словно батарейка подпитывала его своей энергией. В ее душе вдруг наступил покой. У его жены свое место в его жизни, а у нее — свое. Они обе нужны ему, каждая в своей роли. И Саше даже был не так важен секс и сама физическая близость. Они были близки, и она это чувствовала. День, и правда, выдался напряженным, в машину они сели уже почти в два часа ночи. Ни о какой поездке в больницу не могло быть и речи. Саша слышала, как он разговаривал по телефону с братом жены. Ее состояние стабилизировалось, и врачи решили подождать еще сутки, прежде чем принимать решение об операции. Состояние ребенка тоже было стабильно. — Саша, зайдите ко мне, пожалуйста, — повернулся он к ней, когда они в сопровождении дяди Ромы и охраны подошли к номеру, — надо кое-что обсудить к завтрашнему дню. Она кивнула и, попрощавшись с дядей Ромой, прошла за Кристианом в номер. Закрывая за собой дверь кабинета, уже знала, что делать. Он так же стоял и смотрел в окно, но она знала — он ждет, когда она подойдет к нему. Его плечи благодарно расслабились, когда ее руки легли на них. Пиджак соскользнул на кресло рядом. Она обняла его со спины, положив голову на плечо. И опять. Ни поцелуев, ни объятий, ничего такого, чем занимаются любовники. Они ими и не были. Они просто сидели на диване, она держала его за руку. Она знала, что все его мысли сейчас с женой, их вторым, еще нерождённым ребенком, и первым, оставшимся в далеком Париже. Она не мешала, не лезла к нему с вопросами и утешениями. Они ему были не нужны. Ему была нужна ее энергия. И она отдавала ее, так же, как в прошлую ночь. Так же потом лежала рядом, положив руку на его грудь, так же горела и была счастлива этим. И, когда ей показалось, что он уже уснул, он вдруг заговорил. Рассказывал ей про себя, жену, сына, друзей… Она молча слушала. За окном забрезжил рассвет, но усталости не было, словно они проспали полноценных часов десять, не меньше. Охранник деликатно промолчал, когда они утром вышли из номера.***
Этот день был копией предыдущего за тем исключением, что освободились они уже к двум часам дня. Водитель без напоминаний, едва они сели в машину, повернулся и спросил: — В Склиф? Она стояла и смотрела сквозь жалюзи, как он подошел и присел на край кровати. — Саша? — она обернулась на голос дяди Ромы. Он посмотрел на нее, на окна палаты. — Ну-ка, отойдем на минутку. Улыбнувшись, она пошла за ним. Она уже знала, о чем он будет говорить. Охранник промолчал с ней, но все выложил ему. — Ты совсем с ума сошла? Хочешь международного скандала? — обернулся к ней Ковров, едва они зашли за угол.***
Кристиан подошел к кровати, присел на край. Джоанна лежала такая спокойная, словно просто спала. Почему она не сказала ему про ребенка? Сама не знала? Хотела сделать сюрприз? Он наклонился и поправил подушку. Слышал, как открылась дверь, увидел край медицинского халата. Медсестра зашла либо забрать что-то, либо принесла. Кристиан даже не повернулся, он просто сидел и смотрел на Джоанну. — Ну, здравствуй, Кристиан. Он замер. Этот голос из безумного далекого прошлого. Но этого не может быть… Он поднялся и стал медленно поворачиваться. — Не советую делать резких движений. Он полностью обернулся и замер. Первое, что увидел — направленное на него дуло пистолета. Поднял глаза. Нет, он не ошибся. Но зачем? Почему? — Вижу, ты узнал меня. Неужели ты мне не рад? — тонкие губы усмехнулись. — Натали?.. Она стояла и улыбалась. Нескладная девочка Натали из его студенческого прошлого стояла, направив на него пистолет, и улыбалась улыбкой ядовитой змеи. — Возьми трубку телефона и отошли охрану от двери. Говори, что хочешь, но никто не должен помешать нам выйти из палаты. — Что ты собираешься делать? — Поговорить с тобой, — Натали усмехнулась, — для начала. Звони! Мне ведь недолго отвести эту игрушку чуть в сторону и продырявить твою ненаглядную! Она всегда меня бесила. Такая вся правильная! Вечно учила жить! Но мы еще посмотрим, кто засмеется последним! Звони! Кристиан снял трубку с телефона на тумбочке возле кровати, что-то наплел охраннику про забытые в машине документы, но тот поверил — через жалюзи было видно, как он прошел по коридору в сторону лестницы. — А теперь пойдем. У нас мало времени! — и Натали, недвусмысленно сняв пистолет с предохранителя, махнула им в сторону двери.***
— Сашка, не дури, — дядя Рома в сотый раз пытался образумить ее, но она упорно твердила одно и то же: между ними ничего не было. — Дядя Рома… Он хотел было ей что-то сказать, как вдруг из-за поворота выскочил охранник. Только посмотрев на его побелевшее лицо, Ковров почти все понял. Оставался только один вопрос. — Кто? — спросил он, мысленно затягивая удавку на собственной шее. Только не… — Француз. Пропал.